Майлз Герберт сделал интересные снимки, когда урожайные мыши играли внутри цветов в течение нескольких минут.
Мыши любят есть тычинки и нектар из цветов и любят лазить по тюльпанам и сидеть в них.
Мыши-малютки — самые маленькие млекопитающие в Европе, у которых есть цепкий хвост. Они используют его, чтобы помочь им держаться и балансировать, когда они поднимаются на цветок. Или же как якорь, когда они едят.
Король Свазиленда Мсвати III объявил о переименовании страны в эСватини, что переводится как «земля Свази». Именно так страна называется на официальном языке Свазиленда, а её имя, принятое на международном уровне, местному населению не нравилось, поскольку являлось смесью английского и родного языков.
Флаг Свазиленда
Вопрос о возвращении к корням обсуждался с 2015 года, но король, не дожидаясь решения законодателей, уже давно использовал историческое название. Имя «эСватини» звучало не только на заседаниях местного парламента, но и во время выступлений короля на Генеральной Ассамблее ООН в 2017 году, во время саммита Африканского союза и на других международных конференциях.
Об официальной смене имени стало известно 19 апреля — в 50-й день рождения Мсвати III. На церемонии в честь 50-летия независимости Свазиленда от Британии он сказал: «С сегодняшнего дня наша страна станет известной как Королевство эСватини. Многие африканские земли после обретения независимости вернулись к своим древним, родным именам».
Британскому протекторату автономия была предоставлена 25 апреля 1967 года, а полную независимость Свазиленд получило 6 сентября 1968 года. Помимо верности традициям, смена имени обусловлена еще одним фактором. Король поясняет, что в мире при упоминании Свазиленда часто происходит путаница: «Swaziland» слишком похоже на «Switzerland» (Швейцария).
Решение потребует серьезной работы и финансирования. В частности, придется вносить правки во множество документов (только в конституции страны «Свазиленд» упоминается более 200 раз). Национальная авиакомпания называется Swaziland Airlink, на денежных купюрах написано «Центробанк Свазиленда», и так далее. Новое имя также должно быть официально зарегистрировано в ООН и других международных организациях. Пожалуй, единственная сфера, которая не потребует незамедлительных изменений — это паспорта граждан, где историческое имя страны уже напечатано, хоть и более мелким шрифтом.
Идеальная геометрия форм. Миллионы лет мельчайший песок лениво перекатывается по плоскому соляному плато, день ото дня оттачивая и без того совершенные линии песчаного панно древнейшей на планете пустыни Намиб. Глядя на то, как подвластный горячему дыханию ветра нежнейший песок неторопливо преображает дюны прямо на глазах, невольно погружаешься в транс…
Пару сползших со склона бархана песчинок едва заметит даже самый внимательный зритель. Но время неумолимо движется вперёд, и эту пару сбежавших крупинок тут же догоняет вторая, чтобы вместе породить новую дюну и, возможно, навсегда изменить жизнь вокруг.
Когда-то давно здесь бурлила жизнь: воды реки Цаучаб питали крупный участок земли. Но кочующие по пустыне пески, намереваясь перейти эту реку вброд, не рассчитали своей мощи и полностью перекрыли доступ воде. Палящему солнцу ничего не мешало тотчас выпарить остатки влаги, превратив некогда цветущие оазисы жизни в царство немого песка и сухих озёр.
Торчащие из иссушенной земли скелеты акации непоколебимо стоят уже восемь сотен лет! И простоят ещё столько же, пока сюда однажды не вернётся вода.
Но и этих шалостей ненасытным пескам пустыни Намиб всегда было мало. Обезвоживая один участок земли за другим, они продолжают свой путь к океану, уверенно ступая в него своей широкой песчаной ногой.
Каждый километр приближения к берегу отмечается резким падением температур, что, казалось бы, должно смягчать суровый климат песчаного моря Намиб, но на деле лишь сгущает тучи у его берегов: продиравшиеся сквозь густые туманы шхуны то и дело садились на мель у постоянно меняющихся африканских границ.
А выбравшихся на берег смельчаков ждала суровая смерть на самом краю безлюдной пустыни: гнетущий зной и десятки километров высочайших дюн на планете по пути к источникам пресной воды.
Берег скелетов стал последним пристанищем сотен кораблей и тысяч людей, останки которых обрели вечный покой среди безмолвных песков.
Eduard Bohlen – один из самых известных пленников пустыни Намиб, севший на мель чуть больше века назад, ныне окутан песками в полукилометре от берега (фото из интернета – на велосипеде к нему по рыхлому песку, увы, не добраться).
"Место, где ничего нет" – именно так переводится "Намиб" с языка африканского народа нама. Но так ли это?
Провожая очередной закат в компании неразговорчивых мумий застывших сотни лет назад верблюжьих акаций, ты отчаянно прислушиваешься к миру, чтобы уловить какой-нибудь пустынный мотив. Хоть один шумок! Но его всё нет… Вокруг царит лишь оглушающая тишина. Ты не сдаёшься и продолжаешь вслушиваться, наивно ожидая, что вот сейчас, да-да, прямо сейчас из щели расколовшейся от засухи земли польётся стрекотание редкого африканского кузнечика, но природа нема. Она словно выжидает. Ждёт, когда последний лучик солнца, ласково скользнувший по волнам песка, простится с Намибом до утра. Именно в этот момент и оживает вся пустынная жизнь.
Намиб – крайне засушливое, но всё же не самое безжизненное место на Земле.
Миниатюрная антилопа дикдик
Разве можно в необитаемой пустыне засыпать под убаюкивающий смех разгуливающих у палатки гиен, а просыпаться от разбойного нападения шайки бабуинов, пытающихся угнать велосипед?!
