Вы же хотели о поисках… 8 суток в лесу
Нездоровая фигня началась в соцсетях об этом поиске. Вот тут как все было на самом деле.
Нездоровая фигня началась в соцсетях об этом поиске. Вот тут как все было на самом деле.
Вторник стал первым беспокойным днем за сезон. Уж и не знаю с чего, но народ, словно сговорившись, именно во вторник хором побежал в леса за грибами, и уже с самого утра со всех концов страны, на «горячую линию» посыпались заявки на поиск в природной среде. При удачном стечении обстоятельств большинство таких заявок закрывается в первый час – два. Иными словами, специалисты ДПСО «Лиза Алерт» натасканые (другого слова и не подберу) на обработку заявок о потерявшихся с телефонами людей, довольно быстро локализуют и выводят по телефону пострадавших в населенные пункты, на `линейные ориентиры и в цивилизацию вообще, в объятия родственников, бойцов МЧС, добровольцев «Лиза Алерт», ну или полиции… это уж как повезет. При таком раскладе, процентов девяносто заявок превращаются в проходную рутину, что в целом хоть и выглядит скучно, но в реальности довольно круто. Ибо вся эта работа экономит львиную долю ресурсов в виде топлива, человеко-часов и всей бухгалтерии вообще, так как, хоть поисками и занимаются добровольцы, но свои ресурсы они на поиски все же тратят. На каждый выезд, даже автономной двойки, нужно время конкретных людей, топливо и куча расходников в виде батарей, ресурса техники и тому подобных вещей, о которых никто не любит упоминать в силу добровольности участия в поисковых операциях, но тем не менее в сумме, при скрупулёзном подсчете, цифры на один выезд вылазят не малые. А ресурсы — это такая вещь… которая имеет свойство заканчиваться. Какими бы бесплатными не были волонтеры, их силы и средства тоже, увы, конечны. И если отправлять за каждым пропавшим в лес людей, а не заниматься их выводом по телефону, то рано или поздно обязательно выяснится, что отправлять больше уже некого. Таким образом система настроена и работает в оптимальном режиме. Почему оптимальном, а не идеальном, спросите вы? В общем и целом, ровно потому, что есть и у этой системы один минус. В сложных ситуациях она может и не сработать, а время получается уже упущено. Заряд аккумулятора телефона подходит к концу, или, как вариант, состояние пострадавшего ухудшается вследствие обострения болезни или внешних факторов (например – обезвоживания или метеоусловий). Все это сильно ухудшает шансы пострадавшего на спасение. Алгоритмы настроены так, чтобы эти шансы оставались выше критических в любой ситуации. Однако, если заявка на поиск и спасание приходит к нам, в ВПСО «Ангел», обычно это означает, что все стандартные способы уже исчерпаны и не привели к результату. Что ситуация вот-вот может стать критической. Часто, в комментариях к своим рассказам я читаю, что в них слишком много трагизма, что погуляет грибник и выйдет из леса не сейчас, так завтра утром, и нет особого смысла отправлять вертолет за человеком в ночь, в непогоду…
Увы, это ошибочное мнение. Еще раз повторюсь, что вертолеты запрашиваются, когда исчерпаны все стандартные способы поиска пострадавшего с телефоном, и при этом они не принесли результата.
Вячеслав продолбался в лесу, выйдя из своего СНТ «Буреломка» еще утром. Эпичное название… не так ли? Кому бы пришло в голову так называть садовое товарищество? Ну серьезно… Обычно у таких товариществ какие-нибудь овощные или плодово-ягодные названия типа «Урожай» или «Земляника-79». Ну как вариант что-то проф-тех-образовательное «Учитель», «Чертежник», «Литейщик» и тому подобное. Представляете, как должно было поразить наличием бурелома огородников-дачников окружающее пространство, чтобы они назвали свое садоводческое товарищество не какая-нибудь «Помидорка», а именно «Буреломка». Готовясь к вылету по этой заявке, все отметили этот факт, как ухудшающий шансы пострадавшего. Ровно вот так! Одно название СНТ ухудшает шансы пострадавшего… и это не шутка.
Один из опытнейших специалистов подразделения ЛНС «Лиза Алерт» Сергей Медведев, при работе с заявкой оценил адекватность (вменяемость) семидесятипятилетнего пострадавшего на шесть из десяти. И это уже очень плохой показатель. Два часа подряд, получая совершенно четкие указания по телефону, пострадавший ни на шаг не стал ближе к точке спасения. Он не смог идти на восток по солнцу, не слышал работающую все это время от ближайшей к нему точки сирену бойцов МЧС из ПСО-8, ни разу не откликнулся на свое имя работающих в лесу расчетов. Более-менее точно он смог подсказать лишь уровень заряда своего телефона, сообщить об отсутствии спичек, зажигалки и запаса воды, да описать одежду, состоящую сплошь из камуфляжа сверху донизу.
И так… что мы имеем? Один грибник с телефоном в лесу, на месте наряд МЧС с сиреной, два часа совместной работы по выводу пострадавшего из леса и отрицательный результат. Как следствие, к нам приходит заявка на вылет. Экипаж стандартный. Саше добираться сорок минут, я приеду уже через двадцать. Сразу же по прибытии я прошу выкатить из ангара 05790, а сам отправляюсь готовится к вылету. Быстро накидав флайтплан в Garmin Pilot в iPad, я занялся вычислениями топлива с учетом ветра и ветра над точкой вообще. Учет ветра, для нас, очень важная вещь. Вертолет далеко не прост в управлении, как кажется со стороны. Ошибка с ветром на заходе иногда может стоить очень дорого. Поэтому все это просчитывается заранее, чтобы на месте можно было не отвлекаться от ведения поиска и, как говорят, не наломать дров.
Саша добрался быстрее чем обещал. Раньше поданного плана взлететь мы все-равно не можем, поэтому есть время на сигарету и кофе. Лететь до места нам тридцать пять минут. Взлет проходит штатно, как и весь маршрут. При подходе к точке мы переходим под управление Чкаловского. Докладываем, что мы «спасательный» и будем работать над лесным массивом в двадцати километрах восточнее от контрольной точки аэродрома. В ответ получаем предупреждение, что у них в работе «вертикальные» на трехстах метрах, поэтому нам разрешают работу не выше ста пятидесяти. Слово «вертикальный» в авиационном радиообмене обозначает вертолет, без уточнения типа, иными словами, любой вертолет, как обозначение «не самолета». Подтверждаем, что выше ста подниматься не планируем и приступаем к работе. В обычных условиях наша работа довольно проста. Выйти на точку, сделать круг радиусом в два километра, после чего связаться с пострадавшим и выяснить слышал или видел ли он вертолет, если ответ утвердительный, мы продолжаем сближаться с объектом поиска на основании его квитанций по телефону - приближаемся мы или удаляемся. После чего мы оказываемся либо точно над головой пострадавшего, либо проскакиваем его, находясь в стороне, но исправляется это мгновенно, человеку лишь достаточно сказать, как пролетел вертолет, слева направо или справа налево стоя лицом к пролетающему вертолету. Тут же будет выполнен вираж влево или вправо, в зависимости от ответа и мы выйдем точно на объект нашего поиска, зависнув у него над головой. Это в теории. Обычно так проходит процентов пятьдесят наших вылетов. Но в этот раз нам крупно не повезло. Вменяемость пострадавшего на шесть из десяти, на мой взгляд, была переоценена. Скорее пять или четыре по десятибальной шкале.
- Слава, вы слышите, видите вертолет?
- Да как я его увижу? Он же высоко, наверное.
- Слава, вертолет слышите?
- Ну он тут не сядет же. Мне за ним идти?
- Слава! Стой на месте!!! Ты вертолет слышишь?
- Ну он где-то там, был, а у меня здесь лес же.
- Слава, отвечай на вопросы. Ты слышишь вертолет?
- Да не сядет он здесь… тут поляна большая, но не сядет. Как я его посажу?
- Слава, ты вертолет слышишь или нет?
В этот момент в гарнитуры врывается звук лопастей. Мы оба отмечаем, что слышим лопасти, но мы помним, что было на одном из недавних поисков, когда лопасти Ми-8 мы приняли за свои и долго потом разбирались с этой ситуацией. А как я сказал выше, у Чкаловского в работе «вертикальные», поэтому нам необходимо визуально подтвердить обнаружение объекта поиска, так как в этом случае одних лопастей будет недостаточно.
- Слава, ты слышишь вертолет?
- Слышу. Как я его посажу-то тут. За ним мне идти?
- Слава, стоять!!! Ни с места! Стой на месте! К тебе спасатели придут. Только помоги нам на тебя выйти.
- Да как они тут выйдут? Тут не сесть же им никуда.
- Слава, нам надо у тебя над головой оказаться. Ты понимаешь, нет?
- Ну он по фронту вот прошел.
- По какому фронту? Слава! Вертолет ты видел?
- Ничего не понимаю.
- Слава! Чего ты не понимаешь? Нам надо над головой у тебя зависнуть.
- А-ааа. Над головой? Ну это надо тогда с левого угла квадрата заходить.
Мы оба понимаем, что ситуация вышла из-под контроля. Сбрасываем звонок и отходим в сторону СНТ, чтобы перевести дух и дать время грибнику собраться с мыслями.
- Может он нас не слышит? Может гул турбины ему мешает разобрать что мы говорим в трубку и поэтому он несет такую ерунду? – предположил я.
- Сломался он походу… - буркнул Саня.
Сделав круг, мы снова заходим на точку.
- Алё. Слава? Вертолет видишь?
- У-уууу. Опять началось, епт…
- Слава не беси! Ты вертолет слышишь?
