AlexKap2015

Даже древнейшие из сохранившихся, произведённые ещё германскими мастерами начала XVI века нарезные штуцеры укладывали девять пуль из десяти в 45 сантиметровый круг с дистанции 140 метров. Самые лучшие из гладкоствольных ружей показывали такую же точность на расстоянии от силы 50−60 м, а рядовые — и вовсе порядка 30. Тем не менее в течение примерно трех веков с момента своего появления нарезные винтовки практически не находили применения.

Причин этого несколько. Если требовался нарезной ствол, то технология усложнялась в разы. Кроме того, нарезные ружья - штуцеры - вплоть до середины XIX века имели низкую удельную мощность, т. к. пулю приходилось вколачивать в нарезы, и она сидела в стволе слишком плотно. Из-за этого было невозможно использовать большой заряд пороха - камору разорвет к чертям. В результате нарезной штуцер из того же XVIII века бил прицельнее гладкоствольного мушкета, но... Дистанция, на которой пуля сохраняет убойную силу, у штуцера была меньше, чем у мушкета, метров на 100. Парадоксально, но факт.

Так же одной из причин считается низкая скорострельность нарезного оружия фитильно-кремневой эры — не более одного выстрела в минуту против четырех-шести у гладкоствольных ружей.

Первые винтовые нарезы

На самом деле заметной разницы в скорострельности не было. Корни ошибки кроются в неверном сравнении. В качестве результатов для гладкоствольного оружия обычно берется нормальная скорострельность винтовки с рекордными показателями для гладкоствольных ружей, да и еще и полученная в идеальных условиях (патроны и рожок с затравкой лежат на столе, шомпол между выстрелами не убирается в ложе, целиться не нужно). В полевых условиях обычное ружье делало не пять-шесть, а всего один-полтора выстрела в минуту. Статистика эпохи наполеоновских войн показала, что солдаты с обычными ружьями ведут лишь на 15−20% более частый огонь, чем штуцерные стрелки.

Заряжать нарезную винтовку со ствола было весьма непросто. Для этого на дульный срез укладывался пластырь (промасленная тряпица), а на пластырь — пуля, которая затем вгонялась в ствол ударами деревянного молотка по шомполу. Чтобы края снаряда впечатались в нарезы, приходилось прилагать немалые усилия. Пластырь же облегчал скольжение, протирал ствол и препятствовал забиванию нарезов свинцом. Нельзя было и переусердствовать. Войдя слишком глубоко, пуля давила пороховые зерна, что снижало мощность выстрела. Для предотвращения таких случаев шомпол штуцера часто снабжался поперечиной-ограничителем.
Небольшим был и срок службы штуцера. Обычно он выдерживал всего 100−200 выстрелов. Нарезы повреждались шомполом. Кроме того, несмотря на применение пластыря, они быстро засвинцовывались и заполнялись окалиной, а затем стирались при чистке ствола. Для сохранности наиболее ценных образцов шомпол делали из латуни, а в дуло при прочистке вставляли защищающую нарезы трубку.

Нарезку мушкетов можно делать даже в маленькой мастерской при помощи копира и однозубого резца — медленный, но очень простой способ, изобретенный в 15 веке. Копир — деревянный цилиндр со спиральной резьбой. Проходя по направляющим выступам он обеспечивает постоянство траектории резца. Копир соединен с резцом прочным железным стержнем. Винт регулирует положение клина под резцом и позволяет контролировать положение резца с точностью до сотой доли миллиметра. Например, если у нас есть винт с шагом нарезки 0,8 миллиметра, и клин с углом 18 градусов, то 0.01 миллиметра будет соответствовать четверти поворота винта.
При нарезке в закрепленный ствол вставляется резец. Винтом выставляется глубина резания и резец, вытягиваемый рабочим и проворачиваемый копиром, прорезает нарез. Каждый раз снимая сотую миллиметра, мы за 50-100 проходов получим нарез нужной глубины. После это ствол поворачивается и процесс повторяется. Один рабочий на одном станке без особых сложностей сделает нарезы на одном стволе за день.

Традиционные винтообразные нарезы на сегодняшний день являются доминирующими в нарезном оружии. Полигональная нарезка распространена гораздо меньше, не говоря уже о различных экзотических разновидностях.

