„Идеи вообще ничего не могут осуществить. Для осуществления идей требуются люди, которые должны употребить практическую силу.“ К. Маркс
-Вы готовы, испанцы!?
-Да, капитан!
-Я не слышу!
-Так точно капитан!!!
-Тогда мы отправляемся в путешествие, полное опасностей, приключений, голода, жажды, холода, жары, мятежей, бескрайнего океана, враждебных дикарей. И вернётся только каждый десятый. И то не все сразу.
Ах да, забыл представиться! Меня зовут Фернан Магеллан (или как меня звали на родине Фернандо Магальяйнш). И этот пафосный красавчик я:
И давайте сразу определимся, а то многие путаются, испанец я или португалец? Я португалец на испанской службе. Нет, не предатель и не дезертир. Ладно, давайте по порядку.
Родился я 20 ноября 1480 года в Саброзе (Португалия). Родители мои дворяне, имели пятерых детей. В молодости был пажом у королевы Леоноры Ависской, жены Жуана II.
Карьеру моряка (если быть точнее сверхштатного воина) я начал в португальском флоте в 1505 году, когда мне было 24-25 лет под началом великого человека Франсишку де Алмейды. Правда это было ужасно! На кораблях не хватало людей, многие не знали где право и лево! Тогда мы воевали с египетскими мамлюками, впрочем, там были и индийцы, и османы и даже венецианцы. Впервые я участвовал в боевых действиях в Африке, а затем в Индии. В знаменитой битве при Диу корабль, на котором я служил взял на абордаж вражеский флагман.
Затем была сложная операция по захвату Малакки, что на берегу одноименного пролива. Там был и мой друг Франсишку Серран. Наши, казалось бы, заключили торговый договор, но всё пошло прахом, когда внезапно местные напали на нас. Те немногие, кто были на кораблях, сумели отбиться, но большинство были на берегу. Почти всех убили. Убили бы всех, если бы я не спас некоторых, среди которых был и Серран. Когда пришла пора возвращаться домой, наш корабль потерпел крушение. Осталась одна лодка, на которой все не поместились бы. Офицеры решили отправиться за помощью и вернуться, чтобы забрать всех. Но матросы взбунтовались, они думали, что офицеры не вернутся за простыми людьми. Мне пришлось остаться, чтобы люди успокоились. Через 10 дней мы благополучно были спасены. Мой авторитет быстро рос как среди офицеров-дворян, так и среди матросов. Моего мнения прислушивался даже вице-король!
В середине 1511 года я участвовал в походе по захвату Малакки. Наконец то мы отомстили за наших! Тогда, вместе с Серраном я впервые отправился к Островам Пряностей. Но наш корабль попал в катастрофу, я едва вернулся в Португалию.
Дома, не сказать, чтобы я был счастлив. Мне назначили самую низкую пенсию. Пусть её потом увеличили почти в два раза, но осадочек то остался! Да и всё равно мало было. Потом я подался в северную Африку и в 1514 году участвовал в войне в Марокко, где проклятые мавры ранили меня в ногу, оставив на всю жизнь хромым. Да и свои же подпортили жизнь лживыми слухами. Я вспылил, уехал оправдываться к королю, но зря я оставил место службы своевольно, король отправил меня назад. Это было невыносимо, я подал в отставку, просил увеличить пенсию, но мне отказали.
И тут я вспомнил, что, когда переписывался с другом Серраном, тот говорил, что Острова Пряностей далеко на восток, но от Америки близко. Так же известно, что панамский перешеек отделяет нас от другого моря, возможно, океана. Ещё я слышал, что мои соотечественники обнаружили Ла-Плату, но не изучили. Возможно это и есть пролив? Да даже если и нет, я готов искать его южнее! Я задумался, а не стоит ли попробовать найти этот новый, более короткий и выгодный путь туда? Это очень опасно. Моего предшественника, пытавшегося изучить те края, съели, а выжившие вернулись ни с чем. Но я хочу рискнуть!
