Аноним⁠⁠

Martis вернулся в беседу.

Этот чат мне всё время напоминал одну из тысячи групп психологической помощи. Это было что-то типа собрания анонимных алкоголиков, потенциальных самоубийц, людей с различными фобиями или наркоманов. Но всё было гораздо хуже. Мы были писателями. Писателями, поэтами, музыкантами, было даже несколько актёров. У каждого был свой ник, творческий псевдоним, на каждом словно была надета маска, чтобы другие никогда не увидели здесь настоящих людей. Здесь ты мог быть тем, кем не являлся в реальной жизни, мог делиться новыми историями, классными фотографиями, хорошей музыкой. Мог получать похвалу или критику от таких же ноунеймов, как и ты сам.

И давайте представим обычный интернет-чат, как что-то реальное, как одну из таких анонимных групп, где люди, собравшись в круг, сидят на стульях, скрытые ото всех своими масками и псевдонимами.

Всё завертелось с появлением Лукаса. Он сразу отличался от всех нас. Он был слишком нормальным. Он не ходил по психиатрическим клиникам, не был феминистом, не принимал таблетки, не истерил, не нарывался на конфликты, как большинство сегодня собравшихся здесь. На его лице была надета маска кролика, над головой торчала пара белых ушей, под которыми едва просачивались светлые волосы. Новеньких здесь обычно называют «свежим мясом» и набрасываются, словно стая голодных собак. Но с Лукасом всё было иначе. Он сразу завоевал доверие большинства. Сумел даже подружиться с Евой, что было очень непросто.

Ева всегда говорила о себе в мужском лице и была радикальной феминисткой. При любом упоминании о неравноправии она закатывала скандал и растворялась в пустоте, покидая чат. У Евы был небольшой паблик с собственными стихами, где она часто экспериментировала, меняя стиль и жанр. На ней была черная японская маска кота, из под которой свисали длинные, покрашенные в разные цвета, волосы.

— Я никому не нужен, как автор, — однажды сказала она, тяжело вздохнув.

— Кто это сказал? — спросил Лукас, оперевшись локтями о колени.

— Я.

— А предыстория есть?

— Вся моя жизнь, Лукас, — ответила она.

— Я не согласен, — сказал Лукас и под его маской можно было заметить слабую улыбку, — кто ещё не согласен?

Решив поддержать Еву, я поднял руку.

— Вот, Мартис молодец, — сказал он, — возьми конфетку в моём кармане.

— Я боюсь найти там совсем не конфетку, — усмехнулся я.

— Лукас, что будет, когда ты склеишь всех наших парней? — засмеявшись, спросила Ева.

— Возьмусь за тебя.

— Ева блять, — вступила в разговор Птиц, — нет, не так. ЕВА БЛЯТЬ!

Птиц — девушка с лёгкими психическими отклонениями, которая порой жаловалась на своего психиатра. Впрочем, жаловалась она на всё подряд — на невкусный кофе, ворчливых прохожих и тупых коллег по работе. Маска совы на ней смотрелась как нельзя лучше. Её длинные дреды доставали до плеч.

— Я не блять, — ответила Ева, — я вообще асексуален.

— Стоит, пожалуй, различать «блять» и «блядь», — усмехнулся Лукас.

Воспользовавшись паузой, я тоже решил пожаловаться на жизнь. Я показал им скриншот комментариев под моим рассказом, где одна мадам высказалась в духе «Написано неважно, скучно, даже занудно. Так подростки на ночь рассказывают друг другу страшилки. Это не литература, а графомания».

— Лол, что? — сразу вступилась Ева, — дай ссылку на комменты, порубаю всех.

— За Мартиса и двор стреляю в упор, — поддержал Лукас.

— Из чего стреляем? — спросил я, откинувшись на стуле.

— Словами изо рта, — ответила Ева, — писатели мы или кто.

***

Жалобы на себя, как на неудавшегося автора, были здесь нормой. Если у тебя завышенная самооценка, то ты такой себе автор — так считало большинство. Поэтому мы, как анонимные алкоголики, поддерживали друг друга и не давали утонуть в тоннах говна из комментариев от диванных критиков.

— Коллаб хочешь? — однажды спросил меня Лукас.

— Даже не знаю, — ответил я.

— Давай, будет весело, — шёпотом сказал он, наклонившись в мою сторону.

