Жду новый пост

Серия «Байки деда Небздеда»

- Ай, еще одна, - старик попытался изобразить оптимизм и хлопнул ладонями по коленям, - Было это…

- Когда?

Старик не знал. Его кубышка удивительных приключений, казавшаяся бездонной, отказала. Он пытался вспомнить хоть одну дурацкую историю, которую еще не рассказывал, но ничего не получалось.

- Так что там? - лениво переспросила Танюша и улеглась на стол.

Сейчас она заснет. Дед взглянул в окно и крепко сжал ружье. Если бы ружьем можно было решить все проблемы… Но… Хотя, но. Старик удивленно осмотрел комнату. А ведь и правда.

- Так что там?

- Ну…

- Да?

А давай я тебе перед сном расскажу сказку, - сдался дед.

Ванюша упал на диван и скрестил руки на груди. Он беззвучно смеялся.

- Ты же уже знаешь, что бывают странные места. Так вот, бывает все еще интереснее.

- Почему?

- Так вот слушай. Есть одна деревня. Когда она появилась - никто не знает. Просто была. Наверное, всегда. Никто уже и не помнит. Но Камень был еще раньше.

- Камень?

- Да, обычный камень. Ну, не совсем обычный, конечно. Был он белый-белый. Казалось, что он просто светился. Даже ночью его было видно - как большой фонарик. Лежал он на полянке в лесу, и вокруг него, странное дело, в любую пору года росли грибы. Причем всегда разные - то поганки, то мухоморы, а то вдруг раз - и одни боровики, да все как на подбор. Росли ровным кругом.

- А так бывает? - сон потихонечку отпускал Танюшу.

- Бывает. Такие места зовутся “ведьмины круги”. На самом деле там собираются ведьмы или нет - никто не знает, конечно. У меня знакомых ведьм нет. Но тут в центре такого круга был еще и этот странный камень. Когда в деревне что-то было плохо, люди шли туда. Говорили с ним, гладили его. Иногда, конечно, оставляли яичницу. По привычке, как в деревнях заведено.

- Это же для домового?

- Ну так и был весь лес тогда домом. Очень давно. Когда и домов не было, и городов, да и вообще ничего.

- А что камень?

- А камень… Помогал. Как и почему - никто не знает. Давно дело было.

Прозвучал особенно сильный удар в стекло, и тут же все шумы стихли. Темнота поняла.

А Танюша зевнула и пробормотала:

- Что значит, помогал?

- Ну вот просто помогал. Приходит к нему сельчанин и жалуется на свою жизнь. Яичницу ту же приносит. А после этого становится лучше.

- Хороший камень.

- Только вот яичницу он ни разу так и не тронул.

- И что?

- Значит, не за этим помогал. Был это не леший и не домовой. Не дух. И даже не ведьма. Вообще непонятно, что это было.

- И?

- И никто не знает. До того дошло, что этот камень богом считать начали.

- Это как?

- Поклонялись ему. Просили у него всякого. То погоды хорошей, то урожая доброго. Помогало это или нет - непонятно. Но одно камень умел делать точно - облегчать душу. Посидишь рядом, расскажешь о своей беде, и вроде уже и не беда это. Поделишься с ним своими страхами - и уже не так страшно. Так люди и ходили в лес. Поговорить, пожаловаться, излить душу. Рассказать историю. И после каждой такой истории камень чернел. Может, природа такая у камня была. А, может, все дело в том, что с хорошими историями к нему не приходили. Похвалиться успехами шли к соседям. Маленькие житейские радости предпочитали обсуждать в кругу семьи. А когда что-то страшное происходило, то шли к камню. Может быть, он просто пропитывался этим. Горем, отчаянием, злостью.

Шли годы, и даже десятки и сотни лет. Камень становился чернее и чернее. Он не трогал простые сельские подношения, ничего не требовал и вообще вел себя как обычный камень. Но со временем стал черным-черным. Таким черным, что его опять стало видно по ночам - но теперь это был не яркий фонарик, а бездонная пропасть темноты. Редкие ночные путники, те, кому очень было нужно облегчить душу по ночам, говорили, что возле камня им было даже не по себе. Потом это все проходило - рассказав свою историю, люди все так же успокаивались.

Со временем возле леса, недалеко от Камня, выросла небольшая деревенька. Деревеньке повезло - рядом были широченные поля с плодородной землей, в лесу в изобилии водилась дичь, даже грибов и ягод было выше крыши. Жизнь, конечно, была не безоблачной, но намного лучше, чем у соседей. Пошел слух, что это из-за покровительства Камня. Стали сюда съезжаться люди отовсюду, даже князья и вельможи иногда захаживали. И все сидели возле камня и рассказывали, рассказывали о своих заботах.

А камень чернел и чернел.

Потом в деревне построили церковь. Попы - ох, сколько их было, - все старались отвадить местных от Камня. Идолищем его называли, пытались святой водой поливать, и твердили, что это все от лукавого. Искушает, дескать, нас дьявольский камень. А надобно не с ним разговаривать, а с Богом в церкви. Да ни у кого так и не получилось. Некоторые священники даже сами исподволь ходили в лес.

Вреда ж от камня не было никогда. Церковники решили на эту традицию просто закрыть глаза. Крестьянин же человек простой - если ему становится легче, то что ж тут такого греховного.

А время все шло и шло. Неподалеку вырос город. Большой, богатый. Минск. Пошла торговля. Через деревню пролегала дорога, и по ней часто ездили купцы. И то один, то другой узнавали слухи о Камне. И шли к нему спросить удачи перед поездкой, да и на жизнь свою пожаловаться, чего бы и нет. Пошли слухи, что и в торговле камень успех приносит. В общем, людей к нему сходилось - уйма.

- А камень все чернел?

- Конечно. Пока, наконец, не стали происходить странные вещи.

Стекло снова задребезжало. Темнота будто рвалась принять участие в истории. Ванюша совершенно забыл о сестре и с интересом, еще большим, чем до этого, слушал деда. И продолжал улыбаться.

- Какие странные? - сон у внучки окончательно прошел.

- Например, придет у нему вдова, расскажет про умершего мужа, а назавтра улыбается. Полегчало, вроде как. А потом вообще - будто и не было этого мужа. Будто и не грустила она. И самое странное - все остальные в деревне тоже не помнят, что за муж, и почему надо грустить.

- А что тут плохого?

- Вроде бы, и ничего. Но шло время. Столько таких умерших мужей накопилось, что сельчане уже иногда даже не понимали, чья могила есть на кладбище. Ну, парочка упырей появилась из-за этого. Но это мелочи. Люд там всегда был знающий, как с таким справляться, понимали. Никто уже и не помнил, что когда-то камень был белым. Стали его называть Черный Камень.

Как та деревня звалась раньше, даже я не знаю. Но со временем стала Чернокаменка.

- Прямо как твоя, дед! - обрадовалась Танюша.

- Да, прямо как моя. Все вокруг так и говорили - едем к Черному Камню. Со временем стало - едем в Чернокаменку. Так и повелось. Но странности только ширились. Со временем люд начал забывать вообще все. Вот, та же история со вдовой. Расскажет она о горе своем, а назавтра - не только мертвеца никакого не было, да и вообще она замужем никогда не была. И никто не удивляется. Просто на следующее утро никто не помнит ни мужа ее, ни как на свадьбе гуляли, ни похорон и поминок. Вообще ничего. Даже мать покойника не помнит, что у нее сын был. У кого-то, бывает, дом сгорит - так на следующее утро ни его семью, что сгинула в пожаре, ни сам дом не помнит уже никто. И никого не удивляет, что пепелище стоит. Разгребают и строят дом. Как будто погорелец этот только что сюда приехал.

- А что тут страшного? - удивилась Танюша.

- Вроде бы и ничего. Но камень все чернел и чернел. Теперь он уже не горе забирал и не тоску. Он забирал истории. Все, без остатка. Со всеми событиями, которые случились, и о которых уже никто, кроме него, не вспомнит. Со всеми людьми, что в них упоминались. Тех, кто уже исчез или умер, забирал с концами. Может быть, и души их забирал. Кто ж узнает-то. Но упыри на кладбище перестали появляться, хотя могил без табличек, к которым никто не ходил, становилось все больше. Все эти истории целиком оставлял Камень для себя.

Вроде бы, странно, но от этого его слава только множилась. Купцы забывали о торговых неудачах, князья - о военных поражениях. Простые люди - об утратах и горестях. Из-за этого и слава у деревни пошла - лучше некуда. Все помнили только хорошее. И стала она расти, как на дрожжах. Знаешь, могла бы и городом стать. Это ж райское место просто. Где все всегда счастливы и все их дела - удачны.

- А почему не стала городом?

Ванюша хмыкнул и закатил глаза.

- Потому что… Камень опять изменился. Как-то раз у одной молодухи умер сын. По глупости, в колодец упал. И она так убивалась, так просила у камня вернуть его обратно, что… Что он забрал не историю ее потери и горя, а историю с колодцем. Ее сын вернулся.

- Как? - округлились глаза внучки.

- Вот так. Все забыли, что он умер. И стали считать, что ничего не было. Что вот он, живой. Ходит. Смеется. Живет. И даже могила его пропала. Ну, или никто ее в упор не видит. И ведь и правда этот малой ходил и смеялся. Только вот все, кто проезжали мимо деревни, его не видели. Так, какая-то тень на лавке. Вроде бы, на человека похожая. И со временем таких стало появляться больше.

- Каких?

- Ненастоящих. Каменных. Которые будто и здесь, и все в порядке, ты этого человека всю жизнь знаешь, а вот он - постоянно делает одно и то же. Были эти копии очень топорными. Камень же слышал только горе и злость, откуда ему знать, что люди умеют радоваться. Он слышал, что ему скорбящие родственники рассказывали. А рассказывали они об умерших, конечно, только хорошее. Что был у нее сын-хохотун, и без смеха его ей жизни нет. Вот и появился мальчуган, который целый день только и делал, что сидел на лавке и смеялся. У другой муж-золотые руки погиб. И сидит тень в сарае и бесконечно гвозди забивает. Целая доска - дерева не видно из-под шляпок гвоздей. Кому-то муж всегда цветы дарил, и уже через неделю весь двор в цветах, откуда только берутся. А когда они пытались делать что-то свое…

- В смысле, свое?

- Ну, родные же их жили как и раньше. Вот, того же золоторукого мужика жена попросила в магазин пойти. Он и сходил. Но откуда Камню знать, что в магазине деньги нужны? Зато он прекрасно знает, как часто людей убивают. С его точки зрения, конечно. Он же не знает, что люди еще и рождаются. Вот и идет такая тень в магазин. Просит хлеба. А денег у него нет. Зато есть топор. Он возвращается домой, берет топор…

- Ужас какой.

- И так все время. Сын у матери как был смеющимся пятилеткой, так и остался. Попросишь за водой сходить - то же самое, или убьет кого, или покалечит. Со временем в деревне стало совсем тихо. Шли долгие-долгие годы. Прошли войны и революции, а в деревне так и торчали тени многих людей. Давно умерли те, кто скармливал свои истории Камню. А их родные и близкие - вернее, их теневые пародии, так и сидят, никем не видимые, пустые, и бесконечно повторяют то, что должны.

Камень, наверное, стал задумываться. Может, пытался понять, что происходит. Некоторые тени просто исчезали. Некоторые пытались проявить себя перед людьми. Перед теми, кто никогда и не знал об их существовании, и поэтому видеть их не мог в принципе. А как Камень понимает “проявить себя”, ты, я думаю, уже догадалась.

- Ужас какой!

- Именно что он. Стала деревня приходить в упадок. Люди сторонились странной местности - тут слишком часто кого-то убивали, что-то воровали и поджигали. Местные стремились уехать. Старожилы опасались ходить к Камню и другим не советовали. Становилось тут все меньше и меньше жителей. И у Камня больше не было историй. А он очень любил истории. Наверное, он ими и кормился. Сотни или тысячи лет. Знаешь, может, и вкус к ним развил. Поэтому и стал пожирать их полностью. И вот Камень почти перестали кормить.

- И что он сделал?

- Сначала ничего. Большинство теней из деревни исчезли. Никто не знает, каких сил стоило Камню их поддерживать. Некоторое время ничего не происходило вообще. А потом… Потом камень стал требовать еды.

На кухне раздался настоящий грохот, дверь подпрыгнула, но выстояла. Окно в комнате продолжало трястись, но за него дед был спокоен. Пока он говорит, они в сравнительной безопасности:

- Иногда наступали очень темные, безлунные ночи. Было такое ощущение, что по улицам ходят люди. Много людей. Сотни, тысячи. И стучатся в окна. Знаешь, как стучатся, прося вынести воды. Только они хотели не воды. Они хотели историй. Много. И иногда после таких ночей кто-то просто исчезал. Его дом находили в полном беспорядке. Окна разбиты, внутри - кавардак. А жителей и след простыл. Когда Камню не давали то, что он просит, он начал забирать людей. Со всеми их историями. Рассказанными и не рассказанными. Насильно.

- И что он с ними делал?

- Никто не знает. Может, заставлял их рассказывать о себе все. Может, просто пожирал их души вместе со всеми воспоминаниями. Но их больше никогда не видели, и целый угол кладбища Чернокаменки - пустые могилы. Тех, кого уже никогда не найдут.

Из деревни стали уезжать все. Остались только самые древние старики, которым некуда деваться, или же те, кто знал об этом ночном пришельце, и его не боялся.

- Те, кто не забздел?

- Именно так, внучка, - рассмеялся дед, - Приходил Камень нечасто. Может, раз в месяц. Когда как. Приходил, когда проголодается. И был только один способ спастись.

- Какой?

- Кормить его историями. Всю ночь. Сидеть и рассказывать что угодно. Один раз. Ведь после такой ночи обо всех этих историях ты забудешь. Навсегда. Лучше не рассказывать о себе. Говори о знакомых, делись новостями, что угодно. Можно даже сочинять небылицы. Ведь если ты начнешь говорить о себе, то, может статься, расскажешь такую историю, после которой у тебя в доме появится тень, которая будет сосредоточенно делать одно и то же. Все время. Пока ты не умрешь. А ты даже и знать не будешь, что это не настоящий человек. И она может в любой момент кого-нибудь убить. Даже тебя.

- Жутко.

- Ну а теперь самое главное. Жила-была как-то очень храбрая девочка.

- Как я?

- Как ты. Только носочки были красные, а не белые. И оказалась она однажды в Чернокаменке.

- Как я!

- Да. И вот гуляла она по лесу. Про Камень ей, понятное дело, никто ничего не рассказал. Поэтому девочка не заподозрила ничего. Ну, полянка. Ну, камень. Подумаешь, черный. Вокруг него - круг из поганок. Когда камень стал чернеть, боровики уже там не росли. Только поганки и мухоморы. Села она на травку и задумалась. Тут ведь как - у всех свои заботы есть. Даже у маленьких девочек. И иногда посерьезней, чем у взрослых дядек.

- Так и есть, - обрадовалась Танюша.

- Посидела девочка, подумала. И вдруг захотелось ей просто выговориться. Конечно, ничего странного в этом нет, но вот именно сейчас - ее подначивал Камень. И рассказала девочка. Обо всех своих бедах. Вернее, не обо всех. Об одной беде, которая больше всего тянула ей сердце. Об очень важной.

Танюша ничего не ответила. Как будто в каком-то трансе, она обвела взглядом комнату. Проскользнула мимо деда, остановилась на печке, на телевизоре, и уставилась на Ванюшу, который хмурил лоб и нетерпеливо постукивал пальцами по столу.

- А Камень, он же не стоял на месте. Когда он научился ходить по ночам, он научился и других теней делать. Тех, которые не просто повторяли одно и то же действие, а которые делали то, что нужно ему. Вытягивали истории. Находили новых людей. Да и даже создавали истории иногда. Кого-то убивали…

Ванюша осклабился, и его улыбка была какой угодно, но не доброй.

- …кого-то просто вытягивали на разговор. И вот ушла эта девочка с поляны. С легкостью на сердце. Как будто все стало хорошо. С радостью пришла домой, разогрела кашу. И стала ждать деда.

- Как я… - тихо прошептала Танюша.

- А дед пришел только к вечеру. Ну, днем девочка смотрела телевизор, играла на телефоне, а потом, когда началась ночь, она не забздела. Она сидела с дедом и слушала истории. Потому что Камню оказалось мало. Он вернулся за добавкой - а дед ее был из старожилов, кто знает о Камне. И кто знает, что если Камень не кормить, то он может сделать что угодно. Уйти в соседнюю деревню. В Минск. Собирать там истории. Собирать там людей.

И девочка храбро сидела всю ночь. Какие бы страшные истории ей ни рассказывали, она ни разу не забздела и не дернулась. Она любила истории так же, как и камень, если не больше. Камень-то истории только ел, она же - слушала. Даже если не понимала, то старалась. Девочка переживала истории, чего камню никогда не понять. И девочка дождалась утра.

Грохнул выстрел. Дед жахнул дуплетом прямо в диван, где, слабо очерченная, сидела тень Ванюши. Из дивана вылетело целое облако осколков поролона, и из-за окна раздался грустный стон. Одинокий лучик солнца пробился через непроглядную тьму и упал на щеку деда.

- Танюша, Ваня умер полгода назад, - грустно сообщил старик.

Внучка удивленно посмотрела по сторонам и вдруг упала на стол. Даже немного всхрапнула - девочка спала самым обыкновенным, земным сном.

- Выкуси, падла, - процедил дед.

Солнце медленно вылезало из-за горизонта. Старик поднялся и еще раз посмотрел на внучку. Та спокойно спала, невзирая на кислый запах пороха и наполовину развороченный диван. Тень исчезла. Хмыкнув, дед неспешно направился к выходу. Открыл все замки, распахнул дверь. С удовлетворением вдохнул утреннюю свежесть и тут же закурил.

Начинался новый день. В чем-то первый. В чем-то - последний. В чем-то просто очередной.

Перед порогом лежал дохлый петух. Весь покрытый какой-то черной жижей, половины грудки у него вообще не было:

- Хитрый, гад, - проворчал дед, - Знает же, что я обычно на первых петухах замолкаю.

Скоро Танюшу забирают домой. А дед остается здесь. Топить печку, рассказывать истории, колоть дрова, и никогда не бздеть. Чтобы не выпустить вот это вот наружу. Ни Семеныч, ни Галька с этой дрянью не справятся. А их оставалось всего трое. Он не судил дочку за то, что она уехала в город. Он бы и сам уехал, если бы… Если бы не видел, на что тени Камня способны.

- Танюшу я тебе не отдам, сука, - проворчал дед и пошел спать.

- И что вы делали?

- Мы с мужиками любим охотиться. Ну, это ты уже знаешь, - приподнял дед ружье.

- Ага.

- И вот решили мы съездить на настоящую охоту. Мы иногда это делаем. Не просто так в лесу зайца какого найти, а нормально, с охотничьим домиком, шашлыком из дичи, полный набор простых развлечений. Закупились, нашли в интернете хорошее предложение, и поехали. На кабана.

***

- Ну вот и что это такое?

Семеныч даже притопнул и критически осмотрел пейзаж. С ним было все в порядке - с пейзажем, а не с Семенычем. Повсюду был старый, плотный лес. Настоящая чаща. Вот как раз такая, где скорее всего обитают кабаны. Недоумение вызывал только домик, который на ближайшие дни станет нам жильем. Какая-то нелепая покосившаяся страхолюдина - единственное, чего ей недоставало, это выбитых стекол.

Провожая глазами отъезжающую “Ниву” егерей, Антон заметил:

- Ну а что ты хотел по скидке?

- Да там же фотки были! Нормальный домик! Всюду обман.

- Да ладно тебе, - усмехнулся я и поднял рюкзак, - В молодости вообще в палатках ночевали, и никто не умер.

- Так то в молодости.

- Что, уже в неликвид себя списал? Мы вообще сюда не на лавке сидеть приехали, какая разница.

- Ну, знаешь, я деньги за это плачу.

- И сколько? - посмотрел я на него, - За такую цену чего ты ожидал, пятизвездочный номер?

Семеныч продолжал ворчать, но все же зашагал к нашему временному убежищу.

От услуг местных егерей мы отказались. Во-первых, дорого. Во-вторых, ну а где вся романтика охоты, если несчастного кабана тебе заботливо приведут специально обученные люди? Только что мишень на боку зверюги не нарисуют. Ну и, в-третьих, свининой для шашлыков мы затарились заранее. Даже если зверя мы так и не выловим, развлекательная программа все равно не пострадает. Я и сейчас-то чаще всего с охоты прихожу с пустыми руками. Дело не в том, чтобы поймать, а чтобы выследить…

- Ну, внутри все лучше, - обронил Колька и зашел в домик.

Хотя бы электричество было. Антон сразу отправился в подвал и радостно сообщил, что бойлер там тоже есть. Значить, почти что все сельские удобства на месте, а нам много и не надо. Даже газ был для плиты - из баллона, конечно. Но плита нас не интересовала.

Колька же взял в руки мангал и пошел во двор.

- Эй, а если мы кабана-таки возьмем?

- Да я не буду ничего жарить, только поставлю. Что потом время тратить.

Тут было сложно не согласиться.

Дичь - это очень особенное мясо. Оно и по вкусу другое, и эмоции другие вызывает. Зверушку, конечно, жалко. Но мы всегда с ребятами охотились честно. Без загонщиков, без хитрых приблуд, только ты и зверюга. Оказался сильнее - значит, твое. Нет - ну, строго говоря, кабан и человека может отделать так, что мало не покажется. Так что я никогда не расстраивался. Бывало, мы даже садились и выпивали за здоровье зверя, который смог от нас уйти. Ну или за упокой того, кто уйти не смог, да.

