AlexKap2015

автор: К.А. Жуков, военный историк-медиевист, исторический реконструктор, публицист.

Неоднократно встречал расхожее утверждение, что не к ночи будь помянутые Анатолий Фоменко и Глеб Носовский критикуют историческую науку и традиционные представления о ней. Так вот, сие утверждение находится на той же дистанции от реальности, как декабристы от народа, сиречь страшно далеко. Ибо при ближайшем рассмотрении получается, что на самом деле Глеб Владимирович и Анатолий Тимофеевич критикуют не историческую науку, а собственные фантазии о ней.

В частности в фоменковских фантазиях оказывается, что Радзивилловская летопись - древнейший список ПВЛ, хотя на самом деле Лаврентьевская и Ипатьевская древнейшие, а Радзивилловская - поздняя. В фоменковских фантазиях оказывается, что "Краледворская рукопись" (давно доказанная подделка, причем доказанная совместно историками и химиками) - это достоверный источник, которому можно верить без оглядки.В фоменковских фантазиях оказывается, что город Каракорум был расположен на территории маленького буддистского монастыря Эрдзени-цзу, хотя на самом деле Каракорумское городище расположено в паре километров от монастыря и занимает площадь 16 квадратных километров. Дмитрий Донской у Фоменки оказывается сыном Ивана Калиты, хотя он приходился ему внуком (о чем сам же Фоменко пишет спустя несколько страниц).

Из этого следует вот что: Фоменко и Носовский банально не владеют материалом. Больше того, объекта критики, трудов Скалигера по хронологии, Фоменко тоже не читал, ибо не владеет латынью, равно как и Носовский и разбирают их труды по принципу "не читал, но осуждаю", что подтвердил мне сам Носовский. И, что особо печально, оба даже не особо пытаются что-то там изучить, пичкая свою работу низкопробной отсебятиной, подобно троечнику, подгоняющему решение под правильный ответ. Такое может быть простительно сантехнику Петрову, семикласснику Васечкину, студенту первого курса Иванову или интерну - первогодку Лобанову. Но никак не людям, с докторскими и кандидатскими степенями, профессорскими и академическими званиями. Так что их вполне заслуженно можно называть эпитетами , невежда, халтурщик, дилетант, профан, фрик, а антипремия Абзац в номинации "Почетная безграмота" ими заслужена от и до.

Мне могут возразить - в отличие от историков, эти люди делают доброе дело, взгляды Фоменко, Носовского и прочих им подобных - идеологически правильны, в частности, когда речь заходит об отрицании монголо-татарского ига, факт которого унижает русское самосознание, ибо что может быть унизительнее рабства у степных кочевников. Хотя как по мне, Фоменко тупо вычеркнул из истории одну из ее самых ярких и героических страниц, потому что история зависимости Руси от Орды и противостояние Руси с Ордой, а потом и с ее обломками, это не только ордынский выход и ярлыки на княжение, Неврюева и Дюденева рати, не только "крымский смерч" 1525-го, Магмет-Гиреевы поминки и сожжение Москвы в 1571-м, но и героическая оборона Рязани, Торжка и Козельска, Владимира, Киева и Москвы, это походы ушкуйников, дважды громивших Сарай, это слава Бортенева, Вожи, Куликовки, Алексина и Угры, ну и финальные аккорды противостояния со Степью это третья Казань, это Тула, это Судьбищи, это Астрахань, это Молоди, это Ермак. Чем не примеры, на которых надо воспитывать, но Фоменко предпочел подленько вычеркнуть эти героические страницы из русской истории.

До кучи, нежно лелеемый разного рода фриками от истории комплекс неполноценности, густо замешанный на ощущении недодаденного величия, и его эмоциональное отрицание являются теми зубами дракона, которые приносят страшные всходы, попав на благоприятную почву. И возраст здесь значения не имеет.

