Как меня батя из садика забирал, а потом пожалел об этом (или история о том, почему я не люблю желтые запорожцы)
Тут я смотрю, есть такие, которых забыли забрать как-то из садика и теперь у них травма на всю жизнь. Есть у меня немного похожий опыт. Восьмидесятые, СССР, крайний Север, зима, мне года 4-5, у меня любящие родители, забот никаких, жизнь удалась вопчем. Обычно меня забирала мама, но бывало, и отец, как и в тот злополучный вечер. Припозднился, слегка навеселе. Одеваемся, идем. "Счас, говорит батя, заскочим ненадолго к моему другу, Ефремову, помнишь, у него еще желтый запорожец?" Не сказать, чтобы помнил, но после запомнил. Шли быстро, еле поспевал. Ладно, пришли. Кроме батиного приятеля, еще несколько таких же веселых приятелей, в однушке, этаж первый. Короче, батя забежал быстренько догнаться по пути и арибидерчи домой, но малость не рассчитал и в тепле его быстро развезло. И стали они пить-попивать, да закусывать, чем бог послал, пока я ходил, бродил и пинал носки по квартирке.
Вскоре батя сотоварищи начали потихоньку вырубаться, кто на кухне, кто на полу, кто на диване. И тут внезапно я понял, что остался один, в храпящей квартире. Так и почувствовал - я теперь один. Тогда же я впервые в жизни почувствовал голод. Понял, что кормить меня никто не будет. На кухне увидел молоко в стакане на столе, начал пить, выплюнул гадость. Так я впервые узнал вкус прокисшего молока. Нашел кусок обгрызанного хлеба, пробовал погрызть - впервые узнал вкус плесени. Такой вот вечер открытий, точнее, уже ночь. Слёз, паники не было. Были только глобальные детские задачи, которые надо решить. Например, покушать. Не получилось. Ладно. Раз темно и все спят - значит, тоже надо спать. Все просто и понятно, только непривычно. Делать нечего, нашел спящего отца, притулился к нему и пытался уснуть. Впервые спал на полу. В одежде непривычно спать, да и холодно к тому же. Сон под храп - не очень-то и сон, оказывается. Мои мысли были примерно такие: "Взрослые все равно лучше меня знают, как надо поступать. Раз отец привел меня сюда, значит, так надо было. Тем более, он сам так и сказал: надо зайти".
Рано утром, когда батя немного очухался, он сгреб меня вялого и сонного в охапку и командорским шагом помчался навстречу неизбежному, мимо того самого желтого запорожца, который я вчера в темноте принял за большой сугроб. Тогда я впервые увидел заплаканную маму, сестру, еще каких-то людей, друзей семьи. Нас ждали. Всем 5-тиэтажным домом, как мне показалось тогда. Я был слишком уставшим, чтобы удивляться чему-то. Помню, Мама крепко-крепко обняла меня и не отпускала. Отца ругали и отчитывали все, кому не лень, хором и поодиночке. А я просто пробормотал "Мам, можно, сегодня ТЫ меня заберешь из садика?" Для бати начинались непростые дни.
P.S. Больше подобных фокусов он, конечно, не делал. Но я на него нисколько не сердился, в силу своего детского сознания, хотя и понял, что он поступил неправильно. Я знал, что родители всегда хотят мне только добра. И с тех я почему-то недолюбливаю желтые запорожцы.