Но главным дефектом таких ружей было несовершенство самих нарезов. Пуля держалась в них слишком прочно и пороховым газам не сразу удавалось стронуть ее, поскольку горение заряда происходило в минимальном объеме. При этом температура и давление в казенной части ствола у винтовок оказывались заметно выше, чем у гладкоствольных ружей. А значит, и сам ствол во избежание разрыва приходилось делать более массивным. Отношение дульной энергии к массе у нарезного оружия оказывалось в два-три раза хуже.
Порой возникала обратная ситуация: пуля держалась в нарезах слишком слабо и, набирая скорость, часто срывалась с них. Продолговатую же цилиндроконическую пулю (эксперименты с таким видом боеприпасов проводились с 1720 года), контактирующую с нарезами всей боковой поверхностью, было слишком трудно забить в ствол со стороны дула.

Нарезка системы Натхолла, патент 1859 года. Существовала в варианте с пятью и четырьмя нарезами. Использовалась преимущественно фирмой Томаса Тёрнера (Бирмингем) и компанией Reilly & Co для короткоствольных ружей.

Еще одна причина, по которой нарезные винтовки столь долгое время не получали распространения в Европе, — их относительно низкая мощность. «Тугой» ход пули в первый момент движения в стволе и опасность срыва с нарезов ближе к дульному срезу не позволяли использовать большой заряд пороха, что негативно сказывалось на настильности траектории и убойной силе снаряда. В результате дальность эффективной стрельбы из гладкоствольного ружья была выше (200−240 против 80−150 м).
Преимущества гладкого ствола проявлялись только в случае залпового огня по групповым целям — сомкнутому строю пехоты или лавине атакующей конницы. Но именно так в Европе и воевали.

Остроугольная нарезка
Первые попытки радикально усовершенствовать нарезы были предприняты в XVI веке. Для того чтобы улучшить «сцепление», внутреннюю поверхность стволов первых штуцеров покрывали нарезами полностью. Число борозд достигало 32, а ход нарезки был очень пологим — только треть или половина оборота от казны до дульного среза.

Начиная с 1498 года мастер Гаспар Цольнер изготовлял стволы с нарезами, не сообщавшими пуле вращательного движения. Целью их введения являлось увеличение точности стрельбы за счёт устранения «шатания» пули, диаметр которой обычно был значительно меньше калибра оружия. Забить пулю плотно мешал нагар — настоящий бич старинных ружей. Если же нагар вытеснялся в нарезы, зарядить ружьё точно соответствующей по калибру пулей было проще.

В 1604 году оружейник Балтазар Дрехслер рискнул заменить ставшую уже традиционной округлую, волнистую нарезку новой, остроугольной. Предполагалось, что вонзающиеся в свинец мелкие треугольные зубья будут крепче держать пулю и сорваться с них она не сможет. Отчасти это было так, но острые ребра прорезали пластырь, предохраняющий нарезы от засвинцовывания, и быстрее стирались.

Чинка колесцовая, охотничья, нарезная.

Тем не менее в 1666 году идея получила развитие. В Германии, а чуть позже в Курляндии получили распространение винтовки с очень глубокой и острой нарезкой в форме шести-, восьми- или двенадцатилучевой звезды. Скользя по острым граням, пуля легко входила в ствол и крепко держалась в нарезах при самой большой их крутизне. Но глубокие «лучи» плохо поддавались чистке и, случалось, рассекали свинцовый снаряд в стволе. Заложить под пулю мощный заряд пороха по‑прежнему было нельзя. Чаще всего «звездчатую» нарезку получали «чинки» — известные с XVI века мелкокалиберные винтовки для охоты на птиц. От прочего длинноствольного оружия их отличал приклад, предназначенный для упора не в плечо, а в щеку.

продолжение следует...

Пролог
Весь мир с ужасом следил, как в 5 серии 8 сезона «Игры престолов» Дейнерис Таргариен спалила столицу Семи королевств. Зачем она это сделала — предмет отдельного рассуждения, который нас не касается в данный момент. Поговорим мы о том, что произошло, и что произошло после — когда весь мир с ужасом следил за тем, как Джон Сноу\Э. Таргириен убил собственную тётю и, по совместительству — любовницу в последней серии «Игры престолов».
Ведь речь о вполне понятном средневековье со всеми его атрибутами, которые относятся примерно к 14-15 столетиям с поправкой на фантастический сеттинг. Ergo, прогноз можно сделать более или менее приближенный к реальности.
Итак, списываем фактор дракона на некое неотразимое в представленной реальности оружие. Например, в подлинной истории это могли быть (и не раз бывали) пушки, стреляющие «вогненными кулями» — feuergugel и калёными ядрами. А также «пушки» в полном смысле позднесредневекового слова, т.е., крупнокалиберные гаубицы

«Дарданелльская пушка», Оттоманская империя, после 1453 г. В собрании Королевского Арсенала в Форте Нельсон, Портсмут, Англия. Это и есть подлинный средневековый «дракон» — смерть городов и крепостей.

