NaugrimKopchik

Уступив свою лошадь д’Артаньяну, Атос должен прикрыть его погоню своей шпагой. Толя задал плотникам необходимые размеры окна, чтобы он мог прыгнуть в декорацию на лошади, и мы сосредоточились на репетициях драки в «Красной голубятне». Прямо на территории киностудии находился причал яхт клуба и можно было совершить морскую прогулку. Но мне было не до прогулок.

Драка в «Красной голубятне» была самой сложной по накалу, трюкам и раскрытию характеров мушкетёров. Именно здесь нужно было придумать скупое, экономичное фехтование прожжённого бойца Атоса,

сметающего всё, как ураган, Портоса,

мастера изящного клинка, Арамиса

и неуёмного драчуна д’Артаньяна.

Балона в этой сцене не было даже в массовке. Он уехал в Москву. С Георигием Эмильевичем мы упросили художников построить «рушащиеся» перила лестницы, откуда могли падать гвардейцы и винную бочку, пробиваемую головами ненавистных гвардейцев под сокрушительными ударами Портоса пенопластовой скамейкой.

Около недели Хилл снимал Марлезонский балет в театре, а мы репетировали сцену драки в «Красной голубятне» и «Таверне». Каскадёров собралось достаточно много. В «Красной голубятне» четыре наших героя должны раскидывать толпы гвардейцев ,демонстрируя своё мастерство и взаимопомощь друг другу. Приехали ребята, снимавшиеся во Львове – Ковдерер, Кроль. Одесские каскадёры Володя Жариков и Олег Федулов привели своих товарищей. Ходюшин, Павлюк, Кринский и Макоев переехав из Львова, репетировали сцены драк по моим замыслам.

Наконец приехал Веня Смехов и можно было снимать драку в «Красной голубятне» и в «Таверне». После выхода Атоса от Миледи и выстрела в бокал отравы д’Артаньяна Веня принимает бой на лестнице с двумя гвардейцами. Ему поможет д’Артаньян, но…немного позже. Во фронт на Портоса, Арамиса и д’Артаньяна нападают, обнажив шпаги семеро гвардейцев. Арамис выбегает, протыкая своей шпагой одного за другим гвардейцев у камина с висящей тушей барана. По замыслу в неё вонзится шпага гвардейца, отбитая Арамисом.

Отрепетировав с драку в таверне с Атосом, используя наработки приёмов из драки в «Красной голубятне» и репетиций в Ленинграде, мы с каскадёрами ждали своей очереди в съёмочном графике. Георгий Эмильевич разрывался между съёмками, приезжавших в Одессу, московских артистов. С его позволения я уехал на пару дней к Андрону Кончаловскому на съёмки «Сибириады». Тут то и была снята драка в таверне под командованием Ходюшина. Володя Балон помогать Ходюшину в съёмке этой сцены отказался наотрез, понимая, что ответственность по договору лежит на мне. Важная сцена выбрасывания Атоса из окна, которая заявляла для зрителя окно таверны при прыжке Атоса на лошади, была Ходюшеным пропущена. Фехтовальная сцена Атоса с тремя гвардейцами затянута и нагружена лишними уколами и защитами, замедляющими ритм сцены. Главным в этой сцене было выбрасывание дублёра Атоса из окна таверны и его прыжок в окно на коне, передача своего коня д’Артаньяну для продолжения стремительной скачки в Лондон. Личное клеймо Ходюшина с использованием в драке конной уздечки, конечно, стала заметным и выразительным элементом.

Сроки моего контракта закончились. Трюковые сцены, написанные в сценарии и обозначенные моим контрактом - тоже. Потом мне рассказали как чуть не убили рапирой Боярского на лестнице Лувра, как чуть не выкололи глаз Вене Смехову во время драки в таверне и чуть не угробили поскользнувшегося при прыжке в окно коня. Но это была уже другая история. Там бабачили Володя Балон и Анатолий Ходюшин.

Два последних дня съёмок сцены прорыва д’Артаньяна в Лувр с подвесками они, уговорив Хилла, напичкали трюками так, что превысили бюджет трюковой сметы всего фильма и истратили бы все сэкономленные Михаилом Бялым деньги. Хотя может они работали только за свой интерес, за возможность войти в титры постановщиков трюков. Войдя в раж, мои коллеги продолжили трюковать, вернувшись во Львов, где по сценарию военные действия осады ля Рошели никаких трюков не предполагали. Между тем Анатолий Ходюшин настоял на посадке Боярского на коня к Портосу,

опаснейшее фехтование Боярского на наклонных мраморных перилах, и многократные повторения однообразных схваток на лестнице Лувра.