В мировой истории уже был прецедент, когда обуреваемые игрищами в национальную идею дяденьки пытались лакировать историю, подгоняя ее в нужное для себя русло. В гитлеровской Германии тамошние аналоги Задорнова, Фоменко и ко тоже выпускали "исправленную" версию "Германии" Тацита (вырезав фрагменты, в которых германцы изображались теми еще голодранцами, слегка цивилизованнее медведей, которые живут в германских лесах), чтобы среднестатистический Ганс Шайзе из Нидерперепиздохена или Фриц Швайне из Обершайзингена гордился своими великими предками. И что? Что-то в прошлом германцев капитально поменялось? Германцы вдруг стали происходить прямиком от древних греков? Нет, они так и остались варварами в глазах греко-римского мира, в целом, и в глазах Тацита, в частности.

Параллельно в немецких кранах резко закончилась вода, потом начались обмеры черепов веревочками, сказки про великих арийцев, правивших миром, ну а в итоге дурь из немцев пришлось почти всем миром вышибать при помощи танковых и общевойсковых армий, военно-морских и воздушных флотов.

Ну и да - охота обратиться ко всем защитникам данной публики - вы вот знаете хоть одного человека, который познакомившись с фрик-хистори (Задорнов, Асов, Фоменко и т. д.) сел читать хотя бы Рыбакова или Каргалова. Или ЖЗЛовскую книгу Е. Пчелова "Рюрик"? Или "Спор о варягах" Клейна? Или работы тех же Лобина, Пенского, Филюшкина, Флори по XVI веку? Или монографии и публикации Романа Храпачевского о монголо-татарах?

Я - нет, те, с кем я сталкивался и спорил в интернете, так и вращаются в этом кругу, в ответ на любой намек на критику, объявляющие любого оппонента жидом/русофобом/традиком и.т. д. Ни один поциэнт, начитавшийся Задорнова, Фоменко или насмотревшийся бреда по мотивам их опусов, не способен воспринимать аргументацию против. Так что в первую очередь потуги вышеуказанной публики по искажению русской истории плодят фриков, которые потом на каждом углу кричат, что вся история переписана, русский народ обижают и немцы-историки/православные монахи-летопсицы/Романовы/иезуиты/англичанка гадит

Вот таки дела, малята. Таким образом, любая фолк-хистори - это жестокое, циничное убийство малейшего интереса к истории и культуре, это преступление против мировой культуры и истории, так как она только способствует распространению манкуртизма, невежества, отсталости, дикости, антисциентизма и русофобии.

источник

Хатшепсут была первой правительницей Древнего Египта, носившей титул фараона, — её имя означает «первая среди благородных женщин». Она стала пятым фараоном 18-й династии в период, известный как Новое Царство (1570–1069 годы до н.э.). Правление Хатшепсут ознаменовалось многими успехами, но последующие правители поспешили уничтожить все свидетельства её существования — согласно египетской традиции, ни одна женщина не могла и не должна была обладать полной божественной силой мужчины-фараона.

Такое важное имя

Хатшепсут не была ни первой, ни единственной женщиной, управлявшей Древним Египтом. Царицы Меритнейт и Нейтикерт стояли во главе государства в конце Древнего Царства, Себекнефрура правила в конце Среднего Царства, а Таусерт — на закате Нового Царства. Женщина-правитель, выполнявшая мужские функции посредника при общении с богами, становилась проблемой даже для её преданных соратников — ведь им требовалось донести законность женщины-фараона до народа. Традиционным способом общения власти и простых людей было искусство. Строгие правила для писцов, скульпторов и художников создали особый, понятный каждому египтянину «язык» восхваления власти. Олицетворением этой власти был фараон-мужчина — живое воплощение богов Гора, Амона и Осириса. Поэтому первоначально Хатшепсут изображали как женщину с царскими атрибутами, но уже с седьмого года царствования она стала изображаться как мужчина.

Портретная скульптура Хатшепсут.