— Коллаб с рассказами, а не с гей порно же? — также шёпотом ответил я.

— Да, коллаб с историей. Со мной вообще-то всегда весело. Прежде всего мне самому.

— Ну давай повеселимся, сладкий, — подыграл ему я.

— Я напишу о вас фанфик, — прокомментировала наш диалог Адель — девушка в маске египетского бога.

Martis покинул беседу.

С тех пор мы стали общаться с Лукасом лично, отдельно от чужих глаз.

— Проблема в том, что ты пишешь сказки, — сказал я, — а я больше любовь-кровь-жестокая реальность.

— Ска-а-а-азки, — протянул Лукас, — я пишу всякое. У меня есть крипи с расчлененкой, есть эротика, которую я никогда никуда не выставляю, мистика, драма.

— Ладно, ладно. Просто сложилось такое впечатление.

Сам я читал всего пару сказок Лукаса. Помимо сказок, у него была собственная книга, выпущенная через самиздат. Лукас был старше меня на семь лет и иногда у меня возникало ощущение, что он — это я, только через семь лет. Вот только моя книга заканчиваться никак не собиралась.

Обсудив несколько сюжетов совместной истории, начиная с чудовища, которое заманивает людей к себе посредством красивого голоса и ест их, и заканчивая мясорубкой в заброшенной клинике, мы так ни к чему и не пришли.

— А где ты пишешь истории? — спросил он.

— Обычно в статьях вк. Мне там нравятся большие тире. И автосохранение.

— Я пишу в гуглдокс, ибо там сразу могу дать доступ редактору.

— У тебя ещё и редактор есть?

— Ну типа того, несколько бета-ридеров, чтобы они сказали а не говно ли я выдал. Редактор одна и она восхитительная. По башке дает, пинков отсыпает норм.

— Везёт тебе, мой недоредактор приходит раз в год и находит какую-нибудь парашу в текстах.

— Я могу тебе помочь, — вдруг сказал он, — могу увидеть косяки и нелогичности.

— Зная меня, там надо искать логичности, среди кучи нелогичностей.

— А что ещё у тебя поискать?

— У меня много чего есть, — улыбнулся я.

— Например?

— Дерьмовые и быстрые финалы. Не очень раскрытые персонажи.

— О-о-о-о, я тоже люблю сливать концовки. А вот с персонажами проблем нет. У меня обычно много мужских персонажей. И часто между ними возникает… химия. За этим прям ко мне, детка.

Мы звонко рассмеялись.

— Ну так я серьёзно, — сказал Лукас, — я могу помочь. Ты говорил у тебя вроде книга на подходе? Хочешь, отредактирую?

— И тебе не лень будет читать сотню страниц?

— Сотня — это не тысяча. Почему бы и нет? — он посмотрел на меня через свою маску и улыбнулся.

— Да ты сумасшедший.

— Творчество всех рано или поздно делает сумасшедшими, — он развёл руками.

— В общем, начиналось всё бодрее, чем закончилось. Примерно на середине я потерял мотивацию героев, и что они хотят делать с собой и окружающими, — прочитав мою книгу, говорил Лукас. — Без цели нельзя. Каждый твой герой должен что-то хотеть. Пусть это будет хоть стакан воды, как говорил классик. Главные герои мне не близки и я не могу сказать, что они мне понравились. И ещё… про атмосферу и декорации — это не Берлин. Это абстрактное место. К концу истории ты уже заебался, как мне показалось. Есть нестыковки и нелогичности, ненужные герои, диалоги и сцены, которые не двигают сюжет и не раскрывают героев.

— Ладно-ладно, я всё понял. Осознал. Раскаиваюсь.

— Незачем, — улыбнулся Лукас. — Ты молодец. Это огромный труд, и это правда здорово. У тебя всё получится.

— Я, скорее всего, исправлю все мелочи, что указал, может пару глобальных вещей, и через пару глав солью концовку, как и хотел. Потому что, как мы уже поняли, на серьезную работу это не тянет - слишком много придется перелопачивать (почти весь текст и героев), а в группу залить и порадовать людей — почему бы и нет. Спасибо.

— Ну, одним спасибо не отделаешься, придётся тоже кое-что прочитать, — он сделал паузу, — ладно. Я шучу, — подмигнул Лукас.