- Ну тут он.
- Где тут? Слава! Куда лететь? Ты навести нас можешь?
- Да как я? Я же в лесу. Тут бурелом такой.
- Слава!!! Я в вертолете! Ты это понимаешь?
- Понимаю.
- Ну и говори куда лететь!
- Ну правое крыло вот.
- Что правое крыло? Ты вертолет видишь или нет?
- Не сядет он тут.
- Слава!
- Не посажу я его. А это вещь дорогая.
- Слава! Не собираемся мы тут садиться! Нам надо над тобой оказаться! Скажи куда мне поворачивать!
- Поворачивать?
- Да! Слава! Куда мне повернуть?
- Тебе?
- Мне! Я в вертолете! Куда мне повернуть чтоб над тобой оказаться?
- Ночь бы уж скорее. Помру быстрее.
- Слава! Я те помру! – Саша погрозил кулаком в лес.
Мы снова отходим от леса в сторону СНТ. Надо как-то достучаться до угасающего сознания пострадавшего, а у нас уже двадцать минут этого не получается. Еще заход.
- Алё. Слава, вертолет слышишь? Куда нам повернуть чтоб над тобой оказаться?
- Он тут не сядет… вертолет-то
- Слава! Нам не надо садится. Спасатель к тебе придет.
- А у него вода есть?
- Ееееесть… Пить хочешь?
- Пить очень хочу.
- Давай мы тебе воду сбросим. Только скажи куда.
- Давай, да.
- Что давай? Слава! Ты видишь вертолет?
Снова в гарнитуры прорывается шум лопастей. Сомнений уже нет, пострадавший рядом, но нужно визуальное подтверждение. Если объект поиска потеряет сознание, нужны точные координаты места, так как откликаться пешим группам он уже не сможет.
- Слава, ты видишь вертолет?
- Ветер вот……. Меня.
В тот же момент грохот лопастей и турбины снова прорываются в гарнитуры.
- Слава видишь вертолет?
- Да.
Я открываю дверь и шарю глазами по подстилающей в надежде увидеть среди зелени и завалов фигуру в камуфляже.
- Слава! Куда повернуть?
- А это ты выглядываешь?
- Да, я!!! – соврал Саша, не моргнув, так как нет необходимости это уточнять.
Пострадавший где-то внизу слева, он нас точно видит, раз описывает происходящее. Но я никак не могу его разглядеть. Видимо он просто лежит без движения. А в этом случае фигуру в камуфляже я никак не обнаружу… ибо задача камуфляжа как раз обратная – скрывать, а не демонстрировать себя всем и вся. Под нами узкий колодец со стенами – соснами. Туда мы сесть не сможем никак. Верхушки и так выше линии горизонта и только несущий винт еще находится выше леса.
Ставим точку и отходим. Докладываю авиакоординатору что мы попробуем сесть и эвакуировать.
- Слава! Оставайся на месте! Спасатель придет к тебе!
- Воды… Я в крови весь.
- Принесет воду! Жди.
Осматриваем вырубку с востока, до пострадавшего 400 метров. Но сесть негде. Лес вырубили, но стволы и пни никуда не делись. Просто негде пристроить лыжи совершенно. Заходим с юга. Вроде сверху площадка ровная и до пострадавшего метров 300, но снизившись мы понимаем, что сесть скорее всего и здесь не получится. Под нами болото. Две попытки показали, что сесть не удастся. Ничего не остается, кроме как уходить. Есть подходящая поляна, но она ровно за тем болотом с открытой водой. Форсировать его пешком не получится. Уходим. Извините, ребята, придется вам самим доставать пострадавшего. Все что могли, мы сделали. Координаты вместе с указанием взять как можно больше воды и вызвать бригаду медиков, так как у пострадавшего кровотечение, переданы спасателям ПСО-8 и группе эвакуации «Лиза Алерт», которые выдвинулись на место.
Обратно нам пилить те же тридцать пять минут. На базу мы прибудем к двадцати ноль, ноль по московскому времени. Часа через два двойка эвакуации «Лиза Алерт» добралась до пострадавшего, преодолев за час 250 метров завалов с западного края точки обнаружения. ПСО-8 за это время не смогли пробиться напрямую и преодолеть шестьсот метров завалов и вышли обратно объезжая лес, чтобы пройти тем же маршрутом что двойка эвакуации «Лиза Алерт». Слава передвигаться самостоятельно уже не мог, его нашли в переданных нами координатах. Еще час его отогревали у костра, отпаивали водой и обрабатывали раны, полученные в буреломе. Славу вынесли из леса в третьем часу ночи. Через тот самый бурелом, в котором он оставил последние силы и чуть не погиб. Остался ли бы он в живых, если бы его не нашли в первый же день? Нет… однозначно нет. Сознание угасало стремительно. Он не смог бы отвечать пешим группам и в конце концов тихо бы погиб в этом буреломе.
P.S. Берегите себя...
Надоело грызть гранит науки. Учебные вылеты местами перемежаются с поисковыми. После карантина народ повалил в леса. По моей версии, большинство действительно решили делать серьезные запасы на зиму, и не только. Проторчав весь день дома и не найдя себе занятия, я решил сгонять на базу в Буньково. Во-первых, там наверняка можно встретить кого-нибудь из пилотов и потравить авиационные байки, узнать последние новости, а во-вторых, судя по погоде, наверняка будут заявки на вылет, и я сэкономлю 20 минут времени на дорогу.
В тот самый момент, когда я решил заскочить по пути на заправку, пришла заявка с признаком «лес на связи», на которую я обратил внимание, как на возможную под наш вылет. Я не могу точно объяснить, что именно в заявках настораживает сходу, и ты начинаешь отслеживать ее среди множества других. Просто понимаешь, что вот на эту заявку скорее всего запросят авиацию. В этом смысле я не уникален. Любой из нас так или иначе реагирует на потенциальные заявки, заранее отслеживая динамику событий до момента, когда ситуация потребует привлечения вертолета на поиск и спасание.
Не так уж часто мы ошибаемся, надо отметить.
Машину Лодочника я заметил еще из-за забора, Хелипорт был практически пуст и на парковке одиноко грустил Сашин Лексус.
Михайлов, как обычно громко обсуждал что-то по телефону. Его привычка пользоваться гарнитурой многих сбивает столку, со стороны может показаться, что Саша отчитывает невидимого собеседника в курилке напротив, активно жестикулируя и яростно втаптывая бычки в пепельницу. Я заказал чай и уселся на диван в ожидании развития событий. Из комнаты брифинга доносились звуки бонго (кажется джембе, я не сильно в них разбираюсь). Это может быть только Станислав (один из инструкторов местного АУЦ), он как раз таким образом проводит свободное время, негромко настукивая что-нибудь прилипчивое. Именно с ним я летал на проверку, перед первым своим самостоятельным вылетом на Робинсон-66.
Саша закончил наконец отчитывать своего собеседника и уселся напротив меня, вперившись взглядом в чайник с черным чаем. Немного помолчав, он заказал свой неизменный кофе. Ни разу не видел Михайлова пьющим чай. Только кофе, только черный и обжигающе горячий. Потягивая каждый свое, мы обсуждали последние новости и перемывали кости инструкторам. Не зло, по-доброму шутили… и в процессе всего этого неторопливого разговора прилетел запрос на авиацию. Тверская область, дед на болоте, пока на связи, но связь жутко неустойчивая. Вдобавок ко всем несчастьям деда, он умудрился пропасть именно в одной из самых серьезных запретных зон – Завидовской. На вскрытие этой зоны всегда уходит не менее 30 минут. Требуется долгое согласование с ФСО. Не дожидаясь, пока подтянется наш авиакоординатор, беру согласование на себя. Провисев на телефонной трубке минут 15, наконец получаю нужную квитанцию – «согласовано» и фамилию согласовавшего. Это необходимый минимум того, что требуется вставить в 18 поле нашего флайт-плана. Закидываю все в чат и готовлюсь к вылету. Ровно в тот же миг падает еще один запрос, уже на ту самую заявку, которую я отметил, как потенциальную. Быстро анализируем вводные и становится понятно, что обе заявки можно отработать одним бортом. План полета подан так, чтобы отработать заявку в Клинском районе и сразу идти в Тверскую на отработку второй задачи. Мы уже готовы были к запуску, как вдруг выяснилось, что наш план все еще в обработке у зонального центра. Давно не припомню таких проволочек. Обычное дело, когда после подачи плана проходят считаные минуты и он принимается всеми, безоговорочно. А в данном случае, двадцать минут ожидания, экипаж в вертолете, а план все еще не утвержден. Сегодняшний оперативный дежурный ВПСО «Ангел» Екатерина, сокрушаясь сообщила, что на смене в зональном центре новый старший, который увидев план в запретную зону, решил, что такого быть не может. Слова «согласовано» и фамилия согласовавшего его не убедили, и он решил повторить все то, чем я занимался 30 минутами ранее, а именно набирал телефоны ФСО, чтобы убедиться, что это не шутка.
Время шло, а план все никак не утверждали… и я заметил, что Саша начал играть желваками на лице, что не предвещало ничего хорошего для зонального центра и новоиспеченного старшего смены. Наконец за одну минуту до истечения срока, план утвердили. Запуск прошел вполне себе штатно. Пустой перрон и никого в воздухе в столь поздний час. Мы взлетели прямо со стоянки, развернувшись по курсу, и ушли в набор забив на стандартный курс взлета в 270 градусов.