И всё же Египет не принял идею женщины-фараона. После смерти Хатшепсут её имя было стёрто с памятников. Египетские письменные источники никогда не упоминают правительницу, а её многочисленные храмы и памятники долгое время приписывались более поздним фараонам. Лишь в начале XIX века французский востоковед Жан-Франсуа Шампольон открыл науке феномен Хатшепсут — он попытался перевести царское имя на скульптуре из внутренних камер храмового комплекса в Дейр-эль-Бахри и понял, что оно женское.

Кроме грандиозных монументов, царица приказала зодчим высечь своё имя в более укромных местах. Строительные проекты Хатшепсут были многочисленны, и исполнители, уничтожавшие свидетельства существования женщины-фараона, попросту пропустили некоторые из них. Попытки вычеркнуть Хатшепсут из истории в итоге оказались неудачными, и сегодня она известна как один из фараонов Древнего Египта.

Власть — семейное дело

Хатшепсут родилась в 1508 году до н.э. и была правнучкой великой царицы Яххотеп, внучкой первого фараона Нового Царства Яхмоса I, дочерью фараона Тутмоса I от его главной жены царицы Ахмос и женой своего единокровного брата Тутмоса II. В брак Хатшепсут вступила, будучи моложе двадцати лет.

18-я династия воцарилась в Египте во время кровавых сражений с захватчиками-гиксосами — военно-политическим альянсом племён амореев, хурритов и хеттов, долгое время контролировавшим половину Египта. Прабабка Хатшепсут царица Яххотеп потеряла на войне мужа и старшего сына, и ей пришлось стать регентшей при малолетнем младшем сыне Яхмосе I. На одиннадцатом году правления Яхмоса пала египетская столица гиксосов — город Аварис. Следующий фараон — Тутмос I — воевал в Нубии и Азии. После освобождения Египта новые фараоны считали себя обязанными контролировать и соседние страны — берега Нила должны были навсегда стать защищёнными от нападений.

Ещё при жизни отца Хатшепсут стала «Божественной супругой Амона», то есть верховной жрицей общегосударственного культа — это был наивысший сан, которого могла достичь женщина в Египте. Первоначально «Божественная супруга Амона» было не более чем почётным званием женщины из высшего класса, помогавшей первосвященнику. Начиная с периода Среднего Царства, звание получала жена или дочь фараона. К моменту становления первой династии Нового Царства женщина, обладавшая этим званием, уже могла участвовать в политических делах.

Реконструкция храма Амона.

Из регента — в фараоны

У Тутмоса II и Хатшепсут родилась дочь по имени Нефрура, но не было сына. А вот младшая жена родила фараону наследника, который впоследствии станет знаменитым полководцем Тутмосом III.

На четвёртом году правления Тутмос II умер, и Хатшепсут стала опекуном его сына — до достижения наследником совершеннолетия ей были переданы все полномочия по управлению государством. Регентство главной жены и одновременно царской дочери было совершенно законным. На седьмом году регентства Хатшепсут изменила правила и сама возложила на себя двойную корону фараона Египта. На более ранних статуях и рельефах она изображалась как женщина, а после коронации — вначале в мужской одежде, а затем и в образе мужчины. Вместе с тем Хатшепсут не стала менять своё женское личное имя.

Дочь и избранница Амона

Понимая всю необычность и неопределённость своего положения, Хатшепсут начала царствование, выдав дочь Нефруру замуж за Тутмоса III. Оставалось решить, каким образом не потерять положение «божественной супруги Амона». Здесь её поддержали жрецы, которые согласились принять Нефруру вместо матери — ТЕПЕРЬ даже в случае потери власти Хатшепсут была бы мачехой и тёщей фараона, а через дочь продолжала бы распоряжаться обширными храмовыми владениями. Однако этих предосторожностей было недостаточно, и она узаконила своё царствование, представив себя дочерью бога. Хатшепсут утверждала, что Амон обратился в Тутмоса I и зачал её. Иероглифическая надпись в заупокойном храме Хатшепсут в Дейр-эль-Бахри содержит следующий фрагмент:

«Он [Амон] в облике её мужа его величества, царя Верхнего и Нижнего Египта, [Тутмоса I] нашёл её спящей в своих покоях. Она проснулась от божественного аромата и повернулась к нему. Он немедленно подошёл к ней, он был возбуждён ею, и он навязал ей своё желание. Он позволил ей увидеть его в форме бога, и она возрадовалась при виде его красоты после того, как он предстал перед ней. Его любовь прошла в её тело. Дворец был наполнен божественным ароматом».