Все-таки дичь ни с чем не сравнить, особенно добытую вот только что. За этим мы и ходили на охоту.

- Отлично, постельного белья тоже нету.

- Ты что, Семеныч, спальник не взял?

- Да взял я все. Но…

- Но хотел люксовый сервис, - хмыкнул Антон.

- Да хоть какой-нибудь!

- Как валяться в засаде три часа подряд, это нормально. Спать без пуховой перины - трагедия.

- Но я заплатил!

Все рассмеялись. Когда такое было, чтобы Семеныч был доволен. Домик, в принципе, не самый плохой, особенно за свои деньги. Ни за что бы мы в те выходные на охоту не выбрались, если бы я не наткнулся на это предложение. Дешевле было только самим на велосипеде в лес съездить. Конечно, подвох я заподозрил сразу, но все-таки по телефону позвонил. Оказалось, все на удивление честно. Ответил мне обычный егерь, все подтвердил, цена такая же, как на сайте. Нет, предоплаты не надо, на месте рассчитаемся. Кабана, конечно, не гарантируют, если не доплатить за загонщиков, но этого нам и не надо было. То, что домик оказался не в самом лучшем состоянии, был, наверное, самый маленький недостаток, который мог быть в такой ситуации. Я ожидал чего похуже.

- Мужики! - заорал с улицы Колька.

- Чего тебе, старый?

- Идите сюда!

- Да что он там учудил уже…

- Как пить дать, мангал сломал.

- Типун тебе на язык.

Мы выкатились из дверей и пошли за угол, где слышалось увлеченное бормотание. Колька сидел на корточках возле мангала и ковырялся в траве.

- Ты чего орал?

- Гляньте, следы какие.

- Да какие тебе следы, Чингачгук чертов…

- Да вы гляньте!

Я присел на корточки рядом с ним. Следы действительно были - в небольшом островке чернозема посреди травы отпечаталось что-то, похожее на копытце.

- Это что, кабан, что ли?

- Похоже, - улыбнулся Антон.

- Я в следах не разбираюсь, - пожал плечами Семеныч, - Но поверю на слово. Мы же сюда за этим и приехали.

- Вроде кабан, хотя черт его разберет. С какой бы стати свину к дому так близко подходить?

- А что не так? Люди ж тут не живут обычно, да и мусор небось после себя оставляют. Есть чем поживиться.

- Может, его на помойку приманить?

- Что, Семеныч, хочешь пострелять из окна, лежа на постельке?

- А чо нет?

- Не, так не интересно. Можно было тогда просто дома кино про природу посмотреть, - я встал во весь рост, - Но это хорошо, значит, кабаны тут все-таки водятся. Не обманули.

- Да они везде водятся. У Кольки даже дома один есть.

Минуту мы молчали, пока наконец до Кольки не дошел смысл фразы:

- Да сам ты жирный.

- Как поезд пассажирный, - засмеялся Антон, - Лады, ну след и след. Давайте упаковываться и потиху надо собираться уже в лес.

Под ворчание обиженного Кольки мы отправились обратно в дом. Но вскоре все обиды уже были забыты - шутили и радостно переговаривались все и со всеми. Домик на поверку оказался не так уж и плох - несмотря на отсутствие одеял, кровати были удобные. Стены крепкие, без щелей. Кухня вполне работала, пусть и плита была еще советская, и раковина немного проржавела в углу. А когда там весело засвистел пузатый чайник, так даже и стала выглядеть уютной. Туалет был, традиционно, во дворе, но никого из нас это смутить не могло. Душ тоже был на улице - довольно нелепая конструкция из пластиковых труб свисала со стены дома. Прилагалась даже целлофановая шторка.

Если подумать, вполне себе комфорт. Кроме всего этого был еще погреб. Пустой, за исключением бойлера. Ну и, понятное дело, тут вообще были водопровод и электричество. Почти царские хоромы за такие деньги. Впереди были долгие четырехдневные выходные - идеальная ситуация для того, чтобы отдохнуть с друзьями на природе. Ну и, конечно же, холодильник мы очень быстро наполнили разнообразными бутылками, которые привезли с собой.

Антон замариновал свинину и поставил ее на стол:

- К вечеру самое то будет.

- Ну и отлично, - я приладил лямки рюкзака и взялся за поясную сумку для патронов, - Даже если сегодня добудем дичь, все равно готовить ее только завтра. Ну чо, Семеныч, уже домой не хочется?

- А мне хотелось?

- Ну как же. Особняк не по фен-шую, подушки не от кутюр…

- Да иди ты…

Снова раздался дружный смех. Хорошенько высмеяться и порадоваться нужно было успеть в домике. В лесу придется быть начеку. Тишина, спокойствие и зоркий глаз. Вот уж где настоящие индейцы.

- Ну, я готов, - Колька закинул за спину ружье и направился в сторону выхода, - Покурю пока.

Курить на охоте тоже не рекомендуется. Звери хитрые, табачный дым их сразу насторожит. Я подумал, что, пожалуй, тоже не прочь покурить на дорожку. Подобрал свое оружие - вот это самое, что сейчас со мной, и вышел вслед за Колькой. Возле крыльца он протянул мне спичку, после чего мы глубоко затянулись и зажмурились:

- Хорошо, что выбрались.

- Да, давненько не встречались.

- А что твоя?

- Ну как, что. Попросила кабанятины привезти.

- Везет тебе с женой, - покачал головой Колька, - Моя так два дня меня пилила, чтобы я не пил сильно.

- Она же знает, что бесполезно.

- Знает. Но вот такая она. Повезло тебе, в общем.

- Ну, ничего страшного. Сейчас зато все хорошо - глянь, лес какой. Мечта просто.

- Это да. И воздух чистый, и вообще. Хорошо, что выбрались, короче.

- Ну че, вы долго смолить будете? - недовольно заметил Антон.

- Уже заканчиваем. Готовы?

- Ага.

Последним из домика вышел Семеныч. Почему-то свое оружие он держал в руках и оглядывался по сторонам.

- Ты чего, дурак? Стрелять хоть по теням не собираешься?

- Да… Не знаю даже, - он все-таки спрятал ружье, - Нормально все, в общем. Идем?

- Идем, - я затушил окурок в пустой жестянке у крыльца, - Только аккуратно и все такое.

- Да не в первый раз, - хихикнул Антон.

***

- А не страшно на охоту ходить? - спросила Танюша.

Уже даже ее начинало клонить в сон. Какое бы удовольствие ей ни доставляла эта бессонная ночь и дедовы истории, усталость брала свое. Ванюша же рядом с ней стоял во весь рост, подавшись вперед, и крепко сжимал столешницу.

Одной рукой. Вторая лежала на плече Танюши.

- Не очень. Ну, ты знаешь.

- Не бздеть? - улыбнулась внучка.

- Оно самое. То, что на тебя дикий зверь кинется, это не самое опасное.

- А что опасное?

- Если кто-то из твоих друзей забздит и начнет стрелять по теням и шорохам. Так и в тебя попасть может. Ну и, конечно же, всегда можно просто заблудиться.

- А если странное?

- А никто не ждал на охоте странного. И я не ждал, и друзья. Ну, домик, ну, лес.

- Ваня, хватит.

- Что хватит? - прищурился дед.

- Не надо мне так на плечо давить, сядь лучше.

Старик на секунду застыл, на его лице отражался тяжелый мыслительный процесс. Черт, надо было срочно выкручиваться:

- А вы с подружками в походы ходили?

- Нет. Как-то не получалось.

- Что за дети нынче пошли. Кроме как с дедом, и отдохнуть нормально не с кем.

- Ну, Ксюха как-то собиралась, но ее потом мама не пустила.

- Все-то бздят ваши родители. Вот что за поколение выросло - не дай бог дитятко поранится.

- А что, если я поранюсь?

- Да ты вчера поранилась. Коленку разбила вот.

- А разве это поранилась?

- Хороший ответ. Потому что ты сообразительная маленькая девочка. А вот если кто-то пальчик порежет, современные родители уже на ушах стоят.

- Ну да, папа мой так же ругается…

- Вот поэтому и торчат все в телефонах. Там-то точно не поранишься. А потом жалуются, что дети играть не хотят, только в телефоны свои смотрят.

На секунду дед замолчал, а внучка просто смотрела на него.

- Надо будет организовать вам поход. Пригласи как-нибудь свою Ксюху в деревню летом.

- Фу! Это же она тут постоянно будет.

- У нас есть еще одна комната. Не бойся, она тебя доставать не будет. Да и ты ее тоже. На самый плохой случай дам каждой по курице. Настоящей, живой. Это вам не кукол наряжать.

- А что делать с курицей?

- Постараться не потерять, - улыбнулся старик, - Но мы отвлеклись. Хочешь услышать продолжение?

Ваня слегка ослабил хватку.

***

В лесу было тихо. Мы разошлись с мужиками в стороны и шли небольшой цепью. Это у нас уже было отработано, не в первый раз охотимся. Так что потеряться не мог никто. Ну и молчали, конечно. Ступали аккуратно, чтобы не сломать какую-нибудь трухлявую веточку. Звери это прекрасно услышат и поспешат уйти подобру-поздорову. И слушали. Иногда я смотрел на землю, но следов никаких не было. Что, вообще-то, было странно. Если кабаны тут настолько обнаглели, что лезли к домам, то их тут должно быть просто немеряно. Но нет - никаких подрытых пятачком ямок, никаких отпечатков копытцев на земле. Даже я оставлял внушительные следы на мягком мху, а ведь я старался прятаться.

Но это охота. В этом ее суть. Если бы кабаны носились перед нами сотнями, в этом бы не было никакого спортивного интереса. Наконец, когда мы уже внушительно забрались в чащу, сбоку раздался какой-то шорох. Я сразу весь напрягся и прислушался. Шорохи продолжались. Делать из этого какие-то выводы было рановато - может, просто отваливался кусок старого дерева. Или шебуршал в траве какой-нибудь заяц. Но нельзя было исключать и самого настоящего кабана.

Услышал ли звуки кто-то кроме меня, я тоже узнать не мог. Не орать же на весь лес. Но мы, и правда, охотились уже не впервой, и я мог полностью положиться на опыт друзей. Пригнувшись, я осторожно пошел на шум.

В основном в лесу встречались старые, толстые сосны. Но росли и небольшие осинки, то и дело попадались целые плантации рябины, и даже бывали клены. Но вот конкретно здесь никаких сосен не было - и сквозь деревья высвечивало небо. Обычно это означает, что недалеко полянка. Все складывалось пока что очень хорошо - как раз в таком месте и можно наткнуться на кабана. Тут шорох раздался с другой стороны, я оглянулся и увидел Семеныча. Он кивнул мне, я улыбнулся в ответ. Значит, не я один это услышал. Медленно двигаясь, мы напряженно прислушивались и старались не шуметь.

Шорохи со стороны предполагаемой полянки становились только громче. Их уже и шорохами было не назвать - постукивания, топот и странные хрипы. Кто-то там очень увлеченно занимался своими звериными делами. Это нам было только на руку - тем меньше шансов, что нас заметят раньше времени.

Наконец, я отодвинул рукой пышную ветку, и увидел ту самую полянку. Тут же вернул ветку на место и лег на землю. Семеныч сбоку оперативно повторил этот маневр и подполз к зарослям.

Снизу было видно лучше - листва не загораживала обзор. Здоровенный кабан стоял ко мне задом и тыкался зачем-то головой в старый, поросший мхом камень. И всхрюкивал. Правда, если честно, на хрюканье его голос был что-то не похож. Но тогда я ничего странного не заметил. Подождал, пока Семеныч не займет позицию. Мы переглянулись и поползли вперед, чтобы оказаться по разные стороны от зверя. В идеальном варианте надо было выстрелить в него с двух сторон одновременно, ну а дальше по ситуации. Где были остальные - я не думал, настолько впал в азарт. Все, что меня занимало, это огромная свиная задница прямо по курсу.

Которая вдруг перестала быть просто задницей, потому что кабан встал на задние лапы и недовольно заворчал.

Грохнуло ружье Семеныча, кабан молниеносно отскочил от камня и приземлился на все четыре неподалеку. И я понял, что никакой это не кабан. Больше зверь походил на медведя, только с неестественно длинными передними лапами, хотя морда у него была самая что ни на есть кабанья. Я инстинктивно выстрелил из того ствола, где была заряжена пуля. Зверь дернулся и страшно заорал.

Я слышал, как орут кабаны. Просто злые или раненые. Как орут медведи, тоже. Да я почти все в лесу слышал. Но такого - ни разу. Прогремел второй выстрел от Семеныча, зверя дернуло, но он только заорал громче и бросился наутек. Я вскочил и пальнул ему вслед дробью. И опустил ружье.

Вопли затихали вдали. Не знаю, сколько я так пялился вслед неведомой твари, но Семеныч вернул меня в реальный мир:

- Это что такое было?

- Не знаю, - честно ответил я.

- Похоже было на кабана.

- Я видел.

- И на медведя.

- Да знаю я, блин.

- Никогда такого не видел.

- Я тоже.

Наконец, Семеныч перезарядил ружье и пошел в сторону камня, возле которого торчало существо. Присмотрелся к траве:

- Да ты глянь.

Почему-то желание куда-то глядеть у меня отсутствовало напрочь. Я вспомнил, что сам остался без патронов, и немного дрожащими руками перезарядил свое оружие. Ну и - деваться некуда - пошел посмотреть, что там нашел Семеныч.

- Смотри, следы. Четкие.

- Еще бы им не быть четкими. Видел, как рванул?

- Ты посмотри лучше.

Я и посмотрел. Копытца. Вроде бы, кабаньи. Я, все-таки, не совсем могу узнать кабаньи копытца среди других. Но это были совершенно точно те же отпечатки, что мы не так давно нашли возле домика.

- И что думаешь? - по моему лицу Семеныч понял, что до меня дошло.

- Не знаю. Может, какое редкое животное.

- Серьезно?

- А что ты от меня хочешь? Я следы только кое-как понимаю. Пошли, Чингачгука нашего спросим?

- Кольку?

- Что сразу Колька? - раздалось за спиной, - Я слышал четыре выстрела. Оба отстрелялись?

- Ага, - кивнул я.

- И где наш кабан?

- Убежал, - махнул рукой Семеныч.

- Горе-охотники. Вдвоем кабана не смогли подбить.

- Я не ослышался? - вынырнул из кустов Антон.

- Нет, не ослышался. Сам вот следы посмотри, - указал Семеныч.

Колька и правда присел и долго водил рукой по земле:

- Ну да, кабан. Правда, здоровый какой-то. И странный.

- Что - странный?

- Ну… Не знаю. Вот это чьи следы, например?

- Чего?

- Ну вот. Два кабаньих. Два… Даже не знаю, чьи. Вам двуногий кабан попался?

- Ага, инвалид производства. Две ноги пожертвовал на холодец.

- И вы даже такого инвалида завалить не смогли.

- Ладно, хорош шутить, - Антон шмыгнул носом, - Темнеет уже. Пошли обратно, на сегодня наохотились. А то по ночи придется тащиться.

С ним спорить никто не стал.

***

- Это был не кабан, - авторитетно заявила Танюша.

- Кажется, я совсем разучился рассказывать истории.

- Да нет, деда, все интересно, просто…

- Просто ты очень сообразительная девочка.

- Да!

Ванюша сел обратно на диван и скрестил руки на груди. Лицо его выражало скепсис.

- И что было дальше? - спросила внучка.

- Ну, это я и собираюсь рассказать.

С кухни раздался звон битого стекла. Дед молниеносно метнулся в ту сторону и запер дверь. Иногда у него спрашивали, почему на всех его дверях есть замки. Обычно он отвечал уклончиво. Честно говоря, они ни разу ему и не пригодились, и он сам сомневался, что в них есть какой-то смысл. Но сейчас мог только обрадоваться своей предусмотрительности.

- Что там, дед?

- Да мелочи. Ты ничего не слышишь?

- Нет.

- Я так и думал. Так вот…

- А что я должна была услышать?

- В том-то и дело, что ничего, - улыбнулся старик, - Так ты хочешь услышать продолжение или нет?

- Хочу, - улеглась Танюша на стол, - Только я уже спать хочу.

- Да и я тоже. Но историю надо уж закончить, раз начали.

- И что было дальше?

***

/* Окончание в комментариях */

- Все, как ты любишь, - сел старик обратно, - Страшное чудовище, глупые люди и коварная тайна.

- Расскажи!

- Тут, знаешь, мне особо нечем гордиться. Не та это история, которой можно хвастаться перед внуками. Ты же меня как знаешь? Дед-молодец, никогда не бздит, и всегда выходит сухим из воды. Но бывали и другие случаи. Например…

***

Учился я в Минске тогда. В том самом университете. Где можно к девчонкам приставать. Но я не приставал - не потому, что я правильный такой, а потому что рядом училась твоя бабка. К тому моменту я ей уже косы не дергал, и если бы полез к кому-то, то уже она бы мне все мои космы повыдергала. Ну или просто в лицо чем-нибудь тяжелым прилетело. Она, ты помнишь, была простая. Школу окончил на пятерки, с таким аттестатом - хоть в космос. Поступил, куда хотел. Но студенты мало чем от пацанов отличаются. Если честно, я вообще не уверен, что мальчишки когда-нибудь взрослеют.

Так что занимались мы все тем же самым. Ну, не воровали вишни - так пили во дворах. Не ломали заборы, но мусорили по лавкам. Суть, в общем, не поменялась. Ну и дрались, конечно. За девчонок, за выпивку, просто так. Лишь бы никто не подумал, что ты испугался.

Одногруппники - это как твои одноклассники - у меня были нормальные в основном. Была парочка минчан, которые не хотели с нами, приезжими, знаться, но по большей части все друг друга понимали и помогали, как могли. Был там один тихоня - Влад. Ничем таким не выделялся. От коллектива вроде не отставал, и выпить был любитель, и пары сачкануть. Это как урок прогулять. Но в целом ничем не отличился. Кроме той истории, с которой все началось.

- Здоров, пацаны, - Гоша закурил на ходу, - Как жизнь?

- Норма, - ответили мы почти хором.

На курилке было полно народу - кто-то еще с первой смены дожидался последних пар, кто-то только пришел, как тот самый Гоша. У меня лично была лаба. Это когда не просто тебе учитель что-то рассказывает, а что-то надо делать самому. Ну и потом, конечно, объяснять, что ты сделал, учителю. Преподу, по-нашему.

Гоша учился на соседнем потоке… Это… Ну, в общем, долго объяснять. Когда-нибудь и ты в институт поступишь, сама все узнаешь. Для истории это не важно. Но жили мы при этом в общаге в одной комнате. Всем приезжим студентам бесплатно выдавалось жилье, и у каждого по комнате был сосед. Кажется, что неудобно, но, на самом деле, так было даже веселее. В общем, с Гошей мы дружили. Тут хочешь-не хочешь, а подружишься. Был он тот еще баламут - ни одно студенческое развлечение без него не обходилось, да большинство он и начинал. Учился кое-как, постоянно с хвостами ходил, с экзаменами несданными да уроками недоученными. Но зато душа компании. Его даже преподы хвостатым называли, но так, по-доброму. Бывает, как ляпнет что-нибудь на паре, так даже учителя еле сдерживались, чтобы не рассмеяться.

Вторым моим другом был Костя. Он тоже тогда с нами стоял на курилке, даром что сам не курил. Просто за компанию. Жил в соседней комнате с тем самым тихоней Владом. Наверное, если не Костя, мы бы и не знали никакого Влада. Ну и, если честно, это было бы к лучшему. Костя был такой тощий, длинный и в очках. Вот прямо ботаник-ботаник. Ну и учился соответственно. Только вот никаким ботаником он не был. Как шутил Гоша, от него даже кефир надо прятать. Дорвется до чего-то веселительного - пиши пропало, выпьет все, да еще и добавки требовать будет. И обязательно нарвется на какие-нибудь приключения.

Ну и вот стоим мы втроем, курим. Ждем, когда нужно будет бежать по делам.

- Как там, Гога, твоя физика?

- Пересдача, - пожал плечами Гоша и стряхнул пепел, - Что-то Кот лютует.

Такая фамилия была у преподавателя - Кот. Кличку даже придумывать не пришлось.

- Ну ты даешь. Месяц же прошел с сессии. В сапоги не боишься загреметь?

- Да ничего страшного, - отмахнулся Гоша, - ну заплачу еще пару раз, досдам.

- Ну да, платно тебя пересдавать будут еще полгода, - хмыкнул я и облокотился на стену, - деньги не пахнут.

- Ну хватит о грустном, - улыбнулся Гоша, - Какие у кого планы в пятницу?

- Сегодня понедельник.

- Ну и что? Готовиться ко всему всегда нужно заранее.

- Особенно к экзаменам, - ехидно заметил Костя.

- Подкол засчитан. А серьезно?

- Да откуда мне знать? - Костя ковырнул носком ботинка землю, - Скорее всего, пить будем, разве нет?

- Да, но что и где?

Этот увлекательный обмен мнениями прервал тот самый Влад. Он сегодня выглядел еще задумчивей обычного - смотрел как-то отрешенно в пол, даже нас не сразу заметил.

- Влад! Здорово!

- А, пацаны. Здорово. Как жизнь?