Под нами привычно проплывали цепочки теплых огней разбросанных повсюду поселков. Луна висела на черном небе ярким, круглым блином и накидывала на пейзаж внизу косые, мрачные тени. Мы шустро рассчитались на точку и уже через 15 минут от взлета я докладывал начало работы. Перед этим мы отработали с Клином, руководитель полетов которого сообщил, что они еще «в работе», рядом с точкой крутится их Ми-8, но мы им не мешаем. Не придав никакого значения этому факту (мало ли кто где работает), мы, как обычно, набрали номер нашего объекта поиска. Не с первой попытки, но на другом конце нам ответил уставший женский голос:
- Слышу вертолет, но не вижу.
Начинаем утюжить местность, параллельно выясняя по телефону слышит или видит нас объект поиска. Наконец на очередном заходе пострадавшая устанавливает визуальный контакт с огнями вертолета и уверенно сообщает, что вертолет летит прямо на нее. Мы сбрасываем скорость и плавно снижаемся, не меняя курса, до радостного крика из телефона:
- Вон он! Прямо надо мной!!!
Сразу же следом в гарнитуры врывается отчетливый звук лопастей и гул турбины. Подобное сочетание всегда говорит о том, что пострадавший обнаружен. Мы отмечаем точку в GPS и снова заходим на курс уже для того, чтобы постараться подтвердить точку визуально. Но к общему нашему изумлению, голос в трубке сообщает, что теперь вертолет не то что не видно, но даже не слышно. Но этого не может быть! Не может быть, от слова «совсем»! Мы в том же месте. Гул турбины слышен до 5 километров. Мы не далее 100 метров от того места, где пострадавшая нас слышала и видела. Как такое возможно? У нас обоих наступил когнитивный диссонанс…
Что мы сделали не так? Поставили не ту точку? Не поставили точку? Сместились в ночи на километры от нужного места за несколько секунд? Что происходит?
Лихорадочно начинаю сверять пространственную ориентировку. Вот огни СНТ слева, вот огни СНТ справа, вот цепочка огней дороги… чертов блин луны тоже на своем месте. Вот наш трек от точки ползет по карте с разворотом на сто восемьдесят градусов, приближается к той самой отмеченной точке. Мы снова и снова заходим на то самое место, но телефонная трубка продолжает повторять одно и то же:
- Нет, не слышу.
В голове начинает зреть подлая догадка – у бабушки что-то с сознанием, видимо совсем плоха, потому как мы оба в порядке.
Мы же слышали в трубке шум винтов! На практике это означает, что радиус обнаружения не более ста метров. Мы оба их слышали. Можно прокрутить запись разговора, там точно будет «слышу, вижу» и точно будет шум винтов.
Из липкой каши диссонанса нас выводит вызов руководителя полетов «Запашка» по радио:
- 05790, мы работы закончили, зона свободна, работайте по направлению.
Клин отработал. Это значит, что Ми-8 уже на земле.
И тут, Саша задает вопрос, от которого у обоих наступает прозрение:
- А мы не могли тот борт слышать?
- Ааааа, мля. Дерьмовое совпадение-то.
Я лезу в чат и вытаскиваю уточненную точку входа. Она севернее, севернее того места где находимся мы и точно там где работал Ми-8. То есть ровно в тот момент, когда мы набрали номер нашей пострадавшей, пролетел Ми-8, но не просто пролетел рядом, а пролетел прямо над ее головой, и на малой высоте. Ровно так, как летаем мы на поиске над ночным лесом. Именно его винты в этот момент мы и услышали в гарнитурах. Ситуация – а ля «ночной кошмар». Мы быстро перемещаемся в искомое место. Снова набираем номер пострадавшей.
Связи нет.
- Вызываемый вами абонент сейчас недоступен.
Высадили… спина начинает холодеть. Мы 20 минут крутились над пустым лесом в полной уверенности что наш объект поиска находится под нами.
На полной скорости мы нарезаем круги, в надежде увидеть хоть какой-нибудь огонек внизу, в черноте леса. Но лес чернее самой ночи, и даже свет луны не проникает внутрь крон, так что невозможно различить ни одной тени на этом бархатном, черном покрывале. Лишь на границе леса мелькают фары квадроцикла, это работают наземные расчеты МЧС.
Наконец абонент появился-таки в сети.
- Фух… слава те осспидя, не высадили.
На границе слышимости и постоянно срывающейся связи, нам с трудом удается различить куски фраз, благодаря которым мы смогли зайти на правильный курс.
- На меня сейчас ле... …
И в этот самый момент связь снова обрывается.
Две секунды мы летим в тишине с прежним курсом в полную черноту. Внезапно впереди, чуть слева я замечаю белый свет. Маленькое пятнышко. Совсем крошечное.
- Свет на десять часов. 50 метров.
Мы ставим точку в GPS и ложимся в вираж. Надо отправить координаты в чат и передать спасателям, но Саша хочет подтвердить визуально. Повторно заходим на точку, где минуту до этого был свет экрана телефона.
Под нами снова чернота. Я достаю поисковый фонарь, открываю дверь и пытаюсь найти то самое место.
- 50 вперед, 45 по часовой, на 9 часов 30 метров.
Саша подводит вертолет к двум большим елям. Между ними я отчетливо вижу свет экрана телефона и очертания фигуры. В пляске теней все размыто, но это точно человек посреди леса с телефоном. Есть! Подтверждено визуально.
Координаты летят в чат. Мы висим над кронами.
- Ты квадроцикл видишь? - спрашивает Михайлов
- Какой квадроцикл? – моё лицо вытягивается.
Я сижу слева и не могу видеть, что под правым бортом перпендикулярно вертолету, сквозь лес, на полном ходу, к нам несется квадроцикл. Впрочем, через секунду он был уже с моей стороны в метре от пострадавшей.
На этом наша работа закончена. Мы отходим от зоны поиска. Следом выясняется, что пострадавший в Тверской области благополучно найден наземной группой и в данный момент идет эвакуация. Две хорошие новости за один вылет.
Мы идем на базу.
Еще до посадки в чат пришло сообщение, что пострадавшая эвакуирована и передана бригаде скорой медицинской помощи.
Мы долго еще обсуждали после посадки, как все могло закончится плохо, по чудовищному совпадению обстоятельств. Это новый опыт. Мы стали чуть-чуть грамотнее. Ведь в жизни бывает всякое… даже то, чего не бывает.
P.S. Берегите себя...
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509
28 декабря.
Да, зима выдалась в Подмосковье та еще. Ни снега, ни морозов толком. Если бы не повсеместно украшенные елки, никто бы и не подумал, что Новый год уже на пороге. Народ суетится, мотается за подарками и ... уже активно отмечает. Волна корпоративов захлестнула столицу. То тут, то там, напротив ресторанов попадаются нетрезвые, но, впрочем, весьма позитивные компании коллег, собравшихся вместе по поводу Нового года. Наверняка после праздников, традиционно YouTube вспыхнет количеством просмотров той или иной корпоративной вечеринки, где какой-нибудь электрик Вася в очередной раз спит, уткнувшись лицом в салат. Но пока... нет ни Нового года, ни новогоднего настроения.
Дела закрутили в узел и несколько отодвинули на обочину, поэтому я не сразу въехал в суть звонка Лодочника с традиционным: "Готов?".
- Ээээ... готов - промямлил я, не совсем понимая, что имеется в виду и почему, собственно, нам нужно куда-то лететь именно сейчас, когда совершенно точно не сезон, и грибников в лесу быть не должно.
Заранее оправдываясь, я скороговоркой пробубнил, что готов через 30 минут, но с собой у меня нет ничего, ибо все необходимое, я как назло накануне переложил из машины в... ну в общем черт с ним, переложил и переложил, суть лишь в том что с собой у меня ничего и по нашему я просто "жопа с глазами", а не подготовленный член экипажа. Но Саша, уже не слушал, после слов "готов через 30 минут", он потерял к моим словам всякий интерес.
По приезду в Хелипорт Москва меня встречали недоуменные глаза Саши.
— Это чего? «Так и полетишь?» —нарочито трагичным тоном спросил он.
- Сань, я же говорил, что с собой у меня ничего нет!
- Ну правильно! Как всегда! Самый мудацкий экипаж... - картинно заламывая руки проворчал Саня.
Я сделал, на сколько это возможно, невинное лицо, но помогло слабо. Вертолет был готов, заправлен, план подан и от этого самого осознания, что Саша тут времени не терял, я почувствовал себя совершенно никчемно.
- Черт бы меня побрал. - думал я. — Вот командир, приехал на вылет, все сделал... а от меня какой толк? Даже по форме приехать не смог. Разгильдяй!
Последним кирпичом в осознание моей никчемности стал звонок Саши по проверке плана, с получением диспетчерского разрешения. Собственно, это означало только одно - ничего не остается кроме, как запускаться и вылетать. Мы прошли по перрону к стоянке, одновременно заняли свои места в вертолете и пристегнулись. Пока я ковырялся с запуском спутникового трекера, Саня успел набубнить чек-лист и запуститься. Слава богу я успел отправить стандартные сообщения нашему Авиакоординатору, прежде чем мы взлетели.
- Двери закрыты, проверены, слева готов. - скороговоркой отчеканил я, отметив при этом что собственный голос в гарнитуре я слышу плохо. Сразу после взлета мы отработали с "Внуково-Подход" и пошли на Опалиху установив связь с "Шереметьево" и снова я отметил, что кроме себя, я так же паршиво слышу и диспетчера подхода.
- Гарнитура что ли сдохла - подумал я. - Надо бы "записать" после посадки. Или сказать сейчас - рассуждал я сам с собой. - Сань! Чет связь барахло, диспетчера не слышно нифига!
- Нормально все... - удивился Саня.
