AlexeySizov

Странно было бы, согласитесь, накануне 9 мая не затронуть тему ВОВ. Так что делаем "скачок во времени" и разбираем штурм Кенигсберга 1945 года - по-своему уникальную и одну из самых успешных операций Красной Армии.

В истории Великой Отечественной войны хватает известных на весь мир сражений: битва за Москву, Сталинград, Курск, оборона Ленинграда, Днепр, Берлин. Но есть еще одно, которое стоит особняком с тактической точки зрения: штурм советскими войсками Кенигсберга (ныне Калининград), главной твердыни Восточной Пруссии, в апреле 1945 года. Город с мощными укреплениями и более чем 100-тысячным гарнизоном, благодаря почти безупречно проведенной операции, был взят за четыре дня. Главным новшеством Красной Армии стали особые подразделения для уличных боев — мобильные штурмовые отряды.

В начале 1945 года советские войска перешли границы фашистской Германии. Одним из главных очагов сопротивления стала территория Восточной Пруссии с двумя ключевыми городами — Кенигсбергом и портом Пиллау. О том, насколько упорными были бои, свидетельствует хотя бы тот факт, что после расформирования 1-го Прибалтийского фронта его армии были переведены в особую Земландскую группу войск (по названию одноименного полуострова). Непосредственно ею командовал генерал армии Иван Баграмян, но общее руководство Восточно-Прусской операцией взял на себя генерал армии Иван Черняховский, возглавлявший 3-й Белорусский фронт. 18 февраля он погибнет от шального артиллерийского снаряда, и командование фронтом перейдет к маршалу Советского Союза Александру Василевскому — одному из творцов победы под Сталинградом.

Маршал Советского Союза Александр Василевский.

По мнению ряда отечественных историков, штурм Кенигсберга поначалу не планировался: в боевых действиях января-февраля 1945 года советские войска стремились отрезать город-крепость от остальных сил противника на Земландском полуострове и блокировать его. Таким образом, Кенигсберг потерял бы стратегическое значение и перестал бы сдерживать дальнейшее наступление Красной Армии (точно так же, например, в знаменитой операции «Багратион» 1944 года был изолирован Витебск с его 35-тысячным гарнизоном). Однако февральский контрудар немцев на время остановил наступление и восстановил связь Кенигсберга с полуостровом. Необходимость штурма стала очевидной.

Систему городских укреплений немцы начали спешно реконструировать еще в 1944 году, по мере приближения советских войск к границе. Оборону города можно назвать «пятиступенчатой»: внешняя линия укреплений (она пала еще в январских боях), три внутренних обвода и цитадель. Первый внутренний обвод располагался в 6-8 км от центра, с многочисленными линиями траншей — от 2 до 7 на разных направлениях — и 15 фортами. Второй обвод шел по окраинам города и состоял из дотов, баррикад, минных полей и каменных зданий, которые удалось приспособить к обороне. Третий обвод проходил по границам «старого города» и насчитывал еще 9 фортов, в цитадели же мог разместиться отдельный гарнизон численностью в несколько тысяч человек.

Вид на один из фортов Кенигсберга.

Кстати, о численности. Военный историк Юрий Лубченков называет общую цифру немецкого гарнизона (включая экстренно мобилизованных жителей) в 130 тысяч человек, другие оценки немного расходятся, но не сильно — в любом случае не менее 100-105 тысяч, что является своеобразным рекордом для армии, стоящей в закрытой крепости. Гитлеровцы имели 4 тысячи орудий и минометов, 108 танков и штурмовых орудий и порядка 170 самолетов. Советская группировка была сопоставимой по личному составу (она включала части 11-й гвардейской, 39-й, 43-й и 50-й армий), имела небольшое преимущество в артиллерии — 5,2 тыс. орудий и минометов, и существенное — в самоходной и воздушной технике: 538 танков и САУ, 2,4 тысячи самолетов (1-я и 3-я воздушные армии 3-го Белорусского фронта и отдельные соединения еще трех воздушных армий). Впрочем, техническое превосходство, как показал опыт Сталинграда, отнюдь не гарантировало успех в плотных уличных боях: когда расстояние между «своими» и «чужими» - несколько десятков метров, поддерживать атаку огнем или, тем более, с воздуха становится затруднительным.

Советское минометное подразделение под Кенигсбергом.