Кроме того, Хатшепсут утверждала, что Амон предсказал её приход к власти, чтобы навсегда покончить с наследием гиксосов. Официальные древнеегипетские историки характеризовали их как ненавистных тиранов из Ханаана, которые вторглись в Египет, разрушали храмы и оскверняли святыни. Народная память о кровавой войне с гиксосами была ещё свежа, и Хатшепсут использовала это, представив себя в качестве идейного и даже прямого преемника Яхмоса, которого люди чтили как своего освободителя. Одна из её надписей гласит:

«Я восстановила разрушенное. Я подняла то, что было сброшено азиатами, что находились в Дельте в Аварисе. Эти кочевники крушили то, что было сделано. Они правили без бога Ра и не действовали по божественной воле, как это делаю я».

Война

Известно, что Хатшепсут снарядила множество военных экспедиций. Точный характер этих походов трудно определить, но их целями были земли Сирии и Нубии. Вполне вероятно, что локальные войны были начаты, чтобы доказать состоятельность правительницы как военного предводителя. Лично вести воинов в бой было необязательно — ПОБЕДАлюбого доверенного полководца расценивалась как заслуга фараона. Возможно и то, что царице нужно было чем-то занять воинственных мужчин из своего окружения. Не исключены и более прагматичные причины — грабёж периферийных территорий и восстановление власти египтян над ними.

Что же известно о военных предприятиях Хатшепсут? После смерти Тутмоса II последовало нападение воинов Кушитского царства на южные границы Египта. Ответные меры не заставили себя ждать — Хатшепсут с войском отправилась в Нубию и изгнала захватчиков. В следующий поход египетская армия отправилась, когда Хатшепсут приняла титул фараона. В Сирии и Палестине было неспокойно, царица доверила армию своим военачальникам, и те успешно подавили восстания.

На двенадцатом году правления Хатшепсут снова пришлось воевать в Нубии, ГДЕвспыхнуло восстание — постоянно получая подкрепления, египтяне подавили его. На двадцатом году правления нубийцы заключили союз с племенами, известными как мау, и снова попытались изгнать египтян. На этот раз Хатшепсут доверила командование Тутмосу III, который разгромил врагов.

Перед самой смертью Хатшепсут в Палестине восстал один из подконтрольных египтянам городов. Тутмос III снова выступил в поход и вернулся с победой.

Египетские воины периода Нового Царства.

Строительство

Хатшепсут сумела сплотить вокруг себя столичную элиту, провинциальную знать, армию и даже вечно интриговавших жрецов. Бюрократию представляли визирь Амету и казначей Джехути, жрецов — первосвященник Амона Хапусенеб, армию — нубийский полководец Нехси, строителей монументов — придворный архитектор Инени. Особую роль в жизни царицы играл человек по имени Сенмут (или Сененмут), являвшийся главным советником, зодчим и воспитателем царской дочери; ему же приписывают роль возлюбленного Хатшепсут.

Грандиозное строительство потребовало усилий множества рабочих. Принято считать, что условия на стройках Древнего Египта были настолько плохи, что туда направляли только рабов. Это не соответствует действительности, так как абсолютное большинство работ просто нельзя было доверить невольникам. Рабочий получал повышенный паёк, медицинскую помощь и социальные гарантии при несчастных случаях.

Храм Хатшепсут в Дейр-эль-Бахри остаётся одним из самых впечатляющих и часто посещаемых в Египте. Даже преемники и недруги царицы были так очарованы этим архитектурным шедевром, что предпочитали быть похороненными поблизости — это положило начало огромному погребальному комплексу, известному как Долина царей.

