Эй, толстый! Четвертый глаз. 28 серия⁠⁠

Эй, толстый! 1 сезон в HD качестве

Выйти из комнаты Гавриил Глебович боялся. Но и внутри было небезопасно. Отца семейства смущало то, что Вика теперь знает про бутылочную сигнализацию под дверью. А, стало быть, скорее всего, изменит способ нападения. Осторожно прокрасться она уже один раз пыталась. Теперь, возможно, она использует тактику кавалерийского наскока – резкого и решительного прорыва линии фронта. Вот так Гавриил Глебович заснет, а Виктория Станиславовна так – бабах! – через дверь-то прорвется и как напрыгнет! И по горлу – чик!

«Да не, я ей нужен! – пытался убедить самого себя Гавриил Глебович. – Кто же будет резать курицу, несущую золотые яйца?»

И тут же видел нерадостный ответ: Вика и будет. Ей понравилось убивать. Она вошла во вкус кровопролития. Вчера Гавриил Глебович вроде бы убедил жену в своих провидческих способностях. И она вроде бы поверила. Но признавать их в муже – значит, потерять свою власть в семье. А властью Вика дорожила. 28 миллионов, по ее разумению, вполне достаточно, чтобы безбедно жить, ни о чем не волнуясь. При таких деньгах муж – необязателен.

«Хватит воображать всякое дерьмо! – попытался разогнать сумерки души отец семейства. – Мы с Викой любим друг друга. У нас уже почти взрослые дети…»

Но вчерашний чудовищный вечер изменил все. И Гавриил Глебович теперь знал, что никогда больше не будет относиться к жене по-прежнему.

Из кухни доносились звуки, сопровождающие готовку: что-то шипело на сковородке. Вика говорила об яичнице. Значит, это яичница так пахнет, распространяет на всю квартиру такой умопомрачительный аромат. В желудке Гавриила Глебовича заурчало. Даже застонало. Мяса, обычного жареного мяса он не ел уже месяца три.

«Откуда у нас мясо? – тревожно подумал отец семейства. – Неужели Вика с утра сходила в магазин и купила? Ай да умничка!»

Гавриилу Глебовичу стало даже неловко от того, что он думал о жене настолько плохо, что даже огородился от нее пустыми бутылками. Может быть, если она будет так себя вести, он сможет снова ее полюбить.

Отец семейства отбросил в сторону все страхи и направился на кухню.

Вика действительно жарила мясо. На сковородке радостно шкворчали румяными боками золотистые куски. Вокруг них белела и желтела соблазнительная яичница.

За столом сидели дочки и во все глаза смотрели, как мама управляется с готовкой.

– Здравствуй, папа! – сказали девочки.

– Жрать будешь? – спросила жена.

– Буду, – решительно сказал Гавриил Глебович.

– А билет принес?

– Нет, – ответил Гавриил Глебович.

– Ну, тогда до свидания. Жрать не получишь.

– Это как так? – возмутился отец семейства.

– А вот так. Гони билет и садись за стол. Так, Оля, Оксана, давайте тарелки, сейчас будет готово.

«Может, действительно, отдать ей билет? – подумал отец семейства. – Может, успокоится на этом?»

Но другая часть сознания – та самая интуиция, которая помогала принимать решения – била тревогу. «Ни в коем случае! – говорило предвидение. – Не вздумай отдавать ей билет!»

– А что за мясо? – спросил Гавриил Глебович. – Где ты его взяла? Ты в магазин сходила?

– Мама не ходила в магазин! – сообщила Оля.

– А… как же…

Гавриил Глебович уже догадывался о происхождении аппетитных поджаристых кусков.

– Козлятина сегодня у нас, – хищно сообщила жена. – Козла едим.

Отец семейства обошел жену, стараясь держаться от нее подальше, насколько это было возможно в тесной кухоньке, подошел к холодильнику.

– А ну, не лазь! – сказала Вика.

Но было поздно. Гавриил Глебович уже открыл ржавую по краям дверцу холодильника «Бирюса». На полках его лежало и бледно розовело мясо.