Можно предположить, что эту тактическую задачу — превратить преимущество «на бумаге» в реальное превосходство — пришлось решать маршалу Василевскому в первую очередь. И советский военачальник нашел блестящий выход в создании штурмовых групп и отрядов, организация и действия которых были продуманы до мелочей. Интересная деталь: в такие отряды наиболее охотно брали участников все той же Сталинградской обороны, имевших опыт уличных боев.

Пока советская авиация почти непрерывно вела разведку боем, командующий приступил к «переформатированию» и обучению войск. Каждый мобильный штурмовой отряд состоял как бы из двух частей — для активных действий и для поддержки. В «активную» половину входили атакующая группа (иногда две) из 20-26 стрелков, автоматчиков, огнеметчиков, ручных пулеметчиков, саперов, а также огневая — танки или САУ плюс минометы. В «поддерживающую» - группа закрепления: 8-10 стрелков, взвод станковых пулеметов, 1-2 орудия, саперы, и резервная группа — еще 10-15 стрелков, станковые пулеметы и 1-2 артиллерийских орудия. Тактика получалась примерно следующей: впереди — танки и САУ для «расчистки» территории, при поддержке минометов, далее — атакующая группа, а две остальных отвечают за огневую поддержку и оборону с тыла. Разумеется, «штурмовики» составляли лишь небольшую часть сил, но именно им отводилась главная роль в сражении: легко проникая в боевые порядки противника, вскрывая их, как нож — старую консервную банку, штурмовые отряды прокладывали пути для прорыва основной массе войск.

Обучение личного состава «штурмовиков» Василевский вел с прицелом на реальную боевую обстановку в городе. Бойцы учились метать гранаты в окна, делать быстрые перебежки между укрытиями, преодолевать препятствия, рыть подкопы, с максимальной скоростью влезать в окна и вообще в любые сооружения, двигаться через проломы, драться врукопашную в зданиях, одолевать водные преграды подручными средствами, превращать захваченное здание в укрепленный пункт, чтобы в дальнейшем его удержать. Также большое внимание маршал уделил отработке взаимодействия между отрядами.

Штурмовой отряд занимает боевые позиции под прикрытием дымовой завесы.

Начало штурма советское командование наметило на 6 апреля. Немцы всерьез рассчитывали продержаться в Кенигсберге как можно дольше: их пропаганда даже воспользовалась советским примером обороны Севастополя, который наши войска отстаивали в начале войны 250 дней. Как гласит легенда (а возможно, это вовсе и не красивая выдумка), советские пропагандисты перед штурмом отправили противникам иронический ответ на немецком языке: «Мы обороняли Севастополь 250 дней, а освободили за четыре». Забегая чуть вперед, цифра в четыре дня оказалась пророческой.

Кенигсбергская наступательная операция 6-9 апреля 1945 года. Карта-схема.

Общий план сражения предусматривал одновременные удары по Кенигсбергу по сходящимся направлениям с севера и юга. После четырехдневной артподготовки, в которой, кроме советской артиллерии, участвовали суда Балтийского флота, армии пошли на штурм. 6-го числа, несмотря на яростное сопротивление врага, 11-я гвардейская, 43-я и 50-я армии прорвали первый оборонительный обвод и вышли на окраины города, в 39-я армия перерезала важный путь сообщения — железную дорогу Кенигсберг — Пиллау. В ночь на 7 апреля комендант города Отто фон Лаш перегруппировал силы, и утро началось с отчаянных контратак гитлеровцев. Однако к вечеру Красная Армия продвинулась еще на 3-4 километра, заняв северо-западную часть Кенигсберга, захватила порт, вокзал и окончательно «ликвидировала» связь гарнизона с земландской группировкой. После этого немецкое сопротивление стало слабеть, отдельные группы, невзирая на суровые приказы начальства, сдавались в плен.

Гвардеец В. Сурнин устанавливает флаг со своим именем на укрепленном доме, в который он ворвался первым.

