Доброго тебе дня/вечера/ночи. Американская киноакадемия имеет ряд определённых традиций при подборе номинантов, которые невозможно не заметить, наблюдая за «Оскаром» из года в год. Одной из них является добавление в список «Лучших фильмов» абсолютно унылого, несмотрибельного фильма, который, тем не менее, об острой актуальной или исторической теме. При этом критики такую картину облизывают с ног до головы, пытаясь придать значение любой «трещине на стене», так сказать. Не обошлось без подобного и в этом году. Речь пойдёт о картине Джонатана Глейзера «Зона интересов» и о том, как изначально неплохая идея может превратиться в уныние.
Фильм посвящён жизни семьи Рудольфа Хёсса — коменданта концентрационного лагеря Освенцим. Пока жена и дети прекрасно и беззаботно радуются жизни на своём ухоженном участке, в нескольких метрах от их дома постоянно идёт дым из крематория. Детский смех и разговоры о жизни подружек постоянно соседствуют с криками из стен лагеря.
Сама идея «Зоны интересов» на самом деле довольно интересна. Режиссёр старается рассуждать о том, насколько бесчеловечными могут быть люди. Насколько собственный комфорт может оказаться важнее чужих страданий. Какими холодными могут быть люди, которые ради продвижения по карьерной лестнице применяют свои таланты не для создания новых автомобилей или холодильников, а для повышения эффективности сжигания врагов фюрера. Контраст между немецкими детишками, плескающимися в бассейне, и пеплом, оставшимся от еврейских пленных, должен создавать мощный дискомфорт для зрителя, заставляющий задуматься о цене человеческого безразличия и о том, какими монстрами люди могут быть.
На бумаге всё здорово. Заслушавшись критических анализов, может сложиться ощущение, что перед нами прямо таки психологический хоррор про Вторую Мировую. Проблема в том, что Джонатан Глейзер не смог сделать из этого хоть сколько-то смотрибельное зрелище, которое бы произвело на меня лично впечатление. По пунктам разберёмся, почему так вышло.
Во-первых — «Зона интересов» скучно снята. Никакой креативной операторской работы, монтажных переходов или игры светотени, которая бы превратила действо в что-то близкое к хоррорам, нет. Это далеко не спилберговский «Список Шиндлера» с его густым и тягучим черно-белым визуалом, в котором утопают все позитивные эмоции.
Можно сказать, что на самом деле авторы «Зоны интересов» постарались выделиться среди фильмов о Второй Мировой, отказавшись от черно-бёлого фильтра и прочих затемнений, сняв всё действо в достаточно ярких и солнечных тонах. Это вроде как работает на историю и помогает усилить тот самый контраст между реальностью и манямирком, который семейство Хёссов для себя поддерживает изо всех сил. Однако, на мой взгляд, эта задумка попросту не работает, и Фрейзеру стоило либо ещё больше удариться в эксперименты, возможно с элементами сюрреализма, либо всё-таки придерживаться традиций.
Во-вторых, практически весь хронометраж мы следим за обычной жизнью немецкой семьи. Как Хёссы кушают, гуляют по саду, общаются о банальных вещах и собирают главу семейства Рудольфа на работу. Помимо пары сцен аля «мальчик нашёл зубы, оставшиеся от заключённого» или «во время купания на детей упал пепел с прахом евреев» ничего действительно вовлекающего и вызывающего эмоции здесь нет. По динамике и наполнению я бы даже не назвал картину драмой, ибо с какими-либо жизненными трудностями семейство Хёссов особо и не сталкивается. Всё скорее напоминает хронику, записанную батей на кассету.
В-третьих, режиссёр слишком многое отдаёт на откуп фантазии зрителя. Безусловно, фильмов про кошмары концлагерей и войны в целом более чем приличное количество. На ум приходят и «Пианист», и менее известное «Тянуть время» 1980-го года, где далекие от войны люди сталкиваются (а в данных случаях вообще музыканты), наблюдают со стороны за ужасами, которые творят фашисты.
Безусловно, далеко не все фильмы на эту темы должны показывать кровь/кишки/распидорасило. Вспомним классику, а именно итальянскую картину «Жизнь прекрасна» Роберто Бениньи. Это вообще комедия, но смех в ней — лишь попытка отвлечь ребёнка, который в ином случае захлебнулся бы от собственных слёз.
На эту тему можно и нужно говорить по-разному, но рассчитывать, что неизгладимый эффект произведут исключительно звуки, а остальное зритель достроит у себя в голове — несколько наивно, как мне кажется. По крайней мере, мне это не удалось, параллельно созерцая немецкую бытовуху. Нам ведь даже внутряк концлагеря не показывают ни разу, только парочку заседаний немецких офицеров и чертежи газовой камеры.
При этом, в конце создатели фильма читерят, причем довольно подло, показывая реальные кадры из музея Освенцима. Тысячи туфель, волос и всего остального, что осталось — эта статичная картина действительно вызывает ужас и ком подкатывает к горлу. Режиссёр же использует эти кадры якобы для доказательства собственной правоты, мол «вот на какие ужасы я вам всё время намекал, господа зрители».
Вот только главная проблема заключается в том, что Джонатан Глейзер при создании «Зоны интересов» не понял главного. Фашизм и военные преступления это не какое-то абстрактное и образное зло, а вполне конкретное, обитающее в границах нашей реальности. Поэтому о нём нет смысла рассуждать образно, фантазируя на тему, придавая всему некую мистику. Нужно быть более конкретным, и даже в рамках рефлексии или даже некой сатиры добавлять горячую, я бы даже сказал обжигающую, горькую ложку дёгтя. Чтобы люди помнили, чтобы подобное не повторилось.
Пы.Сы. Также пожелаю Джонатану Глейзеру подтянуть режиссуру по части динамики повествования, иначе до конца его фильмов доживать будут только избранные.
Пы.Сы. 2. Если у вас есть более правильные и внушающие примеры картин об ужасах концлагерей, делитесь в комментариях, будем просвещаться вместе.
Эпоха Наполеоновских войн, британский парусник «Внезапный» ищет в водах Атлантики французского приватира «Ахерон». И находит, прямо сразу. И осознаёт, прямо всей командой включая капитана, что такая добыча сходу ему не по зубам — больше пушек, толще корпус, многочисленнее команда. Казалось бы — надо разворачиваться в Англию, пока дело не стало совсем худо, но у Джека Обри в лице Рассела Кроу есть приказ, который тот планирует выполнить. И что характерно — в итоге выполняет. Как? Ну, сила заключается не просто в пушках, но и в уме, хитрости и выучке каждого из команды.
Лента в целом — она о простых людях в крайне непростых обстоятельствах. Суперменов здесь нет, на первый взгляд. Но потом ты такой присматриваешься к ним и осознаёшь что вот этот юноша 11 лет сначала потерял правую руку при первой атаке «Ахерона», а вот уже он ведёт в бой абордажную команду на этот самый «Ахерон». Вот доктор, что вообще не питает слабости к тирании корабельного командного состава и телесным наказанием на судне, сам у себя вырезает пулю, а затем вместе с остальными отправляется в бой. А тут простой матрос, что рубит в шторм верёвки, которые сцепляют корабль с упавшей за борт мачтой, и за которую цепляется его друг, но приказ есть приказ, а если его не выполнить, то «Внезапный» отправится ко дну вместе со всем экипажем где-то неподалёку от мыса Горн.
На весь фильм имеется только один слабый духом человек — тридцатилетний гардемарин, что к своему возрасту не смог ни одолеть офицерский экзамен, ни снискать уважения у команды. Его итог внезапен, но вполне закономерен — он решает не мешать остальным, обхватывает ядро и ныряет за борт.
Мир фильма суров, но это не какая-то людоедская суровость, где человек человеку волк — напротив, здесь уважают каждого. Каждого, кто доказал свою силу на деле. И команда корабля — это именно что команда, которая соблюдает дисциплину, и готова горой стоять за своего капитана.
