ViktoriaIstoria

Святая простота

Всего пара месяцев как я волонтёр домашнего приюта для кошек «Котоленд». Как и все частные приюты живём на «кто что подаст» и частенько бедствуем. Звонок мне на телефон:

- Здравствуйте! Вы занимаетесь кошачьим приютом? Мы приехали и вам кое-что привезли! Cтоим тут возле магазина!

Начинаю радоваться, надо же, узнали про наш приют и привезли какую-то помощь! Первая мысль, скорее одеваться, не заставлять людей ждать! Но следующая фраза насторожила:

- А то все отказываются, никто не хочет брать! У всех своего полно, так мы вам привезли!

Осторожно уточняю: - А что вы, собственно, привезли?

- Как что? Котят конечно! У нас кошка родила. Вы же их примете!?

Начинаю медленно раздеваться… благо, что не под музыку. Хотя, похоронный марш здесь был бы уместен.

- Извините, но наш приют переполнен. Мы подбираем кошек, попавших в крайне трудную жизненную ситуацию – от умерших хозяев, искалеченных, тяжелобольных. И только руководитель решает, сможем ли мы взять ещё хотя бы одно животное. Я всего лишь волонтёр и не могу самовольно набирать котят. Всё, что я могу для вас сделать – созвониться с руководителем и спросить его.

- Да вы придите, посмотрите, какие хорошенькие! И что это все отказываются?!

Я, помня, что в приют поступал заказ на трёхцветного котёнка и, понимая, что только такого у нас заберут, интересуюсь: - А трёхцветный у вас есть? Такого бы мы взяли, на него есть руки.

- Трёхцветного нет. Но что вы всё говорите, вы придите, посмотрите! Тем более праздник-то какой! Скоро Пасха! Надо делать добрые дела!

От такого поворота начинаю охреневать. Мои идейные убеждения – это моё, и я ненавижу, когда начинают давить и использовать мои религиозные чувства, даже если я убеждённая пастафарианка или поклонница бога Кузи. Но всё же пытаюсь продолжить разговор в разумном русле. Звоню руководителю, обрисовываю ситуацию. Он подтверждает, что мест нет, ситуация с едой и наполнителем катастрофическая, и многим котам требуется лечение. А мне уже настойчиво звонят:

- Ну что, заберёте котят? Мы вам магарыч купили! Возьмите, а мы вам – магарыч!

Ненавижу слово «магарыч». От него так и прёт бичёвским жаргоном неотёсанного быдла. Ещё больше бесит устойчивое мнение обывателей, что от слова «магарыч», я буду готова ползать перед ними на брюхе юзом, тут же забыв о своих словах и отбросив собственные принципы. Но всё ещё пытаюсь разговаривать с людьми разумно: - Поймите, я не могу взять котят.

- А что нам теперь делать? Вот вы бы что на нашем месте делали!???

- Я, когда завела кошку, и она родила, то сделала всё, чтоб самой пристроить её котят. Я три месяца бегала по знакомым, писала объявления, искала добрые руки, вплоть до того, что стояла с котятами в переходе на рынке, лишь бы найти им хозяев. И я смогла пристроить всех трёх. Но это столько мне стоило, что стало уроком на всю жизнь. И первое, что я сделала, раздав котят, – стерилизовала свою кошку. Вы же этого не сделали?

- Нет

- Тогда что вы хотите? Чтоб я взяла себе ваших котят, и вместо вас бегала, искала им дом, потому что в приют у меня их никто не примет. Вы хотите, чтоб ваша проблема стала моей?

- Да!

- Извините, но я больше ничем не могу вам помочь.

Они звонили мне ещё трижды. Но этим людям и вправду ничем, видимо, уже не поможешь.

На фото коты нашего приюта. Посмотрите в их глаза. Им у нас хорошо. Но они хотят домой.

Когда твой кот из КотПотребНадзора,

То отдыхают Росконтроль и Ревизорро!

Главное - во время комплексной проверки сохранять соответствующее выражение морды.

1. Контроль входящего сырья на этапе производства:

2. Цех сырой продукции:

3. Этап разделки сырья:

4. Контроль закладки:

5. Проба пищи. Подавайте уже скорее! Сколько можно испытывать терпение контролирующего органа!!!

6. И то, что обычно остаётся за кадром протокола - попытка ублажить инспектора. Тем более, они это любят!

В тёплый майский денёк, примерно вот в такой:

или даже вот в такой:

я, прихватив подарки, отправилась в домашний приют "Котоленд". У "трапа самолёта" нас встречали Президент Томас:

Премьер Кузя:

и другие безответственные лица:

В ходе дружественной беседы, Министр иностранных дел Персик выразил явную обеспокоенность проблемами внешнего вмешательства:

И, как оказалось, не зря. Врачебный осмотр, проведенный покорным слугой (то бишь мной), выявил признаки внешней агрессии в виде впившегося  клеща! Раздутый до огромных размеров паразит присосался за ухом и пил персиковую кровь!Отряд Быстрого Реагирования (в лице Жени) был срочно отправлен за Главным Специалистом не только по кормёжке, но и по виртуозному вытаскиванию клещей (Машей). Мировая общественность смотрела вслед Отряду и выражала свою озабоченность. Но не все, конечно: )

Паразит был удален и уничтожен так быстро, что фото получились низкого качества и потому не прилагаются. Для профилактики случаев агрессии и пригодился препарат отравляющего действия, который я и несла в качестве подарка в "Котоленд"! Как говорится, гуманитарная помощь подоспела вовремя! Здоровье Министра не пострадало, и уже через неделю он благополучно перенёс небольшую косметическую операцию. Персик и представители Совета греются на солнышке:

Оставайтесь с нами и Вы будете в курсе самых горячих новостей!