Трюки при прорыве в Лувр, снимавшиеся ещё в Оперном театре в Одессе получились абсолютно не нужные по сюжету и плохо исполненные, не вписывающиеся в стилистику фильма. Михаил Боярский на лестнице Оперного театра поскользнулся и налетел на выставленную Балоном, шпагу, проткнувшую ему нёбо.

С первого прочтения книги Александра Дюма «Три мушкетёра» меня удивляло то обстоятельство, что гасконца д’Артаньяна звали по фамилии, а остальных героев-мушкетёров по каким то малопонятным кликухам: Атос, Портос и Арамис. Я пытался по-своему исправить эту шараду и уровнял их статус, называя мушкетёров на тот же манер д’Атосьян, д’Арамисьян и Партосьян. Это вызывало на площадке веселие и смех. Потом при перезвонах по телефону они сразу узнавали меня по этой шутке. Потом работы становилось всё больше, а время на перезвоны – меньше. Но пожелтевшая фотография четырёх мушкетёров на мотоцикле «Милиция» с их автографами и пожеланиями мне висит над моим письменным столом.

Я уехал на «Сибириаду» доснимать пожар на нефтяной вышке, обнявшись с актёрами, каскадёрами и Хиллом. Получив свой гонорар, я накрыл «поляну» Советским Шампанским. Ну, конечно, одесского разлива. Один за всех, и все за одного! Мы ещё встретимся! Обязательно встретимся!

Портоса собьют, убив под ним лошадь из мушкета, а его дублёр выполнит трюк «подсечку лошади на галопе».

На троицу мушкетёров во второй засаде должны с деревьев спрыгнуть гвардейцы, но промахнувшись, бросятся в погоню, а Арамис, сбив с коня гвардейца, лихо прыгнет через баррикаду из повозок, порубив пеших гвардейцев, галопируя среди них верхом, скроется на своём коне в чаще леса.

А Атос, создавая преимущество перед толпой гвардейцев , выкинувших в драке его в окно и прижавших к стене д’Артаньяна, прыгнет на коне в разбитое окно таверны. Передав своего коня д’Артаньяну он проявит своё графское благородство и прикроет своей шпагой дальнейшую скачку д’Артаньяна к заветной цели.

Атос, в отличие от Арамиса и Портоса не помчится вдогонку за д’Артаньяном. Но ведь и Портос, и Арамис по пути в Лондон его не догонят. Да и побеждали они в одиночку дюжину гвардейцев, действуя в стиле сказочных (если не сказать – опереточных) героев. Таков жанр фильма, задуманного и снятого Юнгвальд-Хилькевичем.

Художник фильма Лариса с трудом согласилась построить в таверне такое огромное окно, но режиссёр её убедил пойти против правды. Конечно, на лошадях в окна не прыгали. И не только во Франции. Но создать на экране ритм движений актёров, сочетающийся с ритмом музыки не просто. Да ещё насытить экранную жизнь героев выразительными действиями. Можно, конечно, и в дилижансе себя проявить, как это было сделано Джоном Фордом в 1939 году. Но Юнгвальд-Хилькевич выбрал это.

Засада людей Рошфора на Портоса снималась первой. После падения, убитой из мушкетов лошади под Портосом, он остаётся на ногах и отстреливается от толпы гвардейцев из пистолетов, разогнав их по кустам.

Мне хотелось, чтобы вся поляна была густо затянута дымом и люди Рошфора появлялись и исчезали в гусом дыму, как призраки. Это помогло бы оправдать и противостояние одного Портоса против большого числа противников и убивать их по одному или парами. Потом из кустов вылетают кувырком парочка гвардейцев, и Портос, терзая кого-то, получает огромной дубиной по голове. Но дубина ломается, не причиняя ему вреда, и Портос ударом оглушает гвардейца. Сквозь сизый дым от выстрелов появляется очумевший гвардеец на коне и Портос сбивает его вместе с конём бычьим ударом своей крепкой головы. Сев верхом на поваленного и встающего коня, он бросается вслед за Д:Артаньяном. Стоп! Ещё дубль!