А ещё мир фильма красив и зрелищен — подобных великолепно показанных (а ещё и говорят — достоверно отображённых) сражений парусников я не особо помню где ещё можно увидеть. Здесь же есть цветущая Бразилия с красивыми женщинами (это, кстати, единственное появление прекрасного пола в фильме) и кучей фруктов. В противовес ей существуют суровые и дикие Галапагосы — неприветливые, но являющиеся буквально раем для натуралиста. Ревущий мыс Горн грозит неминуемой гибелью, а полоса штиля в Тихом океане сулит бунт на корабле по суеверным причинам.
Фильм достоин того, чтобы его посмотреть, и ещё больше — с хорошей стереосистемой, ибо звуки в нём — отдельный вид искусства.
Дорогой читатель, доброго тебе дня/вечера/ночи. Посмотрев 9 из 10 номинантов на звание «Лучшего фильма» 2023-го, я вспомнил об одной, но существенной претензии к современному синема — сдержанность. Кинематографисты засунули голову в песок самоцензуры, пытаясь никого не оскорбить, не обидеть и не дай бог не нарушить общепринятые нормы морали. Как хорошо, что ещё не вымерли такие мощные режиссёры как Йоргос Лантимос, готовые бросить обществу вызов. О его очередной и пока самой масштабной работе сегодня и поговорим в разборе абсурдистской сказки «Бедные-несчастные» с Эммой Стоун в главной роли.
События фильма разворачиваются в слегка неадекватном и немного отличающемся от нашего стимпанковом Лондоне. Безумный учёный Годвин Бакстер находит в Темзе свежий труп беременной женщины. Он берёт мозг младенца, кладёт в голову матери и проводит реанимацию. Без всяких Игорей, но тоже с помощью электричества. Результатом его эксперимента стала девушка Белла, за чьей стремительной эволюцией и попыткой познать мир зрители и будут наблюдать практически два с половиной часа.
Я, конечно, более чем ярко описал «Бедные-несчастные» в названии, но даже это близко не раскрывает всю полноту и глубину произведения Йоргоса Лантимоса. Грек разошёлся не на шутку, создав самый безумный мир из всех, что он уже показал на экранах, и поговорив о достаточно сложных и мрачных темах с присущим ему чувством юмора.
Но прежде чем говорить о самом кино, отмечу, что оно определённо не для всех. Лантимос не боится чернухи, жестокости и эротичности, ещё и умудряется цинично хихикать в процессе. Столь экстремальные и провокационные условия создаются не смеха ради, но для глубокого раскрытия человеческой натуры. Меня такой художественный радикализм восторгает, но могу понять и тех, у кого подобное вызывает шок и отвращение. Не зря всё же Лантимоса ставят в один ряд с Фон Триером и Линчем.
Что же собственно за фрукт такой эти ваши «Бедные-несчастные»? Это достаточно богатая на события трагикомическая сказка о ребёнке в теле взрослой женщины, познающем окружающий мир во всём его «великолепии». Необычность данной перспективы заключается в том, что наша главная героиня по имени Белла во всём «чистый лист». Она не знает, что такое страх, рамки приличия и нормы морали. Поэтому смотреть, как она пытается большой ложкой черпать всё, что предлагает ей стимпанковый мир фильма, невероятно увлекательно.
Перед столь незамыленным и откровенным созданием люди вокруг Беллы предстают в самом истинном обличии. Мужчины, привыкшие к тому, что женщина — их собственность и прислуга, офигевают от её независимости и аппетитов. Похотливые донжуаны ломаются и плачут от напора и желания экспериментировать. Героиня перешагивает раз за разом через запреты, чужие хотелки, чувство собственности и правила патриархального общества в поиске своего места в мире.
Через путешествия, разнообразный сексуальный опыт и постоянное засовывание головы в петлю Белла познаёт мир и формирует свою личность. Ведь книги и рассказы «хозяина», отца или мужа, не дадут той полноты понимания, что даёт испытание на своей шкуре и дальнейшая рефлексия.
Причём её путь достаточно занятен. Из чопорного и унылого Лондона Белла бежит в светлый и солнечный Лиссабон, который своим теплом влюбляет её в новый мир. По пути в Александрию, колыбель знаний, у неё формируется критическое мышление и понимание сложности человеческой души. В Париже она познаёт своё тело и пускается во все тяжкие. Через похоть и гедонизм она ещё большё познаёт людей, что дополняет её образ. И возвращение в Лондон уже показывает, сколь долгий путь Белла прошла.
Постепенно мы видим, что «Франкенштейн в юбке» и безумный учёный, создавший её — далеко не монстры, а самые честные и адекватные личности, окружённые моральными уродами, тиранами и шизофрениками, которые изначально как раз казались нормальными людьми. Ведь они и выглядят прилично, и придерживаются традиционных ценностей. Вот только всё это ширма, за которой скрывается неприглядная истина человеческого общества, чему Лантимос во многом и посвятил свою картину.
Помимо естественного развития личности и сути социума режиссёр размышляет и о природе взаимоотношений между людьми, в которых неравенство, собственничество не приводят ни к чему хорошему, и о проблемах учёного/творца, стремление которого к прогрессу порой толкает на ужасные деяния.
И всё это подано в столь завораживающей визуально оболочке, что глаз оторвать невозможно. Оператор Бобби Райан, художники по костюмам и декорациям создали уникальный мир, полный гротескных построек, стимпанковских научных чудес, вычурных нарядов и полного сумасшествия, подчёркнутого яркими, подчас токсичными цветами и дикими образами, вроде гавкающего петуха или курицы с головой свиньи. Этот мир не нужно пытаться понять, но в его странности хочется утонуть. Чем-то мне всё напомнило подход Гильермо Дель Торо, мастера по созданию сказок для взрослых, только с большим количеством чернухи и секса.
Актёрская игра восхищает не меньше, чем остальные аспекты фильма. Эмма Стоун проделала колоссальную работу по созданию очень сложного образа. Ей в одном фильме нужно было сыграть и неловкого младенца, и любопытного подростка с брызжущим во все стороны либидо, и понявшую жизнь мудрую женщину. А уж сколько ей пришлось отыграть постельных сцен, уфф… Со всеми вызовами Эмма блистательно справилась, в кадре смотрелась чудесно, желаю ей вторую статуэтку.
Понравился мне и Марк Руффало, который с удовольствием сбросил с себя личину унылого Брюса Баннера/Халка и отдался веселухе с головой. Причём у мужика из-за Marvel реально были большие проблемы с точки зрения уверенности в себе. Он был практически в депрессии, уже не верил, что может что-то достойное сыграть. Но Лантимос поверил в него, приободрил, и это дало свои плоды. Его персонаж крайне потешный псевдо-Донжуан, которого главная героиня морально и физически выжимает досуха. За сдуванием его лживой и мелочной натуры смотреть крайне забавно, особенно благодаря ужимкам, мимике и энергичности Руффало в кадре. Приятно видеть, как довольно неплохой актёр оживает на твоих глазах и вспоминает, что он в общем-то талантлив.
Ну и Уиллем Дефо в роли местного доктора Франкенштейна, разумеется, бесподобен. Маэстро всегда удаются психически сломанные личности со сложной судьбой. Ему ещё и грим такой нарочито жуткий забабахали, прямо натуральный монстр с добрым сердцем получился.
«Бедные-несчастные» — это наилучшее завершение списка номинантов на «Оскар». Яркое, вызывающее и столь противоречивое зрелище, которое никого не оставит равнодушным. Я остался в полнейшем восторге, однако не могу не отметить одно НО — так много дряблых мужских задниц я не видел никогда и больше не хочу. Однако это малая цена за то, чтобы насладиться потрясающей работой Йоргоса Лантимоса, который на данный момент определённо снял свой лучший фильм что по масштабу, что по смелости замысла.
Так-с, фильм вышел уже две недели как, а на Кошке ни сном ни духом. Не порядок, заявляю я! Как ваше лезвие, рассекающее тьму, тот кто держит вас в курсе новинок, обходя запреты, пишу вам следующее — фильм заслуживает просмотра, но не все так однозначно.
Давайте коротко для тех, кто думает идти ли на фильм:
— Картинка у Вильнева потрясающая. Кадр за кадром этот режиссер создает потрясающие образы, от которых то кровь стынет в жилах, то бешеный восторг. Это определенно фильм для большого экрана, и я уверен, что в IMAX он вызовет оргазм у любого любителя картинки.