И тут я глянул вверх, на потолок. Вот осёл! Мало того что приехал, ну чистая жопа с глазами, так еще и шумодав на гарнитуре мозгов не хватило включить. Там, на потолке должен был мигать зеленый огонек включенного шумодава, которого сейчас там не было. Я ткнул в нужную кнопку, типа проверяя работоспособность и сразу убедился в том, что действительно... забыл.
- Жопа с глазами ты и есть! - обругал я сам себя.
Пришло время галопом разбираться с вводными. Что там у нас? Угу... электрик, после корпоратива... (кхе... однако), не понимает, как он очутился в лесу, набрал телефон 112 и попросил помощи. Температура - минус. Кругом лес. И он не понимает, где находится. Надо бы понять хотя бы примерно откуда он мог в этот лес попасть, хотя бы с какой стороны. Лесной массив довольно большой и ...
Внезапно Сашин голос выдернул меня в реальность.
- Видимость теряю!
Я поднял глаза от экрана и понял, что я вообще ничего не вижу кроме приборной доски. Там, где впереди обычно находится горизонт, теперь висела сплошная белая простыня.
- Вертикальная! - сквозь зубы прорычал Саша.
- Держу по приборам - сказал я и уперся глазами в приборную доску.
- Тысяча двести, пять в снижении
- Тысяча, четыре в снижении.
Белая простыня все так же висела перед нами, не давая увидеть перед собой линию горизонта.
Мы влетели в снежный заряд. Слева пробивалась узкая, спасительная, полоска огней, не позволяя полностью потерять пространственную ориентировку.
- Девятьсот, четыре в снижении!
Наконец нижний край простыни на наших глазах словно разорвался, превратился в лохмотья и растворился в темноте ночи. Внизу снова появились привычные ориентиры в виде ярких бус дорог и поселков.
- Вот, блять! Чуть не влипли.
- Чуть?! - удивился я.
Несколько минут мы летели в полной тишине, напряженно вглядываясь вперед, выискивая в темноте очередной снежный заряд, хотя оба прекрасно видели, что дальше до горизонта все абсолютно чисто. Такая же неловкая тишина обычно повисает, когда в небольшой компании кто-то с шумом портит воздух.
- Пять минут до точки входа - сказал я, хотя оставалось уже четыре.
Стандартный чек-лист перед входом в зону ПСР. Мы доложили начало работы и вошли в зону поиска.
- Телефон! - сказал Саша и заложил вираж вправо.
- Прекрасно. - ответил я и пробежал пальцами по панели бортового Garmin, чтобы поставить точку, как только мы будем точно над экраном светящегося телефона. Огонек яркой точкой, выделяющийся на фоне черного леса, заплыл под пол кабины, и я нажал на кнопку экрана, чтобы зафиксировать координаты.
- 544 - на всякий случай произнес я вслух.
С борта идет трансляция и Авиакоординатор сможет подсказать в случае чего номер точки, которая теперь указывает на местоположение нашего заблудившегося в лесу электрика. Теперь нужно просто позвонить пострадавшему, сказать что он обнаружен, его координаты известны и его задача ни в коем случае не сходить с этого места в ожидании группы эвакуации, которая выведет его из леса. Все показалось таким элементарным... прилетели, тут же собрали, сейчас отправим координаты и полетим домой.
Я уже успел расслабиться и почти забыться, как меня грубо прервали.
- Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. - сказал противный женский голос.
Телефон у нашего объекта поиска сел. А значит сказать ему чтобы он оставался на месте мы не можем. У нас было overдохера случаев, когда тот, кого только что обнаружили, успевал удрать с места обнаружения, пока до него добиралась наземная группа. Обычно такие умники бегут следом за улетающим вертолетом.
- Готовь сброс, телефон ему отправим чтоб на связи был. - процедил Саша.
- А где сброс-то? - я беспомощно пошарил рукой по пустому заднему сиденью.
- Ну где? Где? - передразнил он меня - Сзади, на полу! -
- Да нет там ничего! Я все проверил. -
- Как нет? А где оно тогда?
- А я знаю?
Мы оба судорожно начали вспоминать, где последний раз нам попадалась на глаза укладка для сброса. Она всегда лежала сзади, под рукой. Мне достаточно было чуть повернуться в кресле, перебросить руку через трубу рамы, и я всегда, без труда, извлекал ее вперед. Я повернулся еще сильнее, так что между ребер меня пронзила острая боль, и на какое-то время я потерял способность нормально дышать, но моя рука уверенно нащупала лишь пустоту позади пилотских кресел.
- Самый мудацкий экипаж! - с досадой констатировал Саня - Укладка в багажнике! Мы ее туда убрали. -
- Класс! Надо тогда где-то садиться!
- Включи первый канал!
- Включен первый.
- Группа эвакуации, Ангелу ответьте.
- Ответил СП77
На земле ответила первая прибывшая двойка. Саша долго пытался добиться есть ли рядом с ними площадка пригодная для посадки, но в конечном итоге выяснилось, что стоят они на дороге, посреди леса и сесть рядом с ними никак не получится. Придется подбирать площадку самостоятельно.
Сделав пару виражей, мы приметили длинный бетонный забор, уходящий в лес, огромные металлические ворота, ровную укатанную площадку перед ними, а чуть левее всего этого капитальное здание со светящимися окнами.
- На военную часть похоже, к гадалке не ходи!
- Давай бегом, вытаскиваешь укладку, закрываешь багажник и сразу взлетаем.
Мы начинаем быстро снижаться, стараясь умоститься на площадке перед воротами. Турбина ревет на весь лес, под самыми окнами дома у забора. Я краем глаза замечаю несколько силуэтов, мечущихся в светящемся окне.
- Наделали мы тут шума - подумал я - Как бы стрелять сдуру не начали -
Я в два прыжка оказываюсь с другой стороны вертолета, рывком открываю багажник, и секунд пять нащупываю в бездонном нутре укладку.
— Вот она! Зараза! - я резко закрываю багажный отсек и стараясь не уронить укладку, которая как есть - чемодан без ручки, запрыгиваю на свое место. Пока я пристегивался и напяливал гарнитуру из здания высыпалось несколько фигур с фонарями. Они было рывком побежали к вертолету, но натолкнувшись на вихрь винта взлетающей машины, так же быстро метнулись обратно в здание захлопнув за собой дверь.
- Тьфу, бляха! Фигасе приключение! Хорошо не пристрелили! - попытался пошутить я.
- Маяк готовь и телефон проверь. «Какой там номер?» —спросил Саня
- Третий.
Проверив работоспособность телефона и включив маяк, мы пошли в точку обнаружения чтобы выбросить всё это добро вниз, в черноту леса.
Как и ожидалось, нашего пострадавшего на месте не оказалось.
- Ушел!
— Вот черт!
- А.… погоди-ка. Вижу! Вон он... метров сто левее.
Я открываюсь и короткими командами завожу нас на цель. Саша довольно плавно подводит нас к точке сброса. Ребра все еще дают о себе знать и мне хочется как можно скорее сбросить всё барахло вниз и сесть ровно, чтобы унять этот пронизывающий меня насквозь спазм. Кое-как поборов соблазн выбросить все прямо сейчас, я дождался, когда Саша подведет машину поближе и прицелившись сбросил вниз верещащий дурниной и моргающий зеленым светом маяк с привязанным к нему специальным кофром.
- Не убить бы его, бля! - как-то поздно спохватился я, видя, впрочем, что череда зеленых вспышек шлепнулась метрах в десяти от нашего потерпевшего.
Саша быстро дал по телефону все необходимые иструкции для нашего пострадавшего, который пообещал сидеть на месте до самого прибытия группы эвакуации. После чего мы передали координаты все тому же СП77. Рация взяла паузу. после чего голосом СП77 сообщила что им до места чуть больше километра.
Пожелав группе удачи, мы наконец пошли на Хелипорт Москва.
- Самый мудацкий экипаж! - повторял в сердцах Саня до тех пор пока диспетчер "Внуково-Подход" не спросил
- Ну что? Нашли?
- Нашли. - не без гордости заметил Саня.
- Спасибо! - не по уставу выпалил "Подход" - план закроем! -
- Приятно, черт возьми. - уже не в эфир, смущенно заметил командир.
P.S. Берегите себя...
Уже не в первый раз, к сожалению, случается так, что некоторые поиски мы начинаем в воздухе, а заканчиваем на земле. Тот, что случился в июле этого года запомнится всем, кто в нем участвовал, я думаю, на всю жизнь.
Есть в Истринском районе один лес, который очень редко отдает людей живыми. Живет себе человек, растит детей, нянчит внуков, а в один прекрасный день идет, как обычно по грибы и больше его уже никто никогда не видит.
Началась эта история, как тысячи других, с заявки на номер 112 по признаку «лес на связи».
При общении с гражданами, которые имеют привычку ходить по лесам в поисках грибов и ягод, мы всегда отдельно делаем акцент на том, что с собой в лес обязательно нужно брать полностью заряженный телефон. Это важно! Многие не делают этого по боязни потерять вещь, которая денег стоит. Но! Во-первых… можно сделать так чтобы телефон не терялся. Это и карманы на молнии и шнурок на шею… а во-вторых, что ценнее… телефон, пусть даже самый дорогой, или все же ваша жизнь?
Заявка в этот раз оказалась уникальной. У грибника с собой компас и два…. ДВА, черт побери, полностью заряженных телефона!!!
И тем не менее он в лесу, связь полное барахло, куда идти он не понимает, солнца нет и подсказать направление выхода группа ЛНС (лес на связи) не может. Ссылка на получение координат так же не отработала (телефоны без GPS, интернета нет).