Падение Портоса снимаем полдня. Не получается у Ходюшина остаться на ногах после подсечки. Это классическое исполнение, показанное миру Петром Тимофеевым, артистом конного цирка Алибека Кантемирова. Точнее у Толи не получается сделать подсечку. Редко подворачивалась возможность в кино рискнуть чужой лошадкой. Подсечку он делает третий раз в жизни.

Толя падает неуклюже и лошадь успевает врезать задней ногой ему по голове так, что он полчаса лежал и держался за голову. Заныл, что я плохой постановщик конных трюков. А я перекрестился, что не отправлюсь из за этого выскочки в тюрьму.

Пришлось второпях самому делать второй дубль и тоже не очень удачный.

Третий дубль (а каждый каскадёр имеет право на один дуль в день по инструкции) делает Коля Павлюк. Оставляем дубль, стоящего на четвереньках Портоса, которого двенадцать гвардейцев успели бы разорвать в клочья, пока он достаёт свои пистолеты. Когда начали снимать выстрелы, пистолеты не стали стрелять. Пиротехник со страху убежал с площадки в лес. Пришлось оставить дубль, где Портос распугивает гвардейцев не стреляющими, да и плохо различимыми на экране пистолетами. Крупный план пистолетов снять попросту поленились. Рисунок, разлетающихся в стороны гвардейцев, остался оправдан только свирепостью рыка Портоса. Пиротехник, убежавший с площадки, не сделал задымление, которое бы создало атмосферу боя, начавшегося с выстрелов гвардейцев из мушкетов и украсило изображение. Гена Макоев оглушил Портоса дубиной, сделанной из пенопласта на Одесской киностудии по просьбе режиссёра, со второго дубля и получил свою зуботычину. Я, вылетев из кустов, прыгнул на телегу и, получив удар от Портоса, грохнулся на землю.

Как бы это смотрелось в клубах дыма. Особенно выезд из клубов дыма одинокого гвардейца на схватку с Портосом. Коля Павлюк выкатив на Исфане, завалил её, как любимую девушку. Причём три раза. В первом дубле Портос забыл с какой стороны нужно садится на заваленную лошадь.

Во втором завал сделали по другому, но, сев верхом, тяжёлый Портос не дал Исфане встать на ноги. Накануне Исфану опоили, ноги у неё отекли и она еле-еле на них стояла. Поднять Портоса она не смогла.

Такие мастера конного дела. Работа эта лошадиная не для слабых ребят. Но они и оказались не слабые. Особенно Хилл, который всё смонтировал из этого брака. Стоп! Снято!

Вторая засада на мушкетёров снималась в том же лесу. Ехать на съёмку около часа. Потом час гримироваться в автобусе гримёров. Наклеить усы и бороды десятку гвардейцев не так просто. С раннего утра в гостинице гримировали актёров. А на всю ораву ни рук, ни времени не хватало.

Слава Богу, костюмы мы брали с собой в гостиницу, обживали их и экономили рабочее время. Пока всех не подготовят, начать репетиции с теми, кто готов, довольно сложно. Люди ищут любой повод, чтобы лечь под кустом и затянуться сигареткой, обмусолить вчерашние похождения.

По замыслу режиссёра засада должна закончится победой Арамиса, воззвавшего к магической силе молитвы и таким образом прочертить его линию аббата. Кроме того Игорь хорошо сидел в седле и смотрелся на коне очень изящно. Ещё придумывая сцену, я решил оставить его верхом, рубящим гвардейцев, галопируя среди толпы. Репетиции Старыгин выдерживал блестяще. Ракурс съёмки сцены планировался мной из центра поляны, а Арамис галопирует вокруг камеры и рубит пеших и конных гвардейцев шпагой.

Так было бы легче обеспечить движение на галопе, удерживая из центра лошадь Старыгина на корде из тонкой капроновой лески. Оператор Саша Полынников в день съёмки встал не с той ноги и решил камеру поставить сбоку от поляны и снимать всё одним кадром на общем плане. Тут и крылась гибель замысла. Если я давал Саше совет как снимать, он делал всё наоборот. Даже если бы лошадь под Арамисом пошла галопом по кругу, видно бы ничего не было. Ближняя точка в двух метрах, дальняя в десяти. Но лошадь на съёмку привезли другую и она под Арамисом галопом не двигалась. Толя Ходюшин помочь делу не спешил.Его замыслы тоже стали понятны немного позже. Хотелось ему стать главным, а советские законы не позволяли. Не было у Толи нужных документов. От гвардейцев, размахивающих шпагами, лошадь шарахалась как от чертей.