По лицу Влада было видно, что у него самого не очень. Обычно, когда его вот так вот вырывали из глубокой задумчивости, он стеснялся, виновато улыбался и прятал глаза. Сейчас же он даже не попытался изобразить дружелюбие и пробормотал дежурное приветствие ровным, практически лишенным эмоций голосом. Даже для такого тихони это было слишком. Хотя, эмоции в его голосе были. Страх и растерянность. Тихие, почти незаметные. Но были.

- Ты че, Влад? Перепил вчера?

- И меня не позвал? - шутливо-обиженно заметил Костя.

- Да не, когда я в воскресенье квасил-то.

Эту фразу он произнес уже более живым тоном. Выглядело все, будто он просыпается только - еще не до конца понимает, кто такой, и что делает. Даже я удивился:

- Ты что-то вообще сам не свой. Случилось что?

- И правда, что-то ты как селедка сушеная, - сложил Гоша руки на груди, - Что такое?

- Да чушь какая-то, - присел на лавочку Влад, - Не знаю.

- Да колись давай, что ты как баба.

- Не знаю. Наверное, недоспал. Мелочи, пройдет.

- Знаем мы твои мелочи. Когда стипуху потерял, у тебя тоже были мелочи. Что стряслось-то?

- Да… Блин, глупости какие-то. Ладно, ладно, - увидев выражение наших лиц, поднял он руки, - Сейчас скажу. Сигаретку дайте.

- Ты ж не куришь.

- Один раз - не…

Влад взял сигарету, глубоко затянулся, закашлялся, а потом затянулся еще:

- Я сегодня проснулся поздно.

- В два часа дня?

- Вот представь, в два. Бегом собирался. Решил дорогу срезать. Не через магазин пошел, а дворами, через стройку и красный дом.

Красный дом находился аккурат посередине между общагой и универом. Откуда у него это название взялось, никто толком не знал. Ну, то есть, понятно, что дом был красным. Кирпичным. Но почему именно он заслужил свое собственное имя, а не банальное “дом номер такой-то”, никто не знал. Называли его красным домом все поколения студентов, что тут обитали. В доме давно никто не жил - по слухам, там местами попроваливались потолки и посыпались стены. В общем, состояние - аварийней некуда. И так все было непонятно - его чинить будут или сносить. То собирались реставрировать, то потом деньги заканчивались - стоял этот дом уже лет двадцать в таком подвешенном состоянии. Естественно, эту историю нам рассказали ребята со старших курсов. Ну а больше ничем этот дом не был известен. Возле него старались не ходить - он действительно сыпался на глазах. Какой-нибудь осколок кирпича в любой момент мог рухнуть вниз прямо тебе на голову.

- И что? По башке тебя ударило?

- Может, и ударило. Короче, - обхватил голову руками Влад, - кто-то там в подвале разговаривал.

- И что? Бомжей у нас мало?

- Голосов пять. Мужские, женские, детские. Откуда дети там, а?

- Ну… Бомжовые дети, - неуверенно пожал плечами Костя.

- Может и так. Но о чем они говорили!

- И о чем?

- Да ни о чем, в том и дело. Просто куски непонятных фраз. То баба про погоду спрашивает, а следом начинает ребенок плакать. Потом какой-то мужик тост говорит. Потом второй мужик перфораторы рекламирует. Нет, я не шучу. А ему в ответ - мелкая девочка конфеты канючит. И снова баба говорит, только читает прогноз погоды. Бред какой-то.

Мы переглянулись. Было не совсем понятно, что именно услышал Влад. И тем более было не понятно, а в чем, собственно, проблема. Сзади к нам подошел еще один студент. Вроде бы, ничего удивительного, но это был как раз один из тех гордых минчан, которые воротили от нас нос, обзывали колхозниками, и вообще практически с нами не общались. Нет, не то чтобы мы дрались или враждовали. Просто отношения были натянутыми. И тут на тебе, подошел, поздоровался, стал рядом. И внимательно слушал.

- И я не знаю, что-то мне одновременно захотелось зайти внутрь и посмотреть, что там, а с другой стороны у меня буквально волосы дыбом встали. Можете не верить, - провел рукой по макушке Влад, - И я просто побежал оттуда. Только возле забора очухался. Ну и отдышался.

- Это тебя бомжи перепугали, в общем?

- Наверное. Я ж говорю, дурацкая какая-то история.

- Не ходи туда больше, - вдруг сказал минчанин, - Никогда.

- Чего? - опешили все.

- Не ходите к красному дому. Вас это тоже касается. Хотя бы в ближайший месяц. Добрый совет, - криво ухмыльнулся он, - от коренного минчанина.

- Коренной, ага. Родители-то твои откуда?

- Откуда надо. А я с рождения здесь. Но вы лучше меня послушайте. Бывайте, колхозня.

- Сам туда иди, - проводили мы его.

- И самое главное, - снова жадно затянулся Влад, - Как я мог слышать из подвала? Так отчетливо, что даже слова разобрал. И откуда я вообще знаю, что говорили в подвале? Почему не в пустой квартире?

- И правда, почему, - начал было шутку Гоша.

Но часы неумолимо показывали, что нужно бежать на пары. Вся курилка, громко разговаривая и толкаясь, поплыла к дверям. И мы вместе с ней. Влад все еще выглядел потерянным и огорошенным, но уже хотя бы видел, кто стоит вокруг него, и в какую сторону ему надо идти.

***

- Влад нашел странное!

- Может, и нашел, - кивнул дед, - Но откуда нам это все знать было.

- А минчанин сказал правила!

- Может, и сказал, - старик скривился и почесал затылок, - Но и это нам знать неоткуда.

- Но…

- Да, я знаю, внучка. Я вот такой весь из себя наученный, секреты знаю, странного насмотрелся. Уж конечно же, я-то должен понять, что все это неспроста.

Танюша вопросительно смотрела на деда и ждала продолжения. Ванюша рядом с ней тоже смотрел - но больше требовательно. Кончайте трепаться, говорил его вид, давайте к делу. Что вообще случилось?

- Вот смотри, внучка, - встал дед со стула, - Вот ты же знаешь, что в лес убегать нельзя?

- Знаю.

- Но убежала и чуть не попала в болото.

Танюша смутилась.

- И что конфеты из шкафа брать нельзя, ты тоже знаешь.

- Деда…

- Да-да, я все видел. Деревяшки заматывать в фантики вместо конфет тоже плохая идея, - хитро улыбнулся старик, - Могла бы просто попросить. Но это я к чему веду. Мы все много чего знаем. А вот что из этого мы делаем правильно?

- Не знаю…

- Вот и никто не знает. Знал бы, где ошибешься, соломки бы постелил. Кто-то слишком в себе уверен. Кто-то, наоборот, не уверен. Кто-то просто надеется, что пронесет. А в результате - даже зная правила, мы их нарушаем. По целой куче причин.

- И… Ты иногда даже можешь не знать, что нарушил правила?

- Да. Просто потому что ты такой весь из себя умный. Вот смотришь ты фильм какой-нибудь. И все там глупые. В книжках тоже все делают неправильно. Особенно когда встречают странное. Я же не такой, я так делать не буду. Смеешься над дураками и со спокойной совестью идешь дальше. А потом берешь и так и делаешь. Именно от того, что уверен в обратном. Что глупости сделать не можешь. Но мы отвлеклись.

Стекло оглушительно задребезжало.

- Да, блин, сейчас, подожди уже, - сдали у деда нервы.

Танюша непонимающе на него уставилась.

- Извини, все в порядке. Так вот, мы пошли учиться, а вечером у нас был своеобразный небольшой военный совет…

***

- Ну че, Влад, попустило?

- Ага, - кисло улыбнулся тот и сел на диван.

Было понятно, что вот совсем его не попустило. Странный случай все еще гудел в его голове.

- А если пивка? - хитро улыбнулся Гоша.

- А у тебя есть?

- Есть. Но тебе, Костя, фиксированная доза.

- Да-да, мы это уже проходили. Не томи.

- Завтра на пары, - робко заметил Влад.

- Пары-шмары. Сегодня не опоздал и завтра дойдешь. Плюс, я ставлюсь.

- По какому такому поводу? - спросил я.

- По поводу небольшого военного совета, - заржал Гоша, - Колитесь, всем же стало интересно, что там в красном доме творится.

- Ну, есть такое, - кивнул Костя.

- Тогда сейчас принесу.

Гоша быстро метнулся к холодильнику и принес четыре бутылки.

- А что так мало?

- А это еще не все.

- Огласите весь список, пожалуйста, - характерно кривляясь, взял свою Костя.

- Ты вообще на правах условно досрочного. Так вот, Влад. Это все? Ты ничего не забыл?

- Да вроде нет. А что такое?

- У меня родилась гениальная в своей простоте идея.

- Это обычно плохие новости, Гош, - отхлебнул я пива.

- Только не жалуйся, что тебе было хоть раз скучно.

- Я на это и жалуюсь, что скучно никогда не было.

- Ты знал, на что шел. Ну так вот. Что за красный дом, вообще? Кто-то что-то о нем знает?

Вопрос был скорее риторический, так что никто даже не попытался ответить.

- Вы, вообще, обратили внимание, что от него тропинка не протоптана?

- Да там не живет никто.

- Ну и что? Это же и правда кратчайший путь из общаги. Владик наш вряд ли первый проспавший студент. Кстати, побивший мировой рекорд. Проснуться в два, а притащиться на пары в два-ноль-пять…

- Если б ты это услышал, ты бы за три минуты добежал.

- Может, и за две, - показательно напряг бицепс Гоша, - Но мы сейчас не об этом. То есть там никто не ходит. Возле красного дома, в смысле.

- Да там кирпичом по макушке получить можно, - удивился я, - Конечно, никто там ходить не будет.

- И за двадцать лет ничем не огороженный дом еще не стал притоном для алкашни?

- Ну, никто не дурак, наверное, - в этот аргумент я сам не поверил.

- А только ли в этом дело? Может, там сумасшедшая семейка бомжей-каннибалов.

- Ага, или черти-сатанисты. Ты не завирайся-то.

- Это не вранье, это гипотеза. Вас чему на физике учат?

- Тому, что надо сдавать экзамены с первого раза.

- Ладно, уел, - глотнул пива Гоша, - Но суть-то вы поняли?

- Суть чего, блин?

- Погнали в тот подвал. Ну вы и тугие.

- Нет! - вдруг вскрикнул Влад и тут же сам смутился, - То есть…

- Забздел?

- Не, ребята, просто…

- Ну нас же четверо. Что случится-то? На худяк убежим. Ну или наваляем. Мы же кому хочешь наваляем? Особенно бомжам каким-то.

- А на кой ляд нам это вообще надо? - резонно спросил Костя, - Если можно банально выпить.

- Ну ты того минского видел? Советы он нам давать будет. А вот возьмем и зайдем. Так, узнать. Для науки даже! Чего не сделаешь для науки?

- Много чего, - Костя отхлебнул пива и полуприлег на кровати, - Например, для науки не станешь заниматься чушью.

- А вдруг там что-то интересное? Безумное семейство бомжей-каннибалов, напоминаю!

- Тогда тут менты нужны, а не мы.

- Вот и вызовем. И денежку получим как неравнодушные граждане. Может, по телевизору покажут.

- Идеи у тебя, конечно…

- Ой, да это просто будет весело. Что, забыли уже, как у костра страшные байки травили? Клево же.

- Давайте, я просто не буду там ходить, - тихо заметил Влад и неплохо так приложился к бутылке.

- Так дело не пойдет. Если уж бояться, то хотя бы знать, чего, - Гоша встал, - Пиво еще не закончилось, кстати. Кому, кроме Кости, добавки?

- Мне, - улыбнулся Костя.

Под конец вечера мы напились настолько, что перепутали собственные комнаты. Я проснулся на постели Костика, он - где-то на полу в коридоре. Согласились ли мы на авантюру Гоши, никто уже и не помнил. Кроме меня. У меня зрел мой собственный, глупый и очень амбициозный план. Все дело в том, что я собрался своих товарищей напугать.

***

- А зачем?

- Ну, внучка, просто так. Это же будет весело, думал я. Я буду храбрый, они нет. Потом я им расскажу, и они будут долго ругаться, - но они будут напуганные, значит, им будет стыдно.

- Странно.

- Да, странно. Я ж говорю, мальчишки вообще непостижимые. И никогда не перестают быть мальчишками. Только размер игрушек меняется. Сегодня машинка с ладонь, завтра грузовик размером с дом. Что то, что это - смешная бибика, которая делает “врум”.

- Дурость какая-то.

- Она самая. Ну, у вас, у девочек, так же.

- Нет.

- Да, Танюша, да, - сел дед, - Сначала ты куклу одеваешь, потом - мужа. А дальше - детей. Одна и та же игра.

- А что муж?

- Ну как же. Большая кукла, с которой можно делать все, что захочешь. Интересно же, да?

- Да…

- А еще можно делать то, что захочет она, - хитро улыбнулся старик, - И так иногда даже интереснее. Обычные куклы же не жалуются, что им что-то не нравится?

- Нет.

- Вот поэтому с людьми всегда интереснее. Игры остаются все те же, игрушки меняются.

- А что с красным домом?

- Решил я забраться в подвал. Сесть там в закутке, и когда остальные пацаны зайдут, начать что-то нести. Какую-нибудь чушь. Вот вроде того, что Влад рассказывал. Понятное дело, что ему привиделось, не верил я ни на грамм. Да и никто из нас толком не поверил - даже он сам склонялся к тому, что ему почудилось. Но я-то могу их всех обмануть, правильно?

***

Завтра пары были с утра. Влад был прав - напиваться было не лучшей идеей, С утра на курилке мы даже не разговаривали - только болезненно мычали и сочувственно кивали друг дружке. Мне было, правда, попроще. После первой пары у меня была форточка, и можно было сходить в магазин хотя бы за минералкой. Ну и, конечно, начать претворять в жизнь свой коварный план по обману друзей. Даже в таком состоянии я все еще гордился своей выдумкой и радостно смаковал ее в голове.

Сама пара прошла нормально. Препод уныло бубнил нам про какие-то теоремы с таким видом, будто и у него вчера вечерок выдался еще тот. Половина группы на ушах стояла, а он даже не реагировал. Ну а я тихонечко посапывал на последней парте, подперев голову кулаком. То ли волшебная сила образования сработала, то ли я доспал причитающееся, но вышел я с лекции довольно бодрый и свежий. Покурил, перекинулся парой слов с друзьями.

- Ну что, план в силе?

- Твои планы, Гоша, хуже атомной войны.

- Встречаемся в три, не забудьте!

Влад только молчаливо пожал плечами. Страх у него немного поблек уже, и он и сам считал, что ему то ли почудилось, или и правда сидели какие-то наркоманы в подвале. А я глупо улыбался.

- Чего лыбишься-то?

- Ну вот прикинь, заходим мы туда, а там ничего. Приключение века.

- Ой, ты просто пессимист. Думай о бомжах-каннибалах.

Я хмыкнул и пошел к магазину. Друзья мои отправились доучиваться, а я купил свою заслуженную минералку и лениво отпил. Жгучая жажда уже отпустила, но холодненькая минералка всегда к месту. Я бы, конечно, не отказался от пивка, но впереди еще были занятия.

И, конечно же, мой хитрый план.

Возле красного дома я был только один раз - в самом начале учебы. Тогда еще удивился, что это такое тут стоит, ну а потом мне рассказали нехитрую историю про разваливающуюся заброшку и все остальное. Ну и стал я, как все, обходить пустырь этот через магазин. Там такой крюк надо было сделать - выйти на улицу, свернуть за угол, и только потом мимо магазина пройти в институт. А если хочешь на курилку попасть сначала, то еще два поворота надо сделать и за забор зайти. Через красный дом было, действительно, намного короче.

Дом совсем не выглядел зловещим или кошмарным. И уж точно из него не доносились страшные голоса. Дом как дом. Двухэтажный, местами перекособоченный - знаешь, как кирпичи выветривает? Такие вмятины в стенах с неровными краями. Тут и правда было стремно, но только в том смысле, что тебе на голову что угодно может упасть. Или пол под ногами провалится. Я присел перед подвальным окошком и осторожно в него заглянул. Принюхался. Ничем, кроме сырости и застоявшегося воздуха, из подвала не пахло. Это хорошо. Потому что моя гениальная идея сильно пострадала бы от того, что там кто-то импровизированный сортир устроил.

Я просунул в окошко плечи и немного поворочался. Отлично, пролажу свободно. Хмыкнул и закурил. И так и сидел, прислонившись к стенке, пока не докурил. Страха не было. Ничто меня не насторожило. Вот такой вот я был “опытный” да “ученый”. Как и в той, самой первой истории. Вроде и не забздел, но вовремя не испугался. Подумал о бабке твоей, как мы с ней сегодня вечером встретимся и погуляем. О друзьях подумал - как они смешно будут пугаться и убегать из подвала, а я их потом до конца жизни подкалывать.

Ну и открыл дверь в подъезд. Та даже не скрипнула - странно, а выглядит очень старой. Внутри было, понятное дело, темно. Немного освещало лестничную клетку из окошка на стене напротив, но не сильно. Окошка там того было - я бы в него не пролез даже. Лестница была совершенно обычной, только перила кто-то спилил, наверное, на металлолом. Даже краска сохранилась на стенах - такая бледно-зелененькая. И ни одного граффити или похабной надписи маркером. В первый раз такое на заброшках вижу - а я уже на нескольких к тому моменту побывал.

Кроме спиленных перил, только одна странность. Почти идеально круглая дырка под потолком. Вот в том месте, где потолок и стена соединяются. Я вроде и удивился - ну, от естественного разрушения таких дырок не бывает. Но и внимания не обратил. Уже чего от этого дома я реально ждал, так это дырок в потолке и куч кирпича на полу. Я в очередной раз напомнил себе об осторожности и пошел по лестнице вниз. Самый, блин, осторожный поступок.

Дверь в подвал была тяжелая и железная. И была приоткрыта. И вот уж она скрипела - мама не горюй. Я с трудом ее отодвинул и заглянул внутрь. Сюда тоже попадало немножко света - вот как раз через то окошко, которое я мерил плечами. Было тут пусто. Вообще пусто. Даже пыли, кажется, не было. Для подвала заброшенного дома - случай вообще из ряда вон. Со стен свисали ошметки теплоизоляции - трубы водопровода, кажется, тоже срезали. И были там вдоль стены небольшие комнатушки. Раньше в подвалах такие маленькие погреба делали для жильцов. Вот как у нас в деревне, только поменьше. Кто-то там картошку хранил, кто-то - старый велосипед. Я подергал ручки двух ближайших дверей - заперто. Но одна мне поддалась. Внутри тоже совершенно ничего не было - как раз то, что мне нужно. Я постарался запомнить эту дверь и мысленно просчитал, как до нее быстрее добраться. Тут надо сработать ювелирно, иначе никакого розыгрыша не получится.

А еще в подвале тоже была дыра. Слишком низко, чтобы я принял ее за остаток спиленной трубы, да и выглядела характерно - выщербленная по краям, почти круглая. Практически дыра-близнец той, что я видел на лестничной клетке. Я даже подошел и посмотрел в нее. Ничего не увидел, конечно. У меня ж даже фонарика с собой не было. Ничем оттуда не воняло, ничего подозрительного. Дырка и дырка. Я повернулся к ней спиной и внимательно осмотрел подвал. План моего коварного замысла уже четко складывался.

Я снова хмыкнул и пошел наружу. Этот момент, когда я стоял спиной к дыре, совершенно один, мне потом часто снился в страшных снах… До сих пор не понимаю, почему со мной ничего не случилось.

***

- И ты не испугался.

- Конечно.

- А эти дырки…

- Были там неспроста, да. Это же страшная история. Если я рассказываю про странные дырки, конечно же, они не просто так. Тут, знаешь, трудно держать интригу.

- Я пить хочу.

- Есть морс. Будешь?

- Да.

- Хорошо, - дед отправился на кухню.

Вслед ему в окно отчетливо постучали три раза. Игнорируя этот шум, старик открыл холодильник. Окно на кухне тоже продолжало дребезжать, но это все уже было не важно. Куда бы он сейчас ни пошел, что бы ни сделал…

- Ваня, а ты что-то будешь?

Дед застыл. Рука с бутылочкой морса предательски затряслась. Нет, сейчас не время бздеть. Вот именно сейчас - самое неподходящее для этого время. Даже больше, чем в красном доме.

- Ну, не хочешь, как хочешь. А каша вкусная была.

Немного успокоившись, дед налил полную кружку напитка и осторожно, стараясь не расплескать, пошел обратно.

- А что дальше было?

- Ну, отучились. У кого как по расписанию, - старик поставил чашку на стол, - Кто-то к двум уже балду пинал, кому-то до трех учиться. Поэтому и время такое наш Гоша выбрал. Три часа дня. Общий сбор, так сказать.

Танюша отпила из чашки:

- И что ты?

- Учился до трех, - дед сел обратно на свой стул и положил ружье на колени, - И вот выхожу я с пар…

***

/* Окончание в комментариях */

- Я знаю.

Дед погладил стекло, и чувствовалось, будто чья-то чужая ладонь следует за его движениями, давит с обратной стороны. Как и всегда в такие часы, захотелось просто открыть окно и впустить темноту внутрь. Может быть, в одну из ночей он так и сделает. Но не сегодня.

Старик подошел к столу и забрал пустую тарелку:

- Чай? Молоко? Печенье?

- Нет, дедуля, я так наелась, уже живот болит, - Танюша откинулась на спинку дивана.

