действующие лица:
ЕФИМ ШОРОХ: простой русский солдат, он же красный командир.
СЕМЕН: славный боец красноармеец.
КАТОРЖАНИН: беглый осужденный за экономическое преступление.
ВИКЕНТИЙ
МАРФУША: удмуртская красавица.
КОМАНДИР
ХАН: предводитель бандитов. Или как он сам говорит – повстанцев.
ТИХОН
МАКАР
ГЕРАСИМ
ПАШКА
ПУШКА
ПЕШКА
КНЯЗЬ: белый офицер.
ВИТЬКА
КРЕСТЬЯНЕ: мужики и старухи.
БЕЛЫЕ: белые.
Действие первое
Картина первая
ЕФИМ. Почему меня Шорохом зовут? Это тебе интересно? Ну что ж, слушай… Я уже, стало быть, сказывал, что в окопниках служил… Простой русский солдат. Сто восьмой пехотный полк… Так вот… В «мировую» и было это у нас. Стояли, значит, мы на фронте. Вот так, наши позиции, а вот так, точно так же как у нас – Немцы… ну, их позиции, значит. От нас до них, шагов писсят было! Мож меньше… Мы, тогда, друг дружку не особо трогали, воевать-то уже не хотелось. Зачем че воюем – не понятно, да и… надоело… Но, нет, нет, да и постреляем малость, для проформы… когда кто подопьет там, или праздник у кого какой… Ну вот, стало быть… у меня в тот вечер праздник и был. И вот в этом праздничном состоянии, решил отлучиться я с наших позиций по малой нужде… Но, у меня же праздник, я в аккурат у орудий праздновал, а до нужника еще вон идти сколь было, а меж нашими позициями-то такое дерево стояло… оно и ближе, и… поприятнее взору было… моему. Так, стало быть, встал, да и пошел к нему… нужду справлять… нужду справил и назад… Да, только, вишь, от празднику, голову мне скрутило, и не в ту сторону возвращаться я стал… прямиком к немецкой позиции… Возвращаюсь, глядь… а что-то это никого и нет… по окопам брожу, туда, сюда… не слыхать никого… заглядываю, значит, к офицерам, в землянку… Вхожу. Ба-а-а… Наши, оказывается, немецкого языка в плен взяли… офицера какого-то, фенд… фебель… или кто их там, не разбирал особо. Стою, просто, думаю, а чего он тут? Зачем? По какой надобности? Видать, не просто так, допрашивать привели… Ну, я дверь в землянке подпер, закрыл как смог, чтоб не сбёг враг… и допрашивать начал… Ночь всю. И так, и эдак с ним… всю душу из него вытряхнул… Много ли надо русскому солдату, чтоб с немецким офицером сдюжить. Что ты! Все он мне рассказал, как есть… но, ближе к рассвету, под утро самое, стал я понимать, что что-то нечисто здесь… праздник заканчивался, видимо. Вот и смекнул в итоге, что не в своих позициях. Мне бы это, конечно, раньше бы сообразить, взять этого офицера в охапку и домой, ан нет, уже рассвет, так уже не сделать… Обида такая, на себя самого стала, что я, к офицеру еще раз приложился, ну так… чтоб не убить вовсе… упал офицер. Стих. И я к своим, дёру… Возвратаюсь, а там уже ваше благородие меня встречают. Так и так, мол, где был? Отчего позиции брошены? Дезертиром обозвал, трибуналом потряс перед носом… А я ему, так и так, мол, был у врага в тылу, допросил их главного…
Что-о-о?! завопил офицер… да, ты ж ему, пьяная сволочь, все сам и выложил, теперича нам наступления ждать следует! Ну и по тревоге поднялся весь полк, и меньше чем через пол часу, шли мы уже в наступление… Идем в наступление, врываемся в вражеские позиции… Глядь. А их и след простыл! Сгинули немцы. И офицер ихний тоже… с ними… А потом уже у нас повелось в солдатском лексиконе, что мол дескать это Фима, у немцев шороху навел… а потом это ко мне привязалось… Фима Шорох! Простой русский солдат!
Шел 1919 год… Гражданская война в её самом разгаре.
Красные против белых. Зеленые против тех и тех. Еще где-то есть демократическое собрание, анархисты…
Красные убивают белых. Белые убивают красных. Зеленые, понятно, и тех и других убывают. Вообще кого хотят того и убивают. И каждый день идут кровопролитные бои. Братоубийство, зверства, беспощадность…
Но это пока всё где-то там… а прямо сейчас, под погожим осенним деньком, на холме, где красноармейский железнодорожный взвод разместил караульный пункт, два бойца красноармейца разложились на перекус и перекур…
Не всё же время воевать.
СЕМЕН. Так, а что там дальше было? Немец-то Вам чего рассказал? Ценное что-то?
ЕФИМ. Да черт его знает. Не разобрал… Я же, Сема, немецкого не понимаю. У тебя табачку, кстати, угоститься не найдется ли?
СЕМЕН. Так не курю же я.