Тогда же, в разговоре с ним, он признался в том, что он действительно гей. Но шуток на эту тему меньше у нас не стало.

Martis вернулся в беседу.

Лукас обещал большинству людей из чата посвятить сказки. Обмениваться сказками — это была нормальная практика среди нас. И Лукас был не исключением, когда сказал, что каждому, кто захочет, он напишет историю. Некоторым он даже успел её написать, пока однажды…

Лукас покинул беседу.

— Меня это пугает, — сказала Ева, озадаченно осмотрев собравшихся.

— И меня, — подтвердил я.

За всё время, что Лукас был с нами, он ещё ни разу не выходил из чата. С другой стороны, у человека могут быть дела. Причин для паники не было. Не было до того момента, пока я не зашёл к нему на страницу.

— Оп, пользователь удалён, — сказал я.

— Кому-нибудь Лукас писал сегодня? — спросила Птиц.

— Мне, я ему кинул сказку, но он прочитал и не ответил.

— Та же история, — заметила Ева.

— Он удалил авторскую страницу, — сказала Адель.

— Что?

— Его группа удалена. Та, где он писал истории.

— Чёрт, это уже не смешно, — запаниковала Ева, — я просто сужу по себе. Если бы я удалила паблик, то для этого должно было произойти что-то очень плохое.

— Давайте дадим ему время и не будем паниковать, — сказала Птиц, закинувшись какой-то таблеткой, — рано или поздно он должен вернуться.

Лига Шерлоков в лице Евы и Птиц взялась за дело. Они долго думали над тем, куда мог пропасть Лукас, и что такого у него должно было произойти. Собирали вместе все данные, какие только знают о нём. Но что они в действительности знают о человеке из интернета, который прячется под маской кролика? Только то, что он сам им сказал. Город, планы на будущее, показал несколько аккаунтов в других соц.сетях, которые теперь тоже были удалены. Как можно было найти анонима, не зная о нём ровным счётом ничего? Единственной зацепкой для Евы, была его электронная почта, с которой он однажды прислал ей сказку. На неё она и написала письмо, в надежде, что ей ответят.

Я же на самом деле начал паниковать только тогда, когда ко мне в личку пришла его редактор, которую он так хвалил.

— Мартис, привет! Я бета и редактор Лукаса. Скажи, пожалуйста, ты когда с ним последний раз общался? Какого числа? Его ищет десяток людей и никто не знает что случилось. Даже я, хотя общение было ежедневным почти.

— Второго марта я скинул ему историю. Он прочитал и не ответил. Потом удалил страницу. А вы с ним по интернету общались или вживую?

— Только по сети, мы в разных городах, адрес свой он не давал, ни в Казани, ни в НН. Он параноик был почему-то насчет этого. Пиздец. Это какой-то трэш просто. НИКТО не знает что произошло. Я до сих пор в ступоре.

— Согласен, — я пытался сохранять хладнокровие, — с другими сказочниками общались?

— Только с теми, до кого могла достучаться, они тоже ничего не знают.

— Ясно.

Атмосфера в чате после пропажи Лукаса была более чем напряженная. Все пытались докопаться до истины, но никто не знал, что делать. Ева даже хотела ехать в Нижний Новгород, потому что он как-то сказал, что оттуда. Переломным моментом стал день, когда Еве на почту пришёл ответ. Она показала его нам, и под её маской можно было увидеть слёзы.

«Здравствуйте. Я увидела ваше письмо в почте брата. Лукаса больше нет. Вдаваться в подробности не хочу, извините. Все аккаунты и страницы были удалены по его просьбе в завещании.»

Ева покинула беседу.

— Что за пиздец? — послышался чей-то голос.

Ева вернулась в беседу.

Сложно объяснить, что я чувствовал в тот момент. Не тот я, который был среди них в маске волка, а настоящий я. Тот, который находился по ту сторону экрана своего смартфона. Это было до боли неприятное чувство. Словно внутрь меня посадили какого-то паука, который начал ползать по моему телу изнутри и не давать покоя. Я не хотел ничего писать им, не хотел спорить или доказывать что-то. Я просто откинулся в кресле и заблокировал смартфон.

В тот же момент в чате появился местный бог — админ крупного сообщества, в котором все мы публиковались. В честь бога грома его звали Тор. Волосы его были заплетены в длинный хвост, а на голове болтался шлем марвеловского персонажа.