8 апреля остатки войск противника были отброшены к центру города, но предложение Василевского о капитуляции фон Лаш отверг, рассчитывая хотя бы увести из Кенигсберга остатки своей армии. Попытка прорыва утром 9 апреля успеха не принесла: 43-я советская армия, действовавшая со стороны Земландского полуострова, остановила как сам прорыв, так и встречный удар 5-й танковой армии немцев со стороны «большой земли». К вечеру 9-го числа в руках советских войск уже были и западная, и южная части города. В 21:30 комендант отдал приказ прекратить сопротивление и принял очередной ультиматум Василевского. Части, не подчинившиеся приказу, были полностью уничтожены к утру 10 апреля. Вся операция заняла, как и предсказывали советские пропагандисты, около 4 суток.

Вид Кенигсберга после штурма.

Безвозвратные потери Красной Армии в штурме оцениваются в 3,7 тысяч человек. Гитлеровцы потеряли порядка 42 тыс. убитыми, около 92 тысяч — пленными (в их числе 1800 офицеров и сам генерал фон Лаш). Наши войска захватили более 2 тысяч орудий, 1652 миномета, 128 самолетов. Сражение за Кенигсберг стало уникальным случаем быстрого взятия вражеской твердыни с сильнейшей группировкой войск, сравнить его можно разве что со штурмом Измаила Александром Суворовым, но по масштабам победа в апреле 1945 года намного превосходит свою «предшественницу» XVIII века. О значении битвы говорит, например, особая медаль «За взятие Кенигсберга» - единственная награда в европейской кампании советских войск, которая относилась не к боям за столичный город очередной страны, а к захвату города-крепости.

Пленные немецкие офицеры покидают крепость.

Это интересно! Одним из бойцов, отличившихся в Кенигсберге, был младший брат знаменитой партизанки Зои Космодемьянской. Старший лейтенант Александр Космодемьянский командовал батареей самоходных артиллерийских установок ИСУ-152, которая проломила стену одного из фортов, затем вместе с пехотой ворвалась внутрь и заставила капитулировать гарнизон форта в 350 человек. Александр был представлен к званию Героя Советского Союза, но увы, получил его только посмертно — 13 апреля 19-летний старлей погиб в бою.

Александр Космодемьянский (27.07.1925 — 13.04.1945 г.)

Такое вот, хм... Спорное тактическое нововведение, но победителей, как известно, не судят.

Можно ли считать тактической хитростью использование символов новой религии на поле боя? Если это «заряжает» войска и вселяет неуверенность в противника, то, безусловно, да! Именно так поступил римский император Константин I Великий в борьбе со своим соперником за власть Максенцием. В битве у Мульвийского моста в 312 году н.э. Константин достиг сразу двух целей: мотивировал собственную армию и заставил пасть духом суеверного конкурента, что в итоге обеспечило победу.

Император Константин I Великий. Древнеримская скульптура.

К моменту описываемых событий — IV век н.э. - римская армия начала ощутимо меняться. Легионы эпохи Цезаря и Октавиана, особенно — преторианская гвардия, обладали выдающимися боевыми качествами, и во многом по этой причине стали представлять опасность для верховной власти. «Надо соблюдать крайнюю осторожность, чтобы наши вспомогательные войска, будучи сильнее наших граждан, не стали слишком сильны и не превратились в диких, свирепых тварей», - написал еще на рубеже I-II веков историк Плутарх. В III веке его мрачный прогноз начал сбываться: в 235-284 годах на престоле сменилось около 20 императоров, не считая «самопровозглашенных», не успевших добраться до трона. Почти все они пришли к власти с помощью армии и потом погибли от рук собственных соратников. Бардак на троне удалось прекратить Диоклетиану (годы правления: 284-305), который создал новую политическую систему — так называемую тетрархию. Теперь у власти одновременно находились два императора-«августа»: один в западной части страны, другой — в восточной. Каждый из них имел вдобавок соправителя и наследника - «цезаря». Однако система оказалась непрочной, и после отречения Диоклетиана от трона разгорелся новый виток борьбы за власть. Кроме того, это фактически стало началом раздела империи на Западную и Восточную — последняя больше известна как Византия.

После всех перипетий, описывать которые было бы слишком долго, правителем западной части оказался Максенций (сын Максимиана, соправителя Диоклетиана), а восточной — Константин, наследник одного из членов первой тетрархии Констанция Хлора. Константин, человек практического ума, рассуждал по-другому, нежели Диоклетиан: зачем менять всю систему власти, если можно устранить причину её нестабильности? Свое правление он начал с реформы армии: на востоке империи все вооруженные силы теперь делились на две части - пограничные легионы и внутренние войска - «солдаты полевой армии». Это, с одной стороны, обеспечило порядок в городах, с другой — заметно ослабило силы всевозможных самозваных «императоров» на границах. Всё большее значение при Константине приобретают ауксилии — войска из представителей других народов. Так, некоторые пешие ауксилии Константина, по свидетельствам современников, шли в бой с германским боевым кличем и были, скорее всего, набраны в верховьях Рейна — то ли на добровольной основе, то ли из военнопленных и бывших рабов.