- Тогда я сейчас быстро помою тарелку и вспомню, когда же я в первый раз увидел… Странное.

Рассказывать свои истории деду не хотелось. Не только потому, что далеко не все из этих воспоминаний были приятными. Кое-за что ему было даже до сих пор стыдно. Темноте желательно не знать его личных историй. Это… По меньшей мере небезопасно. Но ничего другого в голову не лезло вообще. Может, сказывалась бессонная ночь - а встал дед рано, еще затемно. Может, и правда его бездонная кубышка с байками начала потихонечку иссякать.

- Ванюша, ты что?

Дед уронил тарелку мимо умывальника, и та раскололась пополам:

- Что там у вас?

- Он толкается.

Плюнув на все, старик вытащил сигарету и закурил. Аккуратно собрал остатки посуды и выбросил их в ведро. Ладно, времени что-то выдумывать все равно нет:

- Я вспомнил, Танюш.

- И что?

- Я тогда еще совсем мелкий был. Годков мне было десять или двенадцать.

Свет мигнул. Окно напоследок снова прогнулось внутрь, но тут же успокоилось. На время. Дед вернулся в комнату и посмотрел на часы. Стрелки, казалось, давно не двигались. Застыв на отметке в четыре утра, они силились провернуться дальше, но ничего не получалось.

- И что случилось?

- Мы с друзьями поспорили, - дед поднял со стула ружье и снова присел.

Попутчик

Было нас трое самых разбитных на селе пацанов. Я, Толстый и Чуб. По имени мы тогда никого не называли. Этот у нас толстый, этот хромой, тот косой или щербатый. Так у нас там было принято. Меня называли Мелким. Я, во-первых, был самый младший, а, во-вторых, медленно рос. Только годам к 16 резко вытянулся, как швабра, и, кстати, тогда меня и стали называть Шваброй. Толстый был и правда толстым, а вот у Чуба все было интереснее. Как-то раз утащил он у бати своего, механизатора, банку бензина. Ну и поджег. Да так хорошо поджег, что на полголовы лысый оказался. Вот и стал он Чуб после этого.

Хулиганили мы по-страшному. Если у кого-то со двора пропали яблоки, или кто-то кому-то лавку сломал - тут к гадалке не ходи, кто-то из нас. А чаще всего - все трое. Батя мой так и приговаривал, когда ремня мне давал. Я-то кричу, мол, не виноватый я. А он в ответ:

- Ну тогда это тебе за то, в чем виноватый, но я о чем не знаю.

Но так-то батя был у меня не злой, я сам обычно во все вляпывался. Телефонов у нас не было, интернета тоже. Телевизор - две штуки на деревню, и ты еще поди выпроси мультики посмотреть, когда футбол идет. Вот и веселили сами себя, как могли. А что кому-то потом курей по всей деревне собирать, потому что мы забор сломали, так это мелочи. Нам-то весело.

Знала нас вся деревня, короче. Некоторые так сразу с дрынами выскакивали: понятно же, что мы просто так, тихо, мимо чьего-то дома пройти не можем. А тут оно в чем еще дело-то. Одно дело просто повеселиться, поиграть, пусть и шкоду какую натворить. А другое дело - надо обязательно перед остальными выпендриться. Вот так вот: вы до такого не доперли, а я молодец, и еще меня даже не поймали. Чего мы только не выдумывали. Ну и, понятное дело, довыдумывались.

Было вот такое же жаркое лето, как сейчас. С такими же тяжелыми, сонными, жаркими днями, и черными - глаз выколи - ночами. Сидели мы на мосту - ну, вон тот мост, где ты вчера жабку нашла. Сидели, бросали камешки в воду, скучали, обливались потом. И, понятное дело, речь зашла о том, кто из нас самый крутой. Толстый сразу щеки надул: он этим летом с дерева упал, да так, что пришлось его к хирургу возить…

- И почти не болит уже.

- Герой, - хмыкнул Чуб, - с дерева упал. Криворукий, скорее.

- Ой, тебе бы так ногу разнесло, небось, ныл бы, как девчонка.

- Вот и не ныл бы. Я когда с велосипеда упал, мне всю кожу с руки содрало. А я - ничего. Поднял велосипед, поправил руль, да поехал себе дальше. Если б бабку не встретил на дороге, так еще и на рыбалку бы успел. Но нет, та заругала и к врачу повезла. И я плакал? Нет, не плакал.

На историю Чуба я только фыркнул:

- Да тоже мне достижения. У обоих руки не из того места растут, так нашли чем гордиться - не плакали они.

А мне как раз ничего такого рассказать и не получалось. Ну вот не успел я в это лето нигде навернуться и ничего сломать. Ну и брякнул сразу:

- А вот к деду Тимону слабо кому-то на участок залезть и вишен набрать?

- У деда Тимона пуга, - с кривой гримасой заметил Толстый.

Дед этот был тот еще. Да и вишни у него были - я таких вишен больше никогда не пробовал. Черт его знает, сорт какой-то сказочный, или просто ворованное оно все вкуснее казалось. Ну вот и была у него пуга. Плетка, то есть. И такой он был умелец ей зарядить, что потом неделю сесть нельзя было нормально.

- Ну вот а я был, - довольно заметил я.

- Это тоже глупость, а не храбрость. Вишен и в других дворах набрать можно.

- Ой, Чуб, ну а что тогда храбрость, по-твоему?

Минут пять мы помолчали - каждый пытался выдумать такое испытание, чтоб и звучало солидно, и чтоб быть уверенным, что сам точно не забздишь. Ну и чтоб интересно было, конечно же. Делать-то нечего, а тут вот целое новое приключение.

- А на кладбище ночью был кто? - спросил Толстый.

- А что на кладбище?

- Ну, кладбище, - Толстый посмотрел на нас, как на дураков, - Там мертвецы и могилы. Чертовщина всякая.

- Ой, ты еще скажи, что в пьяного ёжика веришь.

- Это тебе, Чуб, только говорить легко. А сам пойдешь?

- Могу и сходить.

- Один?

- Да могу и один!

- Ночь, темнота, могилы, и тут что-то белое тебя за плечо…

- Тьфу на тебя, Мелкий, - сбросил мою руку Чуб, - Не смей меня лапать, в нос дам.

- Ну так что? Все тут храбрые - на кладбище ночь провести?

- Да что там делать целую ночь? - удивился я.

- Да хоть лезгинку плясать. Пацан свое слово держит.

- Это больше испытание на терпение, - вздохнул я.

- Ну раз такой бесстрашный, то можешь там на могилке прилечь поспать.

- Будь готов, что не проснешься, только, - ехидно заметил Чуб.

- Вот возьму и пойду, - вырвалось у меня, - вот сегодня прямо.

- Отвечаешь?

- Отвечаю!

- Ну тогда забились, - протянул ладонь Толстый, - Первым пойдет Мелкий, потом я, потом Чуб. Идет?

- Идет.

Хлопнули по рукам. А дальше мимо нас проехал трактор - что еще пацанятам надо? Облепили мы его, напросились прокатиться. Ну а там - речка, поле, чертова куча развлечений и возможностей для новых приключений. Как обычно, задержались мы до самого вечера. Опоздали везде, куда только могли опоздать, огребли от родителей все, что только могли огрести. Не знаю, что дома сказали Чубу и Толстому, но мне выписали подзатыльник, отругали за грязную рубашку, накормили ужином и загнали в комнату со строгим наказом мирно спать до утра и больше никогда так не делать.

Понятное дело, что и подзатыльник, и все эти наказы я попросту не заметил. Сегодня предстояло важное дело - нужно было повыпендриваться перед пацанами. И не только это. Я же, получается, первый пойду. Значит, это я завтра буду сидеть на травке и рассказывать про запредельные ужасы, которые творятся на кладбище. Так рассказывать, чтобы они все перебздели еще заранее, и, может, вообще передумали. Я ж тут самый смелый, правильно?

Так что сидел я и думал, что бы такого сочинить. До самой темноты сидел. Но ничего в голову не пришло. Ладно, думаю, ну хоть что-нибудь мне на кладбище должно же почудиться. На худой конец, скажу, что голоса слышал, или что тени там белые летали. Ну или что-то вроде того.

***

- И ты не испугался? - спросила внучка.

- Нет, вообще. Ну что может случиться? Самое страшное тогда для меня было перед пацанами опозориться. Я-то могу и соврать - кто проверит-то. Но самому все равно стыдно будет. Не смог, испугался, мямля. Как потом людям в лицо смотреть.

- Странно у мальчишек все устроено.

- Ой, не то слово, - улыбнулся дед, - Толстый как-то на спор с крыши дома сиганул. Ногу поломал, в больнице лежал. Потом он признался, что прекрасно знал, чем все закончиться. Но все то же - а что пацаны подумают, как же я испугаюсь…

- Ну а ногу зачем ломать тогда?

- Ну вот для этого. Нам же главное не то, что на самом деле, а то, что другие пацаны подумают. Вот и творим… Непонятно что. Деремся, руки-ноги ломаем, ругаемся. Все, чтобы никто не подумал, что мы чего-то боимся.

- А бояться плохо?

- Нет, не плохо, - дед снова положил ружье на колени, - Но это с возрастом приходит. Огня же мы все боимся? Боимся. Потому что можно обжечься. И высоты боимся, потому что можно упасть. И медведей боимся даже - медведь большой и задрать может. Если бы мы не боялись, то и живых бы уже не осталось.

- А что “не бздеть”?

- Ну, это другое, - старик затушил сигарету, - Вот встретил ты в лесу медведя. Тебе страшно, и ты хочешь от него убежать. Это нормально.

- А что не нормально? - хитро спросила Танюша.

- Вот пошел на тебя медведь, лапищами машет, рычит. И вот тут - как бы страшно тебе не было, главное не бздеть. Потому что забздишь, побежишь от него, а он тебя быстро догонит и задерет. А не забздишь, начнешь пятиться, медленно уходить, он передумает и пойдет по своим делам. Об этом я всегда и говорю. С нечистиками то же самое.

- Например?

- Ну вот… Видишь ты черта. Конечно, тебе страшно. Это ж черт. Можешь забздеть и побежать сломя голову через лес или болото. А черт только этого и ждет. А можешь вспомнить, что дед тебя учил к чертям спиной не поворачиваться. И все будет хорошо.

- Так ты тогда не испугался или не забздел? - задумчиво протянула внучка.

- Не испугался. Из-за чего и вляпался в некрасивую историю. А испугаться надо было бы. Все-таки, кладбище - это не то место, куда стоит на ночь глядя ходить мальчишке. И вот почему…

***

Выбрался из дому я через окно. Делал это уже не раз - у нас же и туалет во дворе, а мне лень было топать через общую комнату и скрипеть дверями. Родители давно спали, а я взял свой маленький фонарик и просто вышел на улицу. Деревня была тогда такой же, да и кладбище все еще на месте. Так что понимаешь, как я пошел. Единственное, что жило здесь тогда намного больше народу, и если бы я нарвался на какого-нибудь дедушку с бессонницей, он вполне мог меня заметить. Все-таки половину деревни пройти надо было по дороге. Этого я тогда боялся больше, чем кладбища. Во-первых, после такой выходки обычным подзатыльником я бы не отделался, во-вторых, пацаны вряд ли бы упустили такой момент, чтобы обозвать меня трусом. И не важно, что виноват не я.

Но все прошло гладко.

На кладбище было тихо - еще бы, кому там шуметь. Я даже не стал идти до ворот - перелез через забор. Ну и сразу плюхнулся в какую-то могилу. Не прямо на нее, но внутри ограды. А ограда еще попалась - хуже некуда. Калитка ржавая, не открыть. А на верхушке такие остренькие штуки, пусть она и по пояс, перелезть сложно. По ощущениям, я полночи потратил, чтобы оттуда выбраться. Ну, зато заскучать не успел.

Что именно делать целую ночь на кладбище в тишине, я до сих пор так и не придумал. Книжку не почитаешь, темно. А чем еще заняться - непонятно. Был бы у меня смартфон, как сейчас, проблемы бы не было, но кроме книжек тогда толком и отвлечься было не на что.

Ну я и пошел вдоль могил. Светил фонариком, смотрел на медальоны, читал имена. Нашел могилу деда Чуба, пару человек со смешными фамилиями. Подумал, а не найти ли мне могилу моего деда - он к тому моменту уже года два как умер. Но, конечно, не помнил я, где она. Так и слонялся туда-сюда, от забора к забору. Сколько времени - черт его знает. Сколько мне тут еще торчать - то же самое.

Скука смертная. И тут меня кто-то окликнул.

- Кто там?

Я дернулся слегка, но не сильно. Вот именно настолько я ничего не боялся и не ждал никаких упырей и призраков. Больше боялся лопатой по горбу получить от сторожа, хотя и знал, что охраны на нашем кладбище нет. Да и откуда ей взяться - деревня. Никто в здравом уме не пойдет на деревенское кладбище без повода.

- Чего? - переспросил я.

- Привидения, что ли?

Из темноты в лучик фонаря вышел какой-то парень. Явно старше меня, но насколько - я сказать не мог. Прищурился, поднял руку к глазам:

- Да не свети в морду. Ты кто такой вообще?

- Мелкий я, - почему-то назвался я своей кличкой.

- Мелкий, значит. Ну, я тогда буду Большой. Ты чего тут забыл?

- Да… Вот… Мы…

- Ладно, ладно, не пугайся, - парень поднял ладони вверх, - Я не бандит какой. Мы тут забились, что кто ночь на кладбище просидит, тот мужик.

- Что, ты тоже? - удивился я.

Парень рассмеялся:

- О, брат по несчастью? Я-то перед бабой своей решил выпендриться. А ты?

- С пацанами поспорили.

- Ну, будем знакомы, - протянул мне ладонь парень.

Я ее пожал. Рука у него была крепкая, ну или он просто тоже решил выпендриться и сжал мне ладонь сильнее, чем мог. Такое тоже бывает.

- И что у вас с пацанами?

- Ну вот… Меряемся, кто самый храбрый, - ответил я.

- Ага. А они что?

- После меня пойдут.

- Даааа, детство, - ухмыльнулся Большой, - Небось, еще повыдумаешь что?

- Что?

- Ну, что страшно было. Расскажешь им жути, чтобы они потом всю ночь психовали.

Я смутился и опустил голову.

- Вижу, что угадал. Но ты молодец, ходишь тут, фонариком светишь. Не боишься?

- А кого тут бояться? - насупился я.

- Ну да, кроме меня никого-то и нету. А я вот с бабой поссорился. Говорит, не мужик мол я.

- Ага.

- Ну я и спросил, что ей надо-то. А она стала в позу, веришь?

- Ага.

- Говорит, да ты даже своей тени боишься. А я, конечно же, нет. Ну и такая - докажи! Ну я и… Предложил вот это вот. Сижу теперь, как дурак, на кладбище.

- А что она?

Все эти материи мне, понятное дело, тогда были непонятны. Ну как же, мальчики, девочки, какие-то мужики-не мужики. Я тогда в лучшем случае мог твою бабку за косички таскать. Косы у нее, конечно, были… Но, мы сейчас не об этом.

- Да откуда я знаю, что она, - криво улыбнулся Старший, - Завтра приду… Гордый, блин. Храбрый.

Он плюнул на какую-то могилу и сменил тему:

- А ты вообще отсюда?

- Да, живу вот недалеко.

- Везет. С утра хоть домой дойдешь пешком. А мне пиликать черт знает сколько.

- А чего тогда сюда пошел?

- Самое близкое кладбище, - пожал плечами парень, - До других еще дальше добираться. Поэтому его и выбрали.

После последней фразы он поморщился и со злобой посмотрел куда-то в темноту.

- Ну, вдвоем оно все равно веселее, - я потер нос, - Что делать будем?

- Без малейшего понятия.

- Я вот надписи хожу читаю. Прикинь, у нас Жопкин когда-то жил.

- Без балды?

- Точно. Пойдем, покажу.

Так мы и бродили по кладбищу. Я светил фонариком, а Старший выдумывал шутки по поводу имен и фамилий. У него это получалось лучше, чем у меня. Только один раз от отказался:

- Рогаткин… Не, ну его подальше.

- Что такое?

- Посвети туда, - ткнул он пальцем в могилу напротив, - Странный памятник.

Ничего странного я в нем не нашел, но спорить не стал.

- Самокуров. Ну так и понятно, что сам себя скурил. Слушай, а у тебя часов нету?

- Нету.

- Блин. Я тоже свои забыл. Как думаешь, сколько мы здесь уже торчим?

- Ну… Долго?

- Гениальный вывод, Ватсон, - ухмыльнулся Старший, - А расскажи про себя что-нибудь.

- Да нечего рассказывать. Живу в деревне, дружу с пацанами, ну и вот этот спор.

- А что деревня?

- Деревня как деревня.

- Вообще ничего интересного нету? - сочувственно поинтересовался Старший.

- Ну, есть дед Тимон. У него пуга.

- Чо, настоящая?

- Ага. Как вломит, так потом сидеть невозможно.

- Да, везде такой дед, наверное, есть. А твои родичи что?

- Ну, раз от Тимона попало, то за дело.

- Да, и везде есть такие родаки. И что, не защищали тебя?

- Нет.

- Как обычно, - фыркнул Большой.

- А что?

- Ну а зачем еще нужны родаки? Защищать чтобы. А то каждый тебя по заднице огреет, а дальше что? Так и запомнишь, что дед с пугой, а дома только еще больше подзатыльников навесят.

- У тебя так тоже было?

- Да, бывало дело. Куда бежать, куда прятаться - непонятно. Везде ты, блин, виноват. Как с бабой этой - и так с самого детства. Никто-то нас, дураков, не понимает.

- Никто, - согласился я.

- А где живешь?

- В деревне, я же сказал.

- А в самой деревне где?

- На улице.

- Ну да, - засмеялся Старший, - еще бы не на улице. Номер дома не знаешь?

- А зачем? - удивился я.

- Действительно. Да и где вообще эта деревня?

- Там.

- Вот оно как.

Старший приподнялся на цыпочки и картинно посмотрел в сторону, куда я указал:

- Ни огонечка не горит.

- Так спят все.

- Ага. Значит, и нам еще здесь торчать черт его знает сколько.

- А у тебя, что, есть идеи получше? - раздраженно спросил я.

- Не, я не в этом смысле. Извини. Нормально общаемся, мне весело. Тебе?

- Лучше, чем одному, - обиженно заметил я.

- Вот и хорошо. Я бы тоже один тут головой успел поехать. Вот смотри, кладбище, зловещие тени, а ни черта не происходит. Ну вот как так жить?

- Никак.

- Именно что никак.

Старший плюхнулся прямо на задницу и сложил руки:

- Ну что, никаких других гениальных идей не появилось?

- В смысле?

- Да достало меня по этим могилам шататься. Не знаю, может, ты карты какие с собой взял?

- Да, собирался перекинуться в дурака с местными чертями, - язвительно заметил я.

- Ну да, тупанул. Слушай, я и правда ничего о вашей деревне не знаю. Знаю только, что кладбище тут есть. Расскажи.

- Да обычная деревня, - я облокотился на ближайшую ограду, - Деды, бабки, пацаны. Сады-огороды. Дядя Вася коз разводит.

- И что козы?

- Мекают постоянно. Задолбали уже всех - шумят да стырить все что-нибудь хотят.

- А что может стырить коза?

- Все, что плохо лежит. Кусты пожрет, пачку сигарет утянет, что угодно.

- На кой такой хрен козе чертовы сигареты?

- Жрут они их, - пожал я плечами, - Такие вот звери.

- Ни черта себе у вас тут мафия. А говорил, рассказывать нечего.

- А ты сам вообще откуда?

- Из райцентра. Городской по вашим меркам.

- По нашим?

- Ну ты с минским кем-нибудь зацепись, он тебе объяснит, что мы тоже колхозники.

- Да что их, этих минских…

- Да-да, - чему-то криво улыбнулся Старший, - Только вот куда еще в универ поступать.

- Универ?

- Не парь голову. Потом еще запаришь. Ты же в школу ходишь?

- Ага.

- И как, кстати?

- Ну… Нормально. Учусь на четверки.

- Неплохо. Но постарайся на пятерки выйти, мой тебе совет. Потом в жизни поможет. А универ он как школа, только там можно пьянствовать и приставать к девушкам.

- В смысле, можно?

- Даже нужно, я бы сказал. Иначе зачем он к такой-то матери нужен.

Я попытался сделать понимающий вид.

- Да не строй серьезное лицо, потом сам поймешь. Все мы, знаешь ли, учимся только на своем опыте.

- Да?

- Ага. например, что тащиться ночью на кладбище - крайне неудачная идея.

- Это да.

Сложно было с ним поспорить. Мы сидели на холодной, слегка влажной траве, и отчаянно скучали. Никаких призраков, бабаек или ошалевших чертей. Даже охранников с лопатой в ближайшем будущем не предвиделось. Вот такое вот бессмысленное и бесполезное приключение.

- Девчонка моя из Минска, - нарушил тишину Старший, - Заноза в заднице та еще. Но какая… Ох, ты бы знал, какая. Что хочешь для нее сделаю.

- Совсем-совсем все?

- Абсолютно. На кладбище потусить, морду набить кому-нибудь, душу сгубить - что угодно.

- Душу сгубить? - удивился я.

- А что? Бабы, они, знаешь, непредсказуемые. Сегодня ей цветочки подавай, а завтра - смертоубийство.

