Забавная мифология: Тесейство-ротозейство. Ч. 2⁠⁠

Извиняюсь за промедление. И как компенсация - три главы в студию!

Скромная Тесея

То ли мама Тесея снарядила ему одежду из личных запасов, то ли все ионийцы гуляли в длинном и цветастом, но с длинными волосами и в своем прикиде юный герой был, прямо сказать, бабообразен. О чем ему и не замедлили сообщить на входе в Афины рабочие, которые крыли крышу храма. За компанию с крышей рабочие покрыли Тесея (чем – история умалчивает, но слово «девушка» она все-таки сохранила). Обиженный Тесей не стал долго искать метательные средства, и дальше монолог рабочих развивался так:

- Эй, милая-хорошая, пойдем в храм Афины на культурную програ… о, стоп, что это свистит над головой? Колесница? КАКАЯ КОЛЕСНИЦА?!

- Ну, я не знаю, тут стояла, - пожал плечами Тесей и пошел себе дальше, оставив рабочих толковать: «Есть женщины где-то в селениях!»

Во дворце Эгея Тесей решил поберечь слабое сердце папы и не выскакивать на царя с мечом и с радостным воплем: «Сюрприз! Я твой сынуля!» - до второй фразы престарелый царь мог уже и не дослушать. Потому герой назвался чужим именем и сказался странником, что Эгей, который за годы основательно забыл, как выглядели его сандалии, безмятежно переварил.

Но вот женой Эгея в то время была Медея – колдунья, детоубийца, сволочь и вообще, особа с богатым уголовным прошлым (о чем будет рассказано ниже). И она-то своим рецидивистским чутьем быстро рассекретила: «Опа, опа, конкурент! Включить программу «устранение»!»

Хилому и по старости пугливому царю быстренько преподнесли белиберду в духе: «Ты глянь на этого своего гостя: в длинных одеждах, волосы распущены… явно лазутчик, замаскированный под бабу. После пира соблазнит твою стражу длинными ресницами, проберется в спальню с топором – и привет, Аид, ищи местечко!». В качестве спасения стражников от ресниц, царя – от лазутчиков (себя – от наследника) предлагался яд.

Киллерский план прошел согласование на высшем уровне и был реализован на пиру. Тесей чашу с ядом взял охотно.

- О, запивочка! Сейчас, только колбаски отрежу… - и вынул из-за пояса меч.

- Меч?! – прозрел царь. – Он режет мечом колбасу! Это семейное! А ну-ка покажи ногу над столом! Тесей, сынок мой единоутробный!!!

Чаша с ядом отправилась в угол («не пей, тененочком станешь!»), Тесей – в отцовские объятия, Медея с сыном – в изгнание… куда отправились сотрапезники, пораженные зрелищем ноги в шестнадцатилетней сандалии прямо над столом – история умалчивает.

Но подстричься Тесею все-таки пришлось. Во избежание необходимости ходить и предъявлять всем и каждому аргумент того, что он не баба. А то народ уже собирался со сватовством: любят в Афинах сильных женщин…

_________________________

Античный форум

Арес: Ну, не знаю, а точно мужик?

Посейдон: Он же совершал подвиги!

Афина: На самом деле, характер совершения данных подвигов говорит о прямо противоположном гендерном аспекте: вместо зрелого героя-мужчины мы видим скорее аналог истеричной Геры, бегающей по Элладе и крушащей всех, кто попадётся…

Арес: А точно баба? Сисек же нет.

Афродита: Хотите – сделаю?!

Аид: Понятие о совершенном герое сильно расширится…

Слишком много тыла

Как оно всегда бывает, появление героя в Афинах для кого-то стало радостью, а для кого-то - настойчивой болью в том, на чем сидят. В данном случае дискомфортом в афедронной части организма обзавелся брат Эгея Паллант, а также пятнадцать его наследников, которым хотелось править в Афинах после смерти бездетного дядюшки.

Потенциальные наследники возопили: «Так возьмем же Афины силой!» - и двинулись на Афины всеми силами, то есть, ВСЕ ПЯТНАДЦАТЬ ЧЕЛОВЕК. Распевая при этом что-то вроде:

- Пятнадцать человек на античный сундук,

Йо-хо-хо – и в сосуд с нектаром…

Афины почему-то не особенно испугались армии неприятеля. Тогда Палланты (явно думавшие именно афедронной частью организма) измыслили хитрый тактический ход. Половина братьев ОСТАЛАСЬ В ЗАСАДЕ, а половина так и стояла под стенами Афин.

