Мой первый класс⁠⁠

Тысяча девятьсот ... лохматый еще советский год. Мне 6 лет. В конце августа того незабываемого года меня, загорелого дочерна мальчишку, поймали и отвели парикмахерскую, где постригли мою кудрявую копну волос и с трудом, но все-таки причесали.

По случаю великого события - моего поступления в школу были куплены: бордовый польский костюмчик-тройка. Да-да, с жилеткой! С белым вышитым орлом на груди. Жилетку я надел пару раз – когда меня фотографировали после того самого похода в парикмахерскую и собственно первого сентября. Обидно, что похожим на министра легкой промышленности я в нем все равно не выглядел. Упитанности не хватало. Костюм я честно проносил месяца два-три за которые – а) исчезли 3 пуговицы с польскими же орлами (обменял на жвачку), б) оторвал карман (не обошлось без помощи друга), в) порвал брюки на коленях.

Следующим значимым приобретением был портфель с ништяками – фломастерами, карандашами, альбомами, пеналами (аж три штуки!), готовальней и прочей фигней. Портфель со сверкающими застежками был из кожзама, имитирующего, как сейчас я понимаю, кожу крокодила. Эти плоские бородавки не вызывали у меня у меня никаких ассоциаций, кроме как с соседским кабанчиком Пашкой, который болел какой-то неведомой болезнью и был весь покрыт паршой, благодаря чему избежал осеннего забоя и добросовестно изображал сторожевого пса на цепи - был так же худ, длинноног и свиреп, никого не пускал во двор, признавая только хозяев-алкашей, которые и кормили-то его не чаще чем раз в неделю. Впрочем, портфель приобрел бывалый и с моей точки зрения вполне приличный вид после катаний на нем с ледовой горки уже в начале декабря. А еще через неделю я оторвал ему ручку в азартной потасовке в школьной раздевалке. Ручку починили, но протянул портфель после этого лишь пару недель, так как месяц катания с горки стоил ему протертого до дыр дна.

В нашем классе были те самые зелено-коричневые еще гимназические парты, с откидывающимися крышками, за которые можно было сесть, лишь подняв их. При вставании процесс повторялся, но уже с грохотом. Тетради и учебники лежали на наклонной части парты и чуть что норовили сползти вниз. Вы спросите, а как же ручки, карандаши – они же должны были скатываться сразу? Так собственно и было. В течение урока обязательно что-нибудь не раз падало с парты. Для ручек и карандашей предназначалась верхняя горизонтальная часть парты шириной от силы сантиметров 10, со специальными продолговатыми желобами, куда и следовало класть карандаши и ручки. Там были еще и два круглых углубления - подставки для чернильниц.

Вот теперь мы добрались до самого главного – того, что я ненавидел больше всего. Чернила и перьевые ручки! Школьные чернильницы из коричневого эбонита (привет из 30-х годов ХХ века) назывались "непроливайки". Так вот я вам скажу – вранье это, проливались они прекрасно и внутри портфеля (вспомните катание на горках), и при падении с парты на тот самый незабвенный бордовый костюмчик. Более того, я ухитрился разбить такую чернильницу, что вызвало шок у моей учительницы, сказавшей, что это впервые на ее памяти. "Тоже мне бином Ньютона", достаточно было хорошего пинка по портфелю, в котором находилась чернильница и дело сделано.

«Шариковые ручки только для учителей!» - вещала нам учительница, - «Лишь научившись писать пером, вы сможете выработать красивый почерк!». Аха, сейчас. Вспоминаю свои первые тетради в каракулях и кляксах. Промокашки уже после первых двух страниц, превращались в нечто сине-фиолетовое и напрочь отказывались впитывать в себя чернила. И вот представьте, вместо того, что бы решать задачу по математике, я думал, как все-таки написать этот чертов нолик и не порвать этим трижды б… пером бумагу. Хорошо, что через полгода эти перьевые ручки отменили и нам разрешили писать обычными школьными ручками за 35 копеек, но к тому времени мой почерк был окончательно и безвозвратно испорчен.

... продолжение следует.

© ЛысыйКамрад