К полной моей «радости» пиротехник привез только четырёхгранные рапиры, которыми мушкетёры в XVII веке не вооружались. Рубящие удары с коня делать ими не разумно. Только уколы. Не сразу я понял влияние рапириста Володи Балона на выбор оружия в фильме. Так, лучшая по рисунку сцена засады на Арамиса превратилась в серое месиво. Но каскадёры работали отлично. Особенно старались боксёры Женя Топоров и Костя Яковлев, получившие накануне от меня упрёк за трусость. Они не смогли по команде «начали» спрыгнуть с деревьев между скачущих на лошадях мушкетёров.

Зато скачка и фехтование Игоря Старыгина были выше всяких похвал. Управлять лошадью одной рукой и при этом рубиться шпагой - это занятие не для слабонервных. Стоп! Снято!

Съёмки во Львове закончились и группа переезжала в Одессу. Закончились "львиные" игрища, происки четвёрки мушкетёров под предводительством Балона де Жюссака.

Во время моих отъездов из Львова (а я параллельно работал у Андрея Кончаловского на «Сибириаде», ставя трюки пожара на нефтяной вышке и дублируя Никиту Михалкова в горящем тракторе) Володя Балон с режиссёром сняли сцену фехтования д’Артаньяна при сопровождении Констанции и Бекингема после свидания с Анной. Опасных падений там не предполагалось и д’Артаньян всех обманул своей хитростью и филигранным фехтованием и я спокойно подписал журнал выполненных мероприятий по технике безопасности.

Драку д’Артаньяна в доме Бонасье с двумя сексотами кардинала, где проломив пол Миша побрил одному их них голову, вообще, не знаю кто придумал. Лучше бы я этого не видел!

Приехав в Одессу, Хил для разгона решил снять сцену поединка д’Артаньяна с де Жюссаком на берегу Ламанша в Грибовке (это 60 км. От Одессы).

Там крутой песчаный обрыв у моря и я подсказал ему хороший ход, чтобы закончить этот поединок. Финал всегда очень важен. Так вот, фехтуя наверху обрыва, Балон де Жюссак, опытный боец, должен оступиться и, слетев с обрыва, запутаться в рыболовных сетях. Тут-то д’Артаньян у него и отберёт пропуск с подписью Ришелье, но оставит его в живых.

Точно такой же ход я использовал в драке на берегу реки в «Сибириаде» и думал, что реплика будет допустима в этой сцене. По ошибке, в суете съёмки, Миша спрыгнул с обрыва первым и запутался в сетях, импровизируя сцену.

Но он оказался в ситуации проигравшего и они долго выкручивали по камням с нудным обменом ударами и немыслимыми пируэтами вымучивая победу д’Артаньяна над лучшим фехтовальщиком Франции.

Останавливать сцену Хилл не хотел, потому что плёнки в кассете оставалось мало и на второй дубль всё равно бы не хватило. Снимать второй дубль у актёров не было сил, но главное, сильно стемнело. Съёмка была режимной, то есть рассчитанная на короткий период сумерек. А пока перезаряжали бы камеру, наступила бы ночь. Хилл дал команду печатать этот единственный дубль и посчитал сцену снятой. Когда я увидел рабочий материал затянутой, однообразной дуэли на рапирах, стало понятно, куда из Львова исчезли обоюдоострые шпаги. Балону фехтовать на рапирах было сподручнее. Он с детства был и оставался рапиристом. Представляю, чтобы сказал мне про оружие в фильме мой друг и учитель Лёня Тарасюк. Со времён нашего знакомства на «Короле Лире» мы с ним мечтали поработать на «Трёх мушкетёрах» и репетировали у него в Эрмитаже все нюансы боёв времён Людовика XIII. Моя наивность и вера в людей долго не позволяла мне рассмотреть интриги и под ковёрную борьбу.

Кто лучше всего расскажет о съёмках фильма? Конечно участник съёмок, а ещё лучше - постановщик. Вот я и хочу представить Вашему вниманию рассказ каскадёра и постановщика трюков Николая Ващилина о его участии в создании фильма "Д'Артаньян и три мушкетёра".