Полевые войска Восточной Римской империи (Византии) в IV веке нашей эры: тяжелый пехотинец и кавалерист.

И здесь самое время упомянуть о христианской религии. К III-IV веку христиане, несмотря на преследования со стороны ряда императоров, стали влиятельной силой в империи. Особенно это касалось как раз инородцев, которые входили в империю, нередко получали римское гражданство, но не прониклись старым культом греко-римских богов. Именно среди тех, кого считали «людьми второго сорта», христианская проповедь имела наибольший успех. Кстати, сам Константин к христианам относился терпимо и с уважением — эту религию исповедовала, например, его мать Елена.

Решающее столкновение Константина с Максенцием произошло в Италии в непосредственной близости от Рима. Максенций, рассчитывая на численное превосходство (по оценке современного историка Стефана Одуэна-Рузо — 100 тысяч человек против 25 тысяч), не позаботился о том, чтобы защитить подступы к «вечному городу», и позволил сопернику оказаться в непосредственной близости от столицы. Впрочем, римские источники описывают правителя Запада как человека, не слишком компетентного в военном деле, к тому же — очень суеверного. И еще один интересный момент: войска Максенция, в отличие от армии Константина, в основном состояли из легионов «старого образца». Армии встретились 28 октября 312 года у Мульвийского моста, на дальнем от Рима берегу реки Тибр.

Примерная схема битвы у Мульвийского, или Мульвиева моста. Войска Максенция обозначены синим цветом, армия Константина - красным.

Мульвийский (Мульвиев) мост в наши дни.

Константин решил в полной мере использовать и особенности своих войск, и суеверия соперника. Перед битвой он объявил воинам, что ему приснился вещий сон: явился Христос и показал некий знак, с помощью которого будущий единовластный правитель Рима (то есть он, Константин) должен одержать победу. Этот знак солдаты нарисовали на щитах, впоследствии он появился на императорском флаге и выглядел как пересечение двух греческих букв «Хи» и «Ро» (начальные буквы слова «Христос»). Был ли на самом деле вещий сон, или Константин выдумал его — не суть важно. Гораздо интереснее, как полководец воспользовался ситуацией.

Сон Константина. С фрески Пьеро делла Франческа, XV век.

Тот самый знак "Хи-Ро" ("Христос"), который Константин впервые поместил на щиты своих воинов. Впоследствии фигурировал на императорском флаге Византии.

Войска Константина, которым явно пришлось по душе идти в бой со «знаком Христа», заметно воодушевились. Был и еще один нюанс: у обоих претендентов на трон, разумеется, имелись лазутчики в противоположном лагере. Можно не сомневаться: Максенцию донесли о том, что Константин пойдет в атаку с неким неведомым символом. На это и рассчитывал Константин: мнительный и суеверный Максенций пал духом и попытался одолеть врага какой-нибудь военной хитростью, в которых он сам был не слишком силен. Он приказал разрушить часть Мульвийского моста, возможно, пытаясь показать войску, что «отступать некуда — позади Рим», но на случай отхода все-таки построил выше по течению понтонную переправу. Это оказалось ловушкой для самого претендента: когда под первым натиском воодушевленных бойцов Константина солдаты Максенция начали отходить, понтонный мост рухнул под тяжестью тысяч воинов, многие легионеры утонули в реке. Погиб и сам Максенций, пытаясь спастись вплавь на лошади от наступающих врагов.

Битва у Мульвийского моста. Картина художника Джулио Романо (XVI век).

К чести Константина, использование христианской символики не осталось сиюминутной прихотью. После его воцарения в качестве единственного императора христианство станет государственной религией Рима.

Это интересно! Похожий сюжет с вещим сном встречается в истории Средневековья. В 1278 году немецкий император Рудольф Габсбург перед битвой с чешским королём Оттокаром II у Сухих Крут объявил войскам, что ему приснилось, как немецкий орел выклевал глаза чешскому льву (животные-символы обоих государств). Солдаты восприняли сон как предзнаменование победы и разбили армию Оттокара. Причем чешский король тоже погиб в этой битве, как и Максенций в сражении с Константином.