Я предложил проект плавания королю, но тот отказал. Глупец (такое нельзя писать про короля)! Тогда я попросил дать разрешение предложить свои услуги другим государствам. Я был не нужен королю. Он меня отпустил. А вот королю Испании я был нужен, он заинтересовался. Но не сразу. Также вслед за мной в Испанию отправилось немало португальских моряков. Вот в Испании дела завертелись! Мне удалось сблизиться с Диего Барбозой и его сыном Дуарте (который, как и я служил в Индии). Чтобы заручиться их поддержкой я женился на дочери Диего. По началу восторга мой проект в верхах власти не вызвал, но инвестор был. Хуан де Аранда обещал помощь за 20% прибыли. Сторговались до 1/8, нашли многих иных купцов, недовольных тем, что вся торговля сосредоточена в руках португальцев. Да и короля Испании уговорил. В этом мне помог мой чокнутый друг-астроном Руй Фалейру, отвечавший за снабжение и техническую часть. Он так же доказал, что путь к Островам Пряностей ближе, если плыть на запад. Но сам со мной не поплыл, сказал, что составил себе гороскоп, в котором чёрным по белому предсказана насильственная смерть. С учётом последующих событий, скорее всего он был прав.
Король обещал мне в случае успеха 1/5 дохода от плавания, 1/20 дохода от новых открытых земель, наместничество там и два острова, если я открою их больше шести. Дело за малым: сделать что задумано.
И тут португальцы очнулись! Негодяи решили, что я не должен портить им торговлю и начали пакостничать. Хвала Господу, что на прямое убийство не решились. Но распускали такие грязные слухи, что уши в трубочку заворачивались!
Да ещё и подчинённые мне капитаны-испанцы люто возненавидели меня из-за того, что экспедицией руководит португалец, то есть я! Несчастные расисты националисты! Начались даже беспорядки, чудом обошлось без жертв! Мне даже приказали взять не более пяти соотечественников, но где взять экипаж, если никто не идёт? Пришлось изворачиваться. Со мной всё же поплыло 40. Из 265 (не считая рабов, сверхштатных специалистов и пассажиров). Не смотря на строгий надзор, удалось протащить нескольких женщин. Нескольких на 265. Бедные.
Мне дали пять кораблей. За снабжением я следил лично: погрузили провиант на два года, подарки аборигенам, вооружение на случай столкновений с местными, пиратами, португальцами.
Вот он, мой красавец флот!
Флагманом стал «Тринидад», брат спасённого мною Серрана Жуан командовал «Сантьяго», остальные три корабля возглавляли мои «заклятые друзья» испанцы, главой которых был Хуан де Картахена, почти равный мне по должности. Он настолько меня ненавидел, что ему, как и Мендосе король лично приказал подчиняться мне. Но, как оказалось позднее, им было до фонаря, они сговорились, чтобы в случае чего сместить меня.
Так же хотелось бы вкратце рассказать о паре моих соратников:
Мой личный раб "чёрный" Энрике, переводчик, знающий немало языков.
Венецианец Антонио Пигафетта, родосский рыцарь, астроном, географ, картограф, лингвист, по документам пассажир, сверхштатный доброволец с низким окладом. Постоянно что-то пишет. Не нравится он мне.
Баск Хуан Себастьян Элькано. Зачем его взял, ума не приложу! Наёмник, капитан, продавший своё судно из-за долгов (пусть из-за того, что корона не заплатила за его службу, но всё-таки, это преступление!), скрываясь от суда прибыл ко мне, сдал экзамен и начал служить кормчим на «Консепсьоне». У меня был недобор, пришлось взять, к тому же дело своё знает.
Хуан де Картахена. Родич ОЧЕНЬ ВАЖНОЙ ШИШКИ. Счетовод с полномочиями отчитываться напрямую королю, минуя меня. Второй после меня человек в экспедиции. Чтобы потрафить его покровителям пришлось сделать его капитаном «Сан-Антонио», пусть он и не был моряком.