– Мы с мамой до утра на балконе работали, – сообщила Оксана.

– Да-да! Пока кто-то дрых, – ехидно добавила жена. – Мама Вика хозяйственная. Пока твой друг не замерз совсем, я решила, что ему пропадать? Давайте кушать, девочки.

– Это не был мой друг, – пролепетал Гавриил Глебович.

«Бежать! Немедленно бежать!» – подумал он.

– Куда пошел? – рявкнула жена.

– Я… я балкон хочу проверить. Там же видно… Останки-то.

– Нет, – ответила Вика. – Ничего там не видно. Мы их закидали обратно мусором.

– Вика, что ты творишь?! – застонал отец семейства. – Девочки! Не ешьте это! Это же человечина!

– Мы не можем жить впроголодь, – свирепо ответила жена.

– Но можно же было сходить в магазин!

– Ага, и деньги потратить. У тебя их много?

– Ну, теоретически да.

«Почему в холодильнике так много мяса?» – с внезапным ужасом подумал будущий олигарх.

– Ты бабку, случайно, не разделала? – спросил он.

– Она жесткая, – сказала Вика. И тут же ее вдруг осенило: – Хотя, наверное, тушенку можно будет сделать.

Гавриил Глебович никогда не жаловался на слабость желудка, но сейчас его замутило.

– Нет, – сказал он. – Вика, пожалуйста, не надо! Ты разве не замечаешь, что превратилась в чудовище?

– Чудовище – это ты! – язвительно ответила супруга. – Ты о семье совсем не думаешь. Билет замышил. А мы тут питаемся хрен знает чем. Самому не стыдно?

– Я пойду, пожалуй, – сказал Гавриил Глебович.

– Куда это ты пойдешь?

– Прогуляюсь, наверное. Дай мне мелочи какой-нибудь, беляшей куплю.

– Лишь бы деньги растранжирить.

– Вика, прекращай! У нас есть деньги!

– Ну, вот у тебя есть, их и прожирай.

– Вика, ну, не жадничай… У нас – куча денег.

– Пока я ни копейки не вижу. А нам еще бабулю хоронить на что-то надо. А на что? Может, ты мне скажешь?

– Ну, мы же получим выигрыш…

– Ага. Через несколько месяцев. А жрать-то надо сегодня! Прямо вот сейчас. А тебе насрать на все, Гаврюша. Лишь бы деньги растрынькать. Почему не идешь вагоны разгружать?

– Но я же… Я же выиграл для тебя миллионы! Мы теперь богаты! Какие, к черту, вагоны?

– Потому что выигрыш дают не сразу! И бабку ты задушил! – плевалась словами Вика. – А теперь ее хоронить надо! И на что?

– Все, я пошел, – сказал Гавриил Глебович.

– Ты никуда не идешь. Здесь сиди. Сейчас жрать дам.

– Нет! Человечину я есть точно не буду.

– Чистеньким хочешь остаться, да, зайчик? Как миленький жрать будешь! Для кого это, интересно, я старалась?

Гавриил Глебович проигрывал в битве за власть в семье.

Вика плюхнула мужу на тарелку шкворчащий, духовитый, с пылу с жару ломоть мяса.

– Кушай, папа, вкусно! – сказала Оля. – Я уже съела.

– А, может, ты добавки хочешь? – с надеждой спросил Гавриил Глебович.

– Хочу.

Гавриил Глебович с облегчением, к которому прилипло все же сожаление, подвинул дочке свою тарелку.

– Стоп! Гаврюша, жри! – зарычала жена.

– Я дочке отдал свою порцию, – сказал Гавриил Глебович. – Я ведь о семье думаю. Чтобы дочери родные были сыты. Первый кусок всегда им дам. Дети – это святое, все для них.

Отец семейства крыл Вику ее же собственными доводами. И, кажется, победил.

– Ну, и ходи голодный, – сдалась жена. – Твои проблемы, в конце концов.

***

Гавриил Глебович починил телефонную розетку. Зачистил концы перерезанного провода и накрутил их на металлические фигнюшки внутри розетки.