— Музыка у Циммера жжет и лупит по ушам. Все тот же стиль, что и в первом фильме: грамотная смесь лирики с боевкой, необычные звуки — старик в ударе, и я желаю ему продолжать еще и еще.
— Шаламе и весь остальной каст хорош, даже Кристофер Уокен, которому тут просто нечего играть. То, с какими деталями вчерашний Вонка рисует изменения главного героя, Пола Муад’Диб Атрейдеса, восторгает. Веришь в каждую секунду и вчерашнему юному мальчику и пророку нового пути.
— Фильм интересно вызывал у меня несколько раз чувство УЖАСА на тему религиозного фанатизма. Возможно, фильм про Джихад так и должен сделать, но интересно, был ли еще у кого такой эффект — ведь сцены где люди кричат, что он их мессия, а еще машут ножами, это страшно и сильно, но вполне может вызвать искренний восторг.
Вообще идея «Мы тут на религиозной почве сейчас вырежем всю вселенную» показана круто и грамотно обсуждается всеми персонажами. ГГ орет от того, что это не что-то древнее, а просто работа Бене Джессерит, дочка императора замечает, что они воюют со своим же нарративом… После этого смотреть как люди в искреннем религиозном экстазе от фальшивки идут умирать и убивать пугает. Только это ни во что не выльется в рамках второго фильма и не будет в кадре убитых фрименов. А ведь покажи, как фримены разменивают пять человек на одного сардаукара, будучи абсолютно счастливыми, и не только страхи зрителя бы сработали,но и страхи главного героя на пару с его видениями.
К слову, нашел в сети мнение, что это такой хитрый ход под стать оригиналу — мол сейчас Вильневу нужно показывать как все хорошо, чтобы потом зритель смог почувствовать какой ад творился буквально в кадре у него на глазах. В подтверждение этому все перемены, которые произошли с Чани и финальный кадр на ней.
А теперь, как говорится, разрешите дое**ться, то есть много букафф.
На вторую Дюну мы с братом шли вприпрыжку: первая часть нам обоим нравится, книгу мы оба не читали, Вильнев вряд ли разучился снимать за два с половиной года, что может пойти не так? Три часа пустыня влекла нас за собой, Пол Муад’диб Атрейдес менялся, а еще взрывы, пророчества и вот это вот все. И вот мы вышли из зала одинаковой походкой, но с кардинально противоположными мнениями: бро был в восторге, а я… ну скажем так, на сложных щах и с кипой претензий. Меня не покидало странное чувство какого-то обмана ожиданий, и дальше был целый час обсуждений, сходившийся на каких-то незначительных мелочах.
Да, пока каждый, кого я знаю ноет извечным «книга была лучше», а то и «вообще не понимаю как эту мешанину может понять тот, кто не прочел книгу», я ответственно заявляю: глобальный сюжет работает довольно ровно, перемены Пола Атрейдеса довольно логичны — так что Вильнев с командой выполнили домашку качественно. Книголюбы могут сколько угодно плакать о том, что ментаты не раскрыты, но сценаристы грамотно отрезали куски оригинала и связали окровавленные края в ровное повествование. Это фильм, а не книга — примите, пожалуйста, тот факт что при переходе из медиа в медиа многое может поменяться. Главное, как по мне, чтобы история работала.
Комично, но моя проблема лежит не в глобальном сюжете. Проблема в десятках мелких элементов, которые вызывали во мне банальное неприятие этого фильма как второй части. Под этим я подразумеваю следующее: Дюна 1 и Дюна 2 ощущаются как фильмы разных авторов, несмотря на то, что делали их одни и те же люди. Кроме того сюжетно между ними нет никакой паузы — первая сцена второго фильма происходит спустя несколько минут после концовки первой картины. Для сравнения, Властелин Колец «Братство кольца» и две последующие части происходят с одними и теми же персонажами, в одной вселенной, чей вайб не поменялся между фильмами, а тут этого ощущения нет. Вполне вероятно, что в этом задумка автора, но из двух точек это не сложить — придется ждать третий фильм, у которого нет шансов не случиться.
ШтоШ, для того чтобы расставить все точки над i, пришлось не просто сходить на второй фильм еще раз — я еще и пересмотрел первый под шумок. Теперь я могу с полной уверенностью тыкать пальцем в детальки:
Гигантизм.
Помните ли вы такой фильм “Тихоокеанский рубеж” от Гильермо дель Торо, где огромные роботы избивали Годзил? В первом, абсолютно прекрасном фильме, размер роботов не вызывает сомнения ни в одном кадре, а во втором роботы передают привет Пауер Рейнджерам, превращаясь в игрушки, которые должны выглядеть крупными, но у них не выходит. Дело здесь и в ширине угла «съемки» и в заполненности кадров: если истребитель пролетает на фоне монстра, то акцент на самолете, который нам понятен, а монстр даже не влезает в кадр — так зритель понимает насколько монстр огромен.
Так вот, спешу вас обрадовать: в Дюне 2 большинство объектов невообразимо огромны — Вильнев вместо ковида переболел гигантоманией. Теперь падение транспорта харвестера ощущается так, будто земля должна расколоться под ним, а черви, и без того огромные в первом фильме, как будто еще прибавили в росте, хотя на деле нет. Просто кадр построен иначе: когда 4 червя будет в кадре съемка выглядит так, как будто на все это вы смотрите с орбиты и от того челюсть падает на пол.
«Но в первом фильме тоже дофига огромных объектов» — сказал мне кто-то, и да, корабли Атрейдесов бесконечно большие, но кадр поставлен так, что невозможно разглядеть людей рядом, а потому и размеры работают не так хорошо. Строго говоря там 3 «гигантские» сцены — прибытие Герольда, пожирание червем харвестера и мясорубка, которую устраивают Харконнены. Здесь этот эффект не пропадает дольше чем на несколько минут.
Комедийность.
— Чего мне стоит опасаться в пустыне?
— Ну, кроме Харконненов, Червей, есть еще скорпионы и джины.
— Что?
— Джины. Это демоны такие. Не слушай их, а то они тобой овладеют, — говорит Стилгар, и я ржу.
Ржу в голос в абсолютной тишине кинозала второй раз подряд… Очень неловко, но блин, это же очень смешная сцена, и она такая не одна. В фильме есть несколько очевидно комедийных моментов, большинство из которых пренадлежат Стилгару, в то время как в первой ленте есть сцены, где люди смеются, но эти шутки не для зрителя, а фильм серьезен на сто процентов.
Тактильность.
Вы замечали, что в первом фильме персонажи постоянно друг друга трогают? Честно говоря, я понял это только тогда, когда мне об этом сказали в лоб, но это факт. Почти в каждой сцене персонажи не только стоят рядом друг с другом, но и касаются друг друга, если они близки — вы не найдете сцены, где они не обнимаются или не кладут руку на щеку, на плечо или на руку. Ярким примером является появление Пола на собрании на Арракисе, где он совершенно незачем, но тепло приобнимает Гурни после шутки. И, да, возможно, дело только в Атрейдесах — вот такие они люди Каладана, но в последней сцене первого фильма, когда Пола принимают в фримены, каждый из группы кладет свою руку ему на плечо. Он теперь один из них, они теперь близки.
Так вот, оно все еще есть, но мутировало: Пола пару раз хлопнет по плечу Стилгард, но как наставник, а потом и обнимет на радостях от принятия в клан; сам Мессия обнимает Чани в пост-постельной сцене, а она покатает по нему пальцами, когда у него кошмары. Чувствуете разницу? Теперь это не просто деталька, не просто вайб этих людей, которые так живут, а функционально-сюжетные действия, которые в первую очередь несут Смысл. К сожалению даже костыль «ну, Муад’Диб настолько мессия, что его и трогать нельзя» не работает - как мессия он раскроется ближе к концу и да, там он действительно неприкасаем даже в огромной толпе.
Культура Фрименов.
Да, в первом фильме нам особенно не на что посмотреть, но сцена с плевком на пол от Стилгара была яркая. В довесок, сцена с кофе, которое варится из плевков всех участников или в конце, когда все тот же лидер фрименов объявляет, что Атрейдесы под его защитой, он изящно режет запястье, что повторяют все вокруг — у фрименов есть культура и она очень вещественная, полная воды в хорошем смысле, а еще на ней не строится жесткий акцент — это просто вещи, которыми живут эти люди. И вот что-то эта культура куда-то растворилась во втором фильме.
