Наёмники

Старший лейтенант Рэнди Эллис, командир группы «туннельных крыс» 1-й пехотной дивизии, помогал погрузить одного из своих бойцов, Вирджила Франклина, в санитарный вертолет. Вирджил был членом состоявшей из трех человек команды, проверявшей обнаруженную незадолго до этого систему подземных ходов, укреплений и укрытий. Во время проверки одного из многочисленных туннелей, прорытых вьетконговцами в окрестностях деревни Ку Чи, расположенной в так называемом «Железном Треугольнике» к северо-западу от Сайгона, он получил три пулевых ранения в грудь и в плечо. Грязный и потный, перепачканный кровью одного из лучших своих парней, Эллис провожал взглядом удалявшийся вертолет, когда стоявший рядом с ним офицер приказал: «Вам нужно вернуться назад и захватить языка».

- Меня как током ударило, - рассказывал Эллис. - И хотя я был тогда всего лишь старшим лейтенантом, я повернулся к тому офицеру и сказал: «Черта с два! Если я и полезу в этот сраный туннель, то разорву первого же попавшегося мне там вьетконговца на куски, но уж в плен его брать не буду».

Стоявший рядом бригадный генерал, услышав реакцию Эллиса, подошел к нему, положил руку на плечо и отвел в сторону. «Послушай, сынок, - сказал он, - я прекрасно понимаю твое состояние. Но если бы ты только знал, как важно для нас получить сведения, которыми, возможно, располагают засевшие там, внизу».

Придется вернуться, - сообщил Эллис, собрав своих бойцов.

Однако злополучный туннель оказался пуст, потому что, вытащив Франклина, Эллис сразу швырнул пару гранат в тот лаз, где они напоролись на пули. «Глупый поступок, конечно, -вспоминал потом Эллис. - Но я должен был в тот момент хоть как-то отомстить за Вирджила».

Пройдя подготовку на базе «Форт Бельвур» в Штатах и прибыв во Вьетнам, Эллис оказался в самом пекле и участвовал в боевых действиях едва ли не чаще любого другого сапера своей дивизии. Но первый шаг на пути к профессии «туннельной крысы» он сделал не по своему желанию. Это случилось после одного из боев, в котором его взвод участвовал в отражении атаки противника на их базу огневой поддержки «Гром 3»...

...Ночная атака была отражена лишь в пятом часу утра. Нескольким вьетконговцам удалось прорваться сквозь проволочные заграждения как раз перед блиндажем Эллиса, защищенным глубоким рвом. На следующее утро Эллис со своими солдатами занимался захоронением убитых вьетконговцев и очисткой позиций от неразорвавшихся снарядов, когда его вызвал к себе по радио командир батальона.

- Я подумал: одно из двух - либо он даст мне выволочку за то, что мы позволили красным прорваться сквозь наши проволочные заграждения, либо похлопает по плечу и похвалит за то, что мы увеличили счет числящимся за батальоном убитым вьетконговцам, - вспоминал Эллис.

Сидя в комнате начальника штаба батальона, он с удивлением увидел в висевшей на стене схеме оргштатного расписания части фамилию одного из своих друзей, числившегося в должности командира его взвода. «Бог мой, - подумал Эллис. - Меня освободили от должности!» Он стал искать в схеме свою фамилию, пытаясь узнать, куда же его перевели - в помощники батальонному священнику, что-ли? И, наконец, нашел ее, вписанную жирным карандашом, в клетке с надписью «Крыса Шесть».

- А, это ты, Рэнди, - сказал как раз в этот момент командир батальона, услышав, что Эллис разговаривает с начальником штаба. - Давай, заходи ко мне.

Когда я вошел, подполковник Родни Кокс - рисковый мужик и прекрасный руководитель, которому я доверял беконечно - встал со своего места и пожал мою руку: «Черт возьми, сынок, я горжусь тобой. Будь я лет на двадцать моложе, я бы поступил точно так же»...