Император Рудольф у тела короля Оттокара после битвы у Сухих Крут. Современная иллюстрация.

Что мы всё в поле, да в поле... Пора и к крепостям)

Рассказывая о полевых сражениях римской армии, цикл «Искусство войны» отчасти намеренно обходил осады городов: в военной истории Рима есть событие, которое позволяет рассмотреть вопрос во всех подробностях. Чтобы подавить восстание в Иудее в 70 г. н.э. и взять Иерусалим, римлянам пришлось задействовать всю мощь осадной техники. Исход сражения предопределила оригинальная уловка полководца Тита Флавия Веспасиана, будущего императора Рима. Чтобы запереть восставших в городе и при этом самому не нести потерь, Тит приказал напротив крепостной стены построить свою собственную.

Как и несколькими столетиями ранее, в Иудейской войне 66-70 нашей эры «богоизбранный народ» полагался в первую очередь на прочность своих твердынь, о которые в свое время спотыкались еще ассирийцы. Очевидец войны, историк Иосиф Флавий (иудей, перешедший на сторону Рима), рассказывает, что Иерусалим был окружен тремя рядами стен — очень серьезные укрепления даже по меркам позднего Средневековья, а тем более — Древнего мира.

Римскую «артиллерию», принимавшую участие в осаде, можно разделить на две составляющих — это собственно осадные механизмы и орудия универсального назначения. Самая знаменитая осадная машина Рима — бесспорно, онагр: небольшая, но очень мощная катапульта, получившая своё название от дикого осла. Как утверждает римский историк Аммиан Марцеллин, осёл похожим образом мечет камни из-под ног, когда его преследуют (другая версия — звуки, издаваемые онагром при запуске камня, отдаленно напоминают ослиный рев). Онагр строился на деревянной основе из двух брёвен, скрепленных канатами, для передвижения нередко приделывались колеса. На этом своеобразном помосте устанавливалась гигантская «ложка», которая приводилась в движение с помощью скрученных жил животных. «Экипаж» онагра состоял из четырех стрелков и командира. Как повествует Иосиф Флавий, однажды каменное ядро онагра снесло голову одному из защитников крепости и отбросило её на расстояние около 300 метров!

Римский онагр.

В арсенале римлян были и такие приспособления, как осадные башни и тараны. Несколько веков механизмы постепенно совершенствовались. Осадная башня, например, к началу нашей эры строилась из трех этажей с лестницами: это позволяло собрать на «площадке» каждого этажа энное количество воинов и быстро доставить подкрепление атакующим, плюс — обзавелась перекидным мостиком для удобства выхода на стены.

Осадная башня с перекидным мостиком.

Обратим внимание и на тактический приём, который применяли сами римские солдаты при осадах городов — так называемую «черепаху». Условно её можно описать как «живую машину» для защиты легионеров от стрел и камней противника. Бойцы когорты вставали сверхплотным строем, прижавшись друг к другу. Первая линия выставляла щиты по центру, крайние ряды закрывали фланги, а остальные легионеры поднимали щиты над головой. Получался практически непробиваемый со всех сторон (кроме тыла) «панцирь», действительно напоминавший черепаху.

Построение «черепахой». Современная реконструкция.

Кроме осадной артиллерии, у римлян существовала, пользуясь современной терминологией, полевая — метательные машины, применявшиеся в любых условиях. Прежде всего это — баллисты и скорпионы. Баллиста внешне напоминала нечто вроде стационарного арбалета, хотя на самом деле её устройство близко к онагру. Отличия — в размерах, отсутствии «ложки», которую заменял рычаг, а также в том, что орудие могли заряжать не только камнями, но и тяжелыми стрелами. Стрела, выпущенная из баллисты, летела по дуге, обрушиваясь на врагов сверху. Чтобы зарядить механизм, требовались усилия двух-трех бойцов. Сила удара такой стрелы пробивала любой, даже самый тяжелый доспех. Скорпион представлял из себя уменьшенный вариант баллисты, который обслуживался одним человеком.

Римский «артиллерийский батальон»: баллиста и скорпионы. Баллиста в данном случае заряжается не стрелами, а каменными ядрами.