Списав фактор дракона, получаем нормальную жизнь 1400 гг. И что же там произошло?
Основа средневекового администрирования и мобилизации.
Такой основой выступали служилые корпорации, обычно концентрировавшиеся в городах и\или вокруг городов. Если мы рассуждаем о чём-то вроде Королевской гавани — огромной столице с десятками тысяч жителей, и сверх-развитой торговлей, то служилая корпорация неизбежно должна была стремиться в сам город.
Если «вятшие мужи» — герцоги и графы, наоборот, по возможности выделялись в самостоятельные вотчины, то мелкое и среднее дворянство «Шпаги» и «пера» пристраивались к «кормлениям» в столице — это неизбежный процесс. Ведь основные угодья так или иначе должны были уходить в собственность сильных домов. Конечно, разнообразные Ланкастеры и Ланистеры обзаводились собственными вассалами или напрямую — клиентелами. Но крупный город, тем более, город столичный — это всегда большая корпорация служилых «людей государевых».

Среди них было и мелкое рыцарство\дворянство (итальянские полисы буквально наполнены подобным людом), и незнатные чиновники, стремившиеся выслужить на должности содержание и, возможно, титул. Кроме того, столица всегда собирала и часть крупной аристократии, которая задействована непосредственно при королевском дворе, или проживает в городе на постоянной основе, имея тот или иной деловой и репутационный интерес.
Именно они формировали основу военной силы в городе. Полицейские функции, обязанность выступать людно и оружно лежала на них. Именно они разбавляли и городское ополчение в случае его мобилизации, выступая профессиональным связующим звеном всего коллектива.
На них же падала нагрузка администрирования в самом широком ключе. Один рыцарь «кормился», надзирая за городским рынком. Другой — за мостовыми работами. Третий — за контроль-пропускным режимом у, скажем, западных ворот, и так далее. Самая удачливая часть получала кормления непосредственно при дворе. Чуть менее удачливые коллеги составляли клиентелы «жирных пополанов» — знатных и богатых горожан, которым требовались управляющие городскими имуществами, приказчики для торговых точек, а также люди, решающие сложные вопросы, в том числе, силовым способом.
К излёту позднего средневековья данные функции в значительной мере размывается за счёт привлечения профессионального наёмного контингента, но реальность «Игры престолов», которая не знакома даже с зачатками огнестрельного оружия и обладает группой полунезависимых сеньоров в стране, ясно говорит о самом начале феодальной централизации, т.е., примерно на уровне начала земного XIV века. А тогда служилые корпорации были ещё очень сильны.

В чем смысл корпорации?
Люди, объединённые одинаковыми экономическими интересами, одинаковым (схожим) способом ведения хозяйства, одинаковыми или, по меньешй мере, однотипными обязанностями, быстро формировали устойчивую территориальную консорцию. Чрезвычайно мощное классовое сознание, возникавшее в среде наиболее мобильного и образованного субстрата общества, со всей неизбежностью накладывалось на фактор территориального соседства. Возникали деловые, родственные, дружеские связи, длившиеся иногда столетиями. Даже «феодальная конкуренция», легко доходившая до кровопролития, вендетты и вековой ненависти между семьями, выступала связующей силой и маркером «свой чужой» на уровне городского «высшего» общества.
Условные «Монтеки и Капулетти» Королевской гавани при появлении чужака или, тем более, угрозы со стороны, немедленно объединились бы. Они как бы говорили:
— Мы имеем право резать вот этих неприятных типов, но вы — нет. Вы чужие.
Т.о., большой город и «тянущие» к нему пригороды в смысле военно-административном — это, в первую очередь, единая служилая корпорация.
Замещение её — это крайне сложный и, зачастую, кровавый процесс. Так. Иван III смог «разбавить» новгородскую служилую корпорацию только после военного разгрома и массового переселения на мятежные земли сразу 3000 дворян из центра страны. Впрочем, уже при его сыне, что мы знаем из источников, бывшие московские дворяне и дети боярские «стакнулись» с остатками местных феодалов в самом городе, образовав новую, чрезвычайно сильную и независимую корпорацию, с которой расправился уже Иван Грозный.