Нет, новое появилось, например, мы узнаем об испитии Воды Жизни, о собрании кланов, где говорить можно только Лидерам и много о чем еще, но это опять функционально-сюжетные ритуалы и элементы, а не просто одна из тех мелочей, что составляют собой культуру. Куда все делось? Наверное туда же куда и касания.
Музыка.
Удивительно, во втором фильме столько же музыки, сколько и в первом: час с небольшим на два с половиной хронометража. При этом ощущение, будто во второй части ее сильно меньше, но это даже плюс. Да, тут много сцен, где царит полная тишина, особенно хорошо это «слышно» в сценах с пустыней, но от того она куда лучше срабатывает во время баталий и других важных событий.
Мою безграничную любовь заслуживает сцена, где Харконнены в полной тишине пытаются найти Муад'Диба в пустыне и, когда находят, то его появление сопровождает не ожидаемая громкая пафосная музыка, а шорох шагов по песку, а потом бешеный гул, который создают сотни орущих людей, которых мы даже не видим.
Боевка.
Кажется, авторы умудрились потерять кусок боевой хореографии, ведь в первом фильме был специальный стиль боя из-за щитов — сложные движения, когда нужно было завести меч\нож под щит очень медленным движением.
Теперь это тупо ближний бой на мечах, что особенно хорошо видно в сцене штурма города. Атрейдесы в двадцать лиц умудрились задержать сотню харконненов в первом фильме, потому что постановка и стиль боя со щитом создавали это допущение, а тут старик Гурни Халлек разве что не на бегу режет оппонентов, со щитом они или без. Хотя, при пересмотре видно, что Дункан Айдахо (или Джейсон Момоа) все в том же первом фильме забыл об этом стиле и делает размашистые выпады, которые вроде как не должны работать… может Дэни Вильнев просто не слишком хорош в постановке боевки?
Закрывая тему, хочется добавить, что щиты в целом пропали со всех кроме одного сюжетного персонажа и той самой сцены с Гурни, где авторы пост эффектов вспомнили, что вообще-то это важная часть сеттинга, из-за которой все решает спарринг на ножах.
Персонажи.
Во время просмотра мне казалось, что что то с ними случилось, как будто все кроме Пола Атрейдеса, стали совсем картонными.
Теперь же , после пересмотра обоих фильмов спина к спине, я считаю, что персонажей там никогда и не было. Есть только Пол.
Леди Джессика проходит путь от напуганной мыши, прижатой весом долга перед Бене Джессерит до матери всего народа, но как будто остается такой же.
Чани тоже проходит свой путь от неприятия Пола, к поддержке, к отрицанию его божественности и к гневу за финал, но как персонаж она «просто девица северянка-фримен».
С учетом того, что первый фильм в основном рисовал нам образы великих домов, свободных фрименов, давал понять мир, а во втором превратился в личную историю, то это фича, благодаря которой Пол остается единственным персонажем, за которым нужно следить.
Пол Атрейдес проходит путь — от «я у вас учусь», «я вас учу», «я не хочу вас вести на смерть» до «но если вы настаиваете, то наверное можно». Он до последнего не хочет массовых жертв, и это отлично сыграно. В бесконечном списке персонажей и событий, он единственный обладает чем-то что делает его полноценным персонажем - все остальные это просто его путь, который привел его к победе.
И вот итог второй «Дюны»: красивый донельзя фильм, мощный, яркий, местами страшный, но как будто от других авторов. Изменились пропорции, боевка, внимание к деталям. Фильмы просто слишком разные — ощущение, что я в долгом перелете и на пересадке сменил кукурузник на дельтаплан. В смысле, да, это может быть даже комфортно, весело, но ощущения настолько другие, что волей-неволей возникает мысль «а что если так и задумано?».
Внимание, дальше идет убойная доза СПГС.
Следите, как говорится, за руками: у авторов на руках огромная история на несколько книг, то есть в кино-эквиваленте это даже не Властелин Колец, а Звездные Войны, которые можно абсолютно справедливо снимать лет тридцать, как старик Кэмерон снимает сейчас Аватаров, метя уже в какие-то 2030-ые года.
Первый фильм снимается так, чтобы показать вам мир, так что в нем даже Шаломе в меру деревянный хотя бы потому что пока не является субъектом истории — так, бегущий за мамкиной юбкой парень с потенциалом.
Второй фильм забивает на вообще все и рассказывает только о нем: только его перемены важны, только его решения меняют мир. Если у нас история мессии, но тем не менее живого человека из плоти и крови, то не удивительно, что все становится огромным: для Великого Дома потеря гигантского корабля это неприятно, но в целом просто строка расходов, а для одного человека это огромный бум, сравнимый с ядеркой в соседнем дворе. С музыкой то же самое — раньше она давила, требуя погружения в весь мир, строила фундамент для звуковых ассоциаций в будущем. Теперь же можно тихонько посидеть в пустыне одинокому человеку и посмотреть как красиво переливается спайс в закатных лучах.
Да, это не объясняет, например, перемены в боевке, но кажется подтверждает тот факт, что перед нами действительно два очень разных фильма и третий будет носить пока неизвестный вайб, что не плохо и как минимум интересный эксперимент. Главное чтобы ткань реальности фильма не порвалась от мелких перемен, так что на следующей ленте проверьте, что фримены не забыли как пить кофеек из плевков.
PS: Мне тут подсказали, что еще могла сыграть в минус бесконечная забастовка сценаристов прошлого года, но не уверен, что мы когда-то узнаем как можно потерять столько бантиков и финтифлюшек…
Когда я в далеком январе выкатил первый пост о батальных сценах в кино, в комментариях меня попросили сказать что-нибудь умное по поводу батальных сцен из экранизации «Игры Престолов» — самого большого, пожалуй, фэнтези-кинопроекта после джексоновских экранизаций Толкина. И так уж получилось, что, если уж затрагивать тему деградации постановки батальных сцен в современном кино, то «Игра Престолов», не сходившая с экранов на протяжении восьми лет, подходит для иллюстрации как нельзя лучше, потому что позволяет отследить всю тенденцию в динамике. Что еще интереснее, бюджет на батальные сцены в сериале от сезона к сезону только рос, а вот качество постановки с определенного момента начало катастрофически падать. В общем, высказаться по теме стоит, и не раз. Поэтому, как говорится, начнем с начала и пойдем до самого конца. Серию заметок я назову, пожалуй, «Взлет и падение батальных сцен в „Игре Престолов“». Сразу обозначу: я буду говорить о битвах именно из сериала, не трогая первоисточник Мартина. Во-первых, мы все же говорим о батальных сценах в кино, а во-вторых, признаюсь, сериал мне нравится куда больше книг. Во всяком случае, пока было, с чем сравнивать.
«Игра Престолов» в ранних сезонах еще не могла похвастаться астрономическими бюджетами, поэтому первую по хронологии битву (в Шепчущем лесу) в первом сезоне просто оставили за кадром. Во втором сезоне так сделать не получилось: попытка Станниса Баратеона взять штурмом Королевскую Гавань была кульминационным моментом повествования. Поэтому сегодня мы поговорим о том, как, имея крайне ограниченный бюджет, снять крепкую батальную сцену на чистом мастерстве сценариста и режиссера.
Да, битву при Черноводной из второго сезона «Игры Престолов» я буду хвалить: это очень хорошо снятое сражение. И, разумеется, я не буду снимать ей баллы за плохие доспехи и прочую материальную культуру: это и без меня может сделать Клим Жуков, и, главное, саму сцену это не портит. Говорить я буду о другом.
Когда я начинал разбирать батальные сцены для Котогика, я выделил несколько важных составляющих хорошего сражения в фильме: это четко обозначенные ставки (что для сторон будет означать победа или поражение), различимость сил сторон, адекватные и понятные зрителю тактические действия, раскрытие участвующих в битве персонажей и возможность зрителя понимать ход сражения (кто в данный момент побеждает и почему). Все это, несмотря на копеечный бюджет, получилось сделать у режиссера 9 серии 2 сезона Нила Маршалла.
