Духовные практики Востока

Это правило, которое наши западные антиклерикалы делают в простодушном неведении монополией Римской церкви и против которого они неустанно собирают и пускают все те же тупые стрелы, так же старо, как мир, — хотя, если бы оно применялось всем миром, он бы, очевидно, не состарился. Все великие мистики и большая часть крупных идеалистов, самые гениальные созидательные умы постигли ясным сознанием или инстинктом огромную силу духовной сосредоточенности и накопления созидательной энергии, возникающего благодаря воздержанию от органических и психических затрат, вызываемых половым чувством. Даже такие неверующие люди, предоставленные случайностям ощущений и вспышкам желаний, как Бетховен, Бальзак или Флобер, чувствовали и говорили это…

— А что же мне останется для лучшего (для Бога, для животворящего искусства)? — восклицал однажды Бетховен, оттолкнув призыв телесной страсти. Еще с большим основанием люди, преисполненные страстью к Богу, не могут допустить дележа! Они хорошо знают, что Бог откажется посещать их в доме, заполненном и загрязненном желаниями (потому что не только самое действие является предосудительным, но — еще более! — мысль: половое воздержание ни к чему не приведет, если похоть укрепится в тайниках сердца, это будет бессилием — то есть еще одним поражением, — а не освобождением). Это правило непреложно для каждого индуистского саньясина, и такие несходные между собой духовные наставники, как нежный, ясный, женственный Рамакришна и факел страстей, колеблемый всеми ветрами, — мужественный, пылкий, неистовый Вивекананда, не разрешали здесь никаких компромиссов.

— Чтобы постигнуть Бога, нужно осуществлять полное воздержание… Если человек будет совершенно воздержан в течение двенадцати лет, он приобретет сверхчеловеческое могущество. Новый нерв разовьется в нем, называемый «нервом ума». Он сумеет вспоминать все и знать все… Отказ от Камини Канчана (женщины и золота) — самое существенное…

Бедность. Целомудрие. Мистическое супружество святого Франциска. Не нужно указаний церквей и священных книг, чтобы родственные умы Востока и Запада пришли к тем же выводам, к тем же результатам. Вообще же человек, посвятивший себя своему внутреннему миру (как бы ни назывался он — Христом, Шивой, или Кришной, или же чистой идеей мыслителя или художника), «должен иметь абсолютную власть над своими чувствами».

Ромен Роллан

Жизнь Рамакришны

Через некоторое время в комнату вошла Бхагавати, старая служанка владельца храмового сада, и приветствовала Учителя на расстоянии. Шри Рамакришна предложил ей сесть. Учитель знал ее уже много лет. В свои молодые годы она вела довольно беспутную жизнь - но сострадание Учителя было велико. Вскоре он начал беседовать с ней.

Учитель: "Теперь ты уже в преклонных годах. Кормишь ли ты вайшнавов и святых людей, тратя свои деньги благородным образом?"

Бхагавати (улыбаясь): "Как могу я сказать это?"

Учитель: "Ты была во Вриндаване, Бенаресе и других святых местах?"

Бхагавати (уклончиво): "Как могу я говорить это? - Я построила место для омовения и мое имя выбито там на плите".

Учитель: "В самом деле!"

Бхагавати: "Да, господин. Мое имя, "Шримати Бхагавати Даси",

написано там".

Учитель (с улыбкой): "Как славно!"

Ободренная словами Учителя, Бхагавати приблизилась и приветствовала его, коснувшись его ног. Как человек ужаленный скорпионом, Шри Рамакришна вскочил и выкрикнул: "Говинда! Говинда!" В углу комнаты стоял большой кувшин с водой из Ганга. Он бросился туда задыхаясь и стал мыть этой святой водой место, которого коснулась служанка. Поклонники в комнате были изумлены случившимся. Бхагавати сидела как громом поверженная.

Шри Рамакришна успокоил ее и проговорил очень мягким тоном: "Тебе следует приветствовать меня на расстоянии". Для того чтобы освободить ее ум от всякого замешательства, Учитель сказал очень нежно: "Послушай несколько песен".

Затем Учитель запел о Божественной Матери:

Черная пчела моей души притянута в восторге неразбавленном

К синему цветку лотоса ног Мамы Шьямы...

Потом он запел:

Высоко в небесах у Материнских ног мой ум витал

как змей воздушный,

Когда возник греха порыв жестокий, который прижал его

стремительно к земле...