Следовательно, в средневековых реалиях создание корпоративных связей есть объективный, экономически и культурно обусловленный процесс. Инкорпорация в городскую среду стороннего элемента вела к быстрой его ассимиляции или отторжению. Т.е., отдельные новые семьи и люди включались в корпоративную жизнь или изгонялись из неё на низовом уровне.
Столичная служилая корпорация традиционно была очень сильна. Как правило — это была богатейшая и мощнейшая корпорация в стране, полностью опутывая и контролируя всю административную, деловую и военную активность в городе.
Без сомнений, что-то подобное должно было установиться в Королевской гавани со времён завоевания Таргариенов.
И в эту налаженную систему вторглась новая завоевательница — Дейнерис со своими кочевниками, Безупречными, союзными северянами, рыцарями Долины Аррен (которые куда-то пропали в сериале) и драконом.

Мобилизация Ланистеров перед лицом вторжения.
Серсея Ланистер и её аппарат могли подготовиться к отражению таргариенской агрессии мобилизацией двух, не затронутых гражданской войной фатально, ресурсов. Это сама Королевская гавань и корпорации Ланиспорта и Бобрового утёса — родовой вотчины Ланистеров. Кроме того, была привлечена банда заморского кондотьера Бездомного Гарри Стрикленда и Железный флот Эурона Грейджоя, что, в данном случае, не так важно.
Главное: в столице собрались все основные военно-административные акторы той части страны, которая не подверглась тотальному разорению в гражданской войне и, которая, лояльна режиму Ланистеров.
Это необходимо отметить специально:
— жизнь центральной части Семи Королевств перед решительным столкновением должна была замереть, ведь главные административные силы оказались мобилизованы. Напомним, что «служилая» корпорация — служилая во всех смыслах. И в чиновничьем и в военном. Большая часть крупнейших корпораций была стянута в столицу, а значит, на время, момент управления в стране парализовали.
Что произошло дальше, мы помним по фильму.
Геноцид и гибель королевы.

Итак, Дейнерис выиграла битву при Королевской гавани, применив в стратегически выгодный момент неотразимое оружие — дракона. (Или, если говорить о земном средневековье — массированно использовав артиллерию, как для уничтожения укреплений и живой силы, так и для террористической бомбардировки жилых районов города).
Далее, в столицу вошли войска. Солдаты, почти не задействованные в бою, занялись резнёй и мародёрством. Фактически город погиб. Были уничтожены основные жилые массивы и все административные здания.
В итоге избиению и резне подверглись пленные, которых королева приказала уничтожить. Вряд ли их вырезали поголовно — кто-то неизбежно смог убежать, кого-то, наверняка, взяли в плен с целью получения выкупа. Но, как можно было убедиться, резня носила именно массовый, бескомпромиссный характер.
Подобные случаи для европейского средневековья, к которому отсылают все намёки и прямые описания реальности Вестероса, были крайне редки и нетипичны. Тотальные избиения пленных случались на поле боя, где, в любом случае, собирались только заинтересованные люди и далеко не все представители служилых корпораций. Т.е., фатального ущерба системе управления (да и мобилизации) подобные редкие погромы не наносили.
Разорения городов случались также регулярно — это был маркер «плохой войны». Но и тогда служилая корпорация частично выживала, и её можно было использовать в дальнейшем во благо победителей.
Полное уничтожение города практиковалось в исключительных случаях завоевателями, которые стоят на более низком культурном уровне, например, ордами Чингисхана. Однако они чаще всего не планировали жить в разорённых местах, или вводили на опустевшее место новую администрацию.
Ярчайший пример «цивилизованного» замещения местной корпорации — это уже упоминавшиеся расправы над Новгородом при двух грозных Иванах — III и IV на Руси. Но в этом случае корпорацию замещали не полностью и, пусть быстро, но не в один момент, постепенно выстраивая систему управления и мобилизации заново.