Со ставками сражения нет вообще никаких проблем: к нему подводят все восемь предшествовавших серий. Хронометраж тоже не подкачал: битве при Черноводной посвящена вся серия. Проблемой был масштаб сражения, и ее обошли элегантно: сериальная битва при Черноводной происходит ночью.
Решение оказалось очень удачным: в темноте очень легко и спрятать малочисленность массовки, и скрыть огрехи компьютерной графики. В то же время ночь — это отличный повод использовать любимый прием кинематографистов в средневековых сражениях. ГОРЯЩИЕ СТРЕЛЫ! Ночной бой не только позволит режиссеру удовлетворить неодолимое желание поджечь пару стрел, но и сделает их хорошо заметными. А еще они обоснованы тактическим смыслом: горящие стрелы неплохо освещают поле боя. Кстати, не могу не похвалить «Игру Престолов» в целом за маленький, но очень важный момент: лучникам подаются историчные команды «Nock! Draw! Loose!», то есть «На тетиву! Натяни! Пускай!». Мелочь, казалось бы, но во всеми любимом «Властелине колец»-то командиры на стенах Хельмовой пади, не поведя бровью, кричали огнестрельную команду «Fire!»…
С пуска горящей стрелы и начинается сражение: Бронн поджигает нагруженный диким огнем брандер, запущенный в сторону флота Станниса, и его взрыв дарит нам один из самых зрелищных (не в последнюю очередь благодаря ночному небу) моментов «Игры Престолов» вообще, разнося половину атакующих кораблей. Ловкий трюк Тириона Ланнистера, руководящего обороной Королевской Гавани, проходит успешно, и многие сценаристы уже на этом моменте не постеснялись бы просто записать победу полководцу-фокуснику, перехитрившему тупого противника. Однако вместо этого происходит первый момент характеризации Станниса как персонажа и как полководца через краткий, но емкий диалог с адъютантом, Имри Флорентом:
— Your grace… — The dwarf has played his little trick. —The wildfire… — He could only play it once. — We are too far from the gates. Fire… Their archers… Hundreds will die… — THOUSANDS.
( — Ваша светлость… — Карлик разыграл свой фокус. — Дикий огонь… — Второй раз ему не удастся. — Мы слишком далеко от ворот. Огонь… Их лучники… Погибнут сотни людей… — ТЫСЯЧИ. )
Если бы во времена выхода второго сезона Игры Престолов уже существовал мем про гигачада, поверьте мне, интернет бы утонул в картинках, посвященных Станнису в этот момент. Видя потерю солидной части своего войска, Станнис Баратеон хладнокровно командует оставшейся части продолжать действовать по плану.
План Станниса на бой был отчасти объяснен в предыдущих сериях, и становится до конца понятен теперь: не веря в успех долгой осады, Станнис решил рискнуть и сразу взять Королевскую Гавань приступом с моря, полагаясь на свое главное преимущество: знание её уязвимого места, Грязных Ворот. Зная слабость этих самых ворот, он решительно отказался от тяжелых осадных орудий (которые все равно нельзя было бы развернуть прямо на берегу). На берег под стенами Королевской Гавани высаживается пехота и спешенные рыцари с легким тараном, которого вполне хватило бы, чтобы выбить те самые ворота и овладеть городом как можно быстрее, до прибытия основных сил Ланнистеров под предводительством Тайвина. Кстати, на массовке, судя по всему, тоже решили сэкономить, позвав на съемки реконструкторов, поэтому значительная часть станнисовой пехоты неблагородного происхождения выглядит даже вполне пристойно с исторической точки зрения — песок Черноводной топчут колоритные боевые бомжи в чудовищном стеглé и шапелях, вооруженные топорами и булавами. Такого в сериале, увы, больше не будет.
В этот момент я просто обязан сказать отдельное слово о саундтреке. Рамин Джавади — один из самых талантливых современных кинокомпозиторов, и в саундтреке «Игры Престолов» много шедевров, но «Don’t Die With a Clean Sword», играющая, пока лодки с десантом Станниса плывут к берегу, создает едва ли не половину напряжения сцены, как будто смычок елозит не по струнам виолончели, а по нервам зрителя.
Теперь снова вернемся к планам сторон. К сериальной битве при Черноводной часто выдвигают претензию по тактике — почему Тирион вообще отправил отряд Пса драться с десантом Станниса за воротами, вместо того, чтобы спокойно отсиживаться на стенах, постреливая из луков?
Дело в том, что все, сказанное мной выше насчет планов Станниса, Тирион, не будучи дураком, прекрасно знал, как знал и о слабости Грязных Ворот — в сериале это было упомянуто. Принимая это в расчет, Тирион понял, что долгой осады город не выдержит — ему банально нечем отогнать от стен превосходящее по численности войско Станниса, потому ворота продержатся не дольше, чем деревянный засов под ударами тарана (это, если что, весьма недолго). И тогда он принял единственно верное решение: вместо того, чтобы пытаться разбить армию Баратеона, он решил максимально тянуть время. Оно играло против Станниса и за Ланнистеров — к Королевской Гавани на всех парах спешило объединенное войско папы Тайвина и Тиреллов, которое вне стен города армию Станниса просто растоптало бы числом.
На это был рассчитан трюк с диким огнем: разумеется, Тирион не думал вывести из строя весь флот вторжения, но рассчитывал смутить Станниса и заставить отложить высадку. Когда Станнис, проявив недюжинную твердость характера, все же решился на немедленный приступ, Тирион явно удивился («Серьёзный он человек, Станнис Баратеон»), и ему пришлось срочно придумывать запасной план. Им и оказалась вылазка отряда Пса: разумеется, цели победить все станнисово войско под стенами города не ставилось, задачей Пса было максимально оттянуть момент подхода противника к уязвимым воротам, чтобы таран начал бить в них как можно позже. Ведя людей в бой, Клиган-младший произносит просто чудесную мотивационную фразу:
— Any man dies with a clean sword, I’ll rape his fucking corpse! (“Если кто сдохнет, не запачкав меч, лично тра**ну его труп!”)
Увы, Пёс в полной мере не справился: из-за давней пирофобии его решимость дает сбой, и он, осознавая ужас и бессмысленность происходящего лично для себя, отступает за стены, позволяя-таки врагу подтащить к воротам таран и прикрыть его от обстрела перевернутой лодкой (плюс воинам Станниса за находчивость).
И это подводит нас к кульминационному моменту всего сражения. В момент, когда ворота вот-вот падут под ударами тарана, боевой дух защитников Королевской Гавани после демарша Клигана низок как никогда, но именно благодаря депрессивной ругани Пса Тирион находит нужные слова для того, чтобы зарядить воинов на вылазку за стену. Именно перефразируя слова Клигана-младшего, Тирион говорит, что сражаться сейчас нужно не за короля и его королевство, а за свои дома, которые враги сожгут, золото, которое украдут, и жён, которых изнасилуют. Приподняв настрой бойцов, Полумуж находит последний шанс протянуть время до «прибытия кавалерии» — вылазкой через тайный ход ударить в спину отряду у ворот и сжечь таран. Этот момент — по сути, финальная точка дуги характера Тириона во втором сезоне, в которой физически слабый, нелюбимый окружающими и избегающий прямых конфликтов карлик в критической ситуации превращается в харизматичного лидера и проявляет немалую личную храбрость (так как вылазку возглавляет сам). Заодно получился отличный пример того, как хорошо написанная батальная сцена может сыграть на развитие персонажа, и как развитие персонажа, в свою очередь, может сыграть на пользу драматичности самого сражения.
Атака, разумеется, удается (чего и следовало ожидать от неожиданного нападения с тыла), вражеский отряд разгромлен, а таран сожжен. И в этот момент я ставлю второй плюсик и Мартину, и шоураннерам сериала — они снова не поддались соблазну преувеличить значение тактического фокуса в исполнении героя и честно показали нам, что вылазка всего лишь выиграла время, и отряд Тириона вынужден принять неравный бой с превосходящими вражескими силами. К счастью для Ланнистеров, в этот момент под стены Королевской Гавани таки прибывает подкрепление — делая все, что мог, Тирион все же добился успеха. Да, он не выиграл сражение сам (что еще будет стоить ему славы по сюжету), но он сумел НЕ ПРОИГРЫВАТЬ его достаточно долго, чтобы дождаться перемены условий в свою пользу. Зачастую настоящий полководческий гений заключается именно в этом, и, к сожалению, подобное не так часто можно увидеть на экранах.
