На фоне всеобщего ликования по поводу ухода Лакшми Миттала из Казахстана остались незамеченными результаты расследования причин взрыва на шахте имени Костенко – расследования, которого не так давно требовала вся страна.
Трагедия унесла 46 жизней, но честной и объективной ее оценки, наказания всех причастных и принятия должных мер, похоже, ждать не приходится. Во всяком случае, сами горняки остались разочарованы вердиктом специальной комиссии и потеряли надежду на то, что стандарты безопасности горнодобывающих компаний изменятся к лучшему. О том, почему массовую гибель людей под землей в наших реалиях не остановить, рассказывает заслуженный шахтер и профсоюзный лидер Павел Шумкин.
Горячий снег
– Итак, специально созданная правительственная комиссия пришла к выводу, что «пожар и дальнейший взрыв метановоздушной смеси произошли из-за возгорания газа от механической искры, которая образовалась вследствие удара и трения элементов скребкового конвейера». Павел Александрович, вы согласны с таким заключением?
– С выводами комиссии абсолютно не согласен. Еще советская инженерия в специальных лабораториях проводила многочисленные исследования, в которых принимали участие и местные вузы, научные учреждения (Политехнический институт, КНИУИ, ВостНИИ, ГИПРОШАХТ). В результате ученые пришли к выводу, что искры, возникающие от соприкосновения металлических предметов между собой или с местной породой, неспособны воспламенить газовую среду наших шахт.
Как только не проверяли тогда эти искры и не замеряли их температуру. Причем высекали их при помощи кремния – одного из самых твердых минералов. Это вам не песчаник, не аргиллит и не алевролит, которые у нас в шахтах. Последние являются глиняными породами, а из глины искру не выбьешь, как ни крути. Даже если она и выскочит при «трении и ударе», то ее температура достаточно мала, чтобы поджечь газ.
Исходя из этого, считаю выводы комиссии весьма сомнительными и даже абсурдными. Тем самым она, сама того не понимая, накинула удавку на всю горнодобывающую отрасль страны. Ведь если следовать ее логике, то наши шахты, наполненные огромным количеством железа для добычи и транспортировки угля, способны взрываться от любой механической искры. А это значит, что работать под землей в таких условиях вообще недопустимо.
Отсюда резонный вопрос: на каком тогда основании держится концептуальное обеспечение безопасности наших шахт, если все находящиеся там производственные детали, в первую очередь механическо-электрические, неспособны по своей природе гарантировать эту самую безопасность? Давайте в таком случае делать из пластмассы и проходческие комбайны, и скребковые контейнеры, и прочее оборудование. Но это же концептуально несовместимые вещи, как, например, горячий снег. Невозможно добывать уголь без мощных механических приспособлений, при использовании которых удары и трения неизбежны.
Шахты смерти
– Как вы думаете, на основании чего комиссия пришла к такому выводу?
– Начнем с того, что сам состав комиссии не вызывает доверия, поскольку в него вошли люди, в той или иной степени причастные к трагедии. В основном это члены правительства. Там, собственно, и утверждается схема добычи угля, при которой происходит системное убийство людей под землей, однако никто не желает брать на себя организационную и инженерную ответственность, да и не предлагает никаких принципиальных решений. Главное – выполнить и перевыполнить план. А вину можно спихнуть на природу, тем более что подобное уже срабатывало.
Помнится, недавний гендиректор всех карагандинских шахт Григорий Презент после взрыва на «Абайской» в 2008 году, когда погибли 30 человек, заявил, что это произошло от «фрикций падающей в лаве породы». Использовав этот медицинский термин для придания своему утверждению видимости научного обоснования, он тем самым снял с себя и своих подчиненных уголовную ответственность. Это был плевок в лицо горнякам: мол, я вам сейчас любую мульку загоню, и вы съедите, никуда не денетесь.
Причем сказал он такое при вдовах, которых собрали в актовом зале, куда принесли только бочок воды с привязанной кружкой и две пачки валидола. Откровенное издевательство. Их мужей спалили заживо и даже не достали на поверхность. Просто залили глиной. Так они там и остались. Позже просто поставили памятник. И таких групповых памятников у нас в Карагандинской области сотни!
– В заявлении комиссии сказано, что «определена 100-процентная вина работодателя, установлены 19 ответственных лиц, допустивших нарушения требований безопасного ведения работ» ...
– Удобно спустить всех собак на работодателя, который уже покинул Казахстан. Но не Миттала надо обвинять. Он сюда пришел не для того, чтобы обеспечивать безопасность шахтеров. Его задача заключалась в том, чтобы добывать как можно больше угля по низкой себестоимости, продавать его в разные страны и получать бешеную прибыль. А то, что люди гибнут, так это, извините, государство у нас такое – оно в лице министров, прокуроров позволяло ему наплевательски относиться к условиям труда горняков.
Все эти якобы попытки обеспечить их безопасность – блеф и лицемерие. Те, от кого они исходят, никогда не были в этих шахтах смерти. Они сидят в офисах, перебирают бумаги и морочат рабочим головы словами о том, что надо соблюдать технику безопасности, искр не допускать и прочее.
Вся система горной отрасли Казахстана – опасна, а в Карагандинской области – взрывоопасна. Наши горняки как камикадзе, которые жертвуют жизнями на благо родины. Никакой безопасности под землей не было и быть не может. Люди гибли еще тогда, когда работы велись в 200–300 метрах от поверхности, и газа было мало. А сейчас, когда их спускают на километровую глубину, где газа так много, что уголь уже кипит, смертность выросла в десятки раз. Это страшно.
«Бездатые» контракты
– Каким вы видите выход из ситуации?
– Выделять деньги на безопасность при нашем высоком уровне коррупции бесполезно – толку не будет. Разве что закупят новые комбайны, но не в целях сохранения жизней, а для увеличения объемов угледобычи. Никакая техника уже не решит вопрос безопасности. Можно, конечно, попытаться внедрить систему автоматизированного управления работами в шахтах, но нам до этого пока далеко.
Раз уж на официальном уровне признано, что работа под землей опасна для жизни человека, то, значит, и условия найма его на такую работу должны быть принципиально иными, чем при трудоустройстве на «поверхностные» профессии. В первую очередь это касается социального пакета и заработной платы, которая, по моему мнению, должна быть не менее 10 тысяч долларов.
Во-вторых, с работниками нужно заключать нормальные контракты. Они должны проходить не только тщательный медосмотр, полноценное обучение, получать качественную экипировку и четкие инструкции, но и иметь гарантию трудоустройства на несколько лет. А у нас как получается – устраиваются люди (причем, как я слышал, не самым дешевым способом), подписывают заявление «без даты» и работают как придется. В итоге большинство шахтеров временные, их могут в любой момент выкинуть на улицу, а если погибнут – даже и не похоронят по-человечески.
Если государство намерено принципиальным образом изменить отношение к национальной горной отрасли, навести там порядок, то начинать надо с безопасности и цены жизни самих горняков. Либо немедленно и полностью прекращать производственную деятельность в шахтах.