...Туннели в районе деревне Ку Чи были прорыты еще во времена войны с французами партизанами Вьетнама для укрытия от наблюдения с воздуха и связи между отдельными деревеньками. Когда в войну вступили США, вьетконговцы, вынужденные прибегать к примитивной тактике, расширили сеть туннелей, соединив ими огромные территории от пригородов Сайгона до самой границы с Камбоджей. Туннели рылись вручную с помощью коротких лопат и... бесконечного терпения.

Красная глина, вытаскивавшаяся на поверхность в корзинах, сбрасывалась в мутные местные реки, выбрасывалась в воронки от бомб и снарядов или просто разбрасывалась по земле и маскировалась. Сотни туннелей, в которых размещались медпункты, мастерские по производству и ремонту оружия, штабные и жилые помещения и склады, соединяли между собой деревни, районы и целые провинции. Некоторые партизаны даже носили на запястьях специальные кожаные ремни, чтобы при необходимости их тела было легче вытаскивать на поверхность. Партизаны спали под землей в гамаках, которые они нередко мастерили из американских парашютов, и освещали свои подземелья масляными коптилками, изготовленными из небольших бутылок. Их дневной рацион составляла горстка риса. Используя свои подземные лабиринты, вьетконговцы совершали неожиданные нападения на американские подразделения.

Время от времени всполохи огня освещали ночное небо над деревней Ку Чи - район регулярно подвергался бомбардировкам, обстрелу и химическим атакам, кроме того, на обратном пути от своих целей американским бомбардировщикам не возбранялось сбрасывать на Ку Чи неиспользованный запас бомб. Но, зарывшись в землю, как кроты, вьетконговцы пережили все - и бомбы, и снаряды, и слезоточивый газ, и химикаты-дефолианты типа «Эйджент Оранж».

Во время проводившейся в 1966 году крупной операции под кодовым наименованием «Захват» по поиску и уничтожению военных и политических центров вьетконговцев много американских солдат стало жертвами неуловимых снайперов противника. После коротких и ожесточенных стычек вьетконговцы просто испарялись в джунглях вместе со своими убитыми и ранеными, так что их потери было очень трудно определить. Когда, наконец, американцам удалось обнаружить туннели, многие из них, будучи недостаточно подготовленными, погибли, исследуя их.

В этой туннельной войне потери американской стороны постоянно росли, потому что вьетконговцы были лучше обучены и лучше снабжались, чем это считалось раньше. Американские командиры были просто поражены количеством искусно сооруженных туннелей.

Принято считать, что идея организации специальных команд «туннельных крыс» принадлежит капитану Герберту Торнтону, офицеру химической разведки 1-й пехотной дивизии. Вскоре после окончания операции «Захват», исследуя один из туннелей, Герберт подорвался на мине-ловушке, да так, что взрывной волной его выбросило из тоннеля и подбросило в воздух. Однако Герберту повезло - он всего лишь оглох на одно ухо.

В июне 1967 года в составе разведотделения 1-го саперного батальона 1-й пехотной дивизии была официально сформирована первая команда «туннельных крыс», единственной задачей которой являлось исследование и уничтожение туннелей противника. Ни одна американская часть, за исключением 1-й и 25-й пехотных дивизий, не имела в своем штатном составе подобных специализированных подразделений, хотя в некоторых частях сухопутных войск и морской пехоты создавались временные группы. Пехотные части пытались, особенно в начале войны, сами исследовать обнаруженные ими туннели, но чаще всего посланные на задание люди докладывали по возвращении, что туннель пуст и никуда не ведет.

В 1-м саперном батальоне лейтенант, возглавлявший команду «крыс», назывался «Крыса Шесть» (слово «Шесть» обозначало командира). Словосочетание «Шестой неистребимый» обозначало командира 1-го саперного батальона, и поэтому людей этой команды стали называть «неистребимыми туннельными крысами». Кроме самих «крыс» в команду входили также санитар и радиооператор. Командир группы находился в этой должности в среднем четыре месяца годичного срока службы во Вьетнаме. Лейтенант Эллис же командовал своими «крысами» целых полгода. В команду «крыс» включались в основном солдаты и сержанты, уже имевшие боевой опыт во Вьетнаме. За выполнение связанной с риском для жизни работы они официально получали надбавку в размере 50 долларов в месяц.