Со всем этим арсеналом столкнулась восставшая римская провинция Иудея. Мятеж начался в 66 году, причем первоначально иудеям удалось отбить Иерусалим и нанести под его стенами поражение войскам сирийского наместника Гая Цестия Галла, который решил, что сможет быстро подавить восстание. После этой неудачи Рим направил в Иудею легионы будущего императора Флавия Веспасиана, которому помогал его сын Тит.

Веспасиан, опытный военачальник, которому к тому времени было уже почти 60, не стал повторять ошибку Цестия - он действовал неторопливо и планомерно. Сначала легионы Веспасиана затушили очаги восстания в отдельных областях Иудеи — Галилее, Идумее и Перее, и лишь затем двинулись на Иерусалим. Но непредвиденное обстоятельство едва не изменило ход войны. В июле 69 года легионы Веспасиана провозгласили его императором и убедили отправиться за властью в Рим. Поход будет успешен, и в декабре того же года Веспасиан утвердится на троне. А командиром примерно 40-тысячного войска в Иудее остался Тит, которому и достался «крепкий орешек» в виде Иерусалима с его тройной линией укреплений. Гарнизон города насчитывал, по современным оценкам, около 24 тысяч человек, но для обороны привлекалось и мирное население. Его численность неизвестна, поскольку цифра, которую называет Иосиф Флавий (около 1,2 млн. человек) — явное преувеличение. Любопытно, что тот же Иосиф Флавий упоминает о баллистах и скорпионах у самих иудеев — эти механизмы были захвачены в ходе восстания. Но все-таки метательных машин у мятежников было меньше, и вели огонь они куда менее эффективно — не хватало навыков в обращении с непривычными конструкциями.

Иерусалим с тройной стеной укреплений в первом веке нашей эры.

Впрочем, у римских артиллеристов тоже были проблемы. Очень быстро выяснилось, что стены Иерусалима «не по зубам» баллистам, онаграм и даже большим катапультам, которые у римлян, разумеется, тоже присутствовали. Артиллерия, тем не менее, сыграла важную роль как средство прикрытия. Тит выяснил, что самый слабый участок стены находится на восточной окраине города. Полководец приказал сделать насыпь на этом участке, чтобы подвести тараны и осадные башни. А чтобы защитники стен не повредили их и не расстреляли прислугу, римские «канониры» как раз и прикрывали своим огнем строителей.

После удачного штурма и падения первой стены (это случилось примерно в начале мая 70 года) защитники Иерусалима отступили за вторую линию укреплений. Тит попытался повторить с ней тот же сценарий, но римляне столкнулись с серьезными трудностями: теперь осадные работы приходилось вести на улицах города, соорудить позиции для артиллерии оказалось куда сложнее, чем в открытом поле, а иудеи, прекрасно знавшие все тайные проходы и тропы, постоянно тревожили противников вылазками. И тогда римский военачальник придумал оригинальный ход. Он обратил внимание на бедственное положение осаждённых: им не хватало провизии, в Иерусалиме начинал свирепствовать голод. Тит решил одним ударом убить двух зайцев: пресечь любые попытки прорвать кольцо осады (а в том, что они последовали бы в скором времени, сомнений быть не могло) и одновременно обезопасить от вылазок собственные войска. С этой целью сын и наследник уже действующего императора отдал беспрецедентный приказ: выстроить напротив второй линии укреплений Иерусалима новую стену, которая полностью «запрет» город извне. Недостатка в стройматериалах римляне не испытывали: под руками у них была только что захваченная и частично разрушенная первая линия укреплений. Иосиф Флавий пишет, что римские легионы возвели новую стену в рекордно короткие сроки — за считанные недели, причем они построили в том числе около 30 сторожевых башен, а общая длина сооружения, если переводить на современные меры длины, составляла порядка пяти миль!

Тит Флавий Веспасиан, сын императора Веспасиана, позже — император Рима (в 79-81 годах).

С этого момента судьба Иерусалима была предопределена, хотя позже Титу все-таки пришлось отказаться от выжидающей тактики и отправить войска на очередной штурм. Похоже, в дело вмешалась политика: молодому, 30-летнему наследнику императора для укрепления авторитета власти требовалась не «выжидательная», а яркая и решительная победа. Но, по существу, падение города после тактической хитрости Тита было вопросом времени. В итоге Иерусалим был захвачен в конце сентября 70 года.