И вот, 20 сентября 1519 года моя мечта воплотилась в жизнь! Я отправился к Островам Пряностей на запад. Но и тут случился досадный конфликт. Мои испанские коллеги потребовали маршрут. Конечно же я им ничего не сказал, кроме как «Ваша обязанность следовать днем за моим флагом, а ночью за моим фонарем». Это всё что им нужно знать. Иначе мало ли чего могут учудить. Грохнут ещё. Море часто штормит. И оно хорошо хранит секреты.
Я заранее разработал систему сигналов, позволяющую флоту держаться вместе. А ещё каждый день корабли сходились для ежедневного рапорта. Кстати, о рапорте и этом дураке-счетоводе Картахене…
Он постоянно нарушал субординацию! Называл меня вместо «Капитан-генерал», то есть «адмирал», просто «капитан», как будто хотел показать, что я не главный в экспедиции! Мои замечания он просто игнорировал! Пришлось терпеть. Но, как говорят на востоке, «если сидеть на берегу реки и ждать достаточно долго, то можно увидеть, как мимо тебя проплывает труп твоего врага». Я дождался одного из отчётов, который давали мне капитаны на МОЁМ корабле. И вот Картахена забылся, я схватил его за шиворот и высказал всё что о нём думаю. Он был в моей власти, и я его арестовал. Разумеется, что коллег-испанцев это не порадовало. Пришлось передать его под стражу им. Как же я ошибся! Но, если подумать, иного выхода и не было. Зато вакантный капитанский пост занял мой родственник Алвару Мишкита.
29 ноября 1519 года мы наконец увидели берег Бразилии, а 26 декабря Ла-Платы, наконец то, пролив, который я искал! «Сантьяго» выслали на разведку. Каково же было моё огорчение, когда я узнал, что это не пролив, а устье гигантской реки! Но я не отчаивался, ведь я был готов к такому исходу. Моя эскадра двинулась на юг. Рано или поздно я найду выход в Южное море!
С каждым днём становилось всё тяжелее: постоянные штормы, дикий холод тяжело переносились людьми. Льды покрывали всё большее пространство, пришлось встать на зимовку в одной удобной бухте 31 марта 1520 года.
Пересчитав припасы, я понял, что нужно урезать нормы выдачи. Конечно, это не было радостным событием для команды, но иного выхода я не видел.
1 апреля, Вербное воскресенье. Чтобы хоть как-то поднять настроение у своих людей, и примириться с капитанами-испанцам, я позвал всех капитанов на церковную службу и праздничный обед. Однако, Мендоса и Кесадо не пришли. Я стал подозревать неладное.
2 апреля меня будят, и говорят, что «Сан-Антонио» захвачен Мендосой и Кесадо, освободившего Картахену. Капитаном корабля стал проклятый Элькано! Юмористы, день дураков был вчера!.. Стоп, они не шутят???
И ведь знал, что брать этого проходимца не стоит! Ситуация скверная, оставшиеся в моём подчинении корабли, «Тринидад» и «Сантьяго» в случае боя не выдержат ни против одного из кораблей мятежников. Но они не спешили нападать, так как знали, что если со мной что-то случится (а ведь об этом мятеже знали все, это не удастся скрыть и списать на случайную смерть), то король снимет с них головы. Они пошли на переговоры. Эти мерзавцы сослались на то, что я не даю им курс. Какой к чёрту курс, если я сам его не знаю? Они тут же назад поплывут! Они написали, что требуют только правильно выполнять приказы короля, всегда советоваться с ними и не принимать никаких действий без их согласия. Для заключения договора они пригласили меня к себе, а я их к себе. Дураками ни я ни они не были, так что никто ни к кому не поплыл.