Старший улыбнулся, но я так и не понял, серьезно это было произнесено, или нет. Я на всякий случай оглянулся.

- Да не нервничай, я ж сказал, не бандит я. Так, небольшое преувеличение. Люблю ее сильно.

- А это вообще как? - решился я спросить, - Ну, девчонки же…

- Тут дорасти надо. Сегодня ты ее за косички дергаешь, а завтра понимаешь, что жизни без нее тебе нет. Ну… Девчонка тебе или нравится, или не нравится. Просто выражаешь ты это свое “нравится” очень разными способами. Кто-то на кладбище, как придурок, сидит. Кто-то обидными словами обзывает. Но одно ты четко уловил, мелкий. Далеко пойдешь. Бабы - кошмар какие странные.

Все это мне мало пояснило этот сложный вопрос, но на всякий случай я его слова запомнил. И решил сменить тему:

- Ну и что еще в твоем райцентре есть?

- Да как ваша деревня. Обычный райцентр, ничего необычного. У меня вот мотоцикл есть.

- Настоящий?

- Ага. Здоровый такой, красный. Движок ревет, как медведь. Из-за мотоцикла мы с моей и познакомились.

- Мотик это круто.

- Не то слово! Бабы на мотик слетаются, как мотыльки на фонарь. Ну, только мучиться с ним много нужно. То движок, то колеса, за всем следить. Тормоза еще, будь они неладны. Техника, блин.

Я просто кивнул. Некоторые из этих слов мне были тогда еще не знакомы, так что я вспомнил главное - молчи, за умного сойдешь.

Как-то незаметно небо стало светлеть. Старший приободрился:

- О, вот и утро.

- Да какое утро, - покачал я головой.

- А я лично и не говорил, что до семи утра тут торчать буду. Небо светлеет - все, утро. Как думаешь?

- Ну…

- И вообще. Ты же не забздел? Не забздел. Да и не было ничего тут страшного. Кроме скуки, вот она - смертная просто.

- Ну да…

- И я не забздел. И вообще, нормально пообщались, а?

- Это да, - улыбнулся я.

- Вот и давай валить отсюда. Как тебе идея? - не дожидаясь моего ответа, Старший продолжил, - И вообще, я до костей тут продрог уже. Не возражаешь, если я с твоими родными познакомлюсь? За чашку чая убил бы сейчас.

- Да… Я же из дому без спроса ушел. Ой!

Я подскочил и схватился за голову. Точно. У меня ж родители ни свет ни заря поднимаются, прав Старший. Срочно валить домой надо, а то мне такое устроят - не то что сидеть не смогу, вообще пожалею, что родился.

- Да ладно, не обязательно им обо всем рассказывать. Я так подойду, типа мимо шел. До дома отсюда идти далеко. Очень далеко.

Старший вдруг стал каким-то грустным, жалким и несчастным. Он поднял руку и поправил волосы - я даже заметил, что рука у него дрожит. Но не обратил внимания:

- Ладно. Только родакам ни слова. Я потом покажу, где у нас автобус останавливается.

- От, спасибо, малой. Ну, то есть, Мелкий, - вскочил Старший, - А как тебя на самом деле зовут?

- Я…

- Леха, - раздался откуда-то хриплый голос, - хорош мелкому по мозгам ездить.

- А тебе-то что?

Я сделал шаг назад и попытался рассмотреть, кто такой появился в округе. Старший, ну, или Леха, не говорил, что он тут не один, да и вообще…

- Отстань, Леха. Хватит тебе.

Из полумрака появился широкий, даже широченный мужик. Плечи вот прямо в мой тогдашний рост. Волосы чернющие, да и усы такие пышные. Стоит и серьезно смотрит на нас. Потом сложил руки на груди:

- Хватит, Леха, тебе спать пора.

- А ты кто такой, чтобы мне приказывать? - Старший отвернулся от меня, вскочил на ноги и подбоченился, - Тебе вообще какое дело?

- А ты чего так распсиховался? - улыбнулся широкоплечий мужик.

- А ты чего лезешь не в свое дело, а?

Широкоплечий посмотрел мне в глаза и тихо сказал:

- Внучек, отвернись.

Я почему-то его послушался. Но потом тут же обернулся обратно: какой я ему внучек, я…

На кладбище никого не было. Ни Старшего, ни широкоплечего, совершенно никого. Как испарились. Я все еще пытался как-то понять произошедшее, хотя уже закралось подозрение, что случилось что-то странное. Очень странное. Посмотрел вокруг. Заглянул за ближайший памятник. Похлопал глазами, как дурак. А потом рванул, что есть мочи, домой.

***

- И что вышло?

- Да ничего, - пожал плечами дед, - Никто меня не сожрал, как видишь.

- Странная история.

- И что в ней странного? - ухмыльнулся дед.

- Ни правил нет, ни еще чего-то.

- Правила обычно сильно позже истории появляются.

- Непонятно.

- Ну что ж тут непонятного. Но это все от того, что ты меня не дослушала.

- А это еще не все?

- Ты очень сообразительная, но все-таки нетерпеливая девочка, - дед обернулся за спину и посмотрел на окно, мерно сотрясающееся от ритмичных ударов снаружи.

Только не было за этим окном никого. Просто темнота. Старик вздохнул. Терпение той самой темноты начинало иссякать:

- Это потом я все узнал, - дед развернулся обратно к внучке, - Знаешь, почему?

- Почему?

- Потому что не забздел, - хитро улыбнулся старик.

- Это как?

- Ну чего больше всего боятся дети? Вот ты, например.

- Не знаю…

Танюша почесала лоб и нахмурилась. Боялась она, конечно, всякого. Темноты, странного Петьки из параллельного класса, того дядьки, что вечно спал на лавке, когда она возвращалась из школы. Боялась плохо сделать домашку, того, что спросят у доски чего-нибудь, что она не знает. Ну и, конечно же, боялась…

- Мама заругает! - вдруг осенило девочку.

- Вот-вот, - улыбнулся дед, - И я тоже.

- Почему?

- Ну я ж мелкий был. Как ты. Это сейчас я дед, сам кого хочешь заругаю. А тогда был вот такой же, как ты. Только мальчик.

- И что?

- Вернулся я домой. Через окно. Так, что никто ничего не заметил. И долго сидел и думал. А потом мы позавтракали…

***

/* Окончание в комментариях */

- Им все равно надо как-то помириться. Не убивать же, прости господи, человека.

- А какие еще привидения есть?

- Есть такие, которые просто не знают, что умерли. Они обычно самые безобидные. Но и сделать с ними часто ничего нельзя. Рассказывали, в колхозе у нас в одном старом доме постоянно кто-то плакал в подвале. И так ничего с этим и не сделали. Страшного ничего, но пришлось привыкнуть.

- А самые-самые злые кто?

- А эти становятся не привидениями. Я уже рассказывал, помнишь? Такие становятся упырями или какой другой нечистью, а то и целое поле злом наполняют. Но это случается не часто.

- Значит, призраков можно не бояться.

- Можно, - кивнул дед и потянулся за кашей, - Но и игнорировать тоже не стоит. Видишь что-то странное - поделись со знающим человеком.

- Это с кем?

- Ну, хотя бы со мной, - ухмыльнулся дед.

- Это у меня такой дед есть. А у кого его нету?

- У всех есть такой дед, просто надо поискать. А вообще всегда нужно поспрашивать местных старожилов. Или просто довериться хорошему другу, как тот Федор.

- А что старожилы?

- О, самый старый дед в деревне наверняка знает историю-другую. И парочку правил тоже. Если ты без спросу заявился куда-то, всегда лучше сразу сходить к местным и спросить совета. Куда можно ходить, а куда нет. Что можно делать, а что лучше не надо. Даже молодежь, пусть и не относится к этому серьезно, но что-то да слышала. Старые традиции лучше уважать.

- А что может случиться? - съела Танюша немного каши.

- Всякое. Можно и пропасть. Там вот дальше, если ехать по дороге, по которой вы сюда добрались, есть один лес.

- И что с ним?

- Лес, конечно, не простой. Но рядом деревенька есть, которая с этим лесом нормально уживается. Потому что они знают правила.

- Какие?

- Ну, для этого нужно начать с самого начала, - улыбнулся дед под требовательный стук из окна.

Ванюша выглядел расстроенным и нетерпеливо смотрел на старика, крепко сжав кулачки.

***

Машина съехала с шоссе и ее затрясло на кочках. Водитель нахмурился, но ничего не сказал. Компания в салоне, кажется, вообще ничего не заметила. Было их четверо - трое кое-как втиснулись на заднее сиденье, обложившись пакетами из супермаркета, а четвертый на правах именинника свободно сидел на переднем сидении, периодически порываясь покурить “в форточку, совсем чуть-чуть, да ничего страшного”.

Но в этом водитель был непреклонен.

На горизонте показалась корявенькая треугольная конструкция, еще с советских времен символизирующая остановку для туристов. Туда-то и направилась машина. Обозвать это все кемпингом язык не поворачивался - кроме чахлой беседки и пары пней с кострищем, ничего там больше не было. Водитель удивленно всмотрелся в пейзаж и переспросил:

- Нам сюда?

- Да, сюда, сюда, - Вовчик непринужденно махнул рукой, - Я эти места с детства знаю.

Водитель решил это не комментировать. Машину продолжало подбрасывать, и сейчас его мысли занимала только подвеска, явно не предназначенная для таких приключений.

- Что, приехали, Вован?

- Приехали, Надь.

- Я уже задолбался, - с облегчением заметил Кирилл, - Да и днище давит…

- Фу.

- Не фу, а жизненная необходимость, - назидательно добавил он.

Машина остановилась. Первой наружу вышла Катька и радостно расправила затекшие конечности. Попытку передать ей пакеты из машины она исправно игнорировала. Вовчик же рассчитывался с таксистом. Надо отдать ему должное, о цене спорить он не стал, да еще и чаевые оставил. К тому моменту, когда виновник торжества покинул машину, Кирилл уже успел выгрузить все их запасы выпивки и съестного, и выбрался наружу. Надя покинула транспорт последней.

- Так, я отойду, - припустил к ближайшим зарослям Кирилл.

- Засранец. В самом прямом смысле, - ухмыльнулся Вовчик и подхватил пакеты.

- Фу, - дежурно заметила Надя.

- Ну, пошли. Надо успеть костер разжечь еще.

- А Кирилл?

- Догонит. Тут одна дорожка, не заблудится. Вон туда, - указал рукой Вовчик.

На сегодня у него были большие планы на Катьку, и каким-то образом показывать слабину он не собирался. Даже те чаевые водителю были своеобразной демонстрацией щедрости, пусть и прошли незамеченными. Но ничего, времени у него было много.

Машина за их спиной аккуратно развернулась и отправилась обратно на шоссе. Вовчик выбросил окурок, мужественно поднял сразу четыре пакета и попытался максимально молодцевато, не шатаясь, протащить их в лес. Оставалось надеяться, что Катька такой мужественный подход оценила.

- Кирилл, мы пойдем, догоняй! - крикнула на прощание Надя.

Ей ответило только нечленораздельное кряхтение из кустов.

Тропинка между деревьями и правда была довольно заметна. Вытоптанная черная прогалина, присыпанная старой хвоей. Да и Вовчик на самом деле был местным, его словам стоило доверять.

Не местным, правда, был Кирилл. Но это его беспокоило намного меньше, чем внезапно подкатившее кишечное расстройство. Собственно, кроме нечленораздельного кряхтения он сейчас ничего произнести и не мог. Голоса его друзей потихоньку затихли вдали, а он все стонал и тужился. Вот до чего же дурацкая ситуация.

В остальном вокруг было тихо. Когда такси исчезло вдали, единственным нарушителем спокойствия остался сам Кирилл. Шоссе это явно не пользовалось популярностью, да и туристов никаких, кроме них, не было. И птиц, если подумать, тоже. Или что там еще должно звучать в лесу… Кабаны, медведи, волки? Да хоть кузнечики какие-нибудь.

- Как я всех распугал, а, - через силу улыбнулся Кирилл.

Но оставалось только дожидаться естественного разрешения проблемы. Вот как знал, что не нужно тот чебурек есть, но нет, жадность победила. Торчи теперь вот… в кустах. Кирилл представил, как уже совсем пьяная компания под вечер вернется из леса, и застанет его за тем же занятием. Парень хмыкнул и достал сигарету. По крайней мере, курить он был уже в состоянии.

- Как просрать днюху лучшего друга, мастер-класс, - проворчал он и выпустил струйку дыма.

Собирались они сюда давно - еще в прошлый год планировали навестить те самые легендарные леса, о которых Вовчик постоянно трепался по пьяной лавочке. Собственно легендарного в них было мало, но какая-то извращенная ностальгия постоянно тянула его друга обратно, в деревню, в которой он вырос. Сама деревня его не очень интересовала, Вовка вообще всецело строил из себя коренного минчанина, и не любил рассказывать, что сам из района. Но вот те самые леса с большой буквы “Л” с завидной регулярностью всплывали в его памяти.

Вот на его двадцатилетие вся их небольшая компания сделала ему такой необычный подарок - собрались вместе, отменили все дела и отправились знакомиться с теми самыми лесами.

- Офигительное знакомство получилось, - обратился к ближайшему деревцу Кирилл.

Деревце печально качнулось на ветру. Ну а сам парень выбросил окурок: он чувствовал себя уже намного лучше. Подтянув рюкзак, Кирилл вытащил оттуда пустую пластиковую бутылку и так же запулил ее куда подальше. Следом отправились какие-то обертки и фантики. Но в итоге она нашлась - самая настоящая бумага.

Через минуту он вышел обратно к беседке, вытирая пот со лба. И немного опешил. Внутри покосившегося треугольника на лавочке сидел сухонький седой дед и задумчиво глядел на пришельца.

- Ээээ… Здрасьте.

- День добрый, - кивнул дед.

- А тут… Ну… Турист я, - засмущался Кирилл и забросил рюкзак за плечи.

- Да я слышал, - спокойно ответил дед.

- Эээ…

Извиняться - за что? Пошутить - о чем? Кирилл в сердцах плюнул:

- Я тут с друзьями, они на поляну к кострищу пошли. Знаете, где это?

- Знаю.

- Не подскажете, куда идти?

- Отчего ж не подсказать, - дед оживился, - Прямо туда.

Лицо его расплылось в улыбке - но какой-то неприветливой. Скорее, довольной, что ли. А рука указала на едва видимую прогалину между двумя соснами.

- Ну… Спасибо. Хорошего дня.

- И тебе хорошего дня, - дед облокотился на стенку беседки и закрыл глаза.

Кирилл потопал, куда показали. Какой стремный дед, он что, сидел здесь все это время и слушал… Ну… Его. Да и вообще, вроде бы в беседке было пусто, когда они подъезжали. Парень покачал головой: к черту деда. Надо найти остальных и крепко-крепко выпить.

***

Вовчик колдовал над костром, втыкая в него то веточки, то скрученные бумажки. Гвоздем программы, конечно, должно было стать гигантское полено, которое он приволок из чащи, но его еще требовалось грамотно поджечь. А это, как известно, дело хитрое. Мужское даже, можно сказать. Как и поленья из лесу таскать. Вова покосился на Катьку, но та упорно игнорировала все его многочисленные демонстрации мужской силы.

Кокетка, блин.

- А где Кирилл? - нарушила тишину Надя.

- Сама догадаешься? - улыбнулся юбиляр.

- Фу. Да давно должен уже… Ну… Догнать нас.

- Говорила я ему, не надо там чебуреки покупать.

- Ой, Кать, да нормальный ларек был.

- Ага, нормальный. То-то он там уже полчаса в кустах отдыхает.

Вовчик хихикнул и чиркнул зажигалкой. Его странная конструкция из бумаги и веток начала потихоньку разгораться:

- Ну, дамы, наводите уют.

- Какой, к черту, уют?

- Обычный. Вот стол, вот стулья, вот выпивка и закуска.

Катька скептически посмотрела на Вовку. В качестве стульев выступали три покосившиеся колоды. На их фоне настоящим оплотом цивилизации выглядела даже самопальная лавка из половинки дерева, прибитого гвоздями к таким же колодам. Столом же служила побитая временем конструкция из кривых досок и все тех же колод. Так сказать, лесная романтика.

Надя же принялась спокойно распаковывать пакеты:

- Кать, помоги колбасу нарезать.

Катя вздохнула и взяла продукты. Несмотря на праздник, да и на то, что Вовчик в общем-то был довольно прикольным парнем, она все ждала, когда он наконец начнет приставать. В своей неповторимой манере - то есть, просто ужасно. Настолько, что даже его детские выходки с бревнами и сумками она попросту не заметила. В стиле Вовки было напиться и сразу начать лезть с вполне прямыми предложениями.

С цветов бы хоть начал, дурак он такой…

Вовчик раздул занявшееся пламя и радостно привалил сверху свое здоровенное бревно. Иссохшая мертвая сосна чуть не сбила огонь, но все обошлось: потихоньку над кострищем стал подниматься дымок.

- Ну что, по пивку? Или сразу по беленькой?

- А где Кирилл-то?

- Да… В кустах небось, - отмахнулся Вовчик, - Не заблудился же. Вы сами видели, дорога тут одна. Да и слышно нас. И костер скоро гореть будет.

Катька хмыкнула и отложила нож. Вся колбаса была аккуратно порезана.

***

- Дурацкий лес.

Больше всего Кирилл злился, конечно, на себя. Дед не подвел - по указанному направлению как раз прослеживалась полноценная тропка, вытоптанная явно не одним поколением подобных алкотуристов. И винить за то, что идет он по ней в одиночку, а не в веселой компании, парень мог только себя или чебурек. Выбор был не сложным. Виноват чебурек.

Лес продолжал упрямо молчать. То ли Кирилл своим перфомансом и правда распугал всю живность, то ли ей было не до шорохов. От шоссе он ушел уже довольно далеко, и не было ничего удивительного в том, что возможные машины отсюда не слышно.

Но должно ж здесь хоть что-то, блин, чирикать.

- Эй! - попытал удачу парень.

Никто ему не ответил.

- Вот же засранцы… Ну да. Смешно, - он достал еще одну сигарету и чиркнул зажигалкой.

Голяк. Еще раз - ничего.

- Ну твою мать, ну не сейчас же, - Кирилл еще немного помучил мертвое устройство.

Зажигалка сломалась. Вспомнив всех святых и не очень, Кирилл пожаловался им на свою судьбу, да еще и укорил в таком развитии событий. Естественно, совершенно нецензурным языком. И в сердцах выбросил зажигалку. Ну, стимулов найти то самое загадочное кострище стало больше.

Кирилл достал мобильник и позвонил Вовке.

- Кирюха! А мы думали, ты там порвался.

- Да иди сам знаешь куда. Вы где, вообще?

- На поляне.

- Ну и долго мне до нее чесать?

- Да не очень. Дорожку нашел?

- Нашел. Иду вот. Вы вообще где там, поорать хоть можете?

Из трубки донеслось сдавленное хихиканье и шепот. Вот же ж, что-то удумали… Потом оттуда же понеслись довольно обидные кличи.

- Ну как?

- Ни черта я вас не слышу. Только в телефоне.

- Ну ты даешь. Уши заложило?

- Да пошел ты, - огрызнулся Кирилл и выключил телефон.

Тропа была вполне различима. Как и говорил Вован, других здесь все равно нет. И дед подсказал. В самом плохом случае, тропа все равно куда-нибудь да выведет, пусть и в ближайший колхоз. Правда, тогда Вовке, несмотря на статус юбиляра, придется намылить шею.

- Вот не мог подождать, гад, - Кирилл продолжал упрямо мерить ногами тропу.

День уже начинал раздумывать, не превратиться ли ему в вечер. А у Кирилла все еще было ни в одном глазу, да и зажигалки тоже больше не было.

***

Катька пила пиво, а вот Надя с виновником торжества выбрали все-таку водку. Вовчик открыл пакет сока и поставил его в центр стола, рядом с бутылкой:

- Ну, кто первый?

- Давай я, - Надя подняла пластиковый стаканчик, - Вовка! Ты у нас, конечно, не подарок, да и по гарантии тебя в магазин уже не вернешь. Так что придется с тобой мучиться. Но и ты нас не забываешь, если и не поможешь, так хоть мешать не будешь. В общем, здоровья тебе, счастья и личную жизнь поправить.

Надя подмигнула Катьке, и та только картинно закатила глаза. Вот же оторва мерзкая, никак без намеков не может.

- А на все остальное ты как-нибудь сам заработаешь. За тебя!

- За меня, - улыбнулся Вовка и выпил.

Катька криво улыбнулась и отпила треть бокала. Собственно, только ради нее пиво и брали - на всех тусовках она предпочитала медленно и печально цедить пиво по поводу и без, до более крепких напитков добиралась, только когда уже изрядно косела.

Вовка же щедро запил соком и передал пакет Наде, а после накинулся на бутерброды.

- И вообще, где Кирилл?

Вовчик что-то проворчал с набитым ртом.

- И правда, - нахмурилась Надя и закурила, - Темнеет уже.

- Да что ему сделается. Звонил же недавно, все нормально с ним, не разорвался. Скоро будет.

- Что-то он и правда задерживается, - задумчиво протянула Катька.

- А что, вам меня одного уже мало? - максимально молодцевато спросил Вовчик.

Катька только фыркнула и выпила еще пива. Надя же задумчиво подперла подбородок кулачком:

- Нет, ну кроме шуток. Позвони ему, что ли. Где он тут шляется.

- Да, может, опять в кустах засел.

- Все равно, позвони.