ПРОВОЗВЕСТИЕ РАМАКРИШНЫ

Глава 11

«С ПОКЛОННИКАМИ В ДАКШИНЕШВАРЕ»

«Вы не можете обойтись без работы, ибо природа (Пракрити) толкает вас к ней. Это значит, что всякая работа должна быть сделана так, как нужно. Если она будет сделана „без привязанности", она приведет к Богу. Работа, сделанная так, есть средство дойти до цели, и цель эта — Бог».

«Без привязанности не значит без добросовестности, без усердия, без любви к хорошей работе. Но без заинтересованности».

«Работать без привязанности — значит работать, не ожидая никакой награды, не боясь никакого наказания в этом мире и в будущем…»

И Рамакришна слишком человечен, чтобы не знать, что такой идеал может быть весьма редко достигнут из-за слабости людской.

«Работать без привязанности весьма трудно, в особенности в наше время. Это выполнимо только для избранных…»

Но долг каждого — по крайней мере стремиться к этому отрешению ревностной молитвой и настоящим милосердием.

Остановимся здесь: слово заставляет задуматься. Почти как общее правило, милосердие и филантропия сделались синонимами. Что же касается последней, Рамакришна проявляет к ней особое недоверие, которое не может поразить наших западных сатириков, наших Диккенсов, Мирбо, вскрывающих со смехом или суровостью лицемерие некоторых «благодеяний», но которое может опечалить или задеть многих хороших людей. Несколько раз Рамакришна предостерегал своих учеников от тщеславной филантропии. Его интуиция скрытых движений души слишком часто позволяла ему угадывать в активности и в проявлениях милосердия эгоизм, тщеславие, жажду славы или ту бесплодную суетливость, стремящуюся без истинной любви заполнить жизненную скуку, которая, бросая беднякам грош, делает это, чтобы скорее освободиться от неприятной картины, а не чтобы помочь несчастным. Доброму Маллику, предлагающему основать больницы и благотворительные учреждения, он сказал:

— Да, но с условием, чтобы вы были «отрешены» (то есть совершенно бескорыстны), делая добро.

Мы видим, как он почти вспылил в беседе со светскими людьми, с Банкимчандрой Чатерджи, романистом, или с редактором одной газеты («Hindu Patriot»), которые, не придавая никакого значения глубине души и намерениям и ценя только действия, были по горло заняты общественными делами: дорогами, общественными работами и т. д. Он не допускает, чтобы истинное благо, благо длительное, способно было исходить из порочной души. Пусть прежде всего они очистятся от эгоизма. Потом только они сумеют работать с пользой для мира.

Чтобы ответить на мои вопросы и осветить это отношение Рамакришны, самым авторитетным из находящихся в живых учеников или же представляющим его учение — Свами Шивананде и Свами Ашокананде — пришлось приложить много усилий; и, несмотря на наличие нескольких случайных поступков, свидетельствующих об активной благотворительности Рамакришны (я выше указал их), они не сумели мне доказать, что эта благотворительность делом занимает значительное место в учении Рамакришны. Это было бы важно с точки зрения людей Запада — я говорю о самых честных из них, — ставящих дело выше намерения и благо других выше личного спасения; это было бы важно, если бы мы не помнили, во-первых, о том, что Рамакришна отвергает, считая эгоизмом, как личное спасение, так и филантропию вне бескорыстной любви, во-вторых, что его назначение — именно зажечь в сердцах истинное милосердие.

«Какая разница между милосердием и самолюбием? Милосердие — это любовь, которая распространяется на всех и которая не ограничивается собой, своей семьей, своей сектой, своей страной. Самолюбие — это привязанность к самому себе, к своей семье, к своей секте, к своей стране. Углубляйте возвышающее нас милосердие, которое приводит к Богу».

Истинное милосердие — это для Рамакришны любовь к Богу во всех людях, ибо Бог воплощен в человеке.

Нельзя по-настоящему любить человека и, следовательно, полностью прийти ему на помощь, если не любишь в нем Бога. И наоборот, нельзя хорошо познать Бога, пока не увидишь его в каждом человеке.