Дейнерис же в один-два дня сожгла город, вырезала фактически всю систему управления центральными частями страны, убила или разогнала значительную долю гражданского населения столицы.
Так поступали завоеватели в случае тотальной войны, имея в виду двигаться дальше, не использовав покорённую территорию в качестве постоянной тыловой базы. Вполне нормальная стратегия для кочевников, каковой «по первому образованию» Дейнерис и является.
Умолчим, что в условиях зимы не опираться на залив р. Черноводной и крупнейший город Вестероса, как на оперативную базу — странный выбор. Но, возможно, мы чего-то не знаем.
Дейнерис же в триумфальной речи ясно обозначила цели: продолжить освободительный поход «до последнего моря».

И это был чрезвычайно умный ход с её стороны.
Она в прямом смысле слова «сожгла мосты», так, что «поменять коней на переправе» стало невозможно.
Не трудно представить, в какой ад на время превратится жизнь в центральной части Семи Королевств в условиях зимы и полной потере управления. Отметим жирным курсивом:
— Основная часть административного, военного, полицейского аппарата подверглась мобилизации и была уничтожена в Королевской гавани.
То есть, остаться на развалинах столицы превратилось в синоним быстрой смерти от голода, а значит, стремительного разложения армии, которая с неизбежностью должна была превратиться в шайки мародёров, борющихся за выживание.
Что такое крупный город в нормальных условиях?
Это перекрёсток торговых путей, точка сбора налогов и натуральных податей, центр ремесла и культуры.
Что такое крупный город в условиях утраты управления страной (да еще по зиме)?
Это ловушка.
Наполеон Бонапарт после захвата Москвы мог бы многое об этом рассказать.
Таким образом, Дейнерис не оставила своим соратникам выбора: двигаться дальше или умереть.
Но она не учла фактор резко поглупевшего Тириона Ланистера, у которого вместе с уснувшим разумом проснулась совесть. Поглупевший и внезапно совестливый карлик подговорил Джона Сноу на политическое убийство. Дейнерис погибла в день триумфа, предательски заколотая рукой собственного любовника и, по совместительству, племянника.

Последствия.
А они должны быть чудовищны, чего не мог не знать умнейший и начитанный Тирион.
1.На развалинах города расположилась орда из, минимум, 15 000 дотракийцев. Орду контролировала только Дейнерис на условиях личной унии. С её исчезновением Орда утратила и единственный сдерживающий фактор, и, главное, вменяемую цель пребывания в Вестеросе.
2.В столице находился и легион воинов-фанатиков Безупречных — примерно 4 500 человек. Эти так же были связаны в Бурерождённой, но на основе фактически обожествления предводительницы. И они тоже лишись вменяемой цели не только пребывания в Вестеросе, но и жизни вообще.
3.Город принял войско северян, преданных Джону Сноу.
4.В Королевской Гавани так же оказалось несколько тысяч рыцарей Долины, связанных вассальными отношениями с Сансой Старк, двоюродной сестрой Джона Сноу.
И вот, он убивает королеву.
Далее события развиваются по принципу падающего домину и приобретают катастрофический характер.
Джон Сноу захвачен воинами-фанатиками. Никаких, повторимся: никаких вменяемых способов удержать их от быстрой расправы не существует. Это значит, что северяне вступят в состояние кровной месте по отношению к недавним союзникам.
Дотракийская Орда, лишённая каких-либо направляющих сил, стоит на относительно низкой, родоплеменной основе организации. Т.е., развалины чужого города им не нужны, а нужен им нормальный для кочевника грабёж. Пока они шли к последнему морю во главе с обожаемой ханшей, они имели объяснимую и всем очевидную цель — «покрыть весь мир», как говорили их пророчества. Теперь поход отменился. Вместо него пред ними раскинулась ненавистная страна, населенная родичами убийцы (все эти горожане на одно лицо). Кроме того, страна богатая, каковое богатство нужны дотракийцам для выживания. Результат предсказать нетрудно. После мгновенной мести всем северянам, кого удастся застать врасплох, Орда наводнит округу и сожжёт всё, до чего выйдет достать.
Рыцари Долины Аррен, вроде бы естественные союзники северян, после разгрома Ланистеров лишились непосредственной мотивации к войне. Ведь, выступив на стороне Старков, они поставили себя на роль предателей, а значит, в случае поражения — под угрозу репрессий со стороны правящего дома. Но правящий дом пал, т.е., угроза и вместе с тем объединяющий фактор исчезли.