В городе уже начинали тревожиться, ибо «а кто там знает, может, это заразно». Но одного не знали храбрые паллантиды про Тесея: у него тоже не все было в порядке с этой самой частью организма, которой они сидели и думали.

У героя в ней было огромное шило. Шило почувствовало перспективу подвига и дало импульс всему остальному организму.

«Хитрый план, говорите? – прикинул Тесей. – Ну, ничего, сначала надо лишить неприятеля головы. Поскольку уже ясно, чем неприятель думает – зайдем с тыла!»

Очень скоро те паллантиды, которые сидели в засаде, ощутили на себе всю мощь шила и любви к подвигам, отчего и отбыли в Аид до срока. Остальные паллантиды, узрев Тесея, летящего на них со всей геройской дури, расхотели править в Афинах и показали герою… ну да, тыл. В том смысле, что обратились в позорное бегство.

История могла бы этим кончиться, если бы подвиг состоялся. Но состоялась только половина подвига, а потому пресловутое шило продолжало давать настойчивые запросы: «Свершить великое, свершить великое…»

По счастью, окрестности Марафона как раз разорял Критский бык (он же седьмой подвиг Геракла, он же плавсредство, он же симпатичная говядина, он же папа Минотавра). Импульс родного шила был столь велик, что Тесей мигом смотался в Марафон и в самом прямом смысле слова начал хватать быка за рога. И без того психически нездоровый бык посмотрел Тесею в глаза, подумал: «Еще один. Сейчас назад на Крит поплывёт!» - и прикинулся тихим дебилом в состоянии кататонии. В каковом и был принесен потом в жертву Аполлону.

Шило начало было утихомириваться, но тут на горизонте замаячила новая проблема. Проблема была сыном быка, жила на Крите и носила кодовое название «Ми-ми».

_____________________

Античный форум

Посейдон: Весь в меня, а?! Весь в меня!

Гера: По-моему, скорее весь в Зевса.

Зевс: Это ты о моей несравненной красоте?!

Аид: По-моему, это она о шиле…

Арес: А никого не напрягает, что сын Посейдона замочил быка Посейдона?!

Посейдон: Да что ж мне, дитёнку говядинки жалко?!

А теперь рогатый!

Как вы, может быть, помните, до того, как психика Критского быка была изрядно покорежена греческими героями, он успел наставить царю Миносу рога (не свои, а метафорические). Наставление рогов включало в себя переодетую в деревянную корову царицу Пасифаю и непушкинское: «Родила царица в ночь… в общем, лучше бы лягушку».

Минос оказался необидчивым и ругать супружницу за шашни с быком не стал: «Ну, с кем не бывает. И бык был красава, так что нет претензий». Царь даже подарил новорожденному часть своего имени и выстроил квартирку с нетипичной архитектурой – Лабиринт. В Лабиринте Минотавр, он же Ми-Ми, бродил, буянил, отвергал вегетарианскую пищу и желал фастфуда в виде эллинов. «Ша, Мимочка, - заверил людобыка царь, - Вот наложу на Афины позорную дань – и будут тебе котлеты-тушенка-солонинка».

Позорные афинские котлеты знатного рода поставлялись каждые девять лет, по дюжине каждого пола. Минотавр рос, здоровел, бродил и буянил, афиняне рыдали, история циклилась, но потом пришел Тесей, и грянул кризис.

Юный герой, натурально, живо заинтересовался, почему это вокруг все скорбят, откуда черные паруса, какой Минотавр… а дальше началось закономерное: «Папа, пусти меня на роль консервы! Этот гибрид ест наш афинский генофонд! Отцу напинал и сыну напинаю!»

Все аргументы типа «Кровиночка ты моя!» разбивались о «Я консерва, я консерва!» Потому очень скоро Тесей был отпущен в числе других съеденцев на Крит. С настоятельной просьбой возвращаться, белея парусом одиноким в честь победы.

Перед отплытием Тесей принес жертву Афродите, чем наверняка озадачил олимпийский пантеон. Афродита же после отбора кандидатур (влюбленный Минотавр? Минос? Эх, жаль, царица Пасифая мутит в основном с быками…) остановилась на царевне Ариадне, которую в героя и влюбила.