Вот почему настоятель ордена Шивананда, представляющий в настоящее время истинную сущность учения Рамакришны (1929 год), написал мне следующие строки, духовный смысл которых покажется знакомым читателям Паскаля:

«Вы, вероятно, постигаете разницу между реализацией божества в человеке и сознанием всеобщего страдания в качестве мотива служения людям. Мне кажется, что это не различные состояния духа, это два вида того же состояния; только воспринимая божество нераздельно от человека, мы сможем по-настоящему охватить глубину человеческого страдания, ибо только тогда состояние духовного порабощения человека, лишение его совершенства и божественного блаженства становится для нашего сознания почти осязаемой очевидностью. Мучительное чувство контраста между божественным в человеке и присущим ему неведением, вместе с вытекающим отсюда страданием, — вот что побуждает сердце служить человеку. Без этой реализации божественного духа, который есть в себе и в других, истинная симпатия, истинная любовь и истинное служение невозможны. Вот почему Шри Рамакришна хотел, чтобы его ученики достигли реализации своего „я", прежде чем отдаться с пользой служению человечеству».

Но в ожидании этого человечество страдает, человечество умирает, покинутое. Оставит ли он его без помощи? Нет. Ибо то, чего Рамакришна не делает, не может сделать сам, ограниченный рамками своей кармы и горизонтом своей жизни (жизни, которая готова уже угаснуть), он завещает исполнить своему величайшему ученику, наследнику своего слова — Вивекананде, тому, который в одном видении предстает ему как божественная эманация, более высокая, чем его собственная, и призвать которого к людям для их же спасения он считает своей личной миссией. На него он возложит, почти что помимо его желания, обязанность действовать в мире и «облегчить страдания смиренных и бедных».

Ромен Роллан

Жизнь Рамакришны

Люди, рассказывающие о сектах, к которым они не склонны питать симпатии, либо лгут сознательно, либо лгут бессознательно. Приверженец какой-нибудь одной секты почти никогда не видит истины в других сектах.

* * *

Истинный ведантист должен любить все и ко всему относиться терпимо, так как монизм или абсолютное единство – душа Веданты.

* * *

Вполне естественно, что дуалисты склонны выхолить из равновесия терпимости и воображать, что их путь, их учение является единственно правым. Так секта вайшнавов – индийских дуалистов – отличается крайней нетерпимостью. Об одной другой дуалистической секте – шайвов рассказывают, что будто некий послушник, по имени Гхантакарна или "Колоколеухий", который будучи ревностным поклонником Шивы, не желал даже слышать имени другого божества, а потому приделал себе к ушам колокольчики, с целью заглушить всякий голос, произносящий иное имя Божие. Но Шива, зная его пламенную преданность, хотел убедить его в том, что Шива и Вишну – одно и то же. С этой целью он однажды предстал перед ним, наполовину обернувшись Вишну, наполовину Шивой. Послушник кадил ладан. Его слепое преклонение перед Шивой было настолько велико, что он не мог допустить проникновения части ладана в ноздрю Вишну и поспешил ткнуть с его стороны в ноздрю пальцем, дабы не дать Богу насладиться ароматом.

Свами Вивекананда

Вдохновенные беседы

"Когда случаются перемены, должно существовать то, что не меняется, но в чем все эти перемены имеют место. Когда вы видите глиняный кувшин, немедленно у вас есть осознание, что он произошел из земли. Когда вы видите золотое кольцо, вы тут же опознаете золото. Когда вы видите деревянный стол, вы сразу осознаете, что он деревянный. Подобно этому должен существовать некий субстрат, который принимает разные формы и разные имена. Какие бы ни происходили перемены, они происходят в этом субстрате.

Если вы можете что-либо объективировать, увидеть это как нечто внешнее по отношению к вам, делайте это. В конце концов так вы доберетесь до своего тела. Все, что вы видите, является внешним по отношению к вам. Если вы видите свое тело, оно тоже является внешним по отношению к вам, и что-то при этом должно быть внутренним. Вот почему вы можете видеть вещи. Ведь что бы вы ни увидели, должно быть по отношению к вам внешним, то есть объектом. Даже во сне всё является внешним по отношению к вам. Там есть горы, реки, люди, деревья, и всё это – внешнее. Спящий человек не затронут сном, он только видит его.

Так вот, теперь вам советуется открыть то неизменное, в чем все перемены имеют место. Как мы можем это сделать? Путем исключения. Все, что меняется, исключайте это. Спокойно сидите некоторое время и смотрите. Все, что вы видите, все, что вы можете воспринимать или воображать или чувствовать, может быть исключено. И останется то, что вы не сможете исключить. Это и есть постоянное пребывание существования, сознание, блаженство и свобода. Это может быть сделано мгновенно или может занять многие века".

Пападжи