О почасовой оплате труда⁠⁠

Алиса нашла работу.

Наверное – хорошую. В центре города, с почасовой оплатой труда и ежесменным расчётом.

И зарабатывает в час больше заведующего гинекологическим отделением больницы белорусского врача (даже если сложить и приём, и отделение). Я сразу не поверила – и позвонила Василию Петровичу: уточнить, действительно ли ему платят такую фигню. И Вася, муж моей белорусской подруги, подтвердил: да, он работает за идею и на энтузиазме.

Самое важное, что Алисина работа массовая и крайне востребованная, за две недели у неё уже третий наниматель.

(Подозреваю, до конца лета – не последний.)

Работает она промоутером.

На Невском проспекте.

Карьеру промоутера она начинала (две недели назад) с низов – со станции метро Фрунзенская и каких-то затрёпанных пилочек с алмазным напылением.

Скрипт разговора о пилочках с прохожими был длинным (проходящие шарахались), листовки – одноцветными и на газетной бумаге. И вообще: сто пятьдесят рублей в час – оскорблением.

Через три смены Алиса нашла водородную косметику с цветными глянцевыми листовками за сто восемьдесят рублей в час и на Сенной площади. Но, работодатель (магазин требовал учета розданных листовок и анализа трафика пришедших) после двух смен стал предъявлять ей претензии: почему на сто розданных листовок в магазин пришло только два человека? Может Алиса недостаточно активна?

(Лично я считаю, что дело в цене: баночка водородного чуда начинается от полутора тысяч или хреновом расположении магазина: на глянцевой листовке карта-путеводитель расположения магазина напоминает партизанский маршрут. Именно по такому, народный герой отечественной войны, ныне легенда Беларуси, дед Талаш, заводил фашистов в непролазные болота.)

Алиса плюнула на водородную косметику с партизанским расположением от метро и откопала на мусорке работ Авито вакансию – промоутер-модель. Подозреваю, польстилась на слово «модель» и Невский проспект.

«Крупная торговая сеть» из двух тёток открыла два малюсеньких магазинчика по торговле кашемировыми изделиями. Магазинчика – это очень громко сказано, скорее что-то вроде лотка коробейника. Стационарного лотка, но – на Невском.

За двести рублей в час тётеньки хотели невозможного: интеллигентную девушку экзотической модельной внешности (лучше – мулатку) с большим опытом в промо-бизнесе.

На кастинг пришла только одна белокожая Алиса. В розовом платье с принтованными котами и огромным опытом в пять смен.

Её наняли.

Бизнес-план кашемировых тётенек гениально прост: арендовав по четыре квадратных метра торговой площади и наняв девочку-промоутера они продадут в небывалую не ленинградскую жару все кашемировые кофты от шести тысяч до бесконечности.

И - всё будет хорошо.

Алиса не препятствует фантазиям и работает четыре часа в день наблюдая агонию кашемирового бизнеса. Выручка в обоих точках одинаковая – нулевая, но энтузиазм у тёток и сбережения пока не иссякли.

Её работа приносит осязаемые деньги, но не даёт чувства стабильности и душевного покоя: Алисе хотелось бы, чтобы тётеньки-бизнесмены продержались до конца августа и начала учёбы, что маловероятно.

(Среди моих знакомых была фельдшер Лена, которую все звали Лена-Последний Вздох. Все её полгода работы по специальности прошли по одинаковой схеме: Ленина бригада (она и водитель) приезжала на вызов, совершала положенные манипуляции: меряла давление, температуру, делала уколы и - пациент умирал. Лена и водитель принимали последний вздох бабули или дедули. В крайнем случае, на фоне стабилизировавшегося артериального давления, они помирали после Лениного отъезда, о чем незамедлительно сообщали родственники покойного. Впрочем, иногда бабуля/дедуля успевали помереть до приезда скорой помощи – Лене везло.

Коллеги по цеху - смеялись.

Лена была возмущена происходящим и пробовала изменить карму – менялась сменами, вызовами, водителями, машинами скорой помощи. Пробовала перекинуться на пациентов младше семидесяти лет.

Не помогало.

Отчаявшись, Лена-Последний Вздох, закончила курсы маникюрш и больше не наблюдает чужой агонии.)

Работа промоутером на Невском проспекте Санкт-Петербурга здорово расширяет кругозор юных девушек и позволяет завязать полезные связи в мире ленинградского бизнеса.

Когда я приползаю со своих кухонь мне демонстрируют визитки будущих работодателей (магазины сувениров и драгоценностей, музеи, выставки, рестораны) которые предложили только за сегодня предать кашемировый бизнес и перейти к ним. В полудрёме я слушаю рассказы дочери о цене на час труда бабуль-приглашателей на экскурсии, велорикш, ростовых кукол, катателей на карете, продавцов мороженного и поп-корна, экскурсоводов и глашатаев. Алиса даже выяснила цену в час на девушек трудящихся на Невском на ниве любви и красоты – от двух тысяч час (страшненькие) до пяти (хорошенькие).

Наш кот, единственный иждивенец в семье, в ночных беседах о рынке труда Санкт-Петербурга не участвует.

Он занят.

Хворает.

Дворянскими болезнями – ожирением и аллергией.

Во всём виноваты кашемировые тётеньки и Алиса. Большую часть заработка она тратит коту на вкусняшки: дорогущий корм разных марок – сухой и влажный.

С непривычки и от пролетарского прошлого на помойках Питера, кот набрал вес и затрудняется запрыгнуть на окно или шкаф. И теперь, когда его оставляют в тишине и покое, он с удовольствием спит (Алиса называет это симптомом аллергии – повышенная сонливость).

Диагноз «аллергия» ему поставила Алиса лично – чтобы оправдать поездки к симпатичному ветврачу в одну клинику Приморского района.

Ветврач (молодой и симпатичный) прописал коту лечение – мячики из поролона по двадцать шесть рублей штука не менее трёх часов в день и полупустые миски с едой.

Будем лечиться!