Царь Минос с радостью предоставил Тесею шанс показать свою крутость, спонтанно двинув спич на тему «Я – сын Зевса, а вы кто еси?» На все тесейские «Аз есьм сын Посейдона» Минос ржал смехом Станиславского и троллил в духе «Не верю!», «Да ты с твоей прической вообще девочка!» и «Ап! Колечко летит в море! Апорт, герой! Апорт!»

Вот последнее было лишним, ибо герой, не любящий словесных прений, взял разбег и по красивой гиперболической дуге ушел вниз с утеса. А оказавшись в воде, быстренько продемонстрировал навыки плавания саженками, по-собачьи, по-дельфиньи, и уже хотел демонстрировать сальто морских котиков, но тут в глубине его подхватил Тритон и с резюме «Неча плавать, заждались» умчал в подводный дворец Посейдона.

Во дворце Тесея ждало кольцо, много «ути-пути, он прям вылитый я» от Посейдона, золотой венок от Амфитриты (которая была толерантнее Геры, а потому и в мифы не попала)… В общем, на берег античный Ихтиандр вернулся при полном параде, заявив: «Я еще и на спине могу! И по-лягушачьи!»

Чем совершенно и покорил сердце Ариадны, которая явилась к нему с клубком ниток, пояснила, что нет, клубок – это не чтобы «куда покатится, туда пойдешь», пояснила еще раз, что когда брат у тебя – в прямом смысле жадина-говядина – то жизнь отстой, а потому вот тебе, герой еще и меч. Все, инструктаж окончен, иди свершай великий подвиг.

Великое свершилось просто. Тесей дошел в Лабиринте до Минотавра. Минотавр, который предвкушал ночь стейков, очень обрадовался и начал демонстрировать герою рога-копыта-грозный рев.

- Ух ты, внушает, - согласился Тесей, скромно доставая меч. – Тык.

«Упс», - мрачно резюмировал быкочеловек («И Танаты мрачнющие в глазах…»), отбывая к Аиду античным экспрессом.

- Ага, - кивнул Тесей и смотал из Лабиринта удочки. То есть, ниточки. То есть, нить Ариадны, привязанную у выхода.

После чего захватил саму Ариадну, резюмировал: «Тур удался!», пробил днища у всех критских кораблей и смотал удочки еще раз. Метафорически, зато быстро.

Правда, сматывание удочек проходило через остров Наксос, на котором Тесею явился Дионис. Беседа прошла в гоп-традиции: «А Ариадна есть? А если найду?!» - «Да ты чо, в натуре?!» - «Да мне ее в жены обещали, в натуре!!» - «А, тогда ладно». После чего Ариадна осталась на острове и стала женой Диониса, Дионис остался доволен, а Тесей остался праведным эллином и по такому случаю впал в шок, трепет, меланхолию и склероз. Посмотрев на Тесея, в меланхолию и склероз впала и вся остальная команда. Поэтому к Афинам корабль приближался, неся на мачтах паруса веселенькой хтонической расцветки.

Эгей тем временем высматривал паруса на горизонте, дожидаясь конкретного «Тетя Ася приехала». Вглядевшись в горизонт и узрев истину, царь стоически молвил: «Приплыл …», - помянул зверя, не обитающего в широтах Греции, но пушного и белого, и по красивой дуге, с торпедной скоростью, со скалы…

Очень может быть, царем Афинским владело желание наконец-то потолковать с Посейдоном о тонкостях воспитания потомства. Но Эгей наследственной плавучестью не обладал, а потому обнаружил, что прием у Посейдона закрыт, зато у Аида открыто круглосуточно, без обедов и выходных.

Тесей, который узнал, что приемный родитель совершил фатальный заплыв, удвоил шок, трепет и меланхолию, зато выключил склероз, назвал море Эгейским и стал править в Афинах.

_________________________________

Божественный форум

Посейдон: О, да! Ну, весь в меня!

Аид: …тоже папа из-за него гигнулся…

Аполлон: Что-то не везет коровам и быкам с героями. Если подумать…

Гера: И ничего я не волоокая!

Ариадна: Таки кто-нибудь, передайте Афродите: лучше б она влюбила этого героя в Минотавра.