Поминальный храм Хатшепсут в Дейр-эль-Бахри.

Посёлок строителей гробниц периода Нового Царства.

Экспедиция в страну Пунт

Египетская экспедиция в страну Пунт была, по мнению царицы, самым важным делом за всё её правление. Пунт являлся торговым партнёром Египта со времён Среднего Царства, но экспедиции туда были дорогими, опасными и долгими. Современные историки локализуют Пунт на территории Сомали или Эритреи. По неизвестному нам маршруту из Пунта в Египет доставлялась смола миррового дерева, которая использовалась в религиозных церемониях, а потому высоко ценилась. Когда Верхний Египет был захвачен гиксосами, жрецам пришлось дорого платить за мирру посредникам из Нубии. Когда же армия Хатшепсут завоевала часть нубийских земель, торговля прервалась.

Чтобы решить проблему, Хатшепсут отправила в Пунт морскую экспедицию. Чернокожий военачальник Нехси и 210 солдат и моряков на пяти кораблях направились к цели по Красному морю. Путешествие прошло успешно — египтяне выменяли у пунтийцев мирру, чёрное дерево, экзотических животных, слоновую кость и золото. Преемники Хатшепсут посылали в Пунт новые экспедиции по уже проторённому пути.

Египетские корабли грузятся в Пунте. Прорисовка рельефа из храма Хатшепсут.

Реконструкция египетского корабля периода Нового Царства.

Мумия бабуина, привезённого моряками Хатшепсут из Пунта.

Хатшепсут и Тутмос III

Женщина-фараон правила 20 или 22 года, которые Тутмос пережил без «несчастных случаев». В 18-й династии фараонов власть передавалась по материнской или, в крайнем случае, по женской линии, поэтому Тутмос не имел прав на престол. Отдав свою дочь замуж за Тутмоса, женщина-фараон дала ему шанс стать законным царём. Есть сведения, что Сенмут готовил Нефруру к самостоятельному царствованию, но она явно не унаследовала материнскую тягу к власти. Также известно, что Тутмос возглавлял военные походы при жизни Хатшепсут, а значит, царица не слишком боялась, что он силой захватит власть.

Хатшепсут умерла в возрасте чуть более пятидесяти лет от рака костей. Как и другие представители семейства Тутмосидов, она болела псориазом, при котором сильно зудит кожа. Чтобы уменьшить страдания царицы, для неё изготавливали специальную мазь, содержавшую канцероген бензопирен — именно он спровоцировал рак. Кроме того, исследовав мумию Хатшепсут, современные специалисты диагностировали у неё артрит, рак печени и проблемы с зубами. Так или иначе, правительница умерла своей смертью.

Первые двадцать лет правления Тутмоса III всё шло по установленному Хатшепсут порядку. Более того, её приближённые в основном сохранили высокие посты или передали их по наследству. Однако позднее началась кампания по замене имени Хатшепсут на памятниках и монументах на имена Тутмоса I, Тутмоса II или Тутмоса III.

Мумия Хатшепсут.

Враг божественной гармонии

На протяжении многих лет возникали всё новые теории о том, почему фараон-преемник пытался вычеркнуть имя Хатшепсут из истории. Наиболее вероятная причина заключалась в том, что её царствование отошло от тысячелетней традиции. Главной обязанностью фараона было поддержание божественной гармонии, справедливости и равновесия (принцип маат) — идея о том, что женщина может находиться в положении мужчины, разрушительна для этого баланса. Возможно, Тутмос III опасался, что другие женщины могут обратиться к Хатшепсут за вдохновением и попытаться следовать её примеру. Это стало бы нарушением традиции, утверждавшей, что мужчины должны править Египтом, а женщины — быть их жёнами, как это было в начале времён, когда бог Осирис правил со своей супругой Исидой.