Пришлось действовать. У нас была их лодка и люди. К тому же они опасались больше всего за «Сан-Антонио», но я счёл более лучшим выходом захватить «Викторию», ведь там было много моих соотечественников, португальцев, они меня точно поддержат! Я высылаю пять надёжных людей во главе с Эспиносой с новым приглашением капитану Мендосе на «Викторию». Пока он с ухмылкой читал моё предложение, Эспиноса наносит ему удар ножом в шею и быстро захватывает корабль при помощи штурмовой команды моего шурина Барбозы. Теперь у нас численное преимущество. Я закрываю кораблями выход в море для мятежников, которые уже не помышляли о сражении. Ночью они попытались прорваться, но я предугадал этот шаг и взял на абордаж «Сан-Антонио», который сдался без боя и жертв. «Консепсьон» последовал его примеру. 40 человек я приговорил к казни, но смягчил приговор, зная, что потеря такого количества людей очень затруднит плавание. Я отправил их на самые тяжёлые работы. Но Кесадо, за убийство пришлось четвертовать, как и Мендосу. Их тела для устрашения были повешены на три месяца на кораблях. Как же сильно я хотел сделать то же самое с Картахеной, зная, что он душа заговора, но как можно казнить представителя короля? Впрочем, я быстро нашёл альтернативу похуже: я оставил его на безлюдном острове умирать (через пару десятилетий Френсис Дрейк встретиться с такой же проблемой, мятежом и предложит выбор: смерть или на остров, как Картахену? Подсудимый в ужасе сразу же согласился на казнь).
В мае случилась катастрофа, «Сантьяго» разбился вместе с припасами на борту. А ведь это было быстрое и маневренное специальное судно для разведки! И экипаж, измождённый и истощённый, вернулся только чудом, спустя несколько недель, потеряв, правда только одного человека.
Правда теперь власть была полностью в моих руках! Я управлял «Тринидадом», Серран «Консепсьоном», Мищкита «Сан-Антонио», Барбоза «Викторией».
По пути мы нашли местных, они были великанами! И в качестве обуви использовали сено, из-за чего казалось, что у них огромные ноги! Мы назвали их патагонцами, а страну Патагонией. Король велел привезти ко двору всех аборигенов, которых я встречу, но как справиться с этими великанами мы не знали. Тогда пришлось хитрить: якобы в качестве подарка мы дали им ножные цепи и нагрузили им руки другими подарками, им пришлось надеть их на ноги. Так мы их захватили. Правда это плохо кончилось: их соплеменники напали и это привело к потерям с обеих сторон. А захваченные в плен не дожили до возвращения.
18 октября 1520 года мы наконец вышли с зимовки. Помня о мятеже, я заявил, что буду двигаться на юг вплоть до 75 градуса южной широты и, если пролив не будет найден, поверну назад.
«Сан-Антонио» и «Консепсьон» отправляются на разведку. Их не было очень долго, я думал что они погибли, когда наконец от вернувшихся я не узнал, что во время шторма, из-за которого они чуть не погибли, не был обнаружен пролив с солёной, а не как в Ла-Плате пресной, водой. Я боялся ошибиться, но хотелось верить, что это и есть пролив!
Собрав совет, я высказался за дальнейшее плавание. Кормчий «Сан-Антонио» Эстебан Гомиш возразил и заявил, что нужно возвращаться, так как неясно что впереди, да и припасов нет и мы рискуем все умереть. Но я хорошо помнил историю Бартоломео Диаша, который открыл мыс Доброй Надежды, но уступил команде и вернулся домой, так никогда и не попав в Индию. Я не собираюсь повторять такую судьбу и твёрдо заявил, что мы идём только вперед!
Дальше был кошмар. Мы шли по лабиринту острых как бритва скал, каждый миг рискуя напороться на отмель или риф.
Тут я по достоинству оценил Антонио Пигафетта, который оказал неоценимую помощь в картографии. Мы даже подружились.
В этом лабиринте нам пришлось разделиться. Спустя некоторое время одному из отрядов удалось обнаружить выход в открытое море! Но было и огорчение, «Сан-Антонио» пропал, не смотря на длительные поиски. Скорее всего затонул.
Это был трудный путь, но 28 ноября 1520 года мы вышли в океан.
Магелланов пролив
Кстати, там же мы нашли пингвинов, которых впоследствии назовут… Догадайтесь с первого раза? Магеллановыми!