Точно известна лишь точка входа – СНТ на краю леса. Ну точнее, как на краю… вокруг СНТ лес, со всех сторон. СНТ с шоссе соединяется лишь одной лесной дорогой. Простор для творчества – гуляй, не хочу. Хоть на север, хоть на запад, хоть на восток… и везде на километры только лес.
Первоначально ничего необычного в этой заявке не было… два телефона и компас, встречаются не так часто, но тем не менее все спокойны, так как подобных заявок случается до сотни в день.
На вылет готовится борт из Буньково. 25 минут по маршруту и приходит стандартный доклад «начало работы». Все кажется довольно простым и временами даже скучным. Ну сколько таких уже вытащили только в этом месяце… сотни. А тут… ДВА телефона. Ну что может пойти не так?
Мать твою… ВСЁ! ВСЁ может пойти не так… И именно с этого момента всё именно так и пошло.
И именно с этого момента и начинается мой рассказ об этом тяжелейшем поиске. Опыт, полученный в результате этот операции уникален. За все 9 лет активной поисковой деятельности я не сталкивался прежде ни с чем подобным.
Борт нарезает круги над лесом, объект поиска отвечает на телефон через раз (на границе приема сигнала телефон практически не в состоянии держать устойчивую связь). Ни разу на всех попытках соединения не удалось поймать звук лопастей в гарнитурах и ни разу дед не сообщил что слышал или видел вертолет. По остатку топлива вертолет уходит на базу. В этот же момент на земле начинает работать целая команда, терпеливо, минута за минутой прослушивая все записи разговоров с воздуха, сопоставляя трек вертолета с временем звонков. В результате удается найти несколько точек, которые предположительно являются звуком лопастей вертолета в телефоне объекта поиска.
Полученные точки передаются пешим группам, которые заранее выдвинулись на место, на случай эвакуации. Параллельно запускается полноценный, активный, наземный поиск. Так как, к этому моменту наш грибник уже находится «вне зоны действия сети». Пока пешие группы ДПСО «Лиза Алерт» пробиваются сквозь заваленный ко всем чертям лес к переданным точкам, ВПСО «Ангел» готовит второй вылет в зону поиска. Через практически два часа полного молчания приходит СМС о том, что наш ОП снова в сети. Очередные 25 минут на маршруте и вертушка снова нарезает круги над лесом в надежде связаться с терпящим бедствие по телефону и если не обнаружить визуально, то хотя бы выловить в телефоне шум собственных лопастей. Со стороны абсолютному большинству подобные полеты видятся не иначе, как вполне себе лайтовое развлечение. Крутись над лесом, как на карусели в детстве и получай удовольствие. В реальности… если усадить тебя, мой дорогой читатель, в левую «чашку» вертолета и начать отрабатывать тот самый лес, примерно через 20 секунд 90% тех самых читателей запросится на землю. Даже на совместных учениях с ДПСО «Лиза Алерт», когда мы берем на борт «наблюдателей» из числа пеших, мы никогда не даем им «провозку» над лесом на тех режимах, на которых работаем в реальных условиях. Радиусы побольше, скорости поменьше, снижение плавное, заходы прямые. Когда работает подготовленный экипаж ВПСО «Ангел», никто не церемонится… Крены, скорость, радиусы… всё на пределе. И в таком режиме мы работаем часами. На реальном поиске самое ценное это время. Его катастрофически мало, а все эти развороты «блинчиком», заходы с длинной прямой, радиусы на низких скоростях, сжирают это самое драгоценное время со страшной силой. Поэтому – да… мы экономим время.
Вертолет выработал очередной бак топлива снова без результата. За все время работы не удалось установить нормальную связь с пострадавшим. А пешие группы ДПСО «Лиза Алерт» уже расходятся из штаба по задачам координатора. Лес реально большой. Он весь в завалах и ручьях. Местами очень сильно подболочен. Количество естественных природных «ловушек» просто зашкаливает. Все их придется пройти ногами и проверить каждую. После анализа всей карты, координатор отправляет группы в наиболее вероятные места обнаружения. Тем временем, при прослушивании записей звонков на телефон пострадавшего, становится понятно, что состояние его стремительно ухудшается. Вероятнее всего начинает сказываться обезвоживание. Пешие группы приносят в штаб поиска треки по 10-13 километров, а результата всё нет. Пока еще все группы работают на «отклик»… то есть в процессе движения пытаются звать пострадавшего по имени, в надежде на ответный крик о помощи. Но надежда эта все призрачнее. При обезвоживании человек испытывает страшную головную боль, слабость… слуховые и зрительные галлюцинации. Все, кто занимается поисками не первый год, прекрасно знают, как выглядит это состояние. А самое главное понимают, что в такие моменты пострадавший адекватно оценивать происходящее просто не может.
Но группы идут в лес, отрабатывают свои квадраты, приходят мокрыми и уставшими, отогреваются, кое-как сохнут и снова уходят в лес на новые задачи координатора штаба.
В эти же минуты ВПСО «Ангел» готовит третий вылет вертолета в зону проведения поисково-спасательных работ. Телефон пострадавшего снова «в сети», поэтому нужно использовать этот шанс, чтобы локализовать объект поиска до наступления ночи. А это будет уже вторая его ночевка в этом прОклятом лесу, без костра и сухой одежды. Вертушка работала до темноты и снова без результата. Практически с момента вылета, пострадавший на связь не выходил и больше на звонки с борта не отвечал. К заходу солнца оба его телефона отвечали лишь - «аппарат абонента выключен, или находится вне зоны действия сети». В предположениях остается самое худшее. Скорее всего аккумуляторы обоих телефонов полностью разряжены.
Пешие группы не прекращают работу ни на минуту, карта леса медленно, но верно, покрывается сеткой пройденных треков. Поскольку передвигаться пострадавший в таком состоянии уже не может, есть надежда что уже закрытые группами участки леса проходить повторно не придется.
Уже практически ночью, еще один борт ВПСО «Ангел», оборудованный тепловизором, возвращаясь с поиска в Одинцовском районе, зашел в зону ПСР в попытке осмотреть открытые участки через тепловизор. К сожалению, к тому моменту погода серьезно ухудшилась. Туман и отсутствие вертикальной видимости не позволили даже начать выполнять осмотр. Выполнив один проход над лесом, вертолет ушел на место базирования в Хелипорт Москва.
Несколько десятков подготовленных поисковиков в лесу, четыре вылета вертолетов, два телефона и компас, а ситуация с момента прихода заявки на поиск пострадавшего никак не улучшилась. Пострадавший все еще в лесу, состояние его ухудшается и нет хоть сколько-нибудь достоверных данных о его местоположении.
Ночь проходит в напряженной работе. Часть групп плотно закрывают два огромных куска леса и овраги на западе от точки входа. Одной группе ближе к утру удается найти проход через реку на севере, которая до этого момента считалась непреодолимой. Это значит, что зону поиска с севера придется расширить, до следующего линейного ориентира. С рассветом в штаб прибегают родственники. Всем им на телефоны пришло СМС о том, что один телефон пострадавшего снова в сети. Они настоятельно просят «засечь координаты телефона»… приходится объяснять, что такие «фокусы» бывают только в кино, а в реальной жизни это неосуществимо на данном этапе.
Дочь пострадавшего глядя в глаза робко задает вопрос:
- Вы же не уедете?
Для нее волонтеры - последняя надежда.
Не уедем… даже если не можем, как в фантастических фильмах, засечь координаты телефона, будем работать с тем, что есть. Имеем то, что имеем. Телефон в сети, а значит аккумулятор еще жив. Набираю пострадавшего. Короткий список вопросов. Быстро выясняем что пострадавший не только слышал, но и видел вертолет около 17-18 часов прошлых суток. Быстро инструктирую деда чтобы берег заряд телефона, внимательно слушал и смотрел в небо, и обязательно отвечал на звонок телефона если он слышит или видит вертолет.
Ответы пострадавшего выглядят более чем адекватно. Создается иллюзия что человек на том конце провода все понимает и готов действовать согласно полученной инструкции.
Готовим пятый борт на этот поиск. Тщательно анализируется трек второго вылета. Сопоставляются все полученные данные. По последней информации, полученной от пострадавшего, он не сходил с места со вчерашнего дня. Он видел вертолет и остается на том же самом месте. Остается только найти это самое место… всего лишь найти.
Курим, красимся и валим!
В экипаже трое. Саша (Лодочник), Алексей и я… делаем один круг над лесом стараясь максимально повторить трек второго вылета. Далее я набираю номер нашего объекта поиска.
- Николай, слышите, видите вертолет?
В ответ в трубке лишь звуки возни и тяжелое дыхание.
Закладываем вираж, Саша набирает скорость до максимальной. Пока телефон на связи, пока мы слышим то, что происходит в трубке под нами, нам нужно успеть облететь как можно большую территорию. Мы напряженно вслушиваемся в звуки телефона, мы все еще надеемся услышать лопасти. Минимальная высота, максимальная скорость, крены на пределе. Я периодически пытаюсь заставить пострадавшего отвечать на мои вопросы о том слышит ли он вертолет.
Наконец… внезапно… через шум и треск мы улавливаем одно слово… тихое, слабое «слышу».
Мы где-то рядом. Саша нещадно утюжит лес под нами, три пары глаз пытаются разглядеть на подстилающей поверхности хоть что-то, что подсказало бы местоположение нашего объекта поиска. При очередном моем запросе, слабый голос практически шепотом ответил «вижу».
Напряжение нарастает. Пострадавший точно видит вертолет. Получается у нас есть хотя бы направление поиска. Связь срывается…
- Высадили? (с досадой спрашивает Саша)
- А кто его знает… (я раздосадован не меньше, но продолжу дозваниваться именно, потому что ОП нас ВИДЕЛ!)