За два десятилетия правления Хатшепсут консолидировала различные группы древнеегипетского общества, продолжила восстановление страны после войн с гиксосами и заложила основы для успешного царствования великого воителя Тутмоса III. Если египетское представление о том, что человек жив до тех пор, пока помнят его имя, является верным, то Хатшепсут достигла того, чего желала. После долгого забвения она вернулась в историю и заняла своё место в ряду величайших фараонов Египта.

источник

Что бывает, когда ратные, движимые диаволом, попробуют удовлетворить свои основные потребности за счет тяглецов.

Итак, дано. Наместником великокняжеским во Пскове сидит князь Ярослав Васильевич Оболенский, брат знаменитого Стриги-Оболенского (воеводы Василия II и Ивана III, прозвище более чем характерное - явно не случайное, хорошего человека "стригой" не обзовут, да и братец, судя по всему, недалеко ушел). Псковичам он преизрядно надоел своими поборами и лихоимством, и они не раз били челом Ивану III о смене наместника, да все никак. Одним словом, Оболенский, чувствуя столь надежную "крышу", совсем потерял берега, а вместе с ним и его люди. 

Но, сколько веревочке не виться... В общем, в один оказавшийся совсем не распрекрасным днем 5 сентября 1476 г. некий скобарь "повезе с огорода капусту через Торг мимо княжеи двор". Видать, знатная капуста была у того огородника, и некий княжеский "шестник" (любопытное прозвище для княжеских холопов) "похитив силою наручье тое капусты, даде княжому барану".

Надо полагать, скобарь так просто капусту не отдал, и бился с шестником аки лев, по, получив по сопатке и отдав капустину, побег по улице с криком "Наших бьют!". Псковичи же, которым насильства князя и его шестников порядком поднадоели, "начаша которатися с шестьниками". Слово за слово, княжьи холопы, похоже, начали пальцы гнуть и всяко разно обидно про псколвичей говорить, поминать ихних родителев и все такое и... Одним словом, "почаше битися" мужи псковские с пьяными княжими людьми. Шестники "почаше ножми колотися". ну а псковичи "каменьем от себя битися".

Первый раунд остался за шестниками - псковских мужей шестники вышибли с княжого двора и на плечах посрамленных штафирок двинулись на Торг, инии с ножи, и инии - с "с лоуки", и "почася стрелятися, инии ножи колотися". Сам князь Ярослав, почуя потеху, возложил на себя доспех ратныи и, хлебнув для куражу зелена вина, "почал стреляти" из лука по псковичам. Псковичи, коих много было на Торгу, "поидоша" на князя и его людей "з дрекольем и с камением" и "оубиша на Торгу повара княжого Курву (да что за черт - брат князя Ярослава - Стрига, повар княжеский - Курва! Они там что, сговорились, что ли?)...". Битва шла с переменным успехом, пока в дело не вмешались псковские "посадники и бояря и люди житеискыя", которые (надо полагать), возложи на себя доспех ратныи, явились на Торг и положили конец которе. "И к вечероу бысть, и князь и сестники поидоше на сени, благоверными людьми и доброухотящими оукрощени (надо полагать, аргумент у посадников и бояр и людей житейских оказался достаточно увесист и убедителен)", ну а псковичи стали раны считать и товарищев своих тоже: "Псковичи бяше тогды полно побито до крови и постреляно кого в что, ингого в ногу, иных в хребет, много в око и иного в рот, тъи тоу и преставися"  (двое отдавших Богу душу нашлось).

На этом беспокойство псковичей не закончилось, ибо "тоя же нощи псковичи посадники, тако и люди житеискыя, и всем Псковом держаше воороужени сторожю на торгу", а все потому, что княжие шестники, да и сам князь (горячая княжеская кровь взыграла - как так, эти мужланы меня, князя, да еще с такой кровью, посмели в ратной потехе остановить? Да еще и моих людей побили? Не потерплю, разорю, запорю!) якобы пообещали "Псков зажечи, да тоу бити псковичей".

