Привет, моя последняя любовь, или о людской черствости⁠⁠

Есть люди, которые заходят в кабинет широко, размашистыми шагами, и закрыв за собой дверь, уже готовят руку к приветствию. Это коллеги, представители разнопогонных структур, адвокаты и прочая братия, для которой коридоры следственных отделов, прокуратур и заплеванные ментовские закутки, где привычно тушат бычки о стену - привычная среда обитания. С ними все ясно, от них если и приходится ждать подлянки, то она примерно ожидаема.

Другое дело, профессиональные сутяжники. Это люди, которые так же прекрасно знают внутреннюю архитектуру обшарпанных зданий, как и их вынужденные обитатели, но при этом воспринимают происходящее вокруг как личный вызов. В их представлении, сотрудник, замеченный в рабочее время проходящим по коридору - уже признак коррупции. Хули это он в рабочее время ходит, а не работает, прижав пятую точку? Ну очевидно же, или пьянствовать, или пытать очередного невиновного, или за взяткой. Явное нарушение Конституции и конвенции о правах человека. Подлянка от них также понятна: письма, направленные в адреса от спортлото до президента.

Но есть и третья категория людей, что неловко скребется в двери служебных кабинетов. Это те, для кого появление в казенном учреждении - неприятная необходимость. Вроде как постыдное, но необходимое предприятие - типа исследования простаты для мужчины за сорок. И нужно, и необходимо, но с друзьями за кружкой пива лучше обсудить что-нибудь другое. И вот с ней-то иметь дело приятнее всего. Быстро, четко, по делу, стараясь не задерживаться лишней минуты, эти граждане выполняют свой гражданский долг в качестве свидетелей, потерпевших, опрашиваемых по материалам и т.д. Но, опять же, не всегда...

***

Юлия Петровна оказалась в двухэтажном здании, совмещавшем в себе сельскую прокуратуру и насильно отделенный от нее СК, впервые, и увиденное ее не порадовало. Да и повод был такой себе: хотела поделиться происходящим между ее дочерью и новым мужем. Дочери было двенадцать, новому мужу - сорок семь, и он полгода как освободился из мест лишения свободы. Где провел шестнадцать лет на строгом режиме, отбывая за защиту незнакомой девушки от хулиганов. Ну, или подравшись с сыном прокурора. Или еще стопицот стандартных вариантов, что излагают сидельцы заочницам. Правда, по приговору было несколько эпизодов изнасилования не достигшей 14-летнего возраста девочки, но это ж мусора из злобы навешали чужого. Само собой, у нас иначе не бывает.

Юлия Петровна заметила, что с момента появления в доме Сережи дочь начала себя вести как-то иначе. Смотрела на мать свысока, внезапно начала шуршать по кухне, не отказывалась прибраться и закинуть / вытащить из машинки белье, и вообще - всами силами показывала, что в качестве женщины и хозяйки она тоже вполне ого-го. А самое главное, интимные отношения у супругов фактически прекратились, и Юлия подозревала, что это связано не с внезапно возникшей у Сережи импотенцией, а с тем, что возникла конкуренция.

Неискушенный жизнью читатель на этом моменте, возможно, подумает, что мама пришла с тем, чтобы защитить свою дочь от грязных лап насильника? Оберечь ее и направить Сережу по месту отправления, навсегда избавив общество от его несвежего дыхания? Так вот хуй там плавал. Мама пришла узнать, как на сегодняшний день законодательство карает проституцию, в особенности - проституцию со стороны двенадцатилетних девочек. Человек пришел бороться за личное счастье, и степень постепенного ахуя собеседника, с каждой последующей репликой, волновала ее крайне мало.

Оставив гражданку на пару минут в кабинете с коллегой, следак вышел до канцелярии. Выяснить, что вообще происходит, и как это понимать. При общении с "девочкой на ресепшене" выяснилось, что Юлия пришла, заявила о том, что знает о факте детской проституции, и попросила, чтобы ее выслушали. Вот уж что что, а выслушать у нас государство всегда готово. И выслушало. Внимательно и пододвинув стул. И перешло к решительным действиям.

Связались с опекой, решили вопрос с тем, чтоб приехал человек от них и поучаствовал в происходящем. Дернули оперов, пообщались со школой и выяснили, что девочка еще минимум полтора часа будет у них - два урока, как-никак. Согласовали с бюро СМЭ живых лиц, что максимально быстро выделят доктора на предмет провести освидетельствование по приезду. И, помолясь, поехали за девочкой. А задроченный жизнью и начальством участковый с опером двинули на адрес, зафиксировать невинно осужденного любителя юных прелестей. День становился все интересней и интересней.

***

Сережа в этот день решил, что без стакана с утра жизнь удачной не будет - и потому к моменту приезда сотрудников чувствовал себя если не Халком, то где-то рядом. Даже когда он увидел за окном знакомое табло участкового, понимания всей печали ситуации не появилось, и он попытался совершать различные, и даже местами агрессивные, движения руками. Не вышло. Как говорится, много вас таких, по весне оттаяло... Стреножили и, злобно урча, притащили в околоток, где начали проводить профилактическую беседу на предмет недопустимости оказания сопротивления народной полиции. К моменту появления на сцене следака, девочки, похмельной бабы из опеки и прочих сопутствующих лиц, Сережа в полной мере осознал неправоту и более не телепался. Сидел и ждал развязки своей преступной любви.

Девочка все рассказала без утайки. Мол, было, девки, было - я так его любила, и далее по тексту. В попу, за щеку, подмышку - как того желал новый папа. Который пообещал, что когда девочке исполнится хотя бы 16, он сразу же на ней женится, и будут они жить долго, счастливо и насыщенно. И она искренне не понимала, почему будущий муж столь рьяно отрицает факт их связи, и отказывается от ранее данных обещаний. А когда поняла, налилось печалью девичье сердце и мир перестал играть яркими красками. Плюс еще и мама...

Мама в итоге уехала до профильных докторов. То ли ее так опечалил факт разрушенной личной жизни, то ли она разочаровалась в дочери - но адекват у нее окончился на моменте, когда она увидела Сережу и дочь в одном помещении. В результате она осталась с диагнозом, и смогла избежать судимости по неисполнению обязанностей по воспитанию ребенка. Два месяца на дурке, дочь у бабушки, и что происходило с ней далее, не знаю. Думаю, что нихрена хорошего.

***

Сережа умер в СИЗО на этапе следствия, не дождавшись суда. Острая сердечная недостаточность, отягощенная общим ослаблением организма вследствие недолгосрочного домашнего хавчика, подкосила здоровье. Так и не сложилась новая ячейка общества. А еще говорят, мол рождаемость поднимаем.

Мораль? Да все просто. Если любишь - не кричи о своем счастье, и не позволяй завистникам в него вмешиваться. А то возьмут, захватают хрустальный сосуд радости грязными лапами, и останешься и без мамы, и без папы, и без мужа.