Что скрывается за следующей дверью?⁠⁠

Серая многоэтажка. Железная дверь с вытертыми кнопками домофона, желтые листочки объявлений облепили ее со всех сторон, и номера телефонов лениво колышутся на ветру. Никто их не срывает. Да никто на это и не рассчитывает, когда прилепляет бумажки к стене.

За дверью в сторонке стоит детский велосипед. Трехколесный. Иногда его берут дети и весело гоняют во дворе.

Зеленые стены с резко выделяющимися салатовыми мазками, видимо, жильцы закрашивали трещины или похабные надписи, но не смогли подобрать нужный цвет. Незакрывающиеся почтовые ящики. Неужели кто-то еще пишет бумажные письма? Или ящики оставили, чтобы раскладывать рекламный мусор?

Лестница медленно тянется наверх, середины ступеней вытерты и даже вогнуты. Тысячи раз дети радостно скакали по ним, звонко цокали каблуки женщин в строгих пальто, молоденькие мамы втаскивали громоздкие коляски, неторопливо поднимались старушки, опираясь на перила и лаковую трость.

Двери в квартиры такие одинаковые: железные, тяжелые, запертые изнутри на несколько замков. Выпуклые глазки провожают людей пристальным взглядом под светом мигающих лампочек.

А за дверьми — разные миры. Разные вселенные.

За этой дверью — книжный мир, счастье библиофила. Высокие книжные шкафы, разномастные полки, облепившие стены. И книги. Старые, в строгих коричневых обложках, с золотыми тиснеными буквами. Яркие, пестрящие всеми цветами радуги, с неземными существами. Огромные энциклопедии соседствуют с крошечными детскими книжками, раскрасками и букварями, а слева пристроился толстый англо-русский словарь. И мягкий уютный диван с тремя подушками.

За другой дверью чувствуется запах дыма и хвои. В прихожей стоят высокие шнурованные ботинки, на кресле лежит еще не выстиранный после похода камуфляж. Посередине комнаты красуется рюкзак с сотнями кармашков, из него выглядывает оранжевая пенка с надорванным краем и туго запаянный спальник. Неподалеку стоит железная кружка с матовыми опалинами возле дна. И гитара без нижней струны радуется, что и в этот раз не превратилась в корм для костра.

Шаг за третью дверь. Нежный тонкий запах молока едва щекочет ноздри. На полу лежит розовая пустышка, в нескольких сантиметрах от нее рассыпаны кубики. В углу стоит детская кроватка с еще вращающимися игрушками над ней. Рядом листы бумаги, в центре каждого — лишь один кривой росчерк карандаша. А вдоль батареи, на паутинчатой сушилке сохнут крошечные трусики, разноцветные колготки и маечки с котятами.

За следующей дверью темно и пахнет усталостью: легкий оттенок спирта, сладковато тянет из мусорного ведра, запах пота и жирных волос. В угол свалены блокноты со странными рисунками, перепутавшиеся мотки ниток, мотивирующие книги с улыбающимися лицами на обложках, старые фотографии. И лишь одно яркое пятно — светящийся экран телевизора. Он никогда не выключается.

Что в других квартирах — неизвестно. Может, там будут тяжелые гантели, а в центре комнаты - беговая дорожка. Или мягкие тапочки с большими белыми помпонами, приятный мыльный аромат и пенная ванна. Или старый, вытертый до дыр халат, упаковка малиновых бигудей на подоконнике и большая упаковка кошачьего корма. Или огромный чемодан на колесиках, а по стенам - фотографии со смеющимся лицом на фоне всемирно известных памятников и зданий. Или тяжелый запах лекарств, белые простыни на диване и инвалидное кресло.

Я не знаю.