Жилец⁠⁠

Тамара Петровна сделала приглашающий жест рукой. Помимо моего дивана в комнате стоял большой телевизор, стол-книжка, полированная стенка и кресло. Я поставил чемодан у стола и помахал рукой, чтобы развеять дым. На подоконнике курилась какая-то восточная вонючка. Сильные запахи мне никогда не нравились, но только я подошел к окну, Тамара Петровна пояснила:
- Окно, к сожалению, не открывается.

Я тыкнул кончиком вонючки в поддон, струйка дыма иссякла, но дышать было все еще тяжело.

Решительно начинать жизнь с нуля было и сложно и просто. Сложно было собрать вещи в чемодан, купить билет, сказать Оксане, что она может быть свободна и повесить трубку после этого. А вот ехать в поезде, смотреть на моё пусть жалкое, но совсем другое пристанище было очень просто.

Погруженный в свои мысли, я привел себя в порядок, разложил вещи на полках и с пустой головой лег спать.

Разбудило меня невнятное бормотание. Спросонья я не сразу понял, что на кресле сидит женщина и слушает телевизор.
- Что вы здесь забыли? - громко и возмущенно сказал я. В горле першило от давешней восточной вонючки. Я встал с кровати, затушил благовоние и выключил телевизор с кнопки.

В комнату тут же ворвалась Тамара Петровна.
- Это мама моя,  привыкла, что тут нет никого и можно телевизор смотреть. Извините.

Я собирал кровать, и тому времени как повернулся к дверям, женщина из кресла пропала. Хозяйка же в качестве извинений накормила меня плюшками, напоила чаем и отправила на работу. Двенадцать часов блаженной занятости и никаких мыслей об Оксане. Это ли не рай?

К моему возвращению комната была наполнена дымом. На подоконнике курилось все то же вещество. Я открыл дверь и строго посмотрел на Тамару Петровну:
- Мама зажигает. Очень ей запах нравится.
- Попросите ее больше так не делать. Я деньги плачу за комнату.
- Конечно-конечно, - пробормотала хозяйка. - Макароны по-флотски будешь?

Ну кто откажется от макарон? Много вкусной домашней еды после хорошей работы сморили меня тут же, но разбудило опять невнятное бормотание и запах.

В кресле как и вчера, находилась фигура женщины. Я громко возмутился, потушил благовоние и почувствовал как мир уходит из-под ног. Голова закружилась, я сел.

В комнату вошла Тамара Петровна со стаканом воды. Я осел на диван и с удовольствием выпил прохладную жидкость.

- Ничего-ничего. Рано еще, поспи, - пробормотала хозяйка и мягко уложила меня. Последнее, что я видел из-под опускающихся век, как она метнулась к подоконнику.

Видения, снами я бы их не назвал, были отрывисты и мутны, как сквозь раствор белил. Я слышал звуки, видел смену световых пятен на веках, но из-за головной боли открыть глаза было тяжело.

Тело, до этого упруго подвижное, больше мне не принадлежало, сквозь тьму я четко различал запах того самого благовония. До невозможности чесался живот, но поднять руку, чтобы его почесать было почти невозможно. Я с трудом разлепил веки и понял, что полулежу в шкафу среди своих вещей. Ужас сковал меня, но я и так был скован параличом.

Вдруг я услышал возню снаружи. Дверца открылась. Чуть поодаль я увидел белое лицо Тамары Павловны, прямо напротив моего лица была та самая женщина из кресла. Я попробовал сфокусировать взгляд и тогда вместо лица различил на темной мохнатой морде несколько рядов глаз, а ниже мощные черные жвала. Гигантский паук, застыв, смотрел прямо на меня и, чудилось, принюхивался.

Раздался дверной звонок. Дверцу передо мной захлопнули, зато я услышал голос Тамары Павловны и.. Оксаны?

Нет! - пронеслось в мозгу. - Только не она!

Задыхаясь как от тяжелой нагрузки и обливаясь потом я прежде всего заставил себя не дышать, потом начал шарить рукой, почти неподвижной, по пространству вокруг. Рука наткнулась на джинсы, а в кармане всегда лежали, ключи. Сознание еще не до конца прояснилось, но я уже потихоньку, но очень вяло перебирал ключи в руке. Надо дождаться, когда Оксана уйдет, чтобы они не набросились.

Сквозь гул в ушах я различил звук закрывающейся двери и топот множества маленьких ножек, приближающийся ко мне. Медлить нельзя.

Со всей силы я кинул себя вперед. Дверца шкафа наотмашь ударила паука, впереди стояла Тамара Петровна. Я раскачал корпус, зажал ключ посильнее и кинулся на нее. Хозяйка успела увернуться, но проход к двери был свободен.

Напрягая все мышцы я рванул к двери, все еще ощущая в носу и глотке ненавистный запах благовоний.

- Не надейся уйти, мальчишка. Ты изнутри как жижа. Ты почти готов!

Только чудом я открыл дверь, вывалился в подъезд и, не чуя ног, добарахтался до улицы.

Сразу на выходе меня стошнило. Изо рта и носа текла прозрачно-черная жижа, голова гудела, а все мысли были только об Оксане. Зачем она приехала? Неужели хочет помириться?

Я шатаясь и все еще держа ключи оборонительно перед собой шел по туристическому центру. Полицейская машина оказалась как нельзя кстати. Сотрудник, увидев шатающегося меня, тут же бросился навстречу:
- Вам плохо?

Я хотел ответить ему, но кроме клекота из глотки не выходило ничего. Я увидел черную жижу, пятнами стекающую по его плечу.

- Ну вот, готов.

Последнее, что различили мои глаза, это тускло-хитиновый блеск мощных жвал.