Ребята Эллиса были добровольцами. Эллис, имевший право сам присматривать и отбирать людей для своей команды, правил железной рукой - ведь на место каждого выбывшего из строя находилось три десятка охотников. Эллис останавливал свой выбор на людях с большим опытом разминирования. Под его началом были две группы по шесть человек в каждой, так что всего в дивизии было тринадцать «крыс», если считать самого Эллиса. Одна группа находилась в двухчасовой готовности, а другая - в шестичасовой. Когда армейские подразделения обнаруживали туннель, Эллис со своими людьми садился в вертолет и менее чем через два часа был на месте.

Прежде чем приступить к выполнению задачи, Эллис беседовал с местными командирами. «Я всегда предупреждал их о самом важном для нас. Дело в том, что у меня служили два разведчика-вьетнамца, оба бывших вьетконговца, перешедших на нашу сторону. Помощь этих ребят была бесценна, и я не хотел, чтобы какой-нибудь американский солдат-юнец, еще не остывший от недавнего боя в джунглях, случайно пристрелил моих ребят, неожиданно появившихся из-под земли через необнаруженный ранее лаз. У нас была целая система условных сигналов, которыми мы пользовались при выходе на поверхность для того, чтобы нас, перепачканных с ног до головы до неузнаваемости, не приняли за солдат противника. Когда разведка доносила о возможном наличии системы туннелей в определенном районе, наша команда принимала участие в вертолетном налете на него».

Добровольцы лейтенанта Эллиса были отборными ребятами, и он гордился ими. «Если бы я во время боя приказал им подняться и пойти вперед с голыми руками, они сделали бы это без всяких колебаний. Не хочу сказать, что это давало мне чувство абсолютной власти над ними, но было приятно сознавать, что они доверяют мне настолько, что готовы рисковать самым ценным, что у них есть. Быть может, именно это и повлияло на мое решение стать профессиональным военным. На войне ты постоянно находишься в состоянии большого нервного напряжения. Некоторым это нравится, другим это не по душе. Мне пришлось расстаться с несколькими парнями, когда я понял, что в них нет необходимой «закваски». Одно время у меня служили четыре бывших вьетнамских разведчика, старшему из которых было лет двадцать. Так вот его мне пришлось отчислить, потому что ему как раз и не хватало храбрости.

Туннельная война во Вьетнаме - работа особая, ибо это война один на один, хотя мы всегда спускались вниз не менее чем по трое. Первый номер, или ведущий, сменялся после прохождения каждого туннеля. Одной из моих главных забот было разрешать споры о том, кто будет очередным ведущим - никто не хотел уступать эту честь.

Когда нам приходилось вступать в бой под землей, не имело значения, сколько там вьетконговцев - один или двадцать. В любом случае стрелял только ведущий. Остальные двое, лежа позади него на полу туннеля, поддержать товарища огнем не могли. Дело в том, что в туннеле кромешная тьма, и если в самую темную ночь или в темной комнате твои глаза через некоторое время привыкают к темноте, и ты начинаешь различать очертания предметов, то в туннеле нельзя различить и ладони вытянутой вперед руки. Остается лишь держаться достаточно близко от ведущего, чтобы успеть оказать ему помощь, если он будет ранен. Кроме того, на ведущем лежала обязанность обнаружения и обезвреживания мин-ловушек. Таким образом, он должен был обеспечивать безопасность своих товарищей, которые в свою очередь подстраховывали его».

«Туннельные крысы» продвигались в прохладной тесноте туннелей (большинство из которых было высотой около метра и шириной сантиметров пятьдесят-шестьдесят) медленно, на четвереньках, не одевая каких-либо дыхательных аппаратов («Если вьетконговцы могли дышать спертым воздухом, то почему мы не можем?»). Покрытые липким потом, они шаг за шагом ползли вперед, напрягая слух и внимательно исследуя стены и пол, пытаясь разглядеть провода и подозрительно выглядящие корешки.