Это интересно! Позже, в Средние века, идея Тита претерпела некоторые изменения: полководцы начали возводить в качестве опорных баз новые крепости прямо напротив осажденных. Так, например, поступил в 1550 году русский царь Иван Грозный, построивший во время знаменитой осады Казани собственную крепость — Свияжск.

Бывший город-крепость Свияжск (ныне официально считается селом). Современный вид.

Опять-таки обещанная "классика жанра". Римского.

Тактика засад и неожиданных ударов применялась с древности многими народами, но очень редко в истории можно встретить случаи, когда попала в ловушку и погибла целая армия. Впервые это произошло в 9 году нашей эры в Тевтобургском лесу: войско римского полководца Квинтилия Вара было практически полностью уничтожено германцами. Противник Вара, Арминий, блестяще разыграл роль мнимого «союзника», а в сражении использовал и местность, и погодные условия, и  тот факт, что за римлянами тащился большой обоз, который сковывал их маневры.

Предыстория битвы, как часто бывает в крупных войнах, тесно переплетена с политикой. На рубеже нашей эры римские войска заняли практически всю территорию, принадлежавшую германским племенам. В 7 году н.э. пропретором новой провинции был назначен Квинтилий Вар, который, однако, повёл себя по отношению к «варварам» очень неосторожно. Даже римские авторы (например, Дион Кассий, историк III века н.э., который подробно пишет о конфликте с германцами) обвиняют Вара в негибкости, излишней надменности и неуважении к местным обычаям. У гордых предков тевтонов «политика партии», естественно, спровоцировала взрыв недовольства. Во главе заговора оказался вождь племени херусков, 25-летний Арминий. Он внешне всячески демонстрировал готовность сотрудничать с римлянами, а сам потихоньку готовился к открытому столкновению с завоевателями, привлекая на свою сторону другие германские племена.

Успокоенный «верностью и преданностью» Арминия, Вар начал совершать стратегические ошибки одну за другой. Вместо того, чтобы держать основные силы армии в кулаке, он распылил войска, отправив несколько отрядов расправляться с разбойниками на дорогах. В конце лета 9 года, находясь в летнем военном лагере примерно у современного города Минден, Вар получает известие о том, что на юге, в районе римской крепости Ализон (ныне — Падерборн) вспыхнуло восстание. Армия римского полководца выступила в поход, но при этом Вар совершил еще два роковых просчета. Первый: римляне, явно не рассчитывая на то, что на них нападут на марше, взяли с собой огромный обоз со своим скарбом, женами и детьми (кстати, существует версия, по которой армия Вара просто перебазировалась ближе к югу, как это всегда делалось в преддверии зимы — впрочем, это не исключает и точку зрения насчет восстания германцев). Второй серьезной ошибкой Вара стало то, что он получил прикрывать тылы... солдатам Арминия. Римлянин даже не обратил внимание на предупреждение некого Сегеста, который предостерегал от излишнего доверия «союзнику».

Карта германских походов Квинтилия Вара и других полководцев Рима. Место сражения обозначено крестиком.

Впрочем, Арминий по-прежнему действовал осторожно. Примерно к середине пути до Ализона его войска постепенно отстали от римлян под благовидным предлогом — германский вождь ожидал подхода дополнительных сил от других племен. Надо заметить, что так оно и было на самом деле, только войска стягивались вовсе не для помощи Вару!

Оставалось только выжидать удобного случая для нападения — а это немаловажно, когда речь идёт об очень сильном противнике. Три легиона Квинтилия Вара вместе со вспомогательными войсками насчитывали, по самым скромным оценкам, 18 тысяч человек, не считая уже упомянутого обоза с женщинами и детьми. Германцы могли противопоставить римлянам отличную тяжелую кавалерию и легкую пехоту, но при численном превосходстве римских войск, их вооружении и выучке, не помогла бы никакая засада. Дион Кассий в описании битвы упоминает о том, что германцев было «больше», чем римлян, но точных данных о соотношении сил не приводит.

Легкая пехота германцев. Скриншот из серии компьютерных игр Total War, известных реалистичной графикой древних битв.