Велосипед отвоевать удалось. Ну, во всяком случае, большую его часть :)
Разве можно считать безжизненным место, на берегу которого нашла приют одна из самых многочисленных колоний морских котиков в мире?!
Пустынные львы, саванные слоны… Эволюция здесь шла своим ходом, вынуждая животных приспосабливаться к жизни в самых непригодных для них условиях!
Пейзажи пустыни Намиб поистине уникальны: соляные плато с мумифицированными оазисами жизни и выветренные скалы, щебнистые пустоши и переливающиеся всеми оттенками красного барханы, плавно утопающие в бушующем океане дюны и уже ставшие частью пейзажа заржавевшие останки кораблей. Испепеляющее солнце и удушающая жара, горящий под ногами песок и иссушенная земля – казалось бы, созданы все условия для отсутствия жизни на ней. Но такое ли оно безжизненное, как может показаться на первый взгляд, это "место, где ничего нет"?
Автор снимков и текста - Анастасия Янгирова
Это эффектное видео бурь и гроз составлено из съемок, сделанных в Вайоминге, Небраске и Канзасе (США). Кстати, по статистике, единовременно во всем мире происходит свыше 2000 гроз. Каждую секунду о поверхность земли ударяется около 50 молний. При этом скорость движения электрического разряда может достигать 60 000 км/с, а его температура — превышать 27 760 °С, что в пять раз выше температуры Солнца. В одном ударе молнии содержится такое количество энергии, что ей можно было бы питать 100-ваттную лампочку в течение трех месяцев. Самая высокая концентрация молний зарегистрирована в долине реки Кататумбо, впадающей в озеро Маракайбо (Венесуэла), — 250 разрядов над каждым квадратным километром в год.
На голове у чешуйчатой райской птицы — вовсе не случайно прицепившиеся длинные веточки, а перья. Эти перья — прекрасный способ привлечь внимание противоположного пола: самок они не оставят равнодушными.
Чешуйчатые райские птицы обитают исключительно в горных дождевых лесах Новой Гвинеи — их можно встретить на высоте от 1500 до 2750 м над уровнем моря. В выборе условий обитания эти птицы не особенно прихотливы: они живут и в густых протяженных, и в разреженных небольших лесах. Примерно 80% рациона составляют фрукты, едят они и насекомых.
Различие между полами у райских птиц — один из самых известных примеров полового диморфизма: украшения имеются только у самцов, а у самок нет ни яркой раскраски, ни привлекающих внимание перьев. Легко можно подумать, что самка и самец относятся к разным видам. Самки — скромной серо-коричневой окраски, а самцы — яркие желто-черные. Вдобавок, над каждым глазом у них, словно бровь, растет длинное перо, разделенное на 40–50 «квадратиков», или чешуек, — словно кто-то развесил праздничные флажки. При длине птички в среднем 22 см такие «праздничные» украшения могут достигать полуметра!
Ритуал привлечения самки выглядит таким образом: самец усаживается на ветку, которую считает своей и всячески охраняет от посягательств соперников, и начинает петь. Только вот эти странные звуки сложно назвать песней в привычном смысле — скорее, они напоминают треск погремушки. Одним пением артист не ограничивается — он аккомпанирует себе движениями украшающих перьев, описывая ими полукружия; движения обоими перьями могут быть синхронные или нет. Наконец, когда появляется самка, он подлетает к ней ближе, начинает шипеть, подпрыгивать, двигать головой из стороны в сторону и, находясь уже совсем близко, вновь демонстрирует свои роскошные перья. В ответ самка движениями показывает, заинтересована она или нет. После спаривания она сразу же улетает, а самец возвращается на свое место на ветке, чтобы вновь начать размахивать перьями и звать уже другую самку.
Забота о потомстве лежит исключительно на самке. Она строит гнездо, высиживает в течение 22 дней единственное яйцо и примерно столько же времени заботится о птенце, пока он не начнет летать.
Обычные, простые строения, «поднявшись в воздух», выглядят совсем по-другому.
После того как ураган Сэнди в 2012 году обрушился на побережье Нью-Джерси, люди, чьи дома были разрушены не полностью, приподняли их, поставив на временные сваи, чтобы потом заложить постоянный фундамент. Некоторые сделали это, чтобы их жилища соответствовали новым строительным нормам или чтобы снизилась стоимость страховки от наводнения. Но, я думаю, были и те, для кого это была отчаянная попытка, невзирая на обстоятельства, остаться на родном месте.
В 2013-м я начал фотографировать появившиеся после разрушительного урагана дома на сваях — уж очень необычно и странно они выглядели. Мы привыкли считать здания чем-то постоянным, незыблемым, но, когда видишь, что их можно выкопать, поднять, передвинуть и перестроить, понимаешь: это не совсем так. Поднять дом стоит 150000 долларов, не считая других ремонтных работ. К тому же на восстановление здания уходит немало времени.
Работа над этим проектом заставила меня задуматься над тем, насколько разумны наши действия. Мы продолжаем восстанавливать дома после таких катастроф, как Сэнди, несмотря на предупреждения ученых, не устающих повторять, что климатические изменения повлекут за собой повышение уровня моря и погодные катаклизмы. Мы даже не разобрались с тем, насколько пригодны для проживания некоторые территории, не выяснили, остаются ли они по-прежнему безопасными. Когда обрушивается шторм, мы видим его грозную мощь, и она, бесспорно, шокирует. То, что происходит позже, уже не так впечатляет, хотя и не менее важно: это тяжелая, кропотливая работа по возвращению к жизни своего дома, это восстание — не из пепла, но из щебня.