Это же как надо понравиться, чтобы даже пингвины взяли твою фамилию?
Путь по проливу занял 38 дней. Кстати, на дооооолгие годы я стану единственным капитаном, который сумел провести ВСЕ корабли, без потерь.
И тут началась очередная жесть. Хотя, чего мелочиться, вся эта экспедиция была жестью ЦЕЛИКОМ! Так и хотелось прокричать, докричавшись до Испании: «Фалейру, твою ж мать! Кто мне говорил, что на запад путь короче? Кто говорил, что от Америки до Азии рукой подать!?»
Мы прошли по открытому морю грёбаных 17.000 километров!!! Мы совсем, нет СОВСЕМ не ожидали что нас ждёт такое! Да ещё и штиль, ни одного шторма. Это не Южное море, это Тихий океан! Как же ошибались ВСЕ, считая, что большая часть Земли — это суша! Океан казался бескрайним. Это было действительно страшно! Нам казалось, что земли мы никогда больше не увидим. Но назад возвращаться тоже было страшно, припасов не было (как оказалось, по пути было много островов, где можно было бы пополнить припасы, но откуда было знать?).
«В продолжение трёх месяцев и двадцати дней, — отмечал в своих дорожных заметках летописец экспедиции Антонио Пигафетта, — мы были совершенно лишены свежей пищи. Мы питались сухарями, но то уже не были сухари, а сухарная пыль, смешанная с червями, которые сожрали самые лучшие сухари. Она сильно воняла крысиной мочой. Мы пили жёлтую воду, которая гнила уже много дней. Мы ели также воловью кожу, покрывающую грот-грей, чтобы ванты не перетирались; от действия солнца, дождей и ветра она сделалась неимоверно твёрдой. Мы замачивали её в морской воде в продолжение четырёх-пяти дней, после чего клали на несколько минут на горячие угли и съедали её. Мы часто питались древесными опилками. Крысы продавались по полдуката за штуку, но и за такую цену их невозможно было достать»
Цинга одолевала нас из-за проблем с пищей, люди погибали десятками, остальные были не лучше.
Но самое худшее что нас ждало, это скука и местные анекдоты моряков типа:
«Однажды мой корабль попал в такой густой туман, что собственного носа видно не было. Внезапно, в момент отчаяния, я заметил вдали мерцающий огонек. Воспрянув духом, я повернул штурвал и начал править на свет. Огонек приближался, становился ярче, отчетливей, и, наконец, я понял, что это… кончик моей сигары…»
О, Господи, наконец то земля! Мы уже ожидали свежей воды и наестся от пуза, но каково было наше разочарование, когда выяснилось, что высадиться невозможно… Были и другие такие острова. Порадовало хоть то, что возле одного из них мы наловили акул. Это было самое вкусное что мы ели в жизни (по крайней мере нам тогда так казалось)!
6 марта 1521 года мы увидели туземцев, с которыми началась активная торговля. Но оказалось, что эти паршивцы бессовестно воруют всё, что не приколочено гвоздями к потолку! Мы терпели. Но когда они спёрли лодку, терпение лопнуло! Мы сожгли их селение, убив 7 человек, и взяли с собой всё что могли (включая украденную лодку). Они преследовали нас и бросались камнями. Дикари! Острова мы назвали Воровскими.
Наконец то мы достигли нормальной земли. Назвав открытый архепелаг именем Святого Лазаря (будущие Филиппины) мы завершили это ужасное путешествие через Тихий океан. Мы отыскали необитаемый, но очень обильный и приветливый остров Хомонхом и устроили там лазарет. Свежая пища и вода быстрее чем я думал поставила моряков на ноги. Продолжив путь, обследуя прочие острова, мой раб чёрный Энрике обнаружил людей, говорящих на его языке. Именно он стал первым человеком, достоверно обогнувшим земной шар.