Под землей отсутствует эхо и все звуки приглушены, так что при определенном навыке можно услышать даже дыхание человека. «Крысы» могли даже на слух определить направление, в котором человек движется (к ним или, на счастье, от них). У каждой «крысы» был нож, ручной фонарик и пистолет. У Эллиса был револьвер «Смит-и-Вессон» 38-го калибра с укороченным стволом, а у одного из его солдат - мощный 9-мм пистолет «Браунинг» канадского производства. Стандартные в армии пистолеты 45-го калибра популярностью среди «крыс» не пользовались, так как производили при выстреле слишком громкий звук.

«Вьетконговцы были вооружены штурмовыми автоматами АК-47, след от трассирующих пуль которых напоминал зеленоватый свет головного прожектора мчащегося на вас поезда. После того, как двое или трое наших ребят было ранено под землей, мы решили усилить свой арсенал. Остановились на десантном карабине М2 со складным прикладом (М1А1) и рожковым магазином на 30 патронов, который позволял вести огонь как одиночными выстрелами, так и очередями. Мы прозвали этот карабин нашим «орудием». Третий номер расчета тащил его на себе в готовности передать идущему впереди в любой момент, когда это потребуется».

«Крысы» были одеты в камуфляжную форму для джунглей и мягкие шлемы. На нагрудных карманах их курток красовались эмблемы с изображением крысы, держащей пистолет в одной лапе и бутылку в другой, и надписью на латыни, которую приблизительно можно перевести как «Не получишь и крысиной жопы». Несколько бахвальная на первый взгляд, эта надпись имела и более глубокий смысл: «крыса» никогда и ни за что не оставит попавшего в беду товарища под землей. Служившим в команде парням это придавало уверенности в том, что товарищи вытащат их на поверхность во что бы то ни стало, живыми или мертвыми.

«Когда ты шел впереди и достигал поворота в туннеле или обнаруживал люк, ты выставлял вперед ручной фонарик. Если там был вьетконговец, который не горел желанием броситься тебе в объятия и сдаться (а каким-то шестым чувством это всегда можно было определить), ты открывал огонь, рискуя потерять лишь фонарик. Если ход раздваивался, мы всегда шли налево, чтобы не запутаться, какая часть туннеля уже обследована, а какая нет. На развилке мы оставляли «блокирующего», задачей которого было освещать фонариком неисследованное ответвление туннеля. Делалось это для того, чтобы вьетконговцы не смогли зайти нам в хвост в случае, если ответвление делало обратную петлю в основной туннель. Если, пройдя ответвление, мы оказывались снова в туннеле и видели свет, то подавали блокирующему сигнал голосом».

«Отсутствие в туннеле мин-ловушек не обязательно означало отсутствие там вьетконговцев. Но если мы натыкались на снаряженную и взведенную мину-ловушку, мы знали: туннель пуст. Мина-ловушка ведь не различает, где свои, а где чужие, поэтому всегда, когда это было возможно, вьеты предпочитали отступить и выбраться на поверхность, нежели принимать бой с риском остаться под землей навсегда. Однажды, добравшись до конца одного из лазов, мы обнаружили люк в потолке. Я попытался приподнять крышку, но кто-то, находившийся по ту сторону, тут же захлопнул ее, заставив мое сердце застучать, как большой барабан. У меня не было выбора - я прикрепил к люку заряд взрывчатки и быстренько отполз назад. Сидевшего вверху парня убило взрывом».

Типичный туннель находился на глубине около полутора метров. Туннели были самых разных конструкций. В твердом глинистом грунте они легко прорывались с помощью ручных инструментов. Высыхая, их стены затвердевали, как необожженный кирпич, и становились настолько прочны, что не требовали дополнительного укрепления. Отдельные участки туннелей часто делались на разных уровнях и соединялись между собой люком с крышкой в виде залепленной глиной нехитрой конструкции в деревянной раме, открываемой с помощью куска проволоки. Именно такой люк, ведущий на поверхность, как раз и помог американцам случайно обнаружить существование системы подземных туннелей. Один сержант, сев на землю, напоролся на проволоку. Подумав, что его укусил скорпион, он начал искать в траве обидчика и наткнулся на лаз в туннель.