А что же все это время делал Станнис? А на примере Станниса режиссер прекрасно показывает, к чему приводит излишнее увлечение полководца личным участием в бою. Стремясь увлечь воинов личной храбростью, Станнис первым залез на стену Королевской Гавани, и… завяз там в затянувшемся рубилове, не имея возможности ни оценивать ход сражения, ни руководить войсками, своевременно реагируя на смену обстановки и действия Тириона. Что закономерно и привело его к поражению. А закономерность исхода действий — это то, за что киношные сражения можно только похвалить.
С залива Черноводной в девятой серии второго сезона начался взлёт батальных сцен в Игре Престолов. Вскоре они достигнут своей высшей точки, а затем начнётся катастрофическое падение, но об этом мы поговорим уже в другой раз.
К просмотру фильма я основательно подготовился. Перечитал книгу, пересмотрел первую часть и во всеоружии, подгоняемый общественными восторгами, пошёл в кино. По итогу я покинул зал, не особо понимая, понравился ли мне фильм или нет. Если картинка в целом и экшон в частности не вызывают никаких нареканий (кто-то вообще сомневался в Вильнёве?), то с содержанием у второй «Дюны» есть серьёзные проблемы.
Прежде всего нужно принять, что кино не имеет ничего общего с романом Герберта. Это другая история про других персонажей с другой моралью. Рассудительный и сдержанный книжный Пол стал чувственным и эмоциональным, Джессика забыла все ведьминские уроки контроля эмоций, Чани из тихой и верной спутницы пророка превратилась в бунтарку-атеистку, которая вертела на Шай-Хулуде все религиозные догмы и лично Лисан аль-Гаиба. Примите это. Фильм — не книга, и оценивать его стоит независимо от первоисточника. Но даже если проигнорировать претензию «в книге было лучше», останется немало поводов покритиковать ленту.
У фильма большие проблемы с логикой персонажей. То и дело герои творят несвойственные им поступки без необходимой мотивации, потому что так будет эффектней или просто сюжетно необходимо. Например, главный конфликт картины разворачивается между мамой Пола, Джессикой и Чани, его возлюбленной. Первая толкает своё чадо на путь религиозного пророка, вторая — пытается уберечь его от этой участи. И всё бы хорошо, если бы не методы, которыми Джессика, тонкий манипулятор с исключительной подготовкой Бене Гессерит и, как показал первый фильм, любящая мать, «убеждает» сына. Вместо того, чтобы подтолкнуть его в нужную сторону, доказать, что это в его же интересах, Джессика закатывает истерику и буквально орёт на Пола: «ИДИ В ДЖИХАД, СЦУКО!». Как вы считаете, это ли методы любящей матери и тонкого манипулятора, способного обратить целый народ в свою веру?
То же самое с Чани. У неё есть две яркие характеристики: она атеистка, и она любит Пола — вот костяк её персонажа. Но когда её просят спасти возлюбленного, она отказывается, ведь это сделает её частью пророчества, в которое она не верит. Еще раз: она любит Пола и не верит в пророчества. Поэтому отказывается спасать любимого, ведь станет частью пророчества. Чем больше вы будете думать над этой ситуацией, тем тупее она станет казаться. По итогу только колдовские штучки Джессики заставляют юную бунтарку помогать против её воли.
Есть проблемки и с историей в целом. Вильнёв как бы говорит: «Ну, сами придумайте чо-нить, вам сложно что-ли?». Пол присоединяется к фрименам, не умея выживать в пустыне. Ходит с ними в налёты, потихоньку учится, но всё равно его авторитет остаётся где-то на уровне того странно пахнущего чувака из вашей школы, у которого не было друзей. И внезапно, без какой-либо подводки зрителю объявляют: оказывается-то Пол — гроза пустыни, тот самый Муад'Диб, от имени которого у Харконненов по штанине струиться начинает. Что он такого сделал? Как заслужил уважение? Какими методами превратил фрименов в столь страшную силу? Ну, придумайте сами чо-нить, вам сложно что ли?
Ровно такая же ситуация с Фейдом Раутой. Он принимает командование Арракисом и на изи зачищает всех фрименов на севере. Что он сделал для столь впечатляющих результатов? Какие реформы провёл? Да хз, это же так и работает, вы меняете на посту одного человека, оставляя систему неизменной, и сломанный механизм начинает пахать с двухсотпроцентным КПД.
Есть и явный перебор с клише. Как показать, что персонаж злой? Он будет убивать своих же. Фейд подчинённых перерезал больше, чем фрименов, и это не фигура речи. Харконнены вообще превратились в карикатурных злодеев с горизонтом планирования в три шага назад. Я говорил, что нельзя сравнивать фильм с книгой, но в данном случае это уместно. Книжные Харконнены были тиранами, но правили разумно в своём изощрённом садизме. У каждого их поступка была цель. Харконнены из фильма злые, чтобы быть злыми, и в плюс-минус серьёзном произведении подобное выглядит смешно. Такие правители ни то что не провернули бы интригу с возвращением Арракиса, они и великим домом-то ни в жизнь не стали.
Ну и раз уж заговорили про оригинал, то нельзя не сказать, что столь сильное изменение истории привнесло в неё роялей. Помните, я писал про сцену, где Чани спасает Пола, принимая участие в ритуале? В книге она понимала, что нужно делать, так как была местной жрицей и шарила за фрименские колдунства. В фильме она всё знает, будучи рядовым воином. Пояснений не будет, просто Чани — Мери Сью, а Пола спасла СиЛа ЛюБвИ. Сказать, что это слабо — ничего не сказать.
Все эти проблемы множатся на странные и ненужные диалоги «для зрителя», где герои проговаривают экспозицию или обсасывают и так всем им известные вещи. А перчинки добавляет великолепный в своём идиотизме дубляж. Конечно, спасибо, что он вообще есть, но пока я смотрел фильм, зал несколько раз ржал в голосину из-за кривого подбора слов переводчиком. Помяните моё слово, Гарни «я знаю, где твой отец спрятал ядерку» Холлик ещё успеет замемиться. Если собираетесь смотреть — ищите вариант с субтитрами.
В общем, у меня остались смешанные впечатления. В фильме потрясающий экшен, чисто на десяточку. Но когда персонажи открывали рты, я неизбежно испытывал желание глубже вжаться в кресло от испанского стыда. На мой взгляд, типичный проходняк. О потраченном времени не жалею, но если бы пропустил — ничего бы не потерял.
TO ME, MY X-MEN! Почти 30 лет прошло с момента завершения тех самых «Радиоактивных людей», на которых многие из нас выросли. Никакие Мстители, Бэтмены и прочие не могут заменить Людей-Х , вечно борющихся за мирное сосуществование мутантов и человечества. И вот Disney решили поправить свою испортившуюся репутацию, буквально продолжив тот самый сериал, без ремейков и переосмыслений. Вышли первые две из десяти серий первого сезона, я их залпом проглотил, преисполнился мыслями и вот пора делиться с котогиками, получилось ли возвращение триумфальным.
Сюжет нового шоу начинается ровно там, где кончается старое — профессор Чарльз Ксавье умирает после удачного покушения Генри Гайриха. Хотя отношение к мутантам и стало чуть мягче, мир в хаосе и проблем меньше не становится. Людям-Х теперь самостоятельно придётся спасать не только мир, но и друг друга.
В начале я хочу сказать, что мне изначально идея продолжить шоу 90-х не казалась чем-то абсолютно правильным. Люди-Х всегда были очень яркими, но не привязанными к эпохе персонажами. Притеснения на разной почве, борьба с одиночеством, поиск себя — это темы более чем универсальные. Благодаря этому факту авторам комиксов постоянно удавалось освежить команду, меняя её состав и мелкие детали, но сохраняя суть. В итоге приключения детей Чарльза Ксавье для каждого поколения смотрелись свежо и близко сердцу. Кто-то влюбился с 60-х, кто-то как раз с 90-х, кому-то были близки «Люди-Икс: Эволюция» и «Росомаха и Люди-Икс» с вайбом нулевых. Поэтому хоть сейчас и мода на ретро и ностальгию, мне всё ещё кажется странным то, что мы получили не новую версию, а продолжение той самой.