— Так, получается, что все, что у нас есть — это единственное письмо. Адрес, с которого оно пришло, точно его? — спросил он.

— Его, — ответила Ева, — хотя я уже ни в чем не уверен. Он мне озвучку скидывал с этой почты.

— Понятно. Значит, похоже на правду. Я, конечно, его почти не знал, но почему-то уверен, что он не стал бы так жестоко поступать просто для того, чтобы исчезнуть.

— Да, но я не собираюсь признать это, — не унималась Ева, — мне нравился Лукас. И он всё ещё должен мне сказку.

— Предлагаю подождать неделю, и если не будет новостей, сделать ему день в нашем сообществе. И надо будет включить его сказку в третий сборник. Помню, он спрашивал, как туда попасть, — сказал Тор.

— Это все слишком странно, — вступила в разговор Птиц, — человек не может просто исчезнуть. Он обещал написать людям сказки, он собирался путешествовать, хотел отправлять людям свою книгу. Люди, у которых есть планы, просто так не пропадают.

— На мой взгляд, выглядит так, как оно представлено, и мне хотелось бы ошибиться. Люди в таких случаях нередко на публику строят планы и ведут себя жизнерадостно. А потом неожиданно уходят.

Через некоторое время у Тора появились новые версии.

— А если реально его никто не видел, есть вероятность, что он — персонаж, и автор по ряду причин решил его убить. Кстати, кто что вообще про него знает? Хоть что-нибудь он о себе рассказывал?

Никто про него ничего не знал. И искать анонимов — такая себе идея. А строить ублюдские теории про персонажей, марая его имя — это ещё хуже. Ева накинулась на Тора с обвинениями и выкриками, прося, чтобы он заткнулся и не писал больше подобной дичи. Чат разделился на три лагеря — одни до последнего отказывались верить в смерть Лукаса, вторые встали на сторону Тора, считая Лукаса просто интернет троллем, третьи смирились с его смертью.

Я был в числе последних.

— Так что, ребята, — сказал кто-то из толпы, — на вас написали сказочку. А вы рыдаете по тому, кого никогда и не было.

Как тогда сказал мне Лукас, творчество всех нас сделает сумасшедшими. Что если он в своём творчестве действительно зашёл так далеко, что создал персонажа и игрался с ним, словно с пластмассовой куклой? И где отличие живого человека от персонажа? Ведь если осмотреть всех присутствующих здесь — кто они на самом деле? Живые люди или просто напросто герои собственных историй? Создавая историю, все писатели хотят, чтобы их персонажи были живыми. Вдруг Лукас воплотил эту идею в жизнь?

Но Птиц со своим контраргументом была права:

— Знаешь что, я месяц общалась с живым человеком, и не просто с человеком, а с талантищем, каких еще поискать, — вскрикнула Птиц со своего места, — мне плевать, кто это был — реальный ли человек с паспортом или всего-лишь аноним из интернета. Но это создание было мне близко и любимо. И сейчас его нет рядом, я в принципе не знаю что с ним. Но склоняюсь к тому, что он уж ко мне не вернется точно. Так что свою логику можешь засунуть себе в свое ментальное гузло.

***

Прошло около недели, прежде чем ко мне в личку пришла Ева, что было странно. Мы с ней никогда не общались лично. Мы были совершенно из разных миров. Она написала всего пару предложений, которые в очередной раз перевернули мой взгляд на вещи.

— Короче, с Лукасом всё в порядке, — сказала она, — он долбоёб, но с ним всё в порядке.

— С чего ты это взяла? — спросил я.

— Он мне сам сказал, — усмехнулась она, — я сейчас создам чат с ним и он сам всё объяснит.

И вот так из одной группы неадекватных людей, я прыгнул в другую, в надежде узнать ответы на многие вопросы. В новом чате было всего несколько человек, тех, кто были близки Лукасу.

— Господа, сейчас будет мясо, — сказал Лукас уже будучи в обычной, белой, обезличенной маске и с другим ником, — в том плане, что вы, возможно, на меня сейчас поднимите виллы и бросите в костёр.

Все послушно молчали.

— Во-первых, хочу попросить у всех прощения. Во-вторых, почему так получилось. Лукас действительно мёртв. Но он никогда и не существовал, как личность… Вы, вроде, хотели видеть меня настоящего. Так вот приятно познакомиться заново…

С этими словами человек, сидящий рядом с нами, снял маску, обнажив женское лицо с собранными в хвост светлыми волосами.