Торговля на архипелаге была крайне выгодной! За железо нам давали золото и много продуктов. Даже один местный правитель, впечатлённый силой испанского оружия, крестился сам и его народ. Желая ещё больше впечатлить его, я решил помочь ему завоевать всех непокорных вождей. В конце концов, они дикари, воюющие палками и камнями, что они могут против наших доспехов и мушкетов?
Самым упорным был вождь Лапу-Лапу. На его примере то я и покажу всю мощь испанского оружия!
С прискорбием вынужден сообщить, что капитан Магеллан мёртв. Я, Антонио Пигафетта возьму на себя ответственность дописать историю нашего путешествия.
«…Островитяне по пятам преследовали нас, выуживая из воды уже однажды использованные копья, и таким образом метали одно и то же копье пять-шесть раз. Узнав нашего адмирала, они стали целиться преимущественно в него; дважды им уже удалось сбить шлем с его головы; он оставался с горстью людей на своем посту, как подобает храброму рыцарю, не пытаясь продолжать отступление, и так сражались мы более часу, пока одному из туземцев не удалось тростниковым копьём ранить адмирала в лицо. Разъярённый, он тотчас же пронзил грудь нападавшего своим копьём, но оно застряло в теле убитого; тогда адмирал попытался выхватить меч, но уже не смог этого сделать, так как враги дротиком сильно ранили его в правую руку, и она перестала действовать.
Заметив это, туземцы толпой ринулись на него, и один из них саблей ранил его в левую ногу, так что он упал навзничь. В тот же миг все островитяне набросились на него и стали колоть копьями и прочим оружием, у них имевшимся. Так умертвили они наше зерцало, свет наш, утешение наше и верного нашего предводителя.»
В бою я был серьёзно ранен, но это пустяки, ведь мы почти у цели. В битве при Мактане погибло 9 европейцев,
но урон престижа был несравнимо выше. Нас возглавили
Жуан Серран и Дуарте Барбоза. Они предлагали выкуп за тело адмирала, но вождь отказался наотрез. И всё из-за того, что адмирал не думал, что ему окажут достойный отпор. Жаль, что он недооценил противников.
Наш «союзник», правитель острова, пригласил на пир всё руководство экспедиции. Но вскоре мы услышали шум и крики.
«…мы увидали Жуана Серрана в одной рубахе и раненого, который кричал нам, чтобы мы больше не стреляли, так как туземцы убьют его. Мы спросили, убиты ли все другие и Энрике вместе с ними. Он ответил, что убиты все, кроме Энрике. Он настоятельно просил нас выкупить его за какие-нибудь товары, но Жуан Каваджо, его благодетельный товарищ, запретил шлюпке подойти к берегу — и поступил он так с целью, чтобы они одни остались хозяевами на кораблях. И несмотря на то что Жуан Серран, плача, молил его не поднимать так быстро паруса, так как они убьют его, и заявлял, что он молит Бога потребовать от него возмездия за свою душу в день Страшного Суда, мы тут же отбыли. Я не знаю, убит ли он или остался в живых.»
Проклятый раб виноват в этом! Хоть я и не могу это доказать, но после того, как ему отказались дать вольную (адмирал приказал освободить его после своей смерти), он сговорился с местным правителем и подготовил ловушку. Всё усугубилось тем, что аборигенки любили нас больше, чем своих мужей. И если адмирал нас сдерживал, то после его смерти наши люди пошли в загул. Конечно, это не нравилось их мужьям. Я там не был, но, возможно, кто-то начал приставать к женщинам и началась резня. Барбоза также был убит. Убито было столько, что у нас не хватало людей, чтобы продолжить плавание. Пришлось сжечь «Консепсьон» и продолжить путь на двух кораблях. Бесконечно жаль, что до Островов Пряностей оставалось всего ничего, а мы застряли на несколько месяцев и с таким чудовищным результатом!
Достигнув цели нашего путешествия, мы запаслись провизией и пряностями, в том числе гвоздикой.