С другой стороны, пока получается очень верно оригиналу. Даже опенинг оставили примерно тем же, с чуть другими кадрами и улучшенным качеством звука у мелодии, что греет уши и душу. Пускай визуал и стал более цветастым, но дизайн окружения и костюмов атмосферу 90-х более менее передаёт. Поведение персонажей в целом не инородно, ты видишь и понимаешь, что это те же самые Циклоп, Гроза и Росомаха, что 30 лет лет назад, и это хорошо. Лютой отсебятины за две серии я не заметил.
При этом в паразитировании обвинить можно, пожалуй, лишь первую серию. Тут опять Циклоп бодается с Росомахой, а Стражи пытаются вновь устроить всем «кузькину мать». Но я воспринимаю это скорее как ностальгический аттракцион или прогулку на лодке, которая позволяет вкатиться старым и новым зрителям, подготовить их к более свежим историям.
И они тут определённо есть. За одну вторую серию нам начали рассказывать арку из Uncanny X-Men про Магнето, пытающегося быть хорошим, арку с Мистером Синистером и Мэделин Прайер (кто в теме, тот поймёт), и не только. То есть авторы более чем знакомы с первоисточником и пытаются в рамках знакомого народу сеттинга рассказать крутые истории о Людях-Х, оставшиеся в рамках комиксов. Пока правда отмечу, что делают они это несколько скомкано, но может быть дальше будет более постепенный сторителлинг.
Ещё с трейлеров анимация вызвала у многих людей большие вопросы. На это я скажу — в целом с ней всё хорошо. Мимика и лица порой действительно простоваты, но дизайн персонажей и палитра красок делают визуал более чем приятным глазу. А какие тут эффекты, ёба-боба. Циклоп, креативно использующий свой лазер, комбо Гамбита и Росомахи, Гроза с её молниями — всё это внушает уважение и напоминает добротное аниме. Не самое богатое, правда, но это явно лучше, чем уровень анимации в обоих сезонах «Что, если?».
Касаемо ностальгии и её цены стоит обсудить и озвучку. Я вроде как очень рад вновь услышать Кала Додда на Росомахе, Шторм в исполнении Элисон Сили-Смит и других, всё таки голоса детства. Но в тоже время прямо заметно, что люди эти уже староваты и их хрипотца достаточно молодым персонажам не подходит от слова совсем. Особенного это касается Роуг в эмоциональные моменты, меня аж что-то покорёжило.
Циклопа, правда, вернуть не смогли, ибо актёр уже отошёл в мир иной, поэтому на его роль взяли Рэя Чэйза, который оказался идеальным попаданием. Голос получился бодрым, волевым и в моментах очень даже суровым, как и надо для Скотта Саммерса. Поэтому, ИМХО, но стоило всё же произвести полный рекаст.
Хотя это и выпадало бы из концепции сериала. Ведь во многом, пока что, X-Men '97 — это очень качественный и довольно безопасный ностальгический аттракцион. Ставить оценку ещё очень рано, ибо впереди целых 8 серий, но по ощущениям это более приятное и целостное возвращение, чем тот же 7-й эпизод «Звёздных войн». Надеюсь, что новые истории покажут себя во всей красе и обо всём сериале можно будет сказать только хорошее.
Пы.Сы. Вот бы шоу выстрелило и мы получили бы нормальное завершение Amazing Spider-Man 90-х…Эх, мечты-мечты.
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Когда в 2017-м году Blade Runner 2049 только вышел на экраны, я заочно окрестил его скучной тягомотиной и не посмотрел. Наверное, это было к лучшему, потому что сейчас, семь лет спустя, я перестал быть малолетним дебилом (ну, почти) и смог оценить картину Вильнева по достоинству. И знаете, это один из лучших фильмов, что я смотрел в жизни.
Великолепная, завораживающая картинка, интригующий и нешаблонный сюжет, мощные футуристические образы с налетом постапокалипсиса — перечислять достоинства ленты можно очень долго. Но самым любопытным из них мне кажется идея, которая в нее заложена, ведь Blade Runner 2049 не стесняется говорить на такую обширную и сложную тему, как смысл жизни, и при этом может без обиняков считаться вольной экранизацией набоковского романа. Вот на этом мне и хочется остановиться поподробнее.
Фильм рассказывает о репликанте — искусственно выращенном человеке с вживленными воспоминаниями — KD6-3.7, но все зовут его просто Кей. Кей работает в полиции, находясь на самом дне общества. Он поражен в правах как никто другой, все его существование заключается в служении «настоящим» людям, которые родились естественным путем. Кей — это инструмент, что-то вроде раба в Римской империи. Как только он перестанет выполнять свою работу, его утилизируют, как отжившую свой век технику. А задача Кея в том, чтобы искать подобных ему, но взбунтовавшихся репликантов и отправлять их в «отставку».
Более того, Кей не просто абстрактный персонаж, а в прямом смысле проекция зрителя. Загибайте пальчики:
— ненависть к своей работе, на которую ты ходишь, просто чтобы не сдохнуть; — вместо нормальных отношений голограмма женщины (читай: порно или стримы); — работа-дом-работа-дом; — отсутствие перспектив и надежд на перемены; — настолько сильное безразличие к окружающим людям, что не знаешь даже имен соседей.
Готов поспорить, что если в вас ни один из пунктов не попал, то уж точно среди знакомых есть счастливчик с полным бинго. Недаром после выхода фильма literally me мемы с Гослингом так сильно завирусились. Кей олицетворяет собой огромный срез общества, живущий по инерции, лишь бы настал следующий день. У него нет стремлений, он не задумывается о смысле жизни, у него даже хобби нет. Все, что его интересует, — это выполнить задание и потом провести время со своей несуществующей девушкой. А в одной из сцен Кей прямым текстом заявляет, что у него нет души.
Обратите внимание на построение кадра: вокруг Кея толкотня, но все равно его окружает пустое пространство. При этом лиц людей почти не видно. Огромная толпа, в которой ты все равно одинок — вот за счет таких мелочей и создается та самая атмосфера.
Тем не менее Кея насильно выдергивают из привычного ритма существования. В ходе типичного, как могло вначале показаться, дела Кей узнает, что одна из репликантов смогла родить ребенка. Распространение слухов об этом грозит неслыханной катастрофой, так как единственное отличие между репликантами и людьми окажется стертым. Кею поручают найти ребенка и устранить его. Но, прямо как в анекдоте, офицер выходит на самого себя — он и есть тот самый рожденный репликант. Ведь улика, деревянная лошадка, принадлежавшая ребёнку-репликанту, — точь-в-точь его собственная игрушка из детских воспоминаний.
Сквозь все повествование тянется мотив избранности Кея. Каждый человек с доступом в интернет, благодаря Оксимирону, уже давно узнал про «Тысячеликого героя» Кэмпбела и мономиф — ту самую универсальную схему, по которой сочинялись героические истории всех времен и народов. И приключения Кея отлично укладываются в эту концепцию:
жизнь в обычном мире — весь пролог, где Кей тянет лямку и пытается не сдохнуть от рутины;
зов — Кей узнает, что репликанты могут рожать, и находит связь между воспоминаниями и уликами;
отказ от зова — Кей до последнего не верит, что он тот самый рожденный репликант, и по сто раз все перепроверяет;
встреча с наставником — разговор с виртуальной девушкой Джой, которая убеждает Кея в его исключительности;
пересечение порога — Кей говорит с ученой, узнает, что его воспоминания реальны, и принимает свою избранность;
встреча с «драконами» и союзниками — Кей отправляется на поиски Декарда, его предполагаемого отца и протагониста оригинального Blade Runner;
точка «смерти» — Декарда похищают, а сам Кей едва не отдает концы.
Вплоть до этого момента по фильму можно объяснять, что такое путь героя — все как по учебнику. Следующим этапом должен стать «подарок силы» — какое-то откровение, помогающее преодолеть проблемы и продолжить движение к цели. Вот только никакого подарка Кей не получает. Его спасает группка репликантов-революционеров и, напротив, прямо говорит ему, что никакой он не избранный, а обычный искусственно выращенный дурачок, нафантазировавший всякого. Вот револьвер, иди и убивай человека, которого минуту назад считал родным отцом, а то он секреты разболтает.