В силу того что рассказ длинный - выход его будет разбит на несколько частей и проиллюстрирован фотографиями из его личного архива

Итак, далее рассказывает Николай Ващилин:

Ранней весной 1978 года в кафе Ленфильма Ксения Маринина , режиссёр «Кинопанорамы» и Василий Ливанов, с которым мы отработали в 1976 году на «Ярославне,королеве Франции» познакомили меня с Георгием Юнгвальд-Хилькевичем. Василий Ливанов должен был играть роль Атоса, моего любимого героя из мушкетёров, поражённого изменой и жёсткого бойца.

Фотопроба на роль Атоса - Василий Ливанов

За чашечкой кофе он для проверки задал мне задачку про то, как один д’Артаньян может одолеть десять гвардейцев в Менге. Но чтобы это было правдиво и смешно. Почесав за ухом, я рассказал ему историю, в которой д’Артаньян убегает от гвардейцев по строительным пристройкам из досок, забираясь всё выше и выше и с последнего третьего этажа спустится по верёвке, выбьет у пристроек опору. Доски грохнутся, а гвардейцы, ухватившись за подоконники, останутся висеть на стене.

Георгий Эмильевич пригласил меня придумать и поставить трюки в телевизионном музыкальном фильме «Д’Артаньян и три мушкетёра». Сценарий Марка Розовского был опереточный, а Хилл хотел украсить фильм скачками, драками и разными вывертами, чтобы всё было, как в заправдашном кино. Но всё это под музыку. И всё весело, без крови. Я пообещал ему собрать группу каскадёров, способных прекрасно фехтовать, падать на скаку с лошадей и управлять каретой, запряжённой шестёркой лошадей. Для пущей убедительности я показал ему рабочие материалы трюковых съёмок из фильмов «Стрелы Робин Гуда» и «Труффальдино» , на которых мы с этими ребятами уже отработали. Георгий Эмильевич пришёл в восторг.

Одной из основных линий сюжета фильма была вражда гвардейцев кардинала и мушкетёров короля. По доброму. По свойски. До первой кровянки. По этой причине и чтобы подчеркнуть их приверженность разным фехтовальным школам, я предложил гвардейцам фехтовать, используя приёмы французской фехтовальной школы, с использованием уколов, а мушкетёрам с использованием новомодной итальянской школы, то есть фехтовать преимущественно с рубящими ударами. И те и другие при сближении после первой атаки часто должны использовать захваты оружия и удары гардой. То есть фехтовальные поединки планировались мною короткими, построенными на одном – двух ударах. Отскоков и передвижений шагами использовать не хотелось. Во первых, это дополнительная трудность для оператора. Во вторых, это не практично в групповом бою. Да и все групповые бои носили гротесковый характер /одним ударом – семерых/. В третьих, уровень фехтовальной подготовки актёров при такой концепции легко позволял строить энергичные поединки. Кроме того Хилькевич пригласил на роль капитана гвардейцев кардинала де Жюссака актёра, мастера спорта СССР по рапире Владимира Балона и фехтовать ему на рапире было логично и легко.

Фотопроба на роль де Жюссака - Владимир Балон

Я написал Георгию Эмильевичу в сценарий, по началу музыкального спектакля, трюковую разработку, придуманных им сцен и со мной заключили договор на подготовку, репетиции и постановку этих сцен с 1 апреля по 1 августа 1978 года на общую сумму восемьсот «пистолей» /по советским временам сумма совсем не маленькая/. Директор фильма Михаил Бялый сказал мне, что при всём уважении к каскадёрскому труду он не может платить мне больше, чем Мише Боярскому. Миша, правда, тогда ещё актёр был начинающий и низкооплачиваемый /ставка 16 рублей 50 копеек/ и массовый зритель знал его по ролям Трубадура, волка и разных других животных.

По заданию Георгия Эмильевича я придумал трюковые эпизоды в сценарий его фильма - «Драка на площади Менга», «Драка в монастыре де Шо», «Драка у дома Бонасье», «Засада на Гаврской дороге на Портоса», «Засада на Гаврской дороге на Арамиса», «Засада в таверне на Атоса и д’Артаньяна», «Драка в таверне Красная голубятня», «Прорыв д’Артаньяна в Лувр», где были драки с оружием /фехтование/, прыжки и падения с высоты, падение с лошадей, горение в одежде. Многое из придуманного он принял за основу и я получил аванс в четверть суммы. Под «драками с оружием» подразумевалось фехтование - слова «фехтование» в тогдашних трюковых расценках не было вообще и звонкие движения рапирой в кадре дополнительно не оплачивались, также как и бег, прыжки, езда верхом, езда стоя на подножке и другие физические действия, не опасные для здоровья.