Момент для атаки Арминий выбрал на «отлично». Уставшее имское войско попало под проливной дождь, размокшая земля сковывала движения тяжеловооруженных бойцов. К тому же колонна сильно растянулась на марше, отдельные подразделения отстали или перемешались с обозом. Тевтобургский лес, через который шли римляне, давал прекрасную возможность атаковать из засады. Германцы начали сражение, как сказали бы в наше время, с «артподготовки», отгрузив из леса на головы римлян кучу стрел, а затем ринулись в атаку с нескольких направлений сразу. Римлянам удалось отбить первый натиск, к ночи они попытались разбить лагерь и возвести оборонительные сооружения.

Атака германцев в Тевтобургском лесу. С картины художника Альберта Коха (1909 г.)

Но Арминий, надо полагать, не зря плотно сотрудничал с римлянами: все его действия выдают человека, который хорошо изучил военную науку. Германский вождь понимал, что уничтожить сильную, почти 20-тысячную армию одним наскоком невозможно, поэтому его воины по-прежнему изводили римлян обстрелом и атаками из многочисленных засад, одновременно наблюдая за ними.

Современный памятник Арминию в Вестфалии (Германия).

Что касается Квинтилия Вара, он, вероятно, понимал, что во временном лагере римляне долго не протянут: помощи ждать неоткуда, пока подоспеют отряды из других концов провинции, германцы истребят всю армию или уморят её голодом. Осознав, что поход необходимо продолжать, римлянин лихорадочно пытается исправить собственные ошибки: он приказывает сжечь большую часть обоза, оставив только самое необходимое, а войску отдает приказ строго держать строй на марше на случай новых атак.

На второй день сражения римлянам, непрерывно отбивавшим наскоки германцев, удалось выйти на равнину и продержаться там до захода солнца. Но бойцы Арминия по-прежнему никуда не спешили, ожидая, пока их враги снова втянутся в лес. Кроме того, германский вождь применил еще одну хитрость: он всячески способствовал тому, чтобы слухи о бедственном положении воинства Вара распространились как можно шире. Германская армия к третьему дню битвы не только не уменьшилась, а даже увеличилась: те из соплеменников Арминия, кто раньше опасался римлян, теперь спешили присоединиться к нему в надежде на победу и богатую добычу.

Третий день сражения оказался для римлян роковым. Войска Квинтилия Вара снова вступили в лес, где было очень трудно держать оборону в плотном строю. Вдобавок вновь пошел сильный дождь. На сей раз Арминий рискнул начать решительную атаку, и его расчет оправдался: после короткого (судя по описанию Диона Кассия) боя Вар понял, что положение безнадежно, и покончил жизнь самоубийством. То же самое сделали многие другие командиры, после чего легионы прекратили сопротивление — часть солдат полегла на месте, часть попала в плен. Спастись удалось только небольшому отряду конницы. Римский историк Луций Анней Флор пишет о массовых казнях пленных солдат, но другие источники упоминают, что некоторых пленников германцы оставили в живых в качестве рабов и прислуги.

Боевая маска римского кавалериста, погибшего в Тевтобургском лесу. Найдена археологами у местечка Калкриз, на месте битвы, обнаруженном в конце 1980-х годов.

Разгром легионов Вара в Тевтобургском лесу фактически поставил крест на завоевательной политике Рима в Германии: отныне граница между империей и «варварами» пролегала не дальше реки Рейн. Известна скорбь императора Октавиана Августа, который, узнав о поражении, облачился в траур и повторял: «Вар, верни мне мои легионы!» Пять или шесть лет спустя Рейнская армия римлян нашла место сражения и воздала последние почести воинам Квинтилия Вара, но далеко углубляться в германские земли легионы Рима больше не решались.

Солдаты Рейнской армии на месте поражения Квинтилия Вара. Современная иллюстрация.

Это интересно! Имя «Арминий» в дальнейшем трансформировалось в «Герман», а сам образ германского вождя стал у его потомков (нынешних немцев) символом борьбы с народами, испытавшими в древности сильное влияние римской культуры: в первую очередь — с французами и англичанами. Кроме того, это имя носили еще несколько известных военачальников: к примеру, византийский полководец VI века н.э. или русский покоритель Сибири XVI века Ермак Тимофеевич — то есть, тот же «Герман», только в просторечном варианте.

Русский казачий атаман Ермак Тимофеевич, покоритель Сибири. Современное изображение.