Усатый террорист – 10 . Труп в шкафу

У англичан есть пословица: - «У каждой семьи есть свой труп в шкафу». Есть истории, которые скрывают ото всех. И я – не исключение. При всей любви к животным, был в моей жизни кот, одно имя которого вызывало во мне страх. Звали его Серый.

Общежитие мединститута состояло из двух девятиэтажных блоков, объединённых несколькими переходами. И хозяином обоих блоков был Серый. Само его существование в общаге меда уже было вызовом судьбе. И неспроста. Угадайте, кого использовали студенты в качестве материала для отработки операций на цикле оперативной хирургии? Всё верно. Помимо закупаемых специально для этой цели кроликов, для отработки навыков студенты отлавливали бездомных котов и кошек. Поэтому окрестные коты, раз попавшись на операцию, обходили анатомический корпус и общагу десятой дорогой. Но Серый был особым случаем. Будучи доверчивым котёнком, рождённым в недрах общажного подвала, он был с лёгкостью изловлен и впервые попал на операционный стол. Казалось бы, это должно было навсегда отучить его от мысли вернуться «на родину». Но, оклемавшись, Серый вернулся в общагу, продолжая по-прежнему доверчиво тянуться к её обитателям. И понеслось… Нужен подопытный на кишечный шов? – Серый! На ком отработаем перевязку плечевой артерии? – конечно же, Серый…

Эфирный наркоз стирал из памяти большую часть воспоминаний, но кое-что, видимо, постепенно стало откладываться в маленьком кошачьем мозге. К исходу энной операции кот походил на прототипа Франкенштейна. На его теле не было той части, которая бы не подверглась оперативному вмешательству. Прихрамывающий на переднюю лапу, исполосованный шрамами, без одного глаза и с лысой после очередной трепанации головой, он настойчиво возвращался в общагу. Характер его постепенно менялся, прежняя доверчивость сменилась подозрительностью и агрессией. От людей он больше не ждал добра. Отловить его требовалось всё больше хитрости и мастерства, но после каждой операции он настойчиво возвращался в общагу. Туда, где родился и где был его дом, его владения. Вскоре он стал непререкаемым авторитетом и грозой студентов. Кого невзлюбил или от кого натерпелся – запоминал накрепко. Мог напасть из засады в тёмном межэтажном переходе, и тогда обидчику грозили нехилые травмы от когтей и зубов. Теперь он мстил. Тем, кто уносил его на калечащие операции, тем, кто ловил и подвергал его мучениям. Их он запоминал и мстил целенаправленно. А к тем, кто не сделал коту ничего дурного, относился спокойно. И лично мне и в голову не могло прийти, что Серый мог быть совсем другим.

Однако, после очередной трепанации, в мозгу выжившего кота стали происходить сбои. Иначе чем можно объяснить то, что неожиданно объектом его нападок стала студентка, горячо любившая кошек, и ни разу не причинившая Серому вреда. И именно эта студентка была моей подругой. Он подкарауливал её на темных этажах, нападая из засад и норовя пропороть ноги когтями. Она не могла понять, почему именно её, кот выбрал жертвой, на которой вымещал всю горечь обид на покалечивших его людей. Боялась студентка кота панически и старалась не попадаться на его пути. Но однажды днём, он напал на неё в переходе и жестоко покусал. Война перешла в открытую фазу. Отступать дальше было некуда. И, поборов не только страх, но и свою доселе привязанность к котам, она решилась…

Подруга вошла в комнату с бледным лицом и не совсем внятно произнесла: - «Я убила его…». Я почувствовала, что внутри меня всё сжалось и упало. – «Я убила Серого…»

Он поджидал её на этаже. Сумев ничем не выдать своего страха, она поманила кота ласковым голосом, и он пошёл навстречу. Всё остальное произошло за секунды. Схватив кота, она выбросила его в открытую дверь этажного балкона… «Он и сейчас лежит там. Мне страшно даже подойти к его телу. У меня не было выбора, пойми, он не оставил мне его!» Я слушала и чувствовала страх и боль. Страх перед этим, уже мертвым котом, мстившим за свою искалеченную жизнь и наводившим ужас на дорогого мне человека. И боль переживания за несчастное и ни в чём не повинное живое существо, ставшее демоном по воле человека…

Тело Серого пролежало под балконом восьмого этажа двое суток. Мы боялись к нему подойти. Да что там подойти, я даже взглянуть на него боялась. На третий день подруга вошла в комнату и тихо сказала: - « Мне кажется, он жив…»

На третий день она, поборов страх, взглянула на кота с балкона, и ей показалось, что он шевельнулся. Набравшись смелости, она спустилась вниз. Кота под балконом уже не было. Я до сих пор не знаю, выжил ли этот кот и уполз подальше от злополучной общаги, или он действительно умер, и его тельце унесли уборщики. Но в общежитие он больше не вернулся. Прошло очень много лет, но эту историю я храню в своей памяти. Мы никому не рассказывали о ней. Слишком больно и слишком жаль обоих – кота и человека, поставленных на грань стечением обстоятельств судьбы и чьей-то предшествующей даже не злой воле, а злому недоумию и безразличию. Вряд ли те, кто подвергал кота бессчётным операциям, думали, что они калечат не только его жизнь, но и жизнь того, кто никогда по своей воле не причинил бы вред живому существу. Зачем я пишу об этом? Глупая надежда, что этот «труп в шкафу» остановит чью-то жестокость. Наивно, но всё-таки…