Телефон снова в сети. Я набираю и повторяю одну и ту же фразу.
- Николай, слышите, видите вертолет?
Перед самым моим повторным запросом в гарнитурах снова раздается шепот пострадавшего. Алексею очень быстро удается разобрать слова «вон он». Точно… мы слышали именно это «ВОН ОН». Пострадавший снова видит вертолет. Мы снова встаем в вираж. Пытаемся разглядеть под собой хоть что-то похожее на человеческую фигуру. Под нами лес, огромные кроны елей, разлившийся ручей, текущий через заболоченные полянки, слева и справа молодые и очень густые посадки. Визуально мы не можем определить с какой стороны пострадавший мог нас видеть. Телефон снова недоступен… и на этот раз мы практически хором соглашаемся с тем, что аккумулятор сел окончательно. Три дня в лесу, несколько длинных звонков с воздуха… ну какие шансы что телефон еще жив?
Посадка в штабе. Надо понять, что делать дальше. Мы напряженно пытаемся накидать план действий исходя из полученных данных.
Тем временем, в Москве, вся группа, организовавшая вылет, снова напряженно вслушивается в запись трансляции с борта. Они пытаются сопоставить трек вертолета с ответами пострадавшего.
Пока мы втроем напряженно морщим лбы, пытаясь придумать что мы можем сделать еще для того, чтобы вытащить из леса человека с ДВУМЯ!!! С ДВУМЯ (мать их) телефонами, Катя Жилкина присылает точку… Точку с координатами, которую надо проверить. Это невероятно, но по трем, еле слышным, ответам пострадавшего она нашла место наиболее вероятного нахождения объекта поиска. Ровно этот же самый момент приходит СМС о том, что «абонент снова в сети». Невероятно. Аккумулятор телефона все еще жив. Мы с Алексеем отправляемся в штаб с посадочной площадки, Саша взлетает на дозаправку и продолжения работ по поиску пострадавшего. Сразу после получения координат, из штаба выдвигается поисковая группа. Координаты находятся на севере, за рекой, которая до прошлой ночи считалась непроходимой, пока не был найден переход в километре западнее основного направления. В штабе только что вернувшиеся группы. Все уже практически без сил. Ни у кого уже нет сменного сухого комплекта одежды. Спустя примерно 30 минут рация координатора оживает запросом от группы, ушедшей на проверку данных, полученных при крайнем вылете вертолета.
- Нашли корзину.
В штабе резко возрастает напряжение.
Снова вызов.
- Кепка была у нашего ОП? Белая с желтым…
Очень быстро опрашиваются родственники на предмет кепки. Нам нужно описание без подсказок. На вопрос была ли кепка, родственники уверенно отвечают, что была… белая такая, с желтым и надписью…
Заря просит группу отработать весь квадрат на отклик. Вытоптать все что только можно.
Спустя пять минут от группы приходит долгожданное
- Отклик!
Это значит, что пострадавший откликается. Прикидываем расстояние 2 км, по прямой.
На помощь группе выдвигаются все силы, находящиеся в штабе. Я скидываю в чат вылета данные о корзине, кепке и отклику.
В лесу тем временем группа отчаянно пытается локализовать пострадавшего. На каждые 4-5 окриков от группы приходит слабый отклик пострадавшего, больше походящий на мычание. В группе двое - Таня «Филл» и «Перец». Если пострадавший и дальше продолжит играть в молчанку, локализация отклика может затянуться, а состояние пострадавшего ухудшится, будет ли он при этом продолжать откликаться непонятно.
Татьяна принимает сложное, но совершенно оправданное решение. Нужно достучаться до сознания пострадавшего, вытащить его в реальность, пока не стало поздно.
- Кричи пока я до тебя не дойду! Кричи, не переставая!!! Кричи как можно громче!!! Не будешь кричать, я тебя не найду!
Эти слова заставили деда прийти в себя. Он начал кричать… Начал кричать непрерывно. Он точно не хотел остаться в этом лесу навсегда. И с каждым его криком поисковая группа подходила все ближе и ближе.
Штаб в это время терпеливо ждет информации. Всем понятно, что три отметки – корзина, кепка, отклик, это однозначное обнаружение объекта поиска, но какое время это все займет никто сказать не может.
И вот наконец от группы в лесу приходит то самое:
- Найден, жив! Требуется эвакуация.
В штабе крики и аплодисменты, мне кажется, это слышал весь поселок. Практически сразу вокруг появляются родственники. Они не могут поверить в происходящее… Они уже потеряли надежду. И вот именно в этот момент… Сработало то, что нарабатывалось годами. Методики поиска, приемы работы с телефоном пострадавшего. Все это вместе наконец дало результат!
На эвакуацию уже вышли. С группой эвакуации выходит и один из «ангелов» - Алексей. Возможно, он сможет подобрать недалеко от места обнаружения площадку для посадки вертолета. 2,5 километра на носилках, через лес и реку это очень много.
Тем временем Лодочник уже вылетает в зону ПСР с пометкой MEDEVAC в флайтплане.
Группа довольно быстро доходит до точки эвакуации. Пострадавший обезвожен… и к сожалению, внятно отвечать на вопросы все еще не может. Площадка подобрана, вертушка на подходе. Мы тем временем забираем дочь нашего грибника и едем на посадочную площадку около СНТ, до которой 2,5 км. И ближе сесть просто негде. Заранее вызвана скорая. Все готово для завершения этой тяжелейшей поисковой операции.
Посадка в лесу без выключения. Быстрая погрузка пострадавшего в вертолет, Алексей занимает место справа и буквально через пару минут, Саша бережно сажает вертолет в поле, рядом с дорогой. Именно сюда придет вызванная заранее скорая.
Посадка… выключение
Объятия отца и дочери… долгие… со слезами, в полной тишине… Говорить нечего… слова не нужны.
Все всё понимают. Шансы таяли просто на глазах. Мы испробовали всё и даже больше.
Этот телефонный разговор с борта вертолета вполне мог оказаться последним в жизни этого грибника.
Но все задействованные в поиске и на земле, и в воздухе, бились за этого деда до конца. Мы просто не имели права ПРОДОЛБАТЬ в лесу человека с ДВУМЯ ПОЛНОСТЬЮ ЗАРЯЖЕННЫМИ ТЕЛЕФОНАМИ.
Два штаба поиска (земля и воздух), пять вылетов вертушек, восемнадцать поисковых групп… сотни километров треков и… два слова по телефону – «ВОН ОН». Тихие, едва различимые, но такие важные.
Потянулись минуты томительного ожидания СМП.
Пока ждем скорую, успеваю кратко опросить пострадавшего. Начав принимать жидкость, он уже стал понимать, что с ним произошло. И уже адекватно оценивает свое состояние на тот момент, говоря о том, что воспринимать что-либо в лесу получалось не всегда.
Три дня и две ночи в лесу… мокрые спички не оставили шанса развести огонь.
Обезвоживание отключило сознание практически полностью.
Но он выжил.
Мы летаем в небе. Крутимся там, как на детской карусели «ветерок»… мы делаем свою работу.
Тем временем пешие группы ДПСО «Лиза Алерт» по пояс в болоте и в буреломе, ломятся через лес. Мы видим вас иногда сквозь черноту ночи по мечущимся лучам фонарей в лесу, по ярким всполохам оранжевых курток в листве днем. Мы знаем какова на вкус ваша работа. Знаем, что такое бессонный штаб… Иногда мы спускаемся с небес на землю чтобы самим хлебнуть болотной жижи… чтобы знать почем он ваш волонтерский хлеб.
Спасибо вам… именно на вас львиная часть работы по выводу из леса тех, кто может остаться там навсегда.
P.S. Берегите себя, Лисы…
В Москве похолодало и это сразу отразилось на количестве заявок на поиск терпящих бедствие в природной среде (да вот именно так официально это называется). Дождь временами захлестывает до такой степени, что щетки на ветровом стекле исчезают словно растворяясь в потоках воды. Между этими короткими ливнями переодически моросит противная серая хмарь, заставляя людей пересекать улицы короткими перебежками от укрытия до укрытия. Казалось бы в такую погоду только и остаётся что сидеть дома у камина, кутаясь в плед и попивая маленькими глотками глинтвейн из большой кружки.
Но... как говорится, статистика не на нашей стороне и большинство предпочитает лес камину, а грибы глинтвейну.
С утра до поздней ночи валится ровный, нескончаемый поток заявок... Лес на связи, лес на связи, лес на связи...
Невольно складывается ощущение что все люди разом решили плюнуть на всё и пойти в лес... в дождь... в болото. Словно и не существует домашнего уюта и тепла очага.
Телефон с завидным упорством брякает все новыми и новыми принятыми заявками. Как только начинает казаться что поток почти иссяк, это предположение мгновенно опровергается целым валом новых заявок.
Даже думать не хочу, как это всё «переваривает» группа ЛНС (лес на связи) ПСО «Лиза Алерт». Краем глаза я вижу какой творится кошмар в чате заявок...
Людей определенно не хватает, дежурная смена перекидывает информацию о звонках и результатах, лишь чудом успевая закрывать все новые и новые запросы. Поглядывая в чат примерно понимаешь, кого удастся вывести сразу, кого чуть позже, а у кого шансы на вывод из леса по телефону откровенно говоря невелики. Основную массу конечно удаётся вывести, но иногда:
- Видим...
- Звоню...
- Абонент недоступен.
- Связь на «двойку».
- Ссылка не отработала.
- Остаток батареи 10%.
- Требуется запрос вертолёта...