- Ладно, ладно.

Юбиляр достал телефон и начал усердно в нем ковыряться. Катька, все еще напряженно ожидающая с его стороны подвоха, выразительно посмотрела на подругу - так, чтобы было понятно, что именно она думает о ней, ее тостах и дурацких шутках. Надя же сделала невинные глаза, и только хитрая улыбка выдавала, что она прекрасно все заметила и поняла.

- Кирюха, ты там где? Дамы волнуются.

- В Караганде! Где эта ваша поляна чертова?

- Да ты уже двадцать раз должен был сюда и обратно смотаться. Ты что, с дороги сошел?

- Я такую дорогу…

Кирилл в красках поделился своими извращенными планами по поводу этой тропинки, ее создателя и всех многочисленных дуралеев, которые ей когда-либо пользовались.

- Да ладно тебе…

- Я уже полчаса, наверное, топаю. Вас все не видно и не слышно.

- Да не может быть. Ты света нигде не видишь? Тут кострище жарит, с меня ростом. Не может быть, чтоб ты его не видел.

- Ну вот не вижу!

- Блин, да его с шоссе видно должно быть. Ты точно в нужную сторону пошел?

- Да пошел ты… Все, я иду обратно. Не знаю, что у вас за шутки дурацкие, но встретимся возле этого недоделанного кемпинга. Поведешь меня, блин, за ручку. И никаких “но”.

- Ладно, ладно, не психуй. Хочешь возле кемпинга, будет тебе возле кемпинга.

Но Кирилл уже бросил трубку. Наверняка, весьма раздраженно. Вовка пожал плечами и без лишних вопросов начал наливать по второй.

- Так что Кирилл?

- Потерялся, походу, - буркнул именинник, - Еще и послал меня. Говорит, валит обратно к шоссе, надо будет его оттуда забрать. Как ребенок, блин.

- Как это он умудрился? - удивилась Катька.

- А я откуда знаю? Мы тут в детстве всю округу излазили, заблудиться вообще нереально.

- Даже по пьяни?

- Ну, это было в детстве. Да и Кирюха трезвый, вроде. Или он втайне от меня заначил чинарик? И для этого в кусты бегал?

Надя рассмеялась. Жаль, рассмешить он надеялся Катьку. Но та только невозмутимо долила себе пива.

- Ну, мадемуазель, ваша очередь, - кивнул ей юбиляр и поднял стаканчик.

- Ну… - Катька вздохнула, - Мы тут все давно дружим.

- Давно - не то слово, - кивнула Надя.

- И было у нас много всякой фигни. Кой-о чем и вспоминать не хочется.

Вовчки вопросительно поднял бровь. Что она явно на что-то намекает, было понятно, но вот на что именно…

- И вот давайте выпьем, чтобы всякой фигни с нами произошло еще больше, а мы все еще остались друзьями.

Фраза про остаться друзьями Вовку слегка кольнула, но он все равно кивнул и с готовностью выпил.

- Никогда ты не умела речи городить, - погрозила подруге пальцем Надя.

- Ну вот ты сама тогда и городи.

- Зато искренне! - вступился за Катьку юбиляр, - И вообще это моя днюха, я тут буду решать, что мне понравилось, а что нет.

- И понравилось? - ехидно спросила Надя.

- Да! - утвердительно кивнул Вовчик и вдруг почему-то смутился.

Надо же, комплимент. Сумбурный, неуверенный, но все же. Катя удивленно отхлебнула еще пива. А Вовчик-то, оказывается, растет над собой. Да и пакеты сам понес… И бревно это… Девушка задумалась. Увидев ее отрешенный взгляд, сам юбиляр расстроился. Он-то ожидал хотя бы улыбки:

- Так, ну, подкину дровишек, и потащусь нашего засерю выручать.

- Сам-то не заблудишься хоть?

- Да вы даже если разбежитесь по лесу, я вас найду. Будьте спокойны.

Вова встал на ноги и до хруста в пояснице потянулся. До того самого “кемпинга” было совсем недалеко, минут десять ходу. Особенно без тяжелых пакетов и спотыкающихся дам.

***

- А что делать, если заблудился в лесу?

- Ну, во-первых…

- Не бздеть, - закончила за деда Танюша.

- Вот именно. А еще остановиться и посмотреть по сторонам. Если есть тропинка, то идти по ней. Вперед, назад, неважно. Тропинка куда-то да приведет. Если тропинки нету, то просто иди куда-нибудь прямо. Если там не болото, конечно. В болото вообще ходить не надо.

- И нет никаких правил?

- Есть. Не ходить в болота, - усмехнулся дед и щедро зачерпнул каши, - В болотах нечисть это не самая большая проблема.

- Но она там бывает?

- А как же. Болотники, Иржавени, Побздушки…

От последнего слова Танюша расхохоталась.

- Да, они такие же смешные, как их прозвание. Сидят и пускают пузыри по грязи. Ну и звук… Ты понимаешь, какой.

- Фуууу, - Танюша продолжала смеяться.

- Совершенно безобидная, но очень озорная нечисть. В общем, на болото лучше просто не ходить. Ну, если ты не за клюквой пришел.

- В сахаре?

- Нет, за обычной. В сахаре лучше все-таки в магазине поискать. Собирают клюкву некоторые, чтобы сдать в тот самый магазин. Вот они с болотами на “ты”. Даже рассказать кое-что могут про местных жителей. И про нечисть, и про птичек да зверят. Но мы сейчас про лес.

На слова деда окно за его спиной откликнулось отчетливой серией ударов.

- Так просто идти прямо?

- Просто идти прямо. Лес всегда заканчивается, даже самый большой. Но чтобы не плутать кругами, нужно много чего знать.

- Например?

- Как-нибудь я тебя научу, - дед зыркнул на окно, - Но и лес бывает всякий. Иногда - с секретом. Как в нашем рассказе.

***

- Ну и где ты? - Вовчик глубоко затянулся.

- Да в лесу твоем мудацком!

- Да что ты так психуешь, - удивленно спросил юбиляр, - Ну, зашел куда-то не туда. Ты с тропинки вообще не сходил, хотя бы?

- Да не сходил я ни с какой тропинки. Что это за лес вообще? Грязюка сплошная, неба ни черта не видно, как будто ночью тащусь, блин.

- Какая грязюка?

Вовчик удивленно посмотрел на свои ботинки, но ничего похожего на грязь не обнаружил. В лесу было, во-первых, сухо, во-вторых, он состоял практически полностью из старых сосен. Поэтому даже траву там отыскать было не так просто - почти вся земля была укрыта толстенным слоем рыжей, старой хвои, которая при всем желании не могла превратиться в грязь.

- Обыкновенная, блин. Грязная. Ты вообще где?

- Да на кемпинге.

- Вот стой и жди. Не посмотрю, что у тебя днюха. Если не найду тебя там, лично по морде настучу.

- Да не психуй ты так, Кирюха. Расслабься. С кем не бывает. Я тебя подожду.

Ответила ему тишина - Кирилл снова бросил трубку. Вовчик пожал плечами. В какую такую грязь умудрился вляпаться его друг, и куда он вообще отправился, он так и не смог сообразить. Тропинка, во-первых, тут действительно была только одна. Даже если бы он и заблудился, то это значило бы, что с дорожки где-то сошел. Кроме того, никаких низин, болот и речек неподалеку отродясь не было. В какую такую грязь мог вляпаться Кирилл, было тоже решительно непонятно.

Вовка только поворчал что-то про себя и продолжил курить. Вот что за день - Кирилл куда-то исчез, Катька продолжает его игнорировать, да еще вот это вот “останемся друзьями”. Приятно, конечно, что друзья запомнили его старое желание, и подарили - если это можно считать подарком - вот эту вот поездку в места его детства. Но что-то было не так. Что именно, Вовчик не мог разглядеть, но отдельные, малозначащие детали не позволяли ему просто поржать, бросить на землю окурок и пойти пить дальше.

И почему - он тоже не понимал.

- Фигня это все какая-то.

А солнце исправно сползало за горизонт. Действительно темнело - скоро в лесу без фонарика особо не разгуляешься. Благо, что там горел костер - Вова не преувеличивал, его действительно было видно прямо от самого кемпинга. Просто берешь и идешь на свет. То ли Кирилл собрался как-то изощренно над ним пошутить, то ли и правда безнадежно заплутал. И что делать со вторым вариантом, Вовка не знал. В детстве вопрос решался просто - такие нерадивые потеряшки всегда выходили на крик. Но Кирилл продолжал упорно утверждать, что ничего не слышал.

Да и Катька… Как бы не нравилась ему подруга, она так и не сказала ему ни желанное “да”, ни всепоглощающее “нет”. Если Вова и делал что-то не так, то понятия не имел, что именно. Никаких ясных, читаемых сообщений он от нее добиться не мог. Только показное высокомерие с ноткой “ну давай, посмотрим, что ты еще можешь”.

- Фигня какая-то, - честно поделился своими переживаниями с темнеющим небом Вовчик.

И выкурил еще три сигареты. Наконец, он опять набрал Кирилла. Нет ответа. Второй. Тишина.

- Да ты издеваешься.

Обругав во всех красках своего нерадивого товарища, себя лично и вообще создавшуюся ситуацию, Вова присел на лавку в беседке и задумался о своем житье. Внезапно его накрыло осознание, что в своих планах на днюху он немного ошибся. Кирилл куда-то умотал, Катька продолжает его пафосно игнорировать, а алкоголь… Решительно набирает позиции. Окончательно расстроившись, он снова закурил и уставился на закат. Хотелось послушать какую-то грустную музыку, но было лень искать ее на телефоне.

В конце концов, грустное найдет его самостоятельно. Под этим лозунгом он и проторчал добрые полчаса в этом одиноком недокемпинге. И так никого и не дождался. Снова прокляв товарища, Вовка поднялся с лавки и решительно зашагал в сторону костра. Что бы ни задумал Кирилл, это уже перестало быть смешным. Пусть сам звонит. Тут до кемпинга этого минут десять ходом, подождет. А что до набитой морды - это кто еще кому набьет.

Когда он уже успел основательно отдалиться от кемпинга, Вовчику позвонили.

***

/* Окончание в комментариях */

- А кто такой Трубач?

- Старый, толстый, вонючий черт. Такой старый и вонючий, что с ним даже другие черти не разговаривают.

- Гадость, наверное.

- Наверное. Потому что все, что он умеет делать, это ломать канализацию. От этого, конечно, никто не умирает, но воняет на весь дом.

- Какой-то бестолковый черт.

- А ты что думала, вся нечисть зубастая да клыкастая? - ухмыльнулся дед и съел каши.

- А у него правила тоже есть?

- С ним настолько никто не хочет водиться, что для него даже правил не придумали. Просто в этом доме будет чаще обычного ломаться канализация. Но у сантехников свои приметы по этому поводу тоже есть - можно сказать, сойдут за правила.

- И какие?

- Если в подвале не живут коты, то с этим домом что-то не так.

- А коты живут в подвалах?

- Если могут. Сейчас подвалы часто заделывают, чтобы коты с улицы не залезли внутрь. Но если этого не делать, то пушистики любят там ошиваться, особенно зимой. Там тепло и ветра нет. А иногда и крысы водятся.

- Фу, крысы.

- Но хоть не Трубач. Это ж как от него воняет, если даже канализация пахнет лучше.

- А коты не любят, когда воняет?

- Конечно, не любят. И нечисть всякую не любят тоже. Слышала, что при новоселье нужно запустить в дом кота?

- Слышала.

- Вот. Кот сразу скажет, если в доме что-то не так. Если напыжится, заорет и подпрыгнет - гиблый это дом, надо или съезжать отсюда, или звать батюшку. Если осторожно зайдет и будет долго принюхиваться - значит, дом с секретом. Что-то там есть, но не страшное. Вроде безобидного чертика или бабайки.

- А еще?

- Если кот сразу же освоится и свернется калачиком где-то - то там живет домовой. Домовые и коты лучшие друзья, они никогда друг друга не обидят. Надо запомнить, где улегся кот, и потом оставлять там что-нибудь вкусное на ночь. Кусок пирога, печеньку, яичницу. Домовые просто обожают яичницу.

- Ты уже говорил.

- Он даже, может быть, ничего не возьмет. Но доброту запомнит. И будет в этом доме всегда счастье и согласие. Правда, иногда блестяшки будут пропадать.

- Какие блестяшки?

- Всякие. Стеклышки, камешки. Сережку может умыкнуть или гирлянду новогоднюю. Домовые очень любят, чтобы блестело. Если он что-то нужное утащил - вещь потерялась, и ее никак не найти, - то нужно вежливо попросить домового ее вернуть. И, конечно же, поставить ему яичницу. Если с домовым дружат, то он спокойно вернет вещь обратно.

- Тяжело с этими домовыми.

- Как с внуками, - улыбнулся дед, - Ты тоже у нас пакостить любишь.

- А, может, я тоже домовой.

- Ну, сделаю тебе с утра яичницу.

- Только со шкварками!

- Что ты, - замахал руками дед, - чтобы я с домовым ссорился, да никогда такого не будет.

Танюша захихикала, но вдруг вспомнила, с чего начался этот разговор:

- И что еще коты могут найти?

- Ну, в принципе, это все. Доброго или злого духа они тебе сразу отыщут. Ты когда-нибудь наблюдала за котами?

- У Ксюхи есть кот.

- Видела, чтобы он вдруг останавливался, и смотрел куда-то в стену? Или прыгал на ровном месте?

- Видела.

- Значит, кот увидел какую-то странность. Привидение там, духа или бабайку, которая мимо проходила. Они же везде, просто чаще всего мы их не видим и не слышим. У нечистиков свои дела, и до нас им нет дела. Но коты их видят.

- А собаки?

- Собаки тоже кое-что видят. Но обычно то, что пришло снаружи. Собаки все-таки дом охраняют. Даже если в доме живет злобный черт, собака ничего ему сделать не может, он же местный. Но если нет кота - то и собака сможет предупредить, если кто-то злой решил в дом забраться. Даже если этот злой невидимый. Собаки их и сами не видят - просто чуют чужого. Начинают лаять нервно, шерсть встает дыбом. Собаки чуют только самых опасных духов. Если собака начала рычать на пустое место или, наоборот, скулить и прятаться, то это уж точно надо или съезжать, или звать батюшку. Но хороших духов они не увидят.

- Даже домовых?

- Домовые живут очень долго. Когда все города еще были деревнями, домовые уже были здесь. А где живут собаки в деревне?

- Во дворе.

- Вот поэтому домовые к собакам и не привыкли. Ну так вот, с чего мы начали…

- С чего?

- Как найти злую деревню, где нельзя ночевать.

- Да, точно. Как?

- Ну, во-первых, кресты. Обычно крест один, стоит там, где кладбище. Если их больше - то, может, деревня и нормальная, но рядом с ней что-то нехорошее поселилось, от чего пришлось защищаться. Самое плохое - если кресты стоят без ленточек.

- Тогда что?

- Тогда или жители деревни забыли старые традиции, или они уже не очень люди. И в том, и в другом случае лучше в этой деревне не задерживаться. Никогда не знаешь, когда старый злой призрак решит навестить свою родню. Но главное в деревне, конечно, не это.

- А что?

- Живность, - пожал плечами дед, - Петухи, куры, овцы, лошадки и коровы. Ну и коты с собаками, конечно.

- Они все помогают?

- Так или иначе. Лучше всего, конечно, коты. Они как ходячие локаторы - что хочешь найдут, и предупредят. Но если что-то есть злое в земле, то чувствуют его все. Если кони брыкаются, коровы мычат и бьются головой о стены сарая, свиньи хрюкают и подпрыгивают - пить дать, что-то недоброе рядом. Поэтому в деревне и проще.

- Так почему? - надулась Танюша.

- Если есть домашняя живность, и она ведет тебя спокойно, - то тебе ничего не угрожает. В деревнях это сразу видно, а по городам хорошо, если кот у кого-то дома есть.

- А если живности нету?

- То это какая-то странная деревня. И я бы на твоем месте там долго не задерживался. Даже у меня куры есть, а я ведь не самый хозяйственный.

- А кота нету.

- Зато есть петух.

- А зачем петух?

- Чтобы знать, когда настало утро. Утро - это же не когда солнце взошло, и не когда стало видно что-то в окне. Утро - это когда пропел петух. Так, во всяком случае, думают нечистики.

- И когда петух пропел?

- Можно спокойно выходить на улицу. Никто тебе ничего не сделает. Но, на самом деле, все животные могут тебе помочь. Некоторые даже спасти могут.

- Как?

- Жил у нас в деревне мужик, - дед слопал еще каши и запил чаем, - Митька. Работал трактористом в колхозе.

- И что случилось? - в воздухе повисла еще одна история.

- Помер он. Вот через неделю, как его конь околел.

- Конь?

- Старый конь, серый. Ох и любил Митька того коня. Если б конь мог пролезть в двери, он бы, наверное, с ним рядом спал.

- Хороший конь, наверное.

- Ну, довольно жирный и наглый. Но да, хороший. Он Митьке жизнь спас. И, наверное, что-то больше, чем жизнь.

- Что?

- Ну, начнем с самого начала, - улыбнулся дед.

***

Кажется, все началось с чьей-то свадьбы. Или не свадьбы. Может, у кого-то сын родился или еще какая оказия случилась - приятная, естественно. В любом случае, деревня радостно гудела, смеялась, то и дело разражалась лихими трелями гармони и потрескивающим радио, вещающим на всю улицу какой-то очередной шлягер.

В деревне был праздник. Как и любой деревенский - по-настоящему масштабный. Воздержаться или уклониться было невозможно, праздновали все, сразу и с полной самоотдачей. К тому же, зимой в деревне не так уж и много работы, а поводов для радости и того меньше. Так что праздновали не только активно, но и довольно давно. Пятый или шестой день подряд.

Именно поэтому единственным, кто еще отдаленно помнил, с чего начались гуляния, был гармонист Петр. Как раз его трели постоянно возникали в разных уголках деревни и неизменно имели успех, а вместе с ним - и законное признание мастерства гармониста в небольшой, запотевшей чарке.

Остальные просто собирались в доме Митьки. Во-первых, потому что там было слышно гармонь. Во-вторых, потому что Митька по доброте душевной сам позвал всех к себе - жил бобылем, только старая облезлая псина и серый конь составляли ему компанию. Ну и, в-третьих, тот же Митька внес свое щедрое пожертвование во всеобщее веселье в виде монументальной бутыли самогона, заначенного ровно ради такого случая.

Правда, от организации веселья Митька ловко уклонился. Заблаговременно наводнившие его дом бабы горестно поахали и поохали, а потом взяли дело в свои руки. Сугубо добровольно, разумеется. И вся готовка, уборка и создание уюта благополучно проскочили Митькину жизнь. Отчего он был довольно благодушен и тихонечко курил на крылечке, изредка поглаживая по носу своего коня. Конь благосклонно принимал эти знаки внимания, но все равно тыкал мордой хозяина в плечо, намекая, что совершенно точно не откажется от пары морковок или даже миски вареной свеклы.

Митька был с конем неразлучен. Это было даже смешно - как трактористу, ему полагался вполне законный стальной конь, который и пахать, и сеять умудрялся, но мужик все равно не желал расставаться со своим старым другом. Зачем ему вообще был нужен конь, деревенские недоумевали. Но, наверное, нужен.

За различные намеки вроде возросших цен на конину Митька и в морду мог дать.

Гармонист Петр тоже вышел на крыльцо, потянулся и сел рядом с Митькой. Раскурил сигарету, помолчал.

- Ну как оно?

- Живем потиху, - пожал плечами тракторист.

- Как коняга твой?

- Ветер? Да не жалуется.

- Что-то он не похож на Ветер.

- Да много ты знаешь, - потрепал Митька коня, - Это он старый сейчас, а в молодости - ух, никто бы за ним не угнался.

- Потому и Ветер?

- Ну, вообще его так уже звали, когда я его забрал. Но ему подходит.

Ветер радостно заржал и хитро посмотрел на хозяина: не полагается ли ему за такие подвиги внеочередная морковка?

- Слушай, а чего вообще ты с этим конем так возишься? Всем интересно же.

- Кстати, да, - соседка Галя вышла из хаты и что-то щедро выплеснула в снег, - Что ты с этим конем так сдружился.

- Ну, так вышло, - Митька затушил окурок и начал мять в руках следующую сигарету, - Вот сколько живу, а большего друга, чем Ветер, у меня не было.

В голову тракториста уже ударил хмель, и хотелось поговорить. Даже о вещах, которые он обычно обходил стороной.

- Бабы у тебя нет просто, - веско заметила Галя.

- Ай, бабы это дело наживное, - Митька отмахнулся от возражения и закурил, - а Ветер мне жизнь спас.

- Прям сразу жизнь? - неуверенно улыбнулся Петр.

- Прям сразу. Вот скажи, - обратился он к гармонисту, - ты же слышал про Мишкино поле?

- Если бы только слышал, - Петр недоверчиво посмотрел на Митьку.

- Что, бывал там?

- Было дело, - Петр поморщился, - задержался на работе, и…

- И решил срезать угол?

- Ага.

- У меня то же самое было.

- Ты ночью зашел на Мишкино поле?

- Я тогда еще не знал.

- Какое не знал, все же говорят, что там по ночам делать нечего, - развела руками Галя.

- Так одно дело, говорят, а другое…

- И что было?