Там же мы узнали, что португальский король объявил Магеллана дезертиром, а следовательно, все его суда подлежат изъятию. Нас осталось не более 100 человек. «Тринидад» отправился в Панаму, принадлежавшую Испании, а «Виктория» должна была обогнуть Африку и вернуться в саму Испанию. Как впоследствии оказалось, «Тринидад» был вынужден вернуться и был захвачен португальцами. Большая часть экипажа умерла на каторге в Индии.
Элькано пополнил экипаж малайцам, которые потом передохли как мухи. Да и еды было мало, кроме риса достать ничего было невозможно. Часть команды взбунтовалась и потребовала сдаться португальцам. Как хорошо, что Элькано уговорил их, иначе нас ждала бы судьба наших коллег с «Тринидада». Единственный уцелевший корабль, «Виктория» с трудом обогнул мыс Доброй Надежды и два месяца без остановок шёл вдоль Африки.
Последний корабль эскадры Магеллана «Виктория».
Мы подошли к островам Зеленого Мыса. Португальским островам. Если бы мы не сделали тут остановку, то погибли бы от жажды и голода.
«В среду, 9 июля, мы добрались до островов Святого Иакова и тут же отправили лодку к берегу за провизией, придумав для португальцев историю, будто мы потеряли нашу фок-мачту под экватором (на самом же деле мы потеряли её у мыса Доброй Надежды), и за это время, что мы её восстанавливали, наш капитан-генерал уехал с двумя другими кораблями в Испанию. Расположив их таким образом к себе, а также отдав им нашего товару, нам удалось получить от них две груженные рисом лодки… Когда наша лодка снова подошла к берегу за рисом, были задержаны тринадцать человек экипажа вместе с лодкой. Опасаясь того, чтобы некоторые каравеллы не задержали также и нас, мы в спешном порядке направились дальше.»
И ещё был интересный «парадокс потерянного дня»:
«… мы подошли наконец к островам Зелёного Мыса. В среду, 9 июля, мы добрались до островов Святого Иакова [Сантьяго] и тут же отправили лодку к берегу за провизией. Мы поручили нашим людям, отправившимся на лодке к берегу, расспросить, какой это был день, и они узнали, что у португальцев был четверг, что нас весьма удивило, так как у нас была среда, и мы никак не могли понять, отчего могла произойти такая ошибка. Я чувствовал себя хорошо все время и делал отметки каждый день без перерывов. Как выяснилось впоследствии, тут не было никакой ошибки, ибо мы шли все время по направлению к западу и вернулись к тому же пункту, куда двигалось и солнце, и таким образом выиграли двадцать четыре часа, в чём никаких сомнений быть не может.»
И вот, 6 сентября 1522 года мы, под командой Хуана Себастьяна Элькано, прибыли в Испанию! Нас выжило 18 человек. 18 из почти трёх сотен! Забавно, но Магеллан не хотел совершать кругосветное плавание, только угроза захвата португальцами заставила нас двигаться на запад. И ещё что интересно, если бы «Тринидад» добрался благополучно, а мы нет, то кругосветного путешествия не получилось бы. Так что Магеллан не был тем, кто совершил кругосветное путешествие. Им стал Элькано.
В 1525 году четверо из 55 членов экипажа «Тринидад» были доставлены в Испанию. Также были выкуплены члены «Виктории», схваченные на островах Зеленого Мыса.
Каково же было наше удивление, когда мы обнаружили «Сан-Антонио»! Оказалось, что Эстебан Гомеш поднял мятеж, заковал капитана Мишкиту и уплыл в Испанию и обвинил Магеллана в измене. Всю команду посадили в тюрьму. Над женой адмирала установили надзор. Но после нашего возвращения имя адмирала было обелено, Мишкита отпущен, а виновные наказаны.
Но не смотря на гибель почти всей команды, 4 из 5 кораблей и длительность путешествия, проданный груз покрыл все расходы и принёс огромную прибыль! К тому же португальский король поверил в то, что Моллукские острова принадлежат Испании и выкупил их за баснословную сумму.
Вот так и закончилось наше невероятное путешествие. Уж не знаю, как будут проходить кругосветные путешествия в будущем. Надеюсь, получше чем наше.