В любом случае, убийство королевы — это триггер, запускающий новый виток гражданской войны: северяне против пришельцев из Эсоса.
Напомним начало нашего рассуждения:
— система управления погибла вместе со служилыми корпорациями Королевской гавани, Ланиспорта и Бобрового утеса. надо думать, и с частью мелких и средних вассалов дома Ланистер.
Следовательно, фоном крайне жестокой и, надо думать, недолгой драки будет полное отсутствие поступлений продовольствия и фуража.
Кто бы ни победил в итоге (скорее всего — никто), сторона, занявшая логический центр конфликта — столицу, вынуждена будет быстро и без сантиментов изымать еду, теплую одежду, средства отопления, фураж для коней и самих коней у местного населения. Проигравшая сторона, отступающая от Черноводной, неизбежно займётся тем же самым на пути ретирады.
Окрестные крестьяне, избиваемые фуражирскими отрядами, неминуемо прореагируют неограниченной партизанской войной. Кстати, все фуражиры или большая их часть превратится в мародёров с пугающей быстротой, что так же не добавит лояльности местным.
Все малые города в округе или станут вымирать от голода, или подвергнутся ограблению со стороны неконтролируемой военной силы. Следствием станет мгновенная убыль ремесленного населения, которая или погибнет или вольётся в ряды партизан.
В итоге весь центр страны от Хайгардена до Риверрана будет разгромлен в новом витке междоусобной бойни. Причём, бойни дискретной, не имеющей конкретного управляющего центра, лишённой понятных целей, кроме физического выживания отдельных групп людей.

Таким образом, карлик и Джон, убив королеву, фактически уничтожили Семь Королевств.
Даже если предположить невозможное — то, что показали в последней серии «Игры Престолов», а именно: Безупречные, дотракийцы и северяне сумели цивилизованно договориться, ничего хорошего их не ждало.
20-25 000 солдат и несколько десятков тысяч коней, брошенные без цели, без провианта, без фуража, разорили бы всю округу.
Не было бы никакого Совета лордов в Драконьей яме. Ройсы и Арены должны были быстро эвакуироваться в Долину, Тали — окопаться в Риверране, а Дорн — закрыть перевалы. Железнорождённые, после разрушения союза с Таргариенами — заняться обычным своим морским набеговым промыслом. Никаких Шести Королевств с цивилизованным «брекзитом по вестеросски», не имели бы шансов на жизнь.
По одной простой причине: после гибели служилой корпорации Королевской гавани ситуация могла развиваться только по сценарию развития войны с единым управлением, что дало бы шанс получить необходимые ресурсы для прокорма войска. Или — гражданской войны с летальными для государства последствиями.

источник

«Сага об Эгиле» (исл. Egils saga) — исландская сага XIII века, авторство которой иногда приписывается Снорри Стурлусону. Одна из самых известных «саг об исландцах» — саг, в которых рассказывается о жизни исландцев, их истории и взаимоотношениях их родов в «век саг» (X и XI века). Предполагается, что сага была написана между 1220 и 1240 годами. Сага рассказывает о жизни скальда Эгиля Скаллагримссона.

Я приведу один впечатляющий отрывок из саги о "детстве" главного героя.

"Скаллагрим был большой охотник до состязаний в силе и игр. Он был не прочь и поговорить о них. Тогда любили игру в мяч. В те времена в округе было много силачей, но все же никто не мог сравниться со Скаллагримом, хотя он был уже довольно пожилым.
Сына Грани из Гранастадира звали Тордом. Он был молод, и от него многого ожидали в будущем. К нему был очень привязан Эгиль, сын Скаллагрима. Эгиль был силен в борьбе. Он был очень вспыльчив и горяч, и все наказывали своим сыновьям уступать ему в спорах."
(прим.ТС.: отца Эгиля Скаллагримссона - Грим Лысый "Скаллагрим")
"Как-то в начале зимы была многолюдная игра в мяч на поле у реки Хвиты. Сюда собрались люди со всей округи. Поехали на игру и многие домочадцы Скаллагрима. Первым среди них считался Торд, сын Грани. Эгиль попросил Торда взять его с собой. Ему было тогда семь лет. Торд согласился и посадил Эгиля на лошадь, у себя за спиной.
Когда они приехали на место, там уже расставляли людей для игры. Собралось также много мальчишек, и они устроили себе игру отдельно. Когда они расставили играющих, Эгилю пришлось играть против мальчика по имени Грим, сына Хегга из Хеггстадира. Гриму было лет десять-одиннадцать, и он был силен по своему возрасту. Во время игры Эгиль оказался слабее его, а Грим к тому же старался, как только мог, показать, насколько он сильнее. Тогда Эгиль рассердился, поднял биту и пытался ударить Грима. Но Грим схватил его и с размаху швырнул на землю. Он крепко поколотил Эгиля и сказал, что задаст ему еще крепче, если тот не научится вести себя как следует."