«Страшно и подумать, сколько раз американцы, осмотрев вьетконговскую землянку и не обнаружив там никого, решали, что она необитаема, и уходили восвояси. Мой опыт говорит мне, что почти в каждой землянке существовал вход в туннель к другой землянке, по которому в случае необходимости можно было выбраться из окружения. Входные люки были очень узкими, так что пролезть сквозь них можно было только руками вперед. Поразительно, с какой скоростью мы наловчились разворачиваться в узком пространстве туннеля, когда жизнь заставляла. Если в вас швырнули гранату, вы можете побить мировой рекорд скорости бега, улепетывая на карачках от взрыва».

Наиболее сложный комплекс туннелей, который пришлось исследовать лейтенанту Эллису и его парням, располагался на пяти различных уровнях, нижний из которых находился на глубине 7-8 метров. Туннели некоторое время шли прямо, затем делали поворот под прямым углом - это была мера защиты от гранат и огня стрелкового оружия. Размещение отдельных участков на различных уровнях обеспечивало противогазовую защиту - было невозможно создать избыточное давление, достаточно высокое для того, чтобы газ проник через межуровневые люки и лазы. В некоторых местах были оборудованы вентиляционные шахты, сделанные из пусковых труб американских ракет калибра 2.75 дюйма и искусно замаскированные на поверхности растительностью. Самый длинный туннель в практике Эллиса имел длину 800 метров - по настоящему долгий путь для человека, передвигающегося на четвереньках с фонариком и пистолетом в руках. Туннель вел из джунглей в несколько деревень в обход находившихся в засаде американских войск.

Наиболее крутой туннель открывался лазом диаметром чуть более полуметра, от которого вел спуск с большим углом наклона да еще с изгибом. «Дна спуска не доставал даже свет наших фонариков. Тогда мы послали вниз нашего восемнадцатилетнего разведчика-вьетнамца, обвязав его страховочной веревкой. Внезапно он начал дергать за веревку, подавая нам знак, чтобы мы вытащили его наверх. Как потом оказалось, он, спустившись, буквально наткнулся головой на оперение невзорвавшейся пятисоткилограммовой авиационной бомбы. Пришлось, снова слазив вниз и прикрепив к бомбе заряд, взорвать ее, чтобы вьетконговцы не смогли разобрать ее и использовать против нас».

В конце одного из туннелей Эллис обнаружил помещение, в углу которого было заполненное водой отверстие. Подумав, что это вряд ли может быть колодец, Эллис завернул свой револьвер в пластиковый пакет и нырнул в отверстие. Оказалось, что это был лаз в форме перевернутой буквы «П». Под водой в кромешной тьме Эллис на какое-то время испытал приступ страха, но подумал, что если даже на том конце лаза и находятся вьетконговцы, его появление будет для них полной неожиданностью. Вынырнув наконец, он никого не обнаружил - заполненный водой проход был всего лишь уловкой, скрывавшей от глаз непосвященных вход в продолжение туннеля.

Но в большинстве случаев уловки вьетконговцев не были столь хитроумны. Часто использовались мины-ловушки в виде ручных фанат с натянутой от чеки проволокой, огромные скорпионы и ядовитые пауки в спичечных коробках, открывавшихся, если потянуть за привязанную к ним проволоку. Вьетконговцы даже минировали минами-ловушками тела своих погибших товарищей. Можно было встретить ядовитых бамбуковых змей, привязанных за хвост к воткнутым в потолок палочкам бамбука и висевших вниз головой в готовности укусить любого, кто приблизится к ним слишком близко.

«Ползущий по туннелю человек, озабоченный в основном тем, как бы не напороться на зарытую в пол мину-ловушку, представляет собой желанную цель для змеи, и так не особенно довольной жизнью, а тут еще провисевшей пару-другую дней вниз головой. Мы наловчились отсекать этим змеям головы ножами.