Слава Богу, ночь прошла без эксцессов - то ли князь протрезвел и охолонул, то ли шестники не решились переть буром против посадников и "житеиских людей псковских", караулом ходивших по Торгу в полном доспехе, одним словом, наутро псковичи встали на вече и послали князя в далекое путешествие, а к великому князю отправили своего гонца с грамотою с описанием случившегося.

20 сентября из Москвы прибыла великокняжеская следственная комиссия в составе двух княжеских бояринов, Ивана Товаркова и Юрия Шестака, да дьяка великокняжеского Ивана, и повела такие речи, что де жалуются псковичи на князя Ярослава, а вот прежде такого не было, а и сам князь Ярослав на псковичей жалуется. 2 недели длилось следствие, "и истомы держав с Псковом о всем том много", допрашивая псковичей и требуя выдать виновников смуты и которы. Псковичи запирались, держа перед комиссией такие речи: "Что вы в нас головами выпрашиваете, тех не можем выдати послине и старине с нашими прежними осподарями. то люди правии; и что вы князя Ярославав нас на столе сажаете, а то ведает государь наш князь великои, а мы с ним не можем быти, толко емоу таково насилье держати над нами; а еще о всем о том слем своих послов бити челом своим осподаром о своих старинах". В общем, комиссия уехала ни с чем (если не считать того, что Ивану Товаркову на лапу псковичи дали 15 рублев, дьяку Ивану, по его чину - 5 рублев, а вот Шестак обиделся, что ему против Товаркова дали 10 рублев, и даров не взял) и "едоучи на роубежи котори их провадили всех ограбили, как кони и платье отъимали, и самых перебили, и сверх и пенязи поимали". В общем, печально подытожил псковский летописец, "преже того в Пскове и за много времени таков посол не бывал, ничим же се ему было неоудобрити (sic - !)", и обошлась эта комиссия и следствие Пскову в 60 рублев, не считая даров боярам и дьяку. 

18 октября Псков отправил к великому князю новое посольство. 2 января 1477 г. оно вернулось, сообщив псковским мужам, что государь встретил их неласково, долго мурыжил в сенях, а потом пожаловал, заявив, что де "коли толко отчина наша Псков тако оучинили, что на двор нашего наместника, а своего князя Ярослава Васильевича находили, ино то сама и-старины выстоупила, а не яз, князь великои". Опечались псковичи, и возрадовался было князь Ярослав, да не тут то было - 12 февраля пришла к князю Ярославу великокняжеская грамота, "веля емоу к себе ехати на Москвоу и с княгинею и с всем своим двором; а во Пскове емоу не оставити никого". 23 февраля Ярослав со всеми своими животами покинул Псков, провожаемый тихим незлобливым добрым словом ото всех псковичей ("не бывал бо во Пскове ни за много времен толь князь злосерд, каков был он до Пскова и до посадников псковскых; тако же и его наместники по пригородом многое множество на крестианы насилья чинили". И ладно бы только насилье чинили, но ведь князь еще и телеги на псковских мужей регулярно слал в Москву и лично, при случае, клепал на псковчией великому князю, "как ездя сам на Москвоу и в Великои Новъгород к великомоу князю жялоби кладя на Пьсков, тако и грамоти засылая жалобнии, и великих княжеи воздвиже на гнев на свою вотчиноу Псков").

На этом бедствия псковичей не закончились. Князь Ярослав, едучи домой и получая от псковичей на каждом стне корм ("и мед, и вологоу с всю приправоу с честью"), на последнем стане "пристави соцкыа Андрея Свею и Логина, и старост гоубъскых и иных добрых людеи, котори емоу вожили и его чествовали, тех все 18 человек, поимав и повязав моучи их, с собою на Москвоу вел". Пришлось псковичам посылать к великому князю еще одно посольство, которое вернулось 23 апреля "вси добри здорови, и тех всех с собою припровадили добрых здоровых, которых Ярослав на Москвоу с собою свел". 

источник источник 2