— Меня зовут Кристина. Очень приятно.

В этот момент все сидящие здесь, точнее — их настоящие прототипы, что находились по ту сторону интернета, увидели на своих экранах фотографию счастливой девушки, стоящей где-то на набережной.

Все испуганно переглядывались друг с другом, не находя себе места.

— Началось это всё три года назад, когда я, человек с убитой самооценкой, начала постить истории на Пикабу, прячась за образом. А потом что-то не туда всё понеслось и приходилось поддерживать этот образ. Поэтому я просто взяла всё и выпилила. Потому что я заебалась. Меня заебали неадекваты, меня заебала мой редактор, которая периодически выедала мне мозг. Теперь такой персонаж как Лукас — мёртв. Я его убила. Убила свой образ. Убила часть себя.

— Ну вот, а я почти в бисексуалы переехал, — отшутился я.

— Я всё ещё злюсь только по одной причине, — сказала Ева, — ты зачем прислала письмо? Мы реально чуть не поседели. Мы бы не злились, если бы ты просто промолчала.

— Я не знаю, — огорченно ответила Кристина. В бывшем Лукас.

Adel покинула беседу.

— Ну вот, — улыбнулась Ева, — не все тебя поняли.

— Значит, я буду мёртв для остальных. Если я готова искупить вину, то я готова это сделать.

— Я не знаю. Я вчера весь вечер ловил панические атаки вперемешку с тем, что пытался как-то поддержать Еву и Птиц и унять срач, — сказал Эмиль — кудрявый парень в собачьей маске, — я не могу адекватно соображать.

— А я скажу то, что говорили уже вчера. Мне все равно мальчик ты или девочка, Лукас или Кристина. Другим человеком ты от этого не станешь. А как человек ты просто великолепна.

— Спасибо, Ева, — сказала Кристина, — я не буду осуждать тех, кто не захочет больше поддерживать общение со мной. Я все понимаю.

— А я ничего не скажу, — влезла Птиц, — Птиц уже вчера прорыдалась. И сейчас я слишком устала, чтобы что-то отвечать.

— Я ещё раз прошу прощения.

— Черт, я чувствую себя в романе Паланика, — сказал я.

— У Лукаса настоящая фамилия Дёрден, — пошутил Эмиль, — меня часто спрашивают, знаю ли я Лукаса.

— Не в этом романе, — ответил я, — а так… я поддерживаю большинство. Желание втащить тебе по лицу никуда не делось. Но ты классная, Кристина, черт бы тебя подрал. Спасибо за редач книги и за классное общение. И, как тут уже советовали, больше, блять, не умирай.

— Спасибо, Мартис, — улыбнулась Кристина, — я пришлю тебе открытку. И теперь у тебя есть целый сюжет для рассказа, не так ли?

— Сюжет? — удивился я, — давайте наконец сделаем совместочку про клуб писателей и пропавшего Лукаса.

— Хм, — подался вперёд Эмиль, — отличная бы получилась трагикомедия.

Каждый из нас был одержим красивыми сюжетами, ради которых был готов на многое. Но кто-то выстраивал эти сюжеты сам, создавая персонажей и инсценируя собственную смерть, а кто-то загоревшимися глазами наблюдал за всем со стороны, уже подготовив перо и бумагу.

Martis покинул беседу.

Я тяжело вздохнул и откинул телефон на кровать.

Все мы так или иначе прячемся под масками и не хотим, чтобы нас раскрыли. Все мы заперты в куполе из собственного одиночества и безумия, и единственное утешение находим среди таких же, как мы — неудачников с теми же увлечениями или проблемами. Вот только мы никогда не задумываемся о том, что же будет, когда человек с экрана узнает тебя настоящего, не того, за кого ты себя выдаешь, не твой образ, а тебя настоящего. И так ли важно знать правду, если этот аноним из интернета всегда готов тебя поддержать, промотивировать и дать пару хороших советов?

Через несколько дней страница Кристины, как и когда-то страница Лукаса, была безвозвратно удалена. А ещё через несколько дней я достал из своего почтового ящика открытку с Ван Гогом, на обратной стороне которой красивым почерком было выведено:

«Творчество нас всех рано или поздно сделает сумасшедшими»