Офицерские жёны и огород⁠⁠

Вчера разместил статью о семьях военных и в комментариях узнал о себе кое-что новое:) Уникальным качеством наших сограждан является твёрдая уверенность, что только их личный опыт универсален и только так и может быть. В статье ниже я расскажу о своём, только следует помнить, что времена эти давние, как и анекдот, с которой история начинается.

Для затравки кондовый советский анекдот.

Заходит в ювелирный дама в прекрасных мехах и говорит, что хотела бы подобрать серьги, которые ухи не оттягивают.

Продавец: вижу, вы жена офицера? Она: а как вы догадались, по мехам?

- Нет, по уха́м!

Вот такие они были, эти жирующие офицерши! А может, и сейчас нечто подобное существует? Кое-что о семейной жизни военных я уже писал в заметке Военный моряк и семья . Сегодня хотел бы продолжить эту тему.

А расскажу-ка я несколько фрагментов из истории своей семьи, то, что я видел своими глазами. Отец мой, уроженец города Ставрополя, до военной службы работал смазчиком на железнодорожной станции. После призыва попал на какие-то курсы, где готовили младших командиров для инженерных войск. Насколько я помню, это было в 1938-39 году. На Дальнем Востоке собирались тучи войны с самураями, туда его и послали служить.

Во время учёбы в Краснодаре он познакомился и женился на моей маме, она была дочерью фельдшера и получила образование библиотекаря. В Приморье пришлось поменять несколько мест службы, были моменты, когда довелось жить в занавешенном простынями уголке ленинской комнаты в части (забавно - а я некоторое время жил в комитете комсомола нашего дивизиона, правда, без жены, но в компании ещё двух сослуживцев.) Моя старшая сестра родилась в 1940 году на Русском острове, а я гораздо позже в посёлке Тимофеевка на берегу залива Владимира, там же находится хорошо известная в узких кругах Ракушка.

К тому времени он был уже майором, жили мы в домике из старых телеграфных столбов и крытом деревянной дранкой, но зато своём. Кухня служила и спальней для родителей, а мы с сестрой в другой маленькой комнатушке, наружная стена которой к тому времени начала явно заваливаться внутрь. Под кухней погреб, часть которого отец зимой набивал льдом, удобства во дворе на противоположном углу огорода. Вот мы до огорода и добрались.

Обычно, если офицер не питается при части, он получает так называемые пайковые деньги и пусть кормится, как ему угодно. Но это допустимо там, где продукты можно купить в магазине или на рынке. Если же ничего этого нет, продукты можно получать на складе в натуральном виде. В Тимофеевке имелся только небольшой бакалейный магазин, где можно было купить также хлеб из поселковой пекарни. Никакой торговли мясом, молоком, фруктами. Не было и рынка в виду минимального количества гражданского населения, занимавшегося бы выращиванием овощей на продажу.

Судя по количеству продуктов, которые родители ежемесячно получали на складе, паёк был также рассчитан и на членов семьи. Прекрасно помню казавшуюся мне очень вкусной сушёную морковь и даже сушёным луком я не брезговал. Мороженое мясо получали раздельными порциями в течении месяца, ибо хранить его кроме как на льду в погребе было негде.

Воду летом носили в вёдрах из трубы, торчавшей на склоне из каптированного источника, а зимой, когда всё замерзало - из полыньи, пробитой ломом во льду на речке, где мама ниже по течению полоскала и бельё.

Помню замечательный кусковой сахар размерами с кулак и более. Его ещё надо было наколоть перед употреблением. Лакомством были ириски "Кис-Кис" и "Золотой ключик", а также конфеты - подушечки с повидлом внутри. Молоко мама иногда понемногу покупала у жены одного мичмана, державшего корову. Не с тех ли времён мои проблемы с зубами, красной нитью прошившие всю мою жизнь?

Конечно, так питаться было невозможно, поэтому у нас, как и у других офицеров и сверхсрочников был свой огород, практически полностью возделываемый мамой и сестрой, а как я подрос, то и сам кое-что помогал. Отец пропадал на службе, выходные, когда они у него случались, были посвящены домашним работам - пилению и колке дров, перекопке огорода или уборке урожая, заготовке запасов, разным хозяйственным заботам, вроде постройки курятника, в который не могли бы пробраться лисицы и хорьки. Вы будете смятьсо, возможно, но наши матрасы родители каждую осень набивали свежеопавшими дубовыми листьями.

Выращивали картофель и другие овощи, по-моему, не росли баклажаны, тепла не хватало, а в середине лета с моря приходили туманы, которые убивали помидоры. Поэтому их снимали зелёными и солили наряду с огурцами и капустой в бочкх, тоже стоявших в погребе. Подсолнухи по мере созревания мама оборачивала марлей, а кукурузу таким образом защитить было невозможно и её лущили набегавшие из леса за огородом бурундуки.

Когда мне исполнилось лет 7-8, я, как и положено любому мальчишке, стал расширять свой ареал обитания. В окружающих посёлок лесах я обнаружил манчжурский орех, сродни грецкому, заросли лимонника, элеутерококка - бездонного кладезя витаминов и даже, та-дам - дикий виноград со вполне съедобными ягодами. Может, и жень-шень там рос, а уж лещины и грибов было валом.

Почему всем этим не пользовались наши родители - я не знаю. Горожане, южане, занятые службой и приусадебным хозяйством, единственно, что некоторые собирали по весне берёзовый сок, а мама варила варенье из диких, так называемых, китайских яблочек, меньше вишни, но очень вкусных.

Платья офицерские жёны шили себе сами, пользуясь выкройками из специальных журналов мод, причём мама делала это особенно успешно и шила иногда для подруг, а также одежонку для меня, кроме шапок и обуви. Вот так и прошло там для них семнадцать лет. Года за полтора до перевода в европейскую часть страны , когда наша халупа стала совсем разваливаться, мы переселились в двухэтажный дом на 12 квартир, построенный из дикого камня. Это было счастье. Но не успели родители возделать новый огород, как отца перевели в Сталинград, а там быстренько уволили в запас в результате хрущовских реформ.

Вот такая жизнь офицерши досталась маме и её подругам, а сколько таких бесчисленных гарнизончиков покрывали территорию нашей страны от тундры до южных пустынь?

Было ли что-то такого сверхтяжёлого в этой жизни? Да так бо́льшая народа жила, а село целиком и полностью, ничего в этом не было необычного, а мне что-то о мехах и ухах свистят те, кто ни разу в жизни не полоскал бельё в январской лесной речке...

Источник: мой журнал https://zen.yandex.ru/amico