Это значит запрос сейчас придёт и надо готовиться на вылет. Глянуть погоду... уточнить наличие запретных зон и зон ограничений полетов. В нашем регионе такого добра полно - полигоны, правительственные дачи, военные части и прочее и прочее и прочее.
На этот раз повезло, ничего из вышеперечисленного в зоне ПСР (поисково-спасательных работ) не обнаружено. А значит не придётся тратить время на «вскрытие». Термин «вскрыть зону» как то незаметно прижился в отряде чуть не с первого поиска который попал в таковую.
Требуется несколько согласований с различными службами в чьей ответственности находится та или иная запретная зона. Нередко это ФСО или военные... и тогда эта история затягивается. Но так или иначе зона «вскрывается» и мы получаем «добро» на использование воздушного пространства в запретной зоне. Да и как иначе... мы же не погулять вышли... полет выполняется в целях поиска и спасания терпящих бедствие.
Уже ночь. Хелипорт Москва приветливо открывает шлагбаум. Пара коротких «привет» и мы начинаем подготовку к вылету. Накидать флайтплан, посмотреть вводные. Ничего не забыть...
Идём на границу Московской области... Шаховская.
Где то там на полянке загрустила бабушка Александра 70-ти лет отроду.
В лес она ушла еще утром, а сейчас практически ночь. За это время бабушка успела заблудиться, насквозь промокнуть и замерзнуть. На улице всего +14° несмотря на июль месяц.
Такая температура в сочетании с мокрой одеждой неизбежно и довольно быстро приводит к одному закономерному результату - гипотермии. Человек начинает медленно замерзать, мозг постепенно отключает периферию, перестают слушаться руки, потом ноги. Пострадавший ложится, сознание медленно начинает угасать... в конце концов, без помощи, человек погибает от переохлаждения даже в плюсовую температуру.
Лодочник (позывной Саши Михайлова) решает набрать нашу ОП (объект поиска) перед вылетом по телефону чтобы предупредить о нашем прилёте через час. Связь отвратительная, с постоянными обрывами... и все же удаётся сообщить Александре о времени прилета вертолета и необходимости внимательно слушать и смотреть в небо.
Из той информации что у нас есть уже становится понятно что эвакуировать бабульку придётся именно нам. На месте только ПЧ (пожарная часть), а у них ничего нет для выхода в лес, на пожаре навигаторы не нужны, а в лесу с пожарной лестницей делать нечего. Для нас Шаховская практически край географии, граница областей.... и даже на наших 110 узлах, мы будем добираться до места целый час. Самое главное чтобы Александра не уходила никуда с той поляны на которой она находится и чтобы заряд её телефона не закончился раньше чем мы доберемся до места.
Без лишней суеты запускаемся, запрашиваем диспетчерское разрешение на вылет. В чат вылета идёт стандартный доклад:
- топливо на 2:30 имеем
- Спутниковый трекер включён
- Gaia включена
В нашем флайтплане стоит отметка SAR (search and rescue), это значит что мы выполняем полет по задачам МЧС в целях поиска и спасания терпящих бедствие (именно то о чем я говорил выше) и проблем с выдачей диспетчерского быть не может.
«Внуково Подход» выполнив все положенные процедуры по радиообмену устало уточняет перед передачей нас под управление «Шереметьево Подход»:
-Опять грибники?
Саша усталым голосом подтверждает его догадку и мы следуем на Буньково.
Там заберём третьего члена экипажа Алексея, и уже оттуда пойдём на точку.
Примерно минут через сорок мы на пределе связи с Шереметьево-Подход. Практически на шумах мы докладываем о переходе под управление Тверь-Район, а это значит что мы фактически на месте. 5 минут до точки. Короткий брифинг перед началом работы. Рабочая высота, скорость, частота расчета спасателей на земле. Все это обязательно произносится вслух, для того чтобы все члены экипажа поняли и запомнили эти данные одинаково.
У нас есть стандартная технология по поиску пропавших в природной среде на телефонной связи. Первое что мы делаем, это проходим над лесом на большой высоте делая круг диаметром до трёх километров от «точки входа» (известная точка где объект нашего поиска заходил в лес). В процессе выполнения этого манёвра мы на связь с пострадавшим не выходим, у него есть время услышать и увидеть вертолёт, а так же включить телефон, если тот был выключен для экономии заряда аккумулятора.
Делаем круг и набираем номер нашей пострадавшей. Она отвечает сразу,
моментально сообщая нам, что мы пролетаем прямо над ней. Этого абсолютно недостаточно для того чтобы сказать что объект поиска найден. Нам нужно подтверждение... и пока у нас его нет мы не можем сказать что пострадавший локализован.
Подтверждаем мы обнаружение двумя способами.
Первый - визуально. То есть мы видим непосредственно самого пострадавшего, понимаем что совпадает описание одежды, пол, возраст и т.п.
Второй - мы не видим объект поиска (что бывает чаще всего, особенно ночью), но мы в телефонном разговоре слышим через микрофон трубки пострадавшего, лопасти нашего вертолета. Как правило, это означает что мы не далее 100 метров от искомой точки.
Обычно даже этого достаточно, чтобы пострадавший был гарантированно обнаружен наземной поисковой группой по переданным координатам, даже с такой погрешностью.
С первого захода Александру мы не увидели и собственные лопасти так же не услышали. Но уже на втором заходе сначала в гарнитурах появился звук лопастей, а потом, практически сразу слева от нас, в чёрной пустоте леса появился слабый огонёк. Это и был фонарик телефона нашей бабули. Светить им в сторону вертолета она догадалась сама. Чем собственно неимоверно облегчила нам задачу. Буквально несколько минут нам потребовалось чтобы отловить в свете прожектора хрупкую фигуру среди кустов. Решение о посадке принято сходу. Ведь других вариантов не было, а возможность - вот она, внизу, на поляне.
Садимся тщательно осматривая все вокруг и снизу.
Алексей бросается к пострадавшей и усаживает ее в вертолёт. Александра явно испугана всем этим грохотом и светом прожекторов, но надевает гарнитуру и отвечает тихим голосом на задаваемые нами вопросы о самочувствии.
Снова энергичный взлёт и посадка рядом с машиной пожарного расчёта.
Мы передаём пострадавшую с рук на руки и снова занимаем места в кабине вертолета. Следует короткий доклад о готовности и мы снова в воздухе, но на этот раз носом на базу. Будет ещё почти час в ночном небе, посадка в Буньково чтобы высадить Алексея, короткий перелёт в Хелипорт Москва, пустой ночной перрон, тёплый ангар, ночной МКАД и наконец тяжелая голова на мягкой подушке...
Москва встречает рассвет, а я только пытаюсь заснуть после ночного вылета. Адреналин ещё докипает где то глубоко в жилах, постепенно уступая место обычной усталости...
Все живы... все хорошо... спать.
P.S. Берегите себя...
Несколько раз уже прилетело с разных концов...
- не пишешь
- поисков нет?
- вы не летаете?
Летаем, поиски есть и оных немало. Проблема одна - зимой, поиски, в основной своей массе заканчиваются печально.
В этом году не случилось каких-либо громких историй (вроде катастрофы Ан-148 и т.п.), но поисков в лесу, для зимы, было не в пример много.
К сожалению, и это общемировая статистика, практически все подобные истории, заканчиваются одинаково паршиво.
Я долго думал, писать или не писать об этом... несколько раз начинал...
А потом удалял все под корень. Как не пиши, а получается одна история - трупы, трупы, трупы... Собственно поэтому решил сделать один пост на все такие зимние поиски...
Один раз скажу что должен, а выводы делайте сами.
Самая пожалуй трагичная история случилась в канун Нового года. Молодой парень пошёл за ёлкой в лес. По заявлению родителей он делал так каждый год и каждый год все было хорошо, пока... как в фельетоне советских годов, не стало все плохо. Ни с елкой ни без елки парнишка не вернулся. В результате несколько десятков волонтеров поискового отряда «Лиза Алерт» встретили Новый год в лесу.
Ни тридцать первого ни первого числа мы вылететь на поиск не могли. Видимости не было совсем и оба дня ни один борт ВПСО «Ангел» не смог подняться в небо. Лишь на утро второго января Метео дало хоть сколько-нибудь приемлемый прогноз и мы начали готовить вылет.
Погода по маршруту была на пределе, и нам несколько раз пришлось обходить снеговые заряды, благо на месте ПСР видимость уже позволяла работать без ограничений. Только мы успели сесть в штабе поиска для получения задачи, как сразу же пришли дурные вести - парня нашёл местный житель на снегоходе. Координаты передать он не мог ибо у него не было с собой ничего для того чтобы их снять, но готов был объяснить и показать дорогу. В любом случае мы к сожалению опоздали. У пострадавшего, на момент обнаружения, не было никаких признаков жизни.
Тем не менее координаты мы решили снять с воздуха сами, а за одним оценить вероятность его обнаружения с борта вертолета. Тело мы нашли довольно быстро. Парень лежал на лесной дороге в конце цепочки собственных следов.
Уж извините, но фото будет только такое. Нет у меня задачи выставлять шок-контент, коего уж поверьте у нас предостаточно. Хотел лишь донести, что зима не прощает ни одной ошибки. Гипотермия беспощадна и смертельна... а ещё до невозможности хитра. Вы и сами не поймёте что начали замерзать, а когда заметите это состояние, уже станет поздно. Руки и ноги отказываются подчиняться. Тело бьет крупная дрожь, сознание медленно угасает и в конечном итоге вы медленно умираете...