Сразу после заключения контракта я начал заниматься с Мишей Боярским верховой ездой и фехтованием. Мы с Мишей выезжали по утрам перед его репетицией в театре Ленсовета на базу нашего института в Сестрорецк в школу верховой езды парка «Дубки», где директором тогда работала мастер спорта СССР Валя Зубанова и там тренировались два часа. Сначала лёгкая разминка с использованием фехтовальных и гимнастических упражнений, элементов вольтижировки, а потом занятия верхом в манеже. Миша,одарённый от природы, работал усидчиво и делал заметные успехи.

В апреле, когда во Львове начались съёмки, он выглядел самым подготовленным из мушкетёров. По началу, правда, и добронравный мерин Хасхан увозил его куда хотел. Но это быстро закончилось и Миша нашёл с ним общий язык. Помогала ему наездница из Львова Лариса , с которой они после съёмок перегоняли лошадей на конюшню дорогой в несколько километров. Московские артисты Валя Смирнитский, Игорь Старыгин и Вениамин Смехов подготовились к съёмкам гораздо хуже, но на тренировки к Ларисе тоже ездили регулярно. Заниматься с ними должен был Владимир Балон, игравший в фильме роль капитана гвардейцев кардинала де Жюссака. Но, как он сам жаловался, вытащить актёров на тренировки у него не получилось по причине их занятости и лени.

К тому же расслабляющие обстоятельства - Одесская киностудия, телевизионный фильм. Всё второй сорт, если не третий. Надо честно признаться, что кроме Миши, никаких лавров от этой картины актёры не ждали и относились ко всему поначалу «спустя рукава».

Я взялся за работу вместе со своими товарищами по студии каскадёров Толей Ходюшиным, Серёжей Васильевым, Колей Павлюком, Геной Макоевым, Осей Кринским, Олегом Василюком и Колей Сысоевым, которые по сути были моими первыми учениками в студии каскадёров при ЛГИТМиКе.

Поначалу всё складывалось очень удачно. Начали снимать двор де Тревиля. Мы с Балоном привели спортсменов фехтовальщиков из СКА и в содружестве с Хиллом придумали фехтовальный танец под музыку Максима Дунаевского.

Ставить танец помогала его жена Таня, проработавшая много лет в балете. Я, чтобы не терять драгоценного времени, отрепетировал на той же площадке бой д’Артаньяна при его прорыве в Лувр, повторив отрепетированные ещё в Сестрорецке связки с обоюдоострой шпагой.

Поочерёдное нападение троих гвардейцев, один из которых рубит его по голове и ногам, а Миша ловко уклоняется и прыгает. Хиллу сценка понравилась и он решил её снять. К тому же стена с плющом и решётка особняка, у которого снимали двор де Тревиля, очень походила на ухоженные полисадники Лувра. Он её вставил в фильм не смотря на то, что когда потом в августе снимали сцены прорыва в Лувр, шпага у Миши по велению Балона была другая - четырёхгранная рапира.

Вообще шпаги у д’Артаньяна меняются как перчатки, хотя реквизит этот очень важен для фильма. Но Балон отнёсся к этому по своему понятию. Фехтовальные движения на рапире и шпаги совершенно разные. Рапиристы наносят колющие удары после коротких защит, а шпажисты - колющие и рубящие удары с большей амплитудой движений и меньшей скоростью. Шпага значительно тяжелее рапиры. Балон был рапиристом. Переучиваться на владение шпагой он не хотел и не мог – годами отработанные движения быстро не поменять. А именно его слово в выборе оружия было для Хилла последним.

Между игровыми актёрскими сценами мы дружно репетировали предстоящие бои, проверяли придуманные мною в сценарии сцены, оттачивали конное и фехтовальное мастерство. Весна бушевала сиренью во Львовских скверах и наших мушкетёрских сердцах. Восторженные львицы от привалившей радости не находили себе места. И Юнгвальд-Хилькевич, и я по началу строили из себя строгих начальников и держали гвардейцев и мушкетёров в строгой узде. После дневных съёмок быстренько на обед, между переменой блюд разбор фехтовальных поединков на ножах и вилках, и… на вечернюю репетицию на конную базу или в спортзал СКА. Потом спать без задних ног под сладкое щебетание птиц и львовских девчонок. График съёмок не позволял расслабиться. За два месяца нужно было снять три серии музыкального фильма со скачками и стычками. Я уж не говорю об актёрских сценах со звёздами первой величины. Такого в советском кино ещё не знавали.