Если какой-нибудь туннель и оказывался заминированным минами-ловушками, то только в одном-двух местах - не как в парке Диснея, где на каждом углу тебя ждет сюрприз. Вьетконговцы, наверное, считали, что и одна мина может хорошо сделать свое дело».

Задание по исследованию туннелей, а таких бывало в среднем два в неделю, редко удавалось выполнить за один день. Эллис старался закончить работу до наступления темноты, так как не хотел, чтобы его люди выходили на поверхность в темноте, когда своим войскам трудно их опознать. Чтобы быть уверенным в том, что за ночь исследуемые туннели не посещались противником, Эллис рассыпал у их входов и выходов белый порошок, слой которого невозможно было пройти, не потревожив.

Чего только не находили «крысы» под землей: запасы медикаментов и продуктов питания, склады боеприпасов и бухгалтерские книги, швейную машинку «Зингер» и миномет, который вьетконговцы разбирали на части и прятали на ночь, и даже 105-мм полевые орудия сорокалетней давности. А солдаты одной из пехотных рот обнаружили даже закопанный на глубине около 2 метров танк М-48, похищенный вьетконговцами из расположения одного из подразделений южновьетнамской армии к северу от местечка Лай Хе.

Уничтожение туннелей было тоже не простым делом. Обычно для этого использовались заряды взрывчатки, закладывавшиеся в главных ходах. Лейтенант Эллис, стремясь не допустить восстановления и повторного использования туннелей противником, приказывал укладывать рядом с местами закладки зарядов взрывпакеты с порошком слезоточивого отравляющего вещества типа Си-Эс. При взрыве зарядов отравляющее вещество перемешивалось с почвой, делая восстановительные работы невозможными.

«Конечно, захват пленных мог бы сослужить нам большую службу, но вьетконговцев почти никогда не удавалось захватить живыми... Если бы наше командование представляло себе огромный масштаб использования противником туннелей и приняло адекватные меры для борьбы с этим, ход всей войны мог бы решительно измениться. Для вьетконговцев туннели были последним бастионом, поэтому мы перенесли войну на их уровень», - заключил лейтенант Эллис.

Морли Сэйфер, тележурналист компании Си-Би-Эс, пригласивший в 1985 году в свою программу «60 минут» Эллиса, спросил его, каким должен быть человек, чтобы стать «подземной крысой». «Крутым и скорым на руку», - коротко ответил Эллис (к тому времени майор), вызвав одобрительную реакцию со стороны других участвовавших в передаче «крыс».

Однако сейчас Эллис, продолжающий службу в звании подполковника в штабе на военной базе «Форт МакФерсон» в штате Джоржия, признает, что ни он, ни его люди не претендуют на пальму первенства по части отваги.

«Я относился с большим уважением к вьетконговцам. Это не значит, конечно, что я питал к ним нежные чувства. Просто нужно уважать человека, который способен тебя убить. Потеряв это уважение, становишься невнимательным. Все, желавшие попасть к нам, были храбрыми молодыми людьми. Когда я беседовал с человеком, выразившим желание стать «туннельной крысой», я спрашивал его, знакомо ли ему чувство страха. Человек, который говорит тебе, что он никогда не боится, либо лжет, либо слишком безразличен к окружающим. А ведь характер нашей работы под землей был таков, что мы все зависели друг от друга. Я отбирал людей, которые решались ответить «да, я боюсь» на мой вопрос, ибо человек внимателен только до тех пор, пока он чего-то опасается. Нет такого человека, который в тот или иной момент не испытывал бы чувство страха... Но трус не тот, кто боится, а тот, кто позволяет страху овладеть собой. Если ты осознаешь опасность ситуации и тебе страшно, но ты способен держать страх в узде, то ты - осторожный человек, ты именно тот человек, которого я хотел бы видеть в числе моих «крыс». По-моему, человек, способный преодолеть вызываемое страхом оцепенение и использовать его себе на пользу и есть тот, кого называют отважным человеком».