Нередко мы находим таких пострадавших раздетыми... это называется последний выброс. Наша печень подкидывает нам «подарок» в виде последней дозы глюкозы, вываливая в кровь все остатки своего запаса. В этот момент человек чувствует внезапно накатившее тепло. Ощущения при этом словно вы находитесь в парилке сауны. Люди в этом полубессознательном состоянии начинают снимать себя одежду и довольно быстро погибают оставшись без защиты. Ни один ещё не ушёл далее 250 метров от собственной снятой одежды.
Собственно кому интересно что такое гипотермия и как с ней бороться
вот тут https://pikabu.ru/story/gipotermiya_3287055 мой перевод Руководства Принстонского университета по борьбе с гипотермией (собственно сам текст уже лет пять как разошёлся по Рунету).
В конце, наши лиТСа в кадре... и традиционное
БЕРЕГИТЕ СЕБЯ!!!
Чертов чемпионат мира. У меня просто нет слов. Нас прижали к земле. Полеты запрещены в радиусе 130 км от Москвы. Попали все. Вот, то есть буквально все. Никто не может взлететь, любой флайт-план будет отменен. Мы дежурим на земле… да, в случае если понадобится наша помощь по заявке МЧС, нам дадут вылет. Но вылет только на спасение пострадавшего, а нам нужны полеты на поддержание навыков пилотирования. Посидите 2 недели без вылетов… и не прогулка потом вас ждет в спокойном небе. Нужно лететь, спасать человека, погибающего в природной среде. Наверняка нужна будет посадка… и посадка не на подготовленную площадку, а на поляну, а поляна та в лесу, да с приличным ветром. Одним словом, маразм наших российских реалий убивает.
На кой черт вообще мы строим многомиллиардные футбольные стадионы, в то время как успехов добиваемся в хоккее…
Зачем весь этот бред с закрытием неба наглухо… Кому это надо?
Что, черт побери, владелец вертолета за миллион долларов решит направить его на стадион с болельщиками во время матча???!!!
Да черт с ним… даже если решит, он что флайт-план подавать будет? Или другие легальные пути использовать? Короче, небо закрыто для всех законопослушных граждан. А остальные спрашивать разрешения точно не станут. Абсурд и ересь… Но… до 17 июЛя небо закрыто и точка. Живем, как живем и ничего с этим не поделать. Отвлекся я…
7 июня. Накануне, кто-то шепотом, по телевизору, сказал, что в лесах Подмосковья вовсю пошли грибы и народ начал активно собираться на природу.
Я помнится не придал этому значения. Они, наверное, есть, эти грибы, но сколько их там реально - слёзы. Дни холодные, ночи и того хуже. Может повезло кому и набрел на полянку, а в общем и целом, еще откровенно рано. Одним словом, пенсионеры поверили и ломанулись в лес. Так уж вышло, что в этой толпе желающих оказался и наш Объект поиска. В шесть утра, седьмого числа, дед поехал за грибами. Что совсем плохо, в данной истории, телефон он с собой не взял, а все, кто читает мою писанину в курсе, что мы вылетаем и беспроблемно вытаскиваем тех, кто в данный момент на связи с телефоном, ибо это практически 100% способ локализовать пострадавшего с вертолета. Одним словом, не вернулся наш дед к вечеру, как обещал. Родственники начали поиски самостоятельно. Потом подали заявление в полицию а, заявка в «Лиза Алерт» попала вообще только 9-го числа уже вечером. Лес огромный, вокруг такие же по площади поля. На момент нашего вылета 10-го числа в лесу уже работали поисковые группы и кинологи. Естественно все силы были брошены на лес, нам же было необходимо осмотреть с воздуха поля.
Вылет готовили на утро, ибо в ночи осматривать нечего. Сильно напрягало что ночи холодные и три ночевки на земле под дождем это очень серьезно. Как назло, дед одет в камуфляж… поди разгляди его в подстилающей поверхности.
Собираемся на вылет. В экипаже трое, надо осматривать тщательнее и полноценно с двух сторон от вертолета. Укладка всегда с собой и наготове, термос с горячим чаем заливается уже перед самым вылетом. Хелипорт непривычно пуст.
Витя занимает кресло КВС, Лодочник в левой чашке, мое места справа сзади. Так мы сможем осматривать больше площади на один заход. Слева от меня укладка, термос и еще куча полезного барахла на все случаи жизни.
Траффик нулевой, никто не взлетает и не садится. Все замерло… тишина… воздух словно превратился в плотный кисель, который сожрал все привычные звуки вертолетной площадки. Докладываем взлет не вышке, как обычно, а «траффику»… потом обычная связь по маршруту с Внуково-Подход, в полном одиночестве мы скребемся над МКАДом в сторону Варшавки. При проходе зоны Домодедово нас, как обычно, просят прижаться к земле, чтобы не мешать заходящим по схеме бортам. Взгляд по привычке скользит по правой полусфере, я понимаю, что нет ни встречных, ни пересекающих, но есть птицы, которые, впрочем, мешают нам не часто. Через тридцать минут мы прибыли на место. Ощущение киселя тут же улетучивается, докладываю начало работы нашему АК (Авиакоординатор). Сделав вираж, идем сразу к центру поля, приняли решение работать от него правым разворотом по расходящейся спирали. На вираже отмечаем все линии ЛЭП и вышки. Они нам не мешают, но контролировать их местоположение жизненно необходимо. На таком поиске шансы всегда 50/50 и мало кто думает, что пострадавшего нам удастся обнаружить. Естественно, мы сделаем все что можем, мы проутюжим эти поля пока есть запас топлива, мы не уйдем пока не будем уверены, что не пропустили ни одного квадратного метра… но Объект поиска может в это время быть в лесу, а не на поле. И как раз там сейчас работают пешие группы, но опять же, три холодные ночевки под дождем. Что тут говорить, заявка пришла откровенно поздно. Важен каждый час, а тут уже трое суток.
Начинается утомительная карусель над полем, мы практически все время в вираже. Нельзя ни на секунду отвести взгляд с земли. Мы привычно ищем в мелькающей траве под нами то, чего там быть не должно. Взгляд цепляется за все «инородное», пакет, желтый куст сорняка, кусок ржавого железа… за все что не соответствует стандартному набору трех-пяти паттернов для этого поля. В гарнитуре только отдельные команды друг-другу, на предмет контроля спирали
- держи 50
- широко отошел
- еще прижмись к треку
- скорость
- низко идем
Поле несколько напоминает трапецию и чем дальше мы от центра, тем чаще мы переходим в горизонтальный полет.
Наконец на одном из таких участков, там, где еще секунду назад никого не было, из травы поднялась фигура в камуфляже и очень медленно начала двигаться в сторону вертолета. Мы идем встречным курсом. До грибника примерно триста метров. Мы гасим скорость до нуля. Облетаем деда, параллельно осматривая площадку для посадки прямо под нами.
Привычное:
- открываю дверь
- слева чисто
- справа, под хвостом чисто
- Правая лыжа на земле
- левая на земле
Двигатель не глушим, я выскакиваю и бегом пробегаю 30 метров до грибника. По всем приметам подходит. Камуфляж, корзина, сапоги.
- Владимир?
- Да, я
У деда на глазах слезы. Он 40-к раз уже попрощался с жизнью и семьёй.
Три ночи он пролежал под дождем в этом поле. Пробовал ползти. Но поле огромное. Силы его покинули. Он слышал вертолет, он понимал, что вертолет ищет его. Он собрал всю волю в кулак и встал… встал и пошел.
Я показал экипажу большой палец в верх (это значит, что это наш ОП и мы его нашли).
Лодочник быстро выскочил из кабины, и мы вдвоем довели пострадавшего до вертолета. Самостоятельно передвигаться он совершенно не мог.
Все пристегнуты, двери закрыты, к взлету готовы. Докладываю об обнаружении коротким «НЖ» (найден, жив).
Мы взлетаем и сразу подбираем площадку у штаба. Машины МЧС и Лиза Алерт находятся на другом конце поля, за дорогой у леса.
Штаб еще не знает, что пострадавший найден.
Со второго захода мы садимся на поляне, в 20 метрах от штаба ПСР. Выхожу из вертолета и встаю на безопасном расстоянии. Собственно, сама опасность это пытающиеся прорваться под винты родственники пострадавшего. Объясняю, что необходимо дождаться остановки винтов.
Сын пострадавшего еще не может поверить, что все закончилось благополучно.
В штабе невероятное оживление. Только теперь становится понятно, на сколько все было плохо до этого. Потоком посыпались доклады по связи о том, что пострадавший найден живым. Винты остановились, я достаю деда из вертушки и передаю родственникам. Слезы, объятия… всеобщий гвалт. Посыпались шутки и смех.
Общее напряжение сразу спало. Понятно, что каждый, из тех, кто был задействован в поиске, готов был к тому, что живым деда найти не удастся… но в результате – найден, жив.
P.S. Пора на вылет…
P.P.S. Берегите себя…
Конкурс мемов объявляется открытым!
Выкручивайте остроумие на максимум и придумайте надпись для стикера из шаблонов ниже. Лучшие идеи войдут в стикерпак, а их авторы получат полугодовую подписку на сервис «Пакет».
Кто сделал и отправил мемас на конкурс — молодец! Результаты конкурса мы объявим уже 3 мая, поделимся лучшими шутками по мнению жюри и ссылкой на стикерпак в телеграме. Полные правила конкурса.
А пока предлагаем посмотреть видео, из которых мы сделали шаблоны для мемов. В главной роли Валентин Выгодный и «Пакет» от Х5 — сервис для выгодных покупок в «Пятёрочке» и «Перекрёстке».
Реклама ООО «Корпоративный центр ИКС 5», ИНН: 7728632689