"Когда Эгиль встал на ноги, он вышел из игры, мальчики же кричали и насмехались над ним. Эгиль пошел к Торду, сыну Грани, и рассказал ему, что произошло. Торд сказал:
– Я пойду с тобой, и мы отомстим ему.
Торд дал ему топор, который держал в руках. Этим оружием в то время охотно пользовались. Они пошли туда, где играли мальчики. Грим тогда держал мяч, и вот он кинул его, а другие мальчики бросились за мячом. Эгиль подбежал к Гриму и всадил ему топор глубоко в голову. Затем Эгиль и Торд ушли к своим.
Люди с Болот бросились к оружию, так же как и противная сторона. Олейв Рукоятка прибежал со своими спутниками к людям из Борга. Их было гораздо больше, чем противников, и поэтому все разошлись. Отсюда и пошли раздоры между Олейвом и Хеггом. Позже они бились на лугу Лаксфит у реки Гримсы. Там было убито семь человек, и Хегга ранили насмерть, а Квига, его брата, убили.
Когда Эгиль вернулся домой, Скаллагрим был им не очень доволен, а Бера сказала, что из Эгиля выйдет викинг и что, когда он подрастет, ему надо будет дать боевой корабль."

"Когда Эгилю исполнилось двенадцать лет, он был таким рослым и сильным, что в играх мало кто мог победить его. В ту зиму, когда ему минуло двенадцать, он много участвовал в играх. Торду, сыну Грани, в то время было двадцать лет. Он был очень силен. В конце зимы часто случалось, что Эгиль и Торд играли вдвоем против Скаллагрима.
Однажды шла игра в мяч в Сандвике, южнее Борга. Эгиль с Тордом играли против Скаллагрима, и Скаллагрим устал, потому что им было легче играть, чем ему. Вечером же, после захода солнца, дело пошло у Эгиля с Тордом хуже. Скаллагрим сделался таким сильным, что поднял Торда и так швырнул его оземь, что переломал у него все члены, и тот сразу же умер. После этого Скаллагрим схватил Эгиля.
Одну из служанок Скаллагрима звали Торгерд Брак. Она ходила за Эгилем, когда тот был ребенком. Она была рослая и сильная, как мужчина, и умела колдовать. Торгерд сказала:
– Озверел ты, Скаллагрим, на собственного сына бросаешься!
Тогда Скаллагрим отпустил Эгиля и бросился на нее. Она увернулась и убежала, а Скаллагрим – за ней. Так они выбежали на мыс Дигранес, и она прыгнула со скалы в пролив. Скаллагрим бросил ей вслед большой камень и попал ей между лопаток. После этого она больше не выплыла. Этот пролив теперь называют Бракарсунд (пролив Брак)."

"А вечером, когда они вернулись в Борг, Эгиль был вне себя от гнева. Когда Скаллагрим и все люди сели за столы, Эгиль не занял своего места. Он вошел в дом и подошел к тому человеку, который был у Скаллагрима надзирателем над работами и казначеем и которого тот очень любил. Эгиль нанес ему смертельную рану, а затем пошел и сел на свое место. Скаллагрим не сказал на это ни слова, и все было спокойно, но отец с сыном больше не разговаривали, ни дружески, ни враждебно. Так прошла эта зима."

Игра в мяч, которая описана в саге  - кнаррлейк. Это игра, в которой один из играющих бросал мяч и бил по нему битой, а другой ловил мяч, либо отражал его так же битой. Товарищи по игре должны были всячески мешать ловившему : толкали, валили на землю или отбивали у него мяч. К тому же, мячи были деревянные, так что нужно было одновременно и уворачиваться от удара, дабы не получить травму.

Суровая игра для суровых северян.

Но Эгиль и его отец были отморозками даже по меркам викингов.

https://www.litmir.me/br/?b=101844&p=1