Вильнев сделал сильный акцент на избранности Кея. Даже человек, незнакомый с мономифом, легко считает архетипичность истории. Иногда это проговаривается напрямую, как в той же беседе Кея с Джой: «Ты особенный. Рожденный». Для более искушенных зрителей оставлены другие подсказки. Например, особо важные моменты приключения главного героя всегда сопровождает желтый цвет, который в искусстве означает стремление к истине и как бы акцентирует на себе внимание: «Смотри! Это важно!»
А дополняют картину аллюзии на всем известные культурные образы, сравнивающие Кея с Иисусом. Ведь я же не один вижу схожесть между непорочным зачатием и чудесным рождением репликанта? Или вот, сцена где Кей посещает приют — что это, если не сошествие Христа в ад?
Только в отличие от Спасителя, который вывел души праведников из преисподней, Кей делает свои дела и бросает детей в рабских условиях. Хоть Кей и примеряет образ Христа, он ему не соответствует, точно так же как не является и рожденным репликантом.
То есть история Кея рассказывает о ложной избранности. Такой же мотив есть в романе Владимира Набокова «Бледный огонь», в который Вильнев едва ли не носом тыкает зрителя. И на самом деле взаимосвязей с Набоковым в фильме гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд.
«Бледный огонь» — необычный роман. Он представляет собой поэму на тысячу строк, написанную выдуманным американским поэтом Шейдом, и обширный литературный комментарий к ней за авторством такого же выдуманного профессора Кинбота.
По сюжету поэмы ее главный герой, собственно, сам Шейд, испытывает клиническую смерть и видит белый фонтан.
Молчала неподвижная аорта, Биясь, зашло упругое светило, Кроваво-черное ничто взмесило Систему тел, спряженных в глуби тел, Спряженных в глуби тем, там, в темноте Спряженных тоже. Явственно до жути Передо мной ударила из мути Фонтана белоснежного струя.
Шейд принял образ фонтана за откровение, способное поведать ему о смысле жизни, и пытался понять, что хочет сказать ему мироздание. Однажды, увидев в газете заметку о женщине, пережившей точно такое же видение, Шейд решил с ней связаться, но оказалось, что в редакции допустили опечатку, и слово «вулкан» (mountain) превратилось в «фонтан» (fountain). Откровение Шейда обернулось обычной галлюцинацией. Думаю, параллель с фильмом очевидна.
Этот отрывок поэмы примечателен еще и тем, что его цитируют во время проверки Кея на девиантность. Кей, которому на тот момент уже известна «правда» о его происхождении, проваливает тест, узнавая в герое Шейда себя.
Но любопытней сопоставить Кея не с Шейдом, а с автором комментария к его поэме — профессором Кинботом. Кинбот — сумасшедший. Шизоид из палаты мер и весов. Кинбот считает себя беглым королем несуществующей страны Земблы, за которым охотится убийца-революционер Градус. Весь его комментарий не имеет никакого отношения к поэзии, литературе и вообще искусству, он лишь пересказывает свои фантазии о мифической стране в формате «а я вот в армии служил».
Тем не менее между ним и Кеем есть много общих черт. Например, оба живут в мире грез и самообмана: один мнит себя королем, второй — избранным репликантом. Каждый из них даже взял себе новое имя. На самом деле Кинбота зовут Боткин, и он эмигрант из Советского Союза. Кей же начинает называть себя Джо под влиянием своей искусственной девушки. Однако ярче всего их схожесть проявляется уже после того, как Кей узнает, что он самый обычный рядовой репликант с конвейера. Но для этого нужно разобраться, о чем вообще была книга Набокова.
Все время, что Боткин общался с Шейдом, сумасшедший эмигрант «снабжал земблянской темой» бедного поэта и искренне считал, что тот пишет про выдуманное государство. Он ожидал увидеть эпическую хронику своих приключений, но, прочитав рукопись, обнаружил на ее страницах очень личную историю, не имеющую ничего общего с похождениями беглого короля. Но при повторном изучении Боткин начал находить в ней отзвуки своих рассказов, а весь его комментарий — попытка познакомить читателя с истинным смыслом работы Шейда, конечно же, прославляющим великую родину Кинбота. Именно поэтому в комментарии так много рассказов про Земблю.
Кинбот одержим Земблей и закономерно находит в поэме на совершенно иную тему близкие ему смыслы. В одном и том же тексте сумасшедший, считающий себя королем, увидит возвеличивание его государства, влюбленный — романтику, коммунист — подтверждение марксистской теории, верующий — доказательство существования Бога.
То есть роман доносит мысль, что смыслом произведение наделяет именно читатель. Blade Runner развивает этот посыл и как бы говорит: «Человек наделяет смыслом вообще все: прошлое, будущее и жизнь в целом».
После эпизода, где Кею открывается правда о его происхождении, он видит рекламную голограмму, выглядящую точь-в-точь, как его девушка. Это, пожалуй, самый сильный момент фильма, в котором Кей отчетливо понимает, что в его жизни не было ничего настоящего: ни любви, ни семьи, ни воспоминаний, даже его путь героя был срежиссирован кем-то другим. Кея ничто не роднит с миром, он никому ничего не должен, и никто ничего не должен ему. Все, что было раньше, — ложь. И тем не менее он отправляется спасать Декарда, своего «отца».
Декард — абсолютно чужой человек Кею, их связывает только мордобой в Вегасе. Главный герой летит вызволять его из плена не ради восстания репликантов, вожак мятежников прямо говорит, что Декарда нужно убить. На первый взгляд — это странный и ничем не мотивированный поступок. Но все встает на свои места в последнем изнасилованном русской локализацией диалоге между Кеем и Декардом.
Если вы смотрели фильм в дубляже, то навряд ли помните, что, получив от Кея деревянную лошадку, Декард задал ему идиотский вопрос: «Зачем помогаешь?» Но на самом деле это ключевая реплика для раскрытия мотивов Кея. В оригинале он спросил: «Кто я для тебя?» (Who am I to you?) Как вы думаете, зачем заострять внимание зрителя на связи двух героев, после того как один из них демонстративно передал другому символ их родства? Игрушка, которую Кей вручил Декарду, в свое время убедила обычного рядового репликанта в том, что именно он избранный, в том, что он рожден естественным путем, в том, что Декард — его отец. А теперь на прямой вопрос «Кто я для тебя?» Кей лишь улыбается.
Декард для Кея — отец. Естественно, не настоящий, старик сам, вероятно, не понимает, чем продиктованы действия его самоназванного сына. Но Кей буквально сформирован этим мнимым родством. Его ложные, внедренные при рождении воспоминания создали из бездушной, как он сам признавал, машины личность, и Кей без чьей бы то ни было указки пошел и спас дорогого ему человека. Именно воспоминания позволили Кею поверить, что он избранный. Благодаря им он вел себя, как настоящий человек. Они дали ему понять, что он ничем не отличается от окружающих и заслуживает большего. Если бы их не существовало, Кей так и прозябал бы на своей квартире, отгороженный от всего мира, спокойно дожидаясь, когда же его уже утилизируют. Но он сам решил, что для него важно, сам наделил свою жизнь смыслом и осознанно отдал ее за того, кем дорожил.
Я вас доканаю религиозными аллюзиями, но это сто пудов лестница Иакова, ведущая на небеса.
Ну или просто очень красивый и символичный кадр.
На этом история Кея кончается, а фильм оставляет зрителя наедине с самим собой. Такая трактовка «Бегущего» и ее посыл могут кому-то показаться отталкивающими. Скажу прямо, мне самому не очень близки подобные сентенции. Но тем не менее после просмотра ленты я провел немало времени, залипая в окно и рассуждая об увиденном. А на мой взгляд, если фильм заставляет тебя задуматься и задавать себе вопросы, то это чертовски хорошее кино. Да и, в конце концов, я сам во многом сформирован русской литературой, такими же ложными воспоминаниями, что и Кей. Так что мысленный спор с автором вышел вполне дружеским.