ЕФИМ. Да и ладно. Своего покурим…
Оба замолкают. Где-то там в дали, слышны выстрелы.
Ефим достает из карманов шинели курительные принадлежности: спички, табак, бумагу… не торопливо, сворачивает самокрутку.
СЕМЕН. А что если б в Вас это… пульнул кто? Когда обратно бежали… Убили бы ведь?
ЕФИМ. Да не пульнул, а стрельнул! Деревня ты, Сема… Заговоренный я. Меня ни пуля, ни сабля… ни бомбы… ничего не берет. Сколько раз в атаку ходили… шквал огня венгров… на мне ни царапины… Сколь убитых, сколь раненых… а на мне – ни одной дырки…
СЕМЕН. Да ага?
ЕФИМ. Да! И отступали, когда… это в Польше, в пятнадцатом годе… Приготовились. Наступление. Сто восьмой пехотный полк держит оборонение. В итоге… Все убиты, никого в живых. А на мне ни единой царапины…
СЕМЕН. Да иди те ж Вы?!
ЕФИМ. Да! Вот и иди. А то ты думал… Ты еще отроком был, когда дядя Фима Шорох воевал уже… Что ты! Думаешь много ли у меня орденов да медалей?
СЕМЕН. Сколько?
ЕФИМ. Полно! Георгиевский крест четвертой степени, в количестве: две штуки. Георгиевский крест третей степени – одна штука. И второй степени – две штуки! Вот так-то!
СЕМЕН. Да иди ж ты?!
ЕФИМ. Георгиевский солдатский крест, за службу и храбрость давали… Так что, мы как воевать и что почем да куда и как делать, все знаем! Так что… ты, Сема, жить если хочешь, меня всегда держись… От пули точно не помрешь. Мне еще в детстве, цыганка это предсказала. Сказала, что это всё меня не убьёт. Сказала, погибну я, от того, чего знать не могу…
Слышен хруст ветки неподалеку.
СЕМЕН. Это что?! Не как хрустнуло что-то? Крадется кто? Сходить посмотреть…
Оба замолкают. Прислушиваются…
ЕФИМ. Да не… показалось тебе. Ветер.
СЕМЕН. А что если… Вот ведь и стреляют же. Слышите? Мож чего случилось? Нападение?
ЕФИМ. Да с чего ради? Пускай стреляют… Что им? Может празднуют чего? С нашеву флангу никого не проходило, верно? Значит, не наше это дело… По уставу, не можем мы самовольно с караула сняться… пока смена не придет. Пост сдал, пост принял… иначе никак.
СЕМЕН. И то верно. Ваша правда… А вот мы тоже как-то, в атаку тут ходили, когда на белых, так я…
ЕФИМ. Что ты? Ты!.. В атаку они ходили… «Тоже»… Вот – я, то да! Я ходил, я знаю, такого повидал… Думаешь, за что, командир наш меня невзлюбил? Цепляется вечно ко мне. А то, потому что, знает каков я в воинском деле… боится, что подсижу. И правильно боится, доложу я так. Так что… будь там что серьезное, поди прислали бы кого.
На холме появляется В и к е н т и й.
Викентий - это «местный дурачок», однажды прибившийся к красноармейцам. Никто уже и не вспомнит из каких мест он появился. Но, хлопот и вреда особого от него не было. Так и жил-служил при взводе.
А то что дурачок, по его виду можно понять с легкостью. Дело даже не в форме одежды, которая смотрится на нем как костюм «красноармейца» для новогоднего детского утренника. Лошадь у Викентия ненастоящая! Выпиленная из доски лошадиная голова, приколоченная к черенку от лопаты, да и к всему прочему, выкрашена в зеленый цвет.
Вот на этом коне, Викентий и скачет к бойцам…
ЕФИМ. О, какие люди… Семён, вона друг твой прискакал опять.
СЕМЕН. Блаженный? Так это не мой друг.
ЕФИМ. А чего он тогда к нам ездит?
СЕМЕН. Я думал, что Ваш.
ЕФИМ. Мой? Это ты с ним всё балаболишь о своём там.
СЕМЕН. Так я думал, раз Ваш друг, так чего бы и не поговорить. Смешной он…
ЕФИМ. Так, значит, да? Ладно… Раз не мой – не твой, то чего он у нас забыл? Никак, это командир, сподобился к нам его специально отправлять. Недоверие свое, выказывает нам! А? Как думаешь?
СЕМЕН. Даже не знаю. Не могу знать… может тогда… это как его… отвадим?
ЕФИМ. От! А это ты молодец, Сёма… А ну вставай, пошли!
Ефим и Семён встают, идут на встречу к Викентию.
СЕМЕН. А ну стой! Кто такой?
ВИКЕНТИЙ. Свой я! Свой!
ЕФИМ. Свой? Это еще поглядим. С чем прискакал к нам?
ВИКЕНТИЙ. Пакет! Вот… (Достает из-за пазухи сверток из бумаги, показывает.) Секретное поручение, важной, ценной информации! Командирской приказ!