Трубка телефона, которую он поднял, чтобы проверить связь, разродилась прямо в ухо Гавриила Глебовича стенаниями и хрипами удушаемой Веры Юрьевны. Казалось, что бабка снова воскресла, на этот раз в телефонной трубке. Но потом вой престарелой баньши прекратился, и телефон стал звучать ровным гудком.

Дозвониться до конторы, которая раздавала выигрыши, так и не удалось.

– Ты давай, проси их, чтобы поскорее выигрыш нам давали! – настаивала кровожадная мегера, на которой Гавриил Глебович когда-то женился. – Скажи: чрезвычайные обстоятельства у нас.

– Трубку никто не берет! – оправдывался отец семейства.

– Урода кусок, ничего поручить нельзя! Дай сюда трубку! Говори номер. Да… Действительно не берут.

– Так 1 января же. Никто не работает.

– Ты так беззаботно это говоришь! Никто не работает. Ха! Да ты за семью зубами жилы должен рвать!

– Никто не берет трубку! Никто! Потому что выходной!

– А ты откуда вообще мне номер диктуешь? Почему с бумажки? Неси билет. Там же номер записан?

От такой примитивной попытки выдурить у него билет Гавриил Глебович даже возмутился.

– Я правильно его переписал.

– Да ты правильно даже шнурки завязать не можешь! Даже жопу вытереть правильно не в состоянии! Что ты мне тут поешь, что ты правильно переписал? Быстро гони билет!

– Нет.

– Ах, нет?!

– Это наши, семейные деньги. Они никуда не денутся. До копейки будут наши.

– Смотри мне, гнус!

Вика погрозила мужу кулаком с удручающей серьезностью, переходящей в кровожадность.

После этого какое-то время Гавриил Глебович узнавал у справочной 09 телефон похоронного агентства, которое, в свою очередь, работало.

Бойкий и жизнерадостный похоронный агент тут же принялся втюхивать Гавриилу Глебовичу гроб vip-класса с бархатом и атласом, с кистями и подушечками. Всего выходило на 135 тысяч. Отец семейства чуть было не согласился на эту цену, но тут трубку вырвала жена.

– Да какие, к черту, 135 тысяч?! – заорала она в трубку таким истошным голосом, что у агента должны были вылететь перепонки, как шарики из детского пневморужья. – Ты в своем там уме? У нас денег нет! Нет денег! Вообще, нахуй, нет! Гони нам эконом-вариант, быстро. Что? Десять тысяч? Простой и деревянный. Устраивает? Простой и деревянный устраивает. Десять тысяч – нет. Дорого. Что, дешевле нет? Как так нет? Что за грабеж среди бела дня? Да я поняла, поняла. Слушай, а в гробу – обязательно? Может, мы ее в коврик замотаем да на троллейбусе привезем? Да почему нет-то? Ну, обосраться и не жить! Не принято у них! Ладно, перезвоним.

Вика с яростью бросила трубку на рычаги, выпучила на мужа глаза и закричала:

– Десять тысяч – самый дешевый вариант! Опухли, твари! Вот, Гаврюша! Учись, как надо торговаться. А то ты как тюха губехи рассопливил и говоришь: «Да-да, давайте за 135 тысяч!» Учись, пока я жива!

– Ты молодец, – осторожно польстил Гавриил Глебович.

– А ты зато нет! Где мы десять тысяч возьмем? А?

– Может, одолжим у кого-нибудь?

– У кого?! Все вокруг голодранцы! Все! Пиздуй на вагоны!

– На какие вагоны! За такие деньги надо не один месяц работать!

– Ну, тогда я не знаю.

– А давай, Вика, мы эти деньги выиграем? – предложил Гавриил Глебович.

– Ой! Не говори ерунды! – отмахнулась Вика.

– Я серьезно!

– Ну, смотри! Если не выиграешь, круглосуточно будешь вагоны у меня разгружать!

***

На дворе катилось к вечеру 1 января нового, 1993 года. Во всем Бирюлево не работало ни хрена. Было лишь несколько ларьков, которые продавали водку, пиво и сигареты. Они работали, и к ним тянулись угрюмые очереди. Но лотерейных билетов там не продавали.