Первая трюковая съёмка – приезд д’Артаньяна в Менг и стычка с гвардейцами кардинала.

Две недели репетиций сцены погони гвардейцев за д’Артаньяном по площади Менга, тренировка прыжка Боярского и падение вниз головой Толи Ходюшина с высоты третьего этажа. Массовка, актёры и карета, запряжённая шестёркой лошадей. Толя её довольно быстро съездил по львовским предместьям. Начали с массовки, вкатились в работу, сняли первые метры плёнки. Сняли песни и танцы уличных актёров. Сняли Мишин прыжок, как бы в седло лошади, которую за время полёта успевает отвести в сторону Коля Павлюк и Миша этаким простаком приземляется в сено.

Вообще мною была придумана сцена с его прыжком по верёвке со строительных лесов (в 17 веке строительные леса тоже были), а потом выбивание несущей стойки и крушение лесов. А гвардейцы остались бы висеть на подоконниках. Было бы смешно. Но леса построить поленились (или пожалели денег) и ограничились убеганием д’Артаньяна от гвардейцев и прыжком в седло лошади, стоящей внизу. Жаль, что даже кадр, где д’Артаньян высовывается из окна третьего этажа с висящим гвардейцем Павлюком и заявляет тем самым драку на верхних этажах, был режиссёром отвергнут по причине липового кувшина, которым Миша огрел Жору Мартиросяна.

Михаил Боярский и Николай Павлюк в сцене драки в Менге.Сцена не вошла в фильм.Львов.1978

Миша прыгнул с балкона крепостной стены решительно и смело. Во время тренировок, день за днём поднимаясь по ступеням лестницы и прыгая в сено, он обрёл уверенность и мастерство в этом упражнении. Главное для Миши было научиться выбрасывать вперёд ноги и приземляться на спину. Иначе можно сломаться.

День прошёл. На другое утро отсняли погоню людей Рошфора по площади за Мишей и уже хотели отказаться от падения Толи из окна. Хватит материала для сцены. Сцена сложилась, смысл понятен. Толя сам хочет рискнуть, попробовать себя в высотных трюках. Да и денег не мешало заработать. Мне это не нужно. Лишний риск, ответственность за плохо подготовленный трюк. Толя не спортсмен , подготовлен слабо, особенно к высотным трюкам, требующим хорошей координации. Я отвечаю за травмы своей головой. Таковы правила для постановщика трюков советского периода. Наконец я решаюсь. Толя не акробат, но парень отчаянный. Я тренировал его и в Пушкине, и во Львове вместе с Мишей Боярским падениям с высоты к этому эпизоду. Главное попасть с 10 метров в квадрат специального мягкого мата для прыгунов с шестом размером 4х4 метра. Да и не довернуться и приземлиться на голову опасно. Чревато переломом позвоночника. Свет уходит. День кончается. Мотор! Камера! Начали! Толя на секунду-две замер на подоконнике, оценил высоту, прижал рукой шляпу и... нырнул вниз. Бабах. Стоп! Снято! Спасибо, Толя! Львовские девушки визжат от восторга.

- Как было, Юра? - спрашиваю Хилла.

- Нормально. Только мне это не нужно. Да и стоял Толя на подоконнике долго. Видна была подготовка и нерешительность. После удара так не падают. Но акт о выполненной работе я подпишу. Пусть директор трюковые платит. Вы заслужили.

Ходюшин (дублирует Боярского на прыжке в окно на лошади),Юнгвальд-Хилькевич, Смехов,Кринский в перерыве съёмок драки в павильонах Красной голубятни и Таверны, 1978

Вечер был дурманяще тёплый. Запахи сирени наполняли воздух. Советское Шампанское лилось рекой. Киногруппа бросилась в первый загул.

Длился он недолго и проник в группу не глубоко. Директор Михаил Бялый и второй режиссёр Таня Хилькевич ещё имели силу власти. До тех пор пока не отснимут больше материала, когда менять актёра и переснимать сцены в декорациях уже не возможно.

Пока готовили и репетировали сцену в доме галантерейщика Бонасье, где режиссёр Георгий Юнгвальд-Хилькевич и Володя Балон проявили чудеса выдумки, я отрепетировал с Мишей сцену у дома Бонасье с двумя ударами от нападавших гвардейцев и стремительной подсадки Констанции в карету.