Митька глубоко затянулся. Лицо его потемнело - несмотря на выпитое, воспоминания явно его не радовали. Но, раз уж начал…

- Была очень светлая ночь. Луна - здоровенная, желтая, висела прямо над самой землей. Ну, вы меня знаете - я вообще темноту не люблю, даже побаиваюсь, чего тут греха таить. Но вот тогда, наверное, была чуть ли не единственная ночь, когда мне было спокойно.

- Звучит как плохой знак.

- А так и было, - Митька улыбнулся в усы, - Только кто б знал об этом.

- И что? - Галя отставила тазик в сторону и присела на лавочку.

- И решил я срезать угол. Ночь - загляденье просто. Видно вообще все от дороги и до леса. Поле тихое, спокойное, огоньки вдалеке догорают - деревня спать ложится. И так домой захотелось, что вот не удержался, повернул я и почесал прямо через траву. Сразу даже не понял, во что именно вляпался.

Митька встал с лавочки и поправил штаны.

- И что дальше-то?

- Сейчас, пойду чарку выпью.

Возражений не последовало. Галя переглянулась с Петром:

- А ты что, правда, тоже на Мишкино поле ходил?

- Ну как, ходил. Случайно зашел. Но когда заметил, что там только трава растет, и ничего полезного, сразу понял, где оказался. И убежал.

- И ничего не видел?

- Видел.

- Что?

- Что-то, - уклончиво ответил гармонист, - Когда я выскочил с поля, то сразу все пропало. Возвращаться и уточнять мне что-то не очень хотелось.

- О, про Мишкино поле треплетесь? - широко улыбаясь, на крыльцо вышел Степан, местный мастер на все руки.

- Ага, - кивнул Петр, - А ты там был?

- Ищите дурака. Я еще помню, как мы Мишку оттуда вытаскивали. Уж не знаю, что там такое, но мне лично совершенно не интересно.

- Так уж и не интересно? - Митька вернулся на крыльцо и уселся на свое место, - Мне вот всегда было любопытно. Стоит поле, трава там - по пояс, растет все, как на дрожжах, хоть сейчас выгоняй трактор и сей, что тебе вздумается…

- Только если жить надоело.

- Ну, теперь я это знаю, - Митька потер нос, - Вы же знаете, как это. Шепчут что-то старики, пьяная молодежь страшилками балуется, какая им вера?

- Сам ты пьяная молодежь, - фыркнул Степан.

- А что, очень даже молодежь, - подбоченился тракторист.

Все засмеялись. На крыльцо вышла еще какая-то женщина и, поеживаясь от холода, стала прикуривать сигарету.

- В общем, ну не принято у нас на поле ходить, ну мы и не ходим. А почему, зачем - непонятно. Так что я особо серьезно к этому и не относился. Может, чего-то кому-то померещилось. А, может, и правда произошло, но давно и не правда. Так что ни о чем плохом я и не подумал. Иду себе и иду. А луна уж какая… Над самой землей. В полнеба практически. Иду я, значит, себе. На небо смотрю. Так легко на душе, хорошо, даже насвистывать что-то начал. Уже и дороги не видно, только огоньки вдали - деревня. И сразу я вот не понял, но потом почуял неладное. Огоньков становилось больше. Я остановился и потер глаза. Нет, не показалось. В принципе, ничего странного, - деревня большая, домов много. Только к ночи огоньки обычно, наоборот, гаснут. Давно уже всем спать пора - завтра тяжелый день, и полночи не спать могут только пенсионеры или молодежь. Ну или такие дураки, как я. И тут дернул меня черт обернуться.

- И что увидел? - подалась вперед Галя.

- Ничего страшного, - грустно ухмыльнулся Митька, - просто огоньки. Такие же, как и спереди. Слева, справа, за спиной. Везде. И тут я понял, что потерялся. До этого шел прямо, на свет, как раз к деревне, а тут - кругом трава по пояс, и огоньки везде. И луна эта здоровенная - как будто сразу на все небо, куда не посмотришь, висит. И я просто не знаю, куда идти.

- Перебздел? - бросил кто-то.

Митька посмотрел по сторонам. На крыльце собрался уже добрый десяток человек. Кто-то курил, кто-то просто стоял, прислонившись к стене. Но все они внимательно слушали тракториста.

- Конечно, перебздел, - хмыкнул Митька, - мне и сейчас-то не себе это все вспоминать. Сейчас, схожу в хату…

- Не надо никуда ходить, - ближайший мужик протянул Митьке рюмку.

Тракторист улыбнулся и одним махом ее опрокинул. Хрюкнул, шмыгнул носом и шумно выдохнул:

- Остановился я, в общем. Спокойно, думаю. Ну, огоньки, черт с ними, с огоньками. Не паниковать. Я тогда и не подумал, что что-то странное происходит. Больше перепугался заблудиться в чистом поле. Стал искать свои следы - примятую траву. И тоже ничего не нашел. И тоже ничего странного не подумал. Трава-то здоровая, в самом соку, ей хоть бы хны, ходит по ней кто-то или нет.

- Так а луна что?

- Ну вот на луну и сориентировался. И прямо на нее и пошел. Помню же, что она вечно у меня перед лицом висела. Даже если попрусь не в ту сторону, то все равно буду хотя бы прямо идти, правильно? Куда-нибудь и выйду. Или на дорогу, или в лес. В лесу мне уже тогда ночевать показалось лучшей идеей, чем в поле.

- Что, начал к тому моменту жалеть, что туда сунулся?

- Так я тогда еще и не понял ничего. Что поле - понятно, а что оно Мишкино… Ну, вот минут через пять до меня дошло.

- Что за люди, - покачал головой Степан, - Говорят же вам, не лезьте на Мишкино поле.

- Ну а ты сам? - покосился Митька, - Ты же оттуда Мишку доставал, что там случилось? Что видел? Что слышал?

- Ничего я не видел и не слышал, кроме самого Мишки, - отрезал Степан, - Только вот Мишка орал, как резаный, весь был непонятно в чем перемазанный, и постоянно перед кем-то извинялся. Такое ощущение, что нас он вообще не видел - мы его буквально под руки тащили, а он все оборачивался, кричал и извинялся. И знаете, что самое странное?

- Что?

- Он не хотел уходить. Возле края поля уперся, как ишак, даже вырываться начал. Хорошо хоть сам он метр с кепкой, так мы его скрутили и в деревню притащили. Был бы поздоровее, может еще бы вырвался и убежал обратно.

- Прямо вечер откровений, - хлопнул по коленям Петр, - И чего ты раньше молчал?

- Да не знаю, - Степан закурил, - Мы все как оттуда вышли, как сговорились. Молчать об этом надо и назад не возвращаться. Даже сам Мишка сразу обмяк, успокоился, и ни слова так и не сказал.

- Ну это мы знаем. Как его с поля принесли, он из дому не выходил уже. Пока… Ну, вы знаете.

- Ну, давайте и я тогда расскажу, - Петр благодарно принял от мужиков полную рюмку, - Я ж тоже по глупости на поле заглянул. Вот почти как у Митьки, только луны такой не было. Но я сразу понял, что что-то не так, и еще дорогу было видно. А когда шорох услышал - перепугался, как никогда раньше. Смотрю, в траве будто сидит кто-то. Маленький такой.

- Потеряшка, - хмуро заметил Митька.

- Да, потеряшка. Ты тоже его видел?

- Вот тогда и увидел, когда с огоньками началось.

- Маленький, непонятный. Вроде и не видно его почти в траве, а вроде и понимаешь, что там дитё потерялось. Вот прям твое собственное. Молчит, не плачет даже, а так душу скрутило, подойти, за руку взять, домой отвести…

- И что ты сделал? - спросила Галя.

- Побежал обратно к дороге. Не знаю, такая жуть взяла… Потом с дороги оглянулся обратно, и никаких потеряшек там уже не было, - Петр сделал паузу и облегченно вздохнул, - Ну вот, рассказал.

- А я не побежал, - Митька потер лоб, - хотя тоже захотелось. Куда бежать-то. Я и сам уже почти потеряшка, понятия не имею, куда идти. А эта штука сидит там и ничего не делает. Грустит просто. Я только… Даже не знаю, задницей как-то почувствовал. Понял, почему оно грустит.

- И почему? - спросил Петр.

- Потому что не может меня увидеть. Оно только нащупать может. Не спрашивайте, откуда я это знаю. И если бы оно меня нашло, то уже бы не грустило. Только вряд ли я это пережил бы.

- Ну тебя, Мить, - фыркнула какая-то женщина.

- Вы сами попросили рассказать.

- Так а дальше?

- Ну смотрю я на эту тень, а сам в обратном направлении пячусь. И тут гудеть начинает. Как будто под землей, сразу и везде. Я глазами по сторонам - а потеряшка этот и пропал. Я еще больше испугался - обратно на луну посмотрел и побежал в ее сторону. Больше всего я тогда боялся об этого потеряшку споткнуться, вдруг он меня искать пошел. Так что на самое главное внимания и не обратил.

- На что это?

- На траву. Она, во-первых, уже по грудь стала. Во-вторых, ее трясло, как ураган какой поднялся. А ветра нету. Ночь - самое загляденье, тишина и покой. А траву носит, как будто от меня дует во всех направлениях - от меня она отклоняется, трясется. К земле клонится. И я понимаю, что стою посреди поля в круге полегшей травы. И меня очень даже хорошо видно. И как будто это луна эта на меня смотрит и улыбается. Только не луна что-то со мной хочет сделать, а те, кому она помогает.

- Кто - те?

- Я думаю, хорошо, что я не узнал. Огоньки же не только зажигаются - они танцевать начали. Тут я уже окончательно понимаю, где я нахожусь, и почему зря сюда зашел. А огоньки гаснут и зажигаются, по кругу бегут - где деревня, уже вообще никак не понять. Но если стоять на месте, то тоже будет плохо. Что плохо, почему - не знаю. Знаю, что надо бежать.

- И побежал?

- Побежал, - вздохнул Митька, - Кто бы знал, что не надо было это делать.

- Чего это?

- А еще рюмка есть?

- Сейчас организуем, - отделился от толпы мужичок и скрылся в доме.

Сама толпа значительно выросла - уже человек двадцать стояли вокруг и ловили каждое слово тракториста. С одной стороны, внимание ему льстило, с другой, он уже и сам немного жалел, что решился рассказать о той ночи. Слишком уж…

Конь всхрапнул и ткнул хозяина в плечо. Глаза животного как-то одновременно озорно и грустно блестели: рассказывай, мол, хозяин, давно надо было.

- Эх, Ветер, - потрепал коня за уши Митька, - если б не ты, некому было бы это все рассказывать.

- Так а конь тут при чем?

- Пока ни при чем, - Митька выбросил сигарету в снег и закурил следующую, - Пока что я просто бежал по полю, и трава на этот раз очень четко оставалась за моей спиной примятая. Только не мной, а тем непонятным невидимым ветром, который укладывал ее вокруг меня. И я не знаю, почему, но очень хорошо почувствовал, что в начале этой тропинки кто-то появился, и этот кто-то собирается по ней пройти. Ну а в конце этой тропинки я. И что бы я ни делал, как быстро бы не бежал, до меня все равно доберутся.

- Так а что этот ваш Мишка? - молодая девушка скрестила руки на груди, - только слухи какие-то. Был Мишка, было поле, Мишки нету, а на поле все равно ходить нельзя.

- Мишка странный был. То ли в тюрьме сидел, то ли в психушке лежал, - пожал плечами Петр, - Мужик был нелюдимый, хотя и не плохой. Ну, мало ли у кого что в жизни было, мы его тоже старались не трогать.

- Только он плакал по ночам постоянно, - заметила Галя.

- А ты откуда знаешь?

- Да я живу в соседнем доме, чего мне не знать? Постоянно плакал ночью. Возвращаешься из колхоза, аж оторопь берет. Не знаю, что с ним такое случилось, но что-то нехорошее. А после всей этой чехарды с полем так вообще тяжело стало.

- В смысле?

- Да в прямом. Он всю ночь орал что-то. Каждую ночь. Ну и плакал, да. Уж я намучилась.

- А потом? - напомнила о своем вопросе девушка.

- А потом… Ну, нашли его, - развел руками Степан, - Руки он себе почти отрезал, кровищи - по самый потолок. Лежал на кухне. И улыбался.

- Ну и жуть вы рассказываете.

- Ну так о почему про Мишку у нас стараются не говорить, как думаешь? - ухмыльнулся Степан и протянул руку за бутылкой, которую вынесли из дома.

- И что, все это поле было Мишкино?

- А что?

- Ну, у меня десять соток всего, - хмыкнула Галя, - а у него целое поле.

- Поле это колхозное было. Просто Мишка там работал. Ну и… Там что-то случилось. Как еще нам его назвать, “поле-не-ходи-по-ночам”?

- Ну а я вот тогда бежал, - Митька быстро вернул внимание соседей, - Под землей гудит, луна крутится…

- В смысле, крутится?

- Вокруг своей оси, - провел Митька пальцем круг в воздухе, - Я уже совсем перепугался, даже не разбираю, куда ломлюсь. Огоньки, деревня - все уже неважно, лишь бы подальше отсюда. И все бегу, бегу - а как ты побежишь по полю?

- И как?

- Да падаю постоянно. И то руку раздеру, то ногу ушибу. Вон, осталось даже, - показал тракторист тонкий шрам на ладони, - И вот тут я понимаю, что так дальше нельзя. Кто-то будто хочет, чтобы я продолжал бежать.

- В смысле?

- Смотрю и вижу - огоньки-то не просто так пляшут.

- А как пляшут?

- Они такие круги выворачивали, как маятник. Туда-сюда. Но не везде. Был в небе один кусочек, где огоньков не было. А за спиной у меня луна.

- Ты ж говорил, что бежал к луне.

- Сначала - да. А потом… Ну, бежал я, куда бежалось, что вы от меня хотите?

- Да ладно, увидел ты что? - потрепала Митьку за рукав Галя.

- Что луна за спиной. И вот хотите верьте, хотите нет, но пятна на луне в такую отвратную рожу сложились, что я ажно крикнул со страху.

- Прям как у тебя с бодуна, - толкнул какой-то мужик Степана.

- Да иди ты…

- Может, и не было на луне никакой рожи, но я до сих пор не уверен.

Митька протянул руку, и в нее с готовностью вложили еще одну чарку. Когда Митька ее опрокинул, кто-то тут же протянул ему кусок колбасы. Тракторист благодарно кивнул, шумно понюхал закуску, а потом проглотил ее, почти не разжевывая:

- И вот эти огоньки, они слились вместе, и как вытянутые руки, выходят из луны, и меня обнимают как бы. И ведут меня вот туда, где нет никаких огоньков. Черное небо, в которое как будто никогда и не светили. И я остановился.

- Чего?

- Так туда меня и гнали, - удивленно поднял глаза Митька, - В эту темноту. Я-то думал, что за мной из-за спины гонятся, а меня… Меня ждали.

- Кто?

- Я не знаю. Что-то светлое. Нет, не белое, не привидение. Соломенное. Знаете, как хорошо просушенный стог, золотистый, почти серый. Сгорбленный такой.

- И он?

- Ну и мы с ним друг друга, кажется, заметили.

Митька посмотрел на коня, и тот всхрапнул в ответ. Вздохнув, тракторист продолжил:

- Было оно ростом с меня. Бледное, распластавшееся по полю. Но это точно не было белым. Я правду говорю, как стог сена, только в форме человека…

- Сенница?

- Чего?

- Сенница. Кто-то, кто пропал на поле, - кисло улыбнулась Галя.

- Какая еще, к черту, Сенница? - буркнул Степан.

- Мама мне рассказывала. Не думала я, правда, что они на самом деле бывают.

- Ну, знаешь, после Мишкиного поля тут во что хочешь поверишь, - скривился Петр.

- В общем, если кто-то потерялся в поле, и, не дай бог, помер, то превращается в Сенницу. Мама так нас пугала, чтобы мы не шлялись где попало.

- Моя просто алкашами пугала, - хихикнул Степан, - Чего выдумывать всякую чертовщину, когда и так хватает.

- А моя - комбайном. Мол, ноги он мне отрежет, - выдал кто-то из толпы.

***

- А меня мама пугает, что меня маньяк заберет.

- Вот как, - задумался дед.

- Да. А кто такие маньяки?

- Это как черти, только на людей похожи. Они ходят и обижают других людей.

- И у них тоже есть правила, - фыркнула Танюша.

- Нет, внучка, вот как раз у них никаких правил нет.

- Почему так? - подозрительно прищурила та глаза.

- Потому что они не нечисть. Они обычные люди.

- И делают, что хотят?

- Ты все-таки очень сообразительная девочка, - дед невесело улыбнулся и зачерпнул каши, - Поэтому правила у них все очень общие.

- Ага, все-таки есть!

- Не говори с незнакомыми, не бери у них подарков, не садись в чужие машины. И если что - сразу беги к маме.

- А если мамы рядом нету?

- То ко мне, - хитро улыбнулся дед.

- А что, у вас тут тоже маньяки водятся?

- Пока ни одного не видел, - дед оценивающе посмотрел в дуло своего ружья, - И лучше бы им не появляться.

- А что будет?

- Что будет, что будет… Шашлык из тебя будет.

Танюша радостно захлопала:

- Как в мультике!

Ванюша не разделял веселье сестры. Он даже немного нахмурился, и его пальцы, сложенные на столе, побелели. Из-за окна раздался тихий стон. Дед дернулся, почти уронил ружье, и посмотрел за плечо. Стекло ходило ходуном, а стон повторился. Внучка не видела его лица, но на секунду можно было подумать, что дед испугался. Как он сам любил говорить, забздел.

- Так вот, история.

В окно будто с силой ударили, но стоны не повторились. Дед отвернулся от окна и вытер пот со лба:

- Пошутили они все, конечно, но конец Митькиного рассказа хотелось услышать каждому…

***

/* Окончание в комментариях */

- И что с ним случилось? - застыла в предвкушении внучка.

- Повесился.

- Это как? Почему?

- Не знаю. Давно уже повесился, я еще молодым был. С тех пор тот дом два раза купить пытались, да потом очень быстро съезжали. И наследники того мужика что-то не спешили в дом въехать.

- Так там призраки?

- Может быть, - пожал плечами дед и поставил на стол баночку, - Сахар?

- Три ложечки! - подсказала Танюша.

- Со старыми домами вообще нельзя быть уверенным, - продолжил старик, - Иногда дом сам не хочет, чтобы в нем жили. Вот хватит с этого дома. Насмотрелся. Обычно так себя ведут очень старые дома, в которых много всего плохого успело произойти. Войны, скандалы, самоубийства. И дом просто устает.

- Это что же, дом живой, получается?

- Со временем любой дом становится живым. Ну вот мой - что, не живой?

Внучка осмотрела комнату и пожала плечами.

- Когда ты въезжаешь в новый дом - он холодный, безразличный. Дом без истории. А потом ты живешь себе в нем - случается хорошее и плохое, люди смеются и плачут. И дом обретает… Цвет, что ли.

- Цвет? - Танюша схватилась за чашку и тут же обожгла пальцы, - Ой!

- Осторожно, горячо. Да, цвет. Бывают дома холодные, бледные. В таких домах никто долго не жил, и все временно. Бывают дома теплые, уютные. Со своим особым запахом и теплым светом. Как мой дом.

- Ага.

- А бывают дома усталые, злые. Они найдут способ тебя прогнать. Больше всего такие дома любят темноту и тишину. Но иногда в доме и поселяется что-то. Когда дом хороший, говорят, что поселился домовой.

- У тебя есть домовой?

- Может, и есть, - усмехнулся дед, - Я его никогда не видел.

- А слышал?

- И не слышал. Но иногда я ставлю возле печки - вот сюда, видишь?

- Вижу.

- Иногда я оставляю там на ночь яичницу. Домовые очень любят яичницу. И знаешь, что?

- Она исчезает?

- Я уже говорил, что ты сообразительная девочка?

Танюша захихикала и допила молоко. Дед забрал стакан и отнес его на кухню, продолжая рассказывать:

- Но даже домовые могут обидеться, и тогда в доме беда случится. Электричество сломается или куры нестись перестанут. Домовые, в общем-то, не злые, но напакостить могут. А вот если в доме злой дух поселится…

- Как в том желтом?

- Может быть. Я не знаю, что случилось в желтом доме. Может быть, с ним все в порядке, может быть, по нему все еще бродит тот повешенный человек. Проверять мне не хочется. А тебе?

- Нет, не надо, - скривилась внучка.

- Вот и я думаю, что не надо. Не бздеть - это не значит напрашиваться на неприятности.

- А что еще в деревне есть?

- В этой или вообще в деревнях? - хитро улыбнулся дед и снова вернулся на кухню, загремел там посудой.

- В этой!

- Ну… Крест видела?

- Какой крест?

На въезде. Большой, деревянный, с ленточками.

- Точно, помню! - Танюша обняла горячую чашку, - А зачем там ленточки?

- Это особый крест, внучка. В старину такие ставили, чтобы задобрить всякие силы. Хорошие силы, они креста не боятся - пройдут мимо, и только поклонятся ему, поймут, что здесь живут люди понимающие.

- А плохие силы?

- А плохие силы дальше креста никуда не пойдут. Крест-то сам по себе им не помеха.

- Тогда зачем он?

- А когда на кресте висят свежие ленточки, это значит, что он живой. Люди о нем помнят и все заветы соблюдают. Такой крест, за которым ухаживают, может всю деревню защитить.

- Защитить - от чего? - Танюша уже поняла, что дело идет к очередной истории.