Почта – тоже отдыхала. И ни один киоск с газетами не был открыт. Поиски лотерейных билетов вывели супругов на станцию, где останавливалась электричка. Но и на станции было только пиво.

Гудя, подъехал облезлый, как помоечный пес, электропоезд.

– Поехали-ка на вокзал, – сказал Гавриил Глебович.

– Платить не буду, денег нет!

– Ну, может, повезет, и контролеров не окажется.

Контролеров, собственно, и не было по причине того же 1 января.

Супруги беспрепятственно доехали до Павелецкого вокзала. На вокзале было шумно. Гундели объявлениями об отправлении и прибытии динамики. Кто-то куда-то продирался с вещами. В дальнем углу криминальная братва крутила наперстки.

Озираясь в поисках киоска, Гавриил Глебович увидел, как у мужика, зазевавшегося, глядя на наперсточников, украли дорожную сумку. Ее сцапал грязненький пацан, не то, чтобы без каких-то примет, но к нему совершенно не хотелось приглядываться. С тяжелой сумкой в руках он нырнул в толпу. Мужик, у которого украли, опомнился не сразу, но успел заметить, куда побежал вор.

А тот, в свою очередь, вынырнул из толпы у выхода. И уже без сумки. Гавриил Глебович покрутил головой и увидел похищенную сумку в руках у еще одного типа криминальной же наружности, только постарше. Тот деловито двигался в другой конец здания. Но в какой-то момент вдруг оказался без груза, тоже перекинув его кому-то.

И бессмысленно метался по зданию мужик с криком:

– Украли! Где моя сумка, блядь! Там же у меня всё! Все документы!

Но до этих криков никому не было дела на огромном вокзале.

– На что засмотрелся? – пихнула Гавриила Глебовича локтем жена.

– Киоск ищу! – буркнул отец семейства.

И вдруг увидел предмет своих поисков. Тот воочию встал перед глазами. Словно из-под земли вырос, там где его раньше не было.

– Вы лотерейные билеты продаете? Мгновенной лотереи? – спросила Вика у уставшей киоскерши.

– Продаем, – с глубоким и необъяснимым отвращением ответила та. – Сколько вам?

– Один. Да, Гаврюша?

– Выбирайте, – тетка равнодушно подвинула коробку с билетиками – продолговатыми гробиками, с круглыми дырочками, ограниченными металлическими колечками.

Гавриил Глебович вдруг впал в какой-то транс. Он перебирал пальцами билетики. Ни один из них не будил в нем никакого чувства. Но вдруг на сердце обрушилась тоска, а на глаза навернулись слезы. Так жалко было маленький, несчастный билетик.

– Вот этот мы возьмем, – решил Гавриил Глебович, борясь с необъяснимыми слезами.

– Точно этот? – спросила жена.

– Точно.

– Вскрывай, – прошипела Вика. – И не дай Бог там не будет денег…

Гавриил Глебович надорвал билетик по пунктирной линии, на которую разевали хищные острия маленькие ножнички.

Открылась бумажка.

– Ну, что? Что?

– Не ори, – сказал Гавриил Глебович.

– Ты мне рот не затыкай. Проебал, да?

– Выигрыш 1 миллион рублей.

Вика застыла. Вырвала бумажку у мужа.

– Вот! – сказала она тетке. – Срочно выдайте нам выигрыш!

– А мы такие не выплачиваем, – равнодушно отозвалась тетка. – Это вам через месяц надо в головной офис обращаться.

– Нам надо сейчас! – зарычала Вика. – Можно частями.

– Женщина, не действуйте мне на нервы.

Вика нацелила на Гавриила Глебовича убийственный взгляд.

– Что же ты за уебан-то дефективный?! – завопила она на пол-вокзала, не меньше. – Даже выиграть нормально не можешь!

Вика стала колотить мужа сумочкой по бестолковой голове.

С лица киоскерши все-таки сползла короста равнодушия. Продавщица и раньше видела выигравших. Но совершенно в первый раз наблюдала, насколько люди могут этому не радоваться.

Продолжение следует...