В Констанцию переодели Женю Топорова и он ,после прикосновения к нему д’Артаньяна, успевал запрыгнуть на ходу в карету, из которой уже был вышвырнут Гена Макоев. Сцена получилась короткая и выразительная. Сняли её за два дубля. Второй дубль выполнял Костя Яковлев (Могила). Особо опасные трюки, стоимостью 56 рублей разрешалось выполнять каскадёру один раз в день. Второй дубль должен был выполнять другой каскадёр, не переживший стресса. О времена, о нравы! Запредельный гуманизм большевизма!

Тёмной тучей нерешённых проблем надвигались съёмки драки мушкетёров с гвардейцами в монастыре Дешо. Придуманная мною на бумаге схема плохо укладывалась в географию выбранного места. Нужно было всё переделывать.

Володя Балон быстро вывел за скобки себя и натренированного мною в Питере, Мишу, сказав, что придумал с ним поединок, который не будет касаться взаимосвязи с тремя мушкетёрами, дерущимися с отрядом гвардейцев

Трое против восьмерых. Весело и непринуждённо. Да ещё выразить в каждом ударе определённый характер персонажа. Юнгвальд-Хилькевич задал общие характеристики образов и ждал когда я начну отрабатывать сумму своего контракта придумками смешных гэгов в стиле Чарли Чаплина.

Дворик выбранного для съёмок костёла слабо напоминал французский монастырь с ухоженными цветниками и клумбами, но имел два три уютных уголка и довольно привлекательные ворота с аркой. На них-то я и решил «приподнять и прославить» раненного Атоса, чтобы лишить его необходимости махать шпагой по сторонам с, травмированным по сюжету, плечом.

Там ему и помочь мог кто-либо из товарищей, метнув во врага шпагой. Нет. Шпагой - это слишком. Подушкой! Конечно, подушкой. А откуда здесь возьмётся подушка? Так вот же монашки. Пусть они набивают подушки перьями и пухом. Это не делали во дворе? Так будут делать. Мы их научим. И в эти перья падают гвардейцы, поднимая вихри перьевого снега. Живописно. Вся драка сквозь пелену перьевого снега. Образ бушующей драки! Здорово!

Потом окажется, что «перьевого снега» у художника хватит только на одну сцену с Портосом! И Атосу будет чем помочь. А кто поможет? Конечно молодой, провинившийся д’Артаньян.

Хилькевич в восторге. Теперь нужно только совместить драку д’Артаньяна с де Жюссаком и Атоса с гвардейцем в одном месте, удобном для оператора. А в глубине кадра поставить фехтующих с гвардейцами Арамиса и Портоса. А как Атос заберётся на эти ворота? Не вопрос! Он же хитрый и умный и знает, что находясь выше своих противников, имеет преимущество. Вот он и забрался туда. По...лестнице. Какой лестнице? Ну стремянке такой, с одесской киностудии. Нет. Это не возможно.

Но забираясь по лестнице, он элегантно фехтует с Осей Кринским и Геной Макоевым, отбиваясь от набегающих и догоняющих его гвардейцев. Это подходит. Иначе Вене трудно проявить своё мастерство фехтовальщика. А за памятником, взбираясь по лестнице, может получиться.

И ни одного удара гардой по лицу противника, как себе это позволяют другие. Только изящные уколы. На ногах, согнутых в коленях, Веня стоит хорошо, создавая образ бывалого фехтмейстера.

А где Арамис? Фехтует он неважно. А нужно показать, что он мастер клинка.

Но для этого не обязательно брать десять защит и наносить ответные уколы в течение десяти минут. Парирует укол шпагой Толи Ходюшина, набежавшего по лестнице красивого пассажа, вальяжная пауза и мощный удар гардой и …Толя скатывается по лестнице. Вот и всё фехтование.

Только, пожалуйста, Толя, направляй клинок в пол, на уровне ног, подальше от лица актёра. А то вдруг Арамис поскользнётся. Ну вот! Что я говорил?! Вот и поскользнулся. Слава Богу, обошлось.

Потом я понял, что Толя Ходюшин всё время опаздывал на схватку с Арамисом, чтобы не падать от его удара с верхней ступени лестницы. А Арамис, ликвидировал паузу ожидания, спускаясь по лестнице навстречу Толе и создавая себе опасные условия передвижения. Зато оплату Толя потребовал, как за падение с верхней ступени в 56 рублей. Жук навозный.