СЕМЕН. А чего там стреляют, не знаешь?
ВИКЕНТИЙ. Бандитский налет! Ожесточенный бой!
ЕФИМ. Ага, значит ожесточенный? А к нам, стало быть – пакет? Ты еще скажи, что для Ленина он!
ВИКЕНТИЙ. Да, для Ленина! Вот пакет! Секретное поручение, важной… (протягивает пакет Ефиму.) Велено передать!
ЕФИМ (отмахивается от свертка). Слыхал, Сёма? Вот так командир над нами насмехается… И не кажется ли тебе, Сема, что показания этого бойца не сходятся?
СЕМЕН. Да я даже не…
ЕФИМ. А ты приглядись! Все признаки на лицо! Форма не соответствует уставу: всё как наше, но не то! Транспортное средство…
СЕМЕН. Тоже не соответствует?
ЕФИМ. Верно! Стало быть, перед нами кто?
СЕМЕН. Кто?
ЕФИМ. Стало быть, перед нами – шпион!
ВИКЕНТИЙ. Кто?!
ЕФИМ. Засланный разведчик. Противник наш. Диверсант!
СЕМЕН. Да ладно вам. Будет… Никогда б не подумал. Он же ребенок.
ЕФИМ. Жеребенок?! Да он конь, Сема! Ты забыл или что? Что мы сделать сейчас хотели?
СЕМЕН. А-а-а… ну да, он конь!
ЕФИМ. Да не конь, деревня ты, Сема… шпион!
ВИКЕНТИЙ. Так у меня же пакет!
ЕФИМ. Ой всё! Пакет у него. Вяжи его, Семён.
СЕМЕН. Вязать?
ЕФИМ. Вяжи, Сема. Вяжи…
СЕМЕН. Ладно. Ты, Викентий, это… как его… слазь с коня тогда, что ли…
Викентий «спрыгивает» с своего коня и держит его в руках.
СЕМЕН. А чем его вязать-то?
ЕФИМ. Веревкой вяжи!
СЕМЕН. Так нет веревки-то!
ЕФИМ. Ой, да что ты будешь с вами делать! Ну, коня на него поставь. Конь же тяжелый, он и не убежит! Конь ведь у тебя, Викентий, настоящий?
ВИКЕНТИЙ. Да. Аллигатор кличут…
ЕФИМ. А, от этого он, стало быть, у тебя зеленый? Ставь Аллигатора на него!
Семён ставит деревянного Аллигатора на плечи Викентию. Под «тяжестью» коня, тот падает на колени…
СЕМЕН. И что теперь с ним делать?
ЕФИМ. Ох ты ж, черт… А что? Что с ним делать?.. я и не подумал…
ВИКЕНТИЙ. Бейте! Пытайте меня! Все равно ничего я вам не скажу!
ЕФИМ. Сема, ты это слышал?
СЕМЕН. Бить его?!
ВИКЕНТИЙ. Бейте, бейте…
Ефим отводит Семёна в сторону.
ЕФИМ. Ишь ты, как придуривается-то. Знает, что побить его нельзя. Командир его прислал, как я и думал. Проверяет нас. Не доверяет. Прознал про ордена мои, не меньше.
СЕМЕН. Так как поступить нам?
ВИКЕНТИЙ. Пытайте меня, изверги! Кровь пейте! Русские не сдаются…
ЕФИМ (поворачивается к Викентию, подходит к нему). Значит так, шпион! А никто пытать тебя и не собирается. Мы за тебя выкуп потребуем… в заложниках ты теперь!
СЕМЕН. А что потребуем?
ЕФИМ. Значит так… что бы нам у них потребовать?.. сейчас-сейчас… а знаешь, что? А пусть они предводителя своего взамен на него отдадут!
СЕМЕН. Так, а кто предводитель? Мы же не знаем…
ЕФИМ. Да… Да, зато он знает! Пусть сам к ним идет, и говорит, что мы его в плен взяли. Всё! Отпускай его и пусть скачет…
Семен пожимает плечами и отпускает Викентия, снимает с него коня, отдает ему в руки…
СЕМЕН (хлопает Викентия по плечу). Ты извини, братка… не обессудь уж. Скачи к своим.
ЕФИМ. Стоять! Еще не всё! В общем это, шпион… передай там своим, что если не появится ваш предводитель через час, то… мы… мы отрежем тебе палец! Не появится через два… второй отрежем… и так по кусочкам тебя разберём…
СЕМЕН. Жестоко как.
ЕФИМ. А как ты хотел. Война нонче, здесь иначе нельзя. Скачи, шпион! И более здесь не появляйся! Понятно это?!
ВИКЕНТИЙ. А пакет?!
ЕФИМ (снимает с плеча винтовку, передергивает затвор). Время пошло!
Винтовка – лучше всяких уговоров.
Поскакал Викентий…
Теперь на душе Ефима Шороха наступило спокойствие. Более его ничто не тревожило…