Дед отхлебнул горячего из чашки и повернулся к окну. Часы неумолимо тикали, а чернота снаружи становилась только наглее - стекло постоянно дребезжало, и изредка по нему будто стучали небольшим кулачком - дзынь, дзынь. Пока еще с любопытством, будто пробуя на прочность. Но долго это не будет продолжаться:

- У нас в деревне один крест. Вот как раз на той дороге, по которой вы к нам приехали. Знаешь, почему там?

- Нет.

- Это дорога к кладбищу, - старик сел обратно на стул и подул на чашку с чаем, - Что бы оттуда не решило вернуться обратно, ему придется пройти мимо креста.

- А что может оттуда вернуться?

- Вот чтобы этого не узнать, мы и повязываем на крест ленточки.

- А если оно его обойдет?

- Знаешь, нечисть же тоже соблюдает правила, - усмехнулся дед.

- Опять правила.

- Куда ж без них? Если бы никаких правил не было, то и нам бы от них не отбиться. А так ходят они только по дорогам.

- А если по лесу пойти?

- То найдешь лесовика. А он всякое может сделать, смотря какое у него сегодня настроение.

- И если на дороге крест, то ничто в деревню не войдет?

- Если его не позвать, конечно.

- Как вампира!

- Да, как вампира. Иногда это и будет вампир, - отпил из чашки дед, - тут как повезет. На дорогах вообще безопасно - если не здороваться с незнакомцами, можно в любое время ночи спокойно добраться домой. Так вот мы с этими существами договорились. Они нас не трогают, и мы их не трогаем.

- Пока соблюдаем правила, - вздохнула Танюша.

- Ну а как иначе? Им тоже жить надо, и по большей части никто из них нам зла не желает. Кроме очень редких случаев…

- Каких?

- На кладбищах часто одиноко. Поэтому у нас принято хоронить родственников рядом. А если у тебя нет родственников, или их похоронили где-то еще, ты можешь заскучать и прийти в свой родной дом. Часто это безобидные духи, но иногда они видят, что в доме живут чужие люди, и злятся. А есть всякие злобные упыри.

- А они откуда?

- От того, что человек при жизни злым был. Тут со всеми одинаково - кто добро не успел растратить, тот вернется, чтобы кому-то помочь. Кто напакостить не успел - вернется, чтобы нагадить. А особенно злые люди…

- Особенно злые - что?

- Они уже как бы и не люди, - вздохнул дед, - И все, что у них остается, это мучить живых. От таких и ставят кресты.

На кухне взорвалась лампочка. Танюша ойкнула, а дед только молча поднялся и закинул ружье за спину:

- Ну вот, опять проводка. Ладно, я сейчас поищу лампочку, а ты слушай…

- Слушать что? - зашептала внучка.

- Одну историю. Про деревню - тут недалеко. И про что-то страшное, что в ней поселилось.

Перекресток

Машина заглохла. Яша вздохнул и побарабанил пальцами по баранке:

- Вот же черт тебя дери.

Особенно легче не стало. Вздохнув, он выбрался из машины и посмотрел по сторонам. Дорога была пуста в обоих направлениях, помощи тут ждать было бесполезно. Слева дорогу обнимал густой лес, справа - желтое поле какого-то сельскохозяйственного добра.

Хорошие новости - там, где сельскохозяйственное добро, там и колхоз. Плохие новости - до этого колхоза может быть не один десяток километров. Яша открыл капот и придирчиво осмотрел внутренности машины. Если бы эта картина ему, конечно, о чем-то говорила. Движок выглядел таким же аккуратным и здоровым, как обычно. Только стучал, а вот теперь и вообще отказывался заводиться.

Яша достал телефон и с грустью на него посмотрел. Связь держалась в районе пары палочек, да и батарея уже явно подустала:

- Час от часу не легче.

Парень облокотился на капот и задумчиво посмотрел на поле. То медленно шелестело желтыми метелочками и молчало. Впрочем, лучше уж пусть молчит.

Ладно. Вон там впереди - небольшой пригорок. Если повезет, с него можно будет что-то рассмотреть. Если очень сильно повезет - то тот самый колхоз. С телефоном, интернетом и каким-нибудь одиноким механизатором, у которого можно будет заночевать. Лучше, конечно, у одинокой доярки, но нельзя же все и сразу.

Большинство нехитрых припасов уже были упакованы в рюкзак, так что Яша просто взвалил его на спину и запер машину. Оставалось только надеяться, что никакой ушлый тракторист не подцепит ее, и не разует на ближайшем мехдворе. Но такое случалось редко.

Насвистывая что-то под нос, Яша зашагал в сторону пригорка. Солнце неумолимо клонилось к горизонту, и надо было что-то решать максимально быстро. Или готовиться к ночлегу прямо в машине, или искать тот самый мифический колхоз. Еще чуть-чуть, и он уже дальше своего носа ничего не увидит. Это в пригороде еще можно было ориентироваться, где призрачный свет города оттенял поля, а тут, у черта на куличках, ночи были совершенно непроглядные.

- Говорили же мне на ночь никуда не ехать, - вздохнул Яша.

Но хорошая мысля, как известно… Черт, на исправной машине тут не больше двух часов до ближайшего поселка. Вот кто бы знал, что так случится. Поле продолжало исходить волнами, а лес уже примерял на себя ночную маску зловещей чащи, кричащей голосами неведомых птиц. Теми самыми, в которых можно услышать человеческие слова. Тому, кто не ночевал в чистом поле, не понять, как уханье обычной совы может перепугать одинокого путешественника.

- Зря Кольку не взял, - проворчал Яша.

Колька - шапочный знакомый, зацепился в ближайшем райцентре. Розоволицый, коренастый, со всех сторон подозрительный. Еще и пьяный к тому же. Яша как-то отмахался от него, выдумал какую-то отмазку. И теперь жалел. Ночь коротать всяко легче вдвоем было бы. Пусть, конечно, такие случайные попутчики и опасней обычно, чем лесные совы или какая другая чертовщина.

- Хотя б было бы понятно, кого бояться, - проворчал парень.

Вот и пригорок.

Яша потянулся и посмотрел по сторонам. И тут же уперся взглядом в выцветшую синюю табличку: “Рассвет”.

Наверное, если пересчитать все колхозы “Рассвет”, то не то что пальцев на руках, никакого терпения не хватит. Тем не менее, дорожный указатель прямо намекал, что впереди этот самый колхоз есть. Яша прищурился и попытался рассмотреть что-то вдали. И увидел парочку бледных огоньков:

- Надо же, свезло. Ну что, пошли посмотрим, кто в теремочке живет.

Звук своего голоса бодрил. Особенно в текущей ситуации - если Яша ошибся, и до колхоза этого ему сегодня не дойти, то обратно к машине он уже тоже не выйдет. Тут уж приходилось немножко рисковать.

- К черту, - покачал головой парень.

Никакого желания спать в машине у него не было. А еще ни в одной деревне ему не отказали с ночлегом, пусть, конечно, комфорт там был весьма символический, от сеновалов до холодного земляного пола.

- Где наша не пропадала, - как-то загадочно улыбнулся Яша и бодро затопал по обочине.

Солнце, казалось, не могло решить, провалиться ему наконец за горизонт, или же весело кататься по этой линии. Свет стал неестественно серым, полупрозрачным, в такой атмосфере было недолго и ошибиться - горят те самые огоньки за двадцать километров отсюда или всего лишь в двух шагах. Но на указателе никаких километров написано не было. Значит, колхоз “Рассвет” начинается где-то неподалеку.

К сожалению, понятие “неподалеку” очень сильно разнилось у городских жителей и у тех, кто всю жизнь провел в таких медвежьих углах. Но Яша продолжал целеустремленно топать вперед.

***

- А что это за деревня?

- “Рассвет”? Обычная деревня. Кажется, раньше она называлось Яблонево.

- Красиво, - отхлебнула чаю Танюша.

- Тут в свое время никто не спрашивал, - пожал плечами дед, - Наша деревня тоже, колхоз “Прогресс”.

- А что такое прогресс?

- Даже не знаю, как объяснить…

Старик снова поднялся и зашагал туда-сюда по комнате:

- Ну, это развитие. Мол, светлое будущее.

- А что такое светлое будущее?

- Это когда всем хорошо, и все довольны. Это, наверное, и есть прогресс.

- Мне нравится, - Танюша поскребла тарелку и отправила в рот еще ложку каши, - Я бы тоже хотела, чтобы всем было хорошо.

- Ну, одно дело хотеть, а другое - делать. Прогресс - не прогресс, а жить лучше у нас не стало.

- А разве тут плохо?

- Нет, - дед сел обратно на стул, - Но это не из-за прогресса. Просто люди хорошие попались. Как ты или я.

- Мы хорошие, да, - обрадовалась Танюша.

- Там, как и тут. На дорожных указателях - Рассвет или Прогресс, а внутри - обычная деревня. Со своими жителями, страхами и тайнами.

- Тайнами? - подмигнула внучка.

- Тайнами.

- А что там за тайна?

- Ну вот слушай дальше…

***

Яша остановился и с удивлением посмотрел наверх.

У входа в деревню стоял большой деревянный крест, выше человеческого роста. Его основная часть, вкопанная в землю, выглядела так, будто торчит здесь уже пять-шесть сотен лет. Перекладина была новее. Крест был вкопан на правой обочине дороги и стоял ровно - значит, его хотя бы раз в год поправляли.

- Интересно как…

- Интересно что?

Яша дернулся и чуть не упал. Старушка, состоящая из морщин и улыбки, вышла из-за ближайшего забора и погладила крест.

- Добрый вечер, - Яша отошел на пару шагов назад и постарался изобразить дружелюбие. Старушка продолжала улыбаться и смотреть куда-то в сторону:

- Добрый.

- У меня машина сломалась. Можно от вас позвонить?

- Можно, конечно. Хотите зайти?

- Ну…

- Заходите, - старушка сделала приглашающий жест:

- В наш дом с добром.

Яшка криво ухмыльнулся и бочком прополз мимо странной бабки. Та только продолжала улыбаться:

- Издалека у нас?

- Да уж издалека. Еду из-под Ветки, а сам из Гомеля.

- Далеко вас занесло.

- Есть немного. Можно позвонить?

- Да, конечно, - старушка махнула рукой и пошла по дороге, - А что случилось?

- Я ж говорил, машина сломалась.

Почему-то крест за спиной навевал тоску - Яша не очень понимал, что именно было с ним не так, но хотелось убраться от конструкции как можно быстрее.

- А что за машина?

- Хонда. А почему спрашиваете?

- Не знаю. Просто так. Дед у меня с техникой дружит.

- Ага.

- Может, что-то сделает. Нас тут немного осталось.

- Жителей?

- Да, - кивнула старушка, - Мы да Ивановы. Вот и вся деревня.

- Две семьи только?

- Грустно, да? - старушка указала рукой в сторону одного из огоньков, - Вот наша хата.

- А остальные где?

- Разъехались. Кто в город, кто еще куда. Кто же сейчас, кроме стариков, в деревне жить будет.

- Ну, разве…

Все аргументы показались довольно глупыми. Эти молодые семьи, скупающие деревенские дома, отсюда выглядели по меньшей мере призрачными. Здесь, в полумертвом “Рассвете”, никакой молодежи в принципе быть не могло. Кажется, это нормальное состояние деревни. Колхоза. Черт, да где он вообще был:

- А чье поле там?

- Поле? Колхозное, чье ж еще.

- А вы что?

- А мы сами по себе, - старушка вдруг остановилась и указала рукой на огонек, - Там хата, заходите. Мне надо курей проверить.

Яша благодарно кивнул в ответ, и старушка тут же отправилась по делам. Черт, а ведь он даже не спросил ее имени. Ну, ладно. В любом случае, дозвонится до аварийки он или нет, но на ночь глядя никто его машину спасать не потащится. Так что предстояло познакомиться со стариками и напроситься на ночлег.

Хата явно видала лучшие дни - облупившаяся синяя краска, половины резных рамочек над окнами не хватало. Стекло в окошке возле двери было настолько закопченным, что немудрено, что с дороги света почти не было видно. Хотя, чего еще ожидать от дома одиноких стариков, тихонечко доживающих свой век где-то в глуши. Яша поморщился. Старики почему-то всегда так говорили: доживать век. Как будто ничего другого им больше не оставалось - никаких радостей, интересов или надежд. Просто дотерпеть, пока это все закончится…

- Кто там? - вдруг скрипнула дверь, и на пороге появился недоверчивый коренастый силуэт.

- Гости, - помахал рукой Яша, - Я Яша. Жену вашу вот встретил.

- Максим, - представился дед, - И откуда ты?

- У меня машина сломалась. Вон там, на дороге, - неопределенно махнул рукой Яшка, - Можно от вас позвонить?

- Можно.

- Максим! - раздался старухин голос из-за забора, - Пусти человека в хату, время позднее.

- Ладно, Валь, - буркнул дед и приглашающе махнул рукой:

- В наш дом с добром.

Яша вопросительно посмотрел на старика, но спорить не стал. Старушка той же самой формулой его приветствовала на дороге, может, тут так принято. Понятное дело, было немного не по себе - темная ночь, одинокие старики, сломавшаяся машина - все, как и полагается в дешевом фильме ужасов. Сейчас зайдет он внутрь, а там человеческие туши висят с потолка… Тьфу ты, воображение разыгралось. Яша прошел мимо деда и вошел в полутемную комнату.

В углу стоял видавший лучшие дни телевизор, занавешенный белым кружевным платочком. Справа от него висело здоровенное, выглядящее старинным зеркало в человеческий рост, тоже заботливо закрытое старым байковым одеялом. Закопченные окна, и без того не пропускавшие свет, были также укрыты плотными шторами. Здесь, что, умер кто-то?

- Чаю?

- Нет, спасибо. А где у вас телефон?

- Да вон там, - махнул рукой дед в сторону соседней комнаты.

Дверь противно скрипнула, и Яша очутился в куда меньшем закутке - тут всего-то хватало места для скромной кровати, книжной полки и тумбочки с тем самым телефоном - дисковым динозавром, старше самого парня, да, может, и этих стариков. Окно здесь тоже было заботливо укутано в плотные шторы, а лампочка на потолке вообще была лишена какого-нибудь абажура. Ну, дареному коню в зубы не смотрят. Яша присел на постель и поднял трубку.

Тишина.

Нахмурившись, он несколько раз нажал на рычаг, но ничего этим не добился:

- А у вас телефон не работает, - крикнул он за спину.

- Да? - дед заглянул за дверь и без особого интереса посмотрел на открывшуюся картину, - Опять где-то обрыв. Ух, дармоеды, вечно что-то ломается, а чинить некому.

- Часто такое бывает? - положил трубку на место Яша.

- Ой, сынок, чаще некуда. Кому нужна наша деревенька - они и не заметят, если у нас что-то поломается.

- А… - Яша с грустью уставился на экранчик мобильного. Связи здесь вообще не было.

- Ваши мартофоны у нас вообще не работали никогда, - кивнул дед и исчез.

Яша нахмурился. Все-таки его не покидало странное чувство, что дед прекрасно знал, что телефон не работает. Еще до того, как предложил парню им воспользоваться. Но, даже если так, поводов биться в панике и бегать кругами все равно не было. Мало ли какие странности могли быть у этих стариков. Может, телефон ему предложили просто из вежливости, а, может, он вообще зря себя накручивает.

В конце концов, самый важный вопрос, вопрос ночлега, он еще даже не затрагивал. Яша поднялся, зачем-то поправил после себя покрывало на кровати, и вернулся в большую комнату. Дед уже сидел за столиком у стены и размеренно хлебал чай из блюдца.

- Успели познакомиться? - старуха, продолжая бессмысленно улыбаться, прошла комнату насквозь и скрылась в двери напротив.

- Да, - бросил ей вслед Яша, - Я Яша, кстати.

- Валя.

Парень растерянно посмотрел по сторонам. Дед, исподлобья глядя на него, указал узловатой рукой на стул, стоящий с другой стороны стола. Осторожно кивнув, Яша присел. Стул заскрипел, но выдержал, хотя и из последних сил. Выглядел он так, словно был способен развалиться просто под своим весом:

- Тут такое дело, - смущенно потер в затылке Яша, - Машина у меня сломалась…

- А что за машина?

- Да какая, блин, разница?

Дед прищурился и отхлебнул чаю.

- Хонда, неважно. И телефон не работает. Интернета же у вас нету?

- Да на что нам тот тырнет, - старушка снова появилась в комнате с блюдечком, на котором возлежали два деревенских бутерброда. Сало, лук, черный хлеб.

- Ну вот. Неудобно спрашивать, но мне ночевать негде…

- Вона оно, - дед разделался с чаем и благодарно взял у жены бутерброд.

- Скажите, можно у вас остаться? Мне много не надо…

- Можно, чего бы не остаться. Дом у нас большой, верно, дед?

- Ага, - Максим смачно жевал сало, отвратительно чавкая, - Нам двоим много.

- На большую семью хата, да?

- Да, - погрустнела Валя и откусила от своего бутерброда - одновременно с крестьянской жадностью и женской деликатностью.

- А… телевизор у вас тоже не работает?

- Это? - посмотрел на аппарат дед.

- И зеркало завешено… У вас что-то случилось?

- Да нет, ничего не случилось, - старушка бросила взгляд на мужа, - Не люблю я зеркала.

- А телевизор не работает, - брякнул дед и откусил еще один огромный кусок.

- Ага, - стушевался Яша, - Ну, не обижайтесь, я просто спросил.

- С чего бы нам обижаться?

- Гости у нас редко бывают, - сменил тему дед, - Нам компания только в радость.

- А с вашими детьми что? - спросил Яша.

- Дочка в Россию уехала, - пожала плечами старушка, - Вышла там замуж, все у нее хорошо.

- А сын… Ну, нет у нас сына больше.

- Ой, извините.

- Да ничего страшного. Чаю точно не хочешь?

- Нет, спасибо.

- Как хочешь. Со смородиной, хороший.

- Вон в комнате с телефоном можешь и лечь, - старушка налила себе чаю, - Завтра с утра будет виднее.

- Может, телефон починят, - пожал плечами дед.

- Ну и к Ивановым можешь заглянуть. Они тоже гостей нечасто видят, можем позавтракать вместе. Всей деревней, как в старые времена.

- Ох, было дело…

- У них тырнеты есть. Может, работают. Ну или Мишка на мотоблоке подкинет в райцентр.

- Спасибо, - кивнул Яша.

- Но это завтра.

- Да и поздно уже, - поставила чашку на стол старушка, - Нам, старикам, спать пора. Да и ты не засиживайся, Яш.

- Да, конечно… Я только чаю, может, возьму…

- Угощайся, - дед поставил блюдце и вытер пышные усы, - А мы пошли спать.

Яшка проводил хозяев смущенной улыбкой. Потом посидел немного, глядя в пол. Взялся за еще теплый чайник, но все-таки поставил его обратно. Звучало это донельзя глупо, но пить неведомый травяной настой в компании каких-то зловещих стариков не хотелось. Выбора у него в любом случае было не много.

Яшка встал со стула, который явно этому обрадовался, и пошел в свою комнату. Там все было как раньше - старенькая кровать, тумбочка и молчаливый телефон. Ах да, еще и книжная полка.

- Так, что тут у нас…

Граф Монте Кристо, Три мушкетера, Капитан Блад… Набор классических приключенческих романов. Яша хмыкнул: он и сам такими в детстве зачитывался. Пролистав один из томиков, он даже ощутил приступ ностальгии. Пожелтевшие страницы, шершавые буквы, редкие иллюстрации.

Яша вернул книжку на место и расстелил постель. Белье выглядело свежим - что довольно странно, учитывая, что, по словам стариков, это был слишком большой для них дом, и спать здесь было некому. Но, опять же, прихоти деревенской бабки - это ее личное дело. Может, ей и правда нечем больше заняться, кроме как стиркой. Яша разделся и открыл тумбочку - как и ожидалось, в ней было пусто.

- Ну, и сойдет, - затолкал туда свои пожитки парень и улегся на постель. Сон все никак не шел.

***

- Я тоже иногда не могу заснуть.

- Почему? - удивился дед.

- Не знаю, - Танюша отхлебнула чаю, - То только с Ксюхой начали говорить…

- Ага.

- То мультик интересный нашла.

- Скажи, еще с телефоном под одеялом лежишь, - погрозил ей пальцем дед.

- А что такого? - внучка отправила в рот последнюю ложку каши и отложила тарелку, - Мама говорит “в постель”. А что в постели делать, не говорит.

- Да, ты несомненно очень сообразительная девочка. Но я же тебе уже говорил, почему важно ложиться спать вовремя.

- Говорил.

- И почему?

- Пока ты спишь, тебя бабайки не видят.

- И тебя не пугают бабайки?

- Так главное же не бздеть.

- Воспитал на свою голову…

Танюша задорно рассмеялась и бросила Ванюше:

- Кашу будешь?

И, не дожидаясь ответа, умыкнула нетронутую миску.

- Подогреть, может?

- Да, деда, спасибо.

Старик отправился на кухню. Там стекло тряслось особенно энергично, от рамы окна даже отлетел кусочек краски. Дед включил плиту и соскреб кашу на сковородку:

- Тебе слышно?

- Да, дед!

- Ну так слушай, что было дальше…

Дрожь прекратилась. Будто по инерции, стекло еще три раза дернулось - как если бы по нему снаружи лупили маленьким детским кулачком, но и это прошло. Старик продолжил рассказ, помешивая кашу:

***

/* Окончание в комментариях */