О педагогике.⁠⁠

Года три назад, я встретил в парке свою литераторшу. Она, проработав в школе более 40 лет, умудрилась сохранить мудрое спокойствие во взгляде, медленную аристократическую походку, и тихий обволакивающий голос. Как это бывает у интеллигентных людей той эпохи, она шла по парку с коллегой под ручку и они вполголоса о чём то беседовали. Конечно, возраст брал своё и им было уже тяжело ходить, но они поддерживали друг друга как в физическом плане, так и беседами и размышлениями о новинках в литературе, и сравнениях их с классиками.

- Ой Диима, здравствуй. Сколько лет...

- Моё почтение Вера Алексеевна, рад видеть вас Клавдия Ивановна.

Они конечно знали что я произношу это нарочито наигранно, посему поклонились мне, чуть приподняв береты. Я ещё какое-то время сильно пересаливал этими своими "Аз есмъ, иже херувимы, коллежскай советник, дланью о дуги перста да не убоялся юродивый".

Я когда в школе читал какие-то романы середины 19 века, мне было страшно лень смотреть значения старославянских и староцерковных выражений, поэтому пихал их в сочинения по делу и без. По крайней мере, было смешно. Мне.

И вот, когда прелюдия заканчивалась, мы погружались в воспоминания. Что характерно, они чётко помнят своих учеников, не просто по именам, а ещё и вместе с их "тараканами". И тут Вера Алексеевна, меня одёрнула и говорит: - А ты помнишь цветок на подоконнике у первой парты? Ну ты весь урок сидел и наблюдал за ним пока остальные писали сочинение.

Память удивительная штука. До этого момента, у меня в памяти этой истории не было, но стоило затронуть какие-то невидимые нити и в голове прямо видео-рядом поплыли не просто воспоминания, а вернулись ощущения, эмоции, осязание кончиками пальцев, запахи того дня и того часа, более чем 30-летней давности.

Тогда под сочинение объединяли два урока. Это сейчас я могу с лёгкостью набросать сочинение по произведению Грибоедова в два раза больше объёма самого произведения и много интереснее. А тогда же это было "из под палки", а я ничего не умею делать, если меня заставляют, поэтому и учился из рук вон плохо. На первом уроке я ещё что-то из себя выдавливал, чтобы не сдавать пустой лист. Нёс привычную ахинею, про то как вредно есть грибы, отчего потом пишутся скучные, никому не нужные произведения, а нам сиди и мучайся тут. Но, к концу первого урока, даже тема социальной несправедливости меня притомила и я просто смотрел в окно, опёршись подбородком о кулак.

И тут, я навёл резкость на цветок, который стоял на подоконнике. Знаете, тогда в середине восьмидесятых были популярны такие растения с длинными мохнатыми стволами и листьями похожими на кленовые. Мохнатки были красные, а листья зелёные, что выглядело достаточно смело в те времена, если не сказать вызывающе. То ли цветок полили незадолго до урока, то ли была высокая влажность (мы жили на море, там влажность висела в воздухе постоянно), в общем, на листе образовалась капелька. Я всегда был человеком творческим, а тут ещё и урок литературы, то есть всё располагало к общению с прекрасным. Главное было не делать это вслух, а то заканчивал бы я получение образования в заведении для очень творческих товарищей с постоянно меняющимся настроением.

Лист был чуть наклонён и капелька набирая вес и форму потихонечку двигалась к резному краю. Двигалась она крайне медленно и это мне напоминало черепашьи бега. На её пути встречались препятствия из уплотнений волокон и она медленно, но уверенно их преодолевала. Времени у меня было завались и я начал за неё болеть.

Не зря говорят, что есть большая разница между учителем и педагогом. Вера Алексеевна носила звание заслуженного педагога СССР не зря. Она сидела в метре от меня и прекрасно видела, что бред про Грибоедова в моём исполнении не пополняется новыми фактами уже полчаса точно. Она видела искренний интерес в моих глазах и как она мне рассказала при встрече, очень завидовала моим широко распахнутым глазам, моим эмоциям и переживаниям за судьбу капельки.

Тем временем, я совершенно забыл что я не на уроке биологии и в трудный момент помог объекту моего пристального внимания преодолеть препятствие. Не то что я уж был совсем ку-ку, просто я понимал что она может не добраться до конца, а я люблю полную ясность и завершённость процесса во всём. Так как я сам отражался в ней, я себя и представлял и мне было тяжело вместе с ней. Наконец-то она добралась до края и повисла. Теперь она уже изо всех сил держалась чтобы не упасть, но судьба у всех капелек одинаковая.

Меня всегда расстраивала эта загадочная недосказанность в русской классической литературе, плюс, как я упоминал ранее, я люблю ясность и завершённость, поэтому когда прозвенел звонок, я пересадил каплю к себе на палец, чем спас её от неминуемой смерти об пол.

А потом, толчея в коридоре, портфели, орущие дети, недовольные преподаватели, уборщица с видом "Что, опять?" и мы потерялись. Но следующим уроком была математика, а этот предмет не терпит лирических отступлений и я напрочь забыл обо всём.

Вот так встреча в парке с учителем, спустя 30 лет, может вернуть вас в детство. В тот мир, где вы настоящий, где нет зависти и злости, где всё окружающее тебя - живое, просто нужно было приглядеться. Вот может поэтому мне сегодня удаётся замечать какие-то, казалось бы обыденные вещи, под другим углом, ракурсом, цветом, формой, да и просто их замечать. Может это потому что когда-то педагог не стала орать на меня, биться в истерике, хлопать журналом о стол, а дала мне возможность побыть просто ребёнком. Я благодарен ей за то, что я до сих пор это могу себе позволить.