Бздуй"⁠⁠

[ пост ]https://pikabu.ru/story/bzduy_6397874

Газету «Заря района» Максим читать не мог.

Даже самый интересный раздел «Объявления» - только бегло просматривал. Чтобы убедиться, что дом на улице Заречной всё также в продаже (но уже с ремонтом и гаражом), а ВАЗ 2101 цвета «коррида» 1979 г.в. снова меняет владельца.

Поздравления с 30-летием в стихах:

«Не грусти, что волосы седеют,

Береги себя и не болей…»

или «Что пожелать тебе – не знаю,

Ты только начинаешь жить,

От всей души тебе желаю:

С хорошим мальчиком дружить!» - его раздражали.

Скорбные стихи-поминовения:

«Тебя уже нет, а мы не верим,

В душе у нас ты навсегда

И боль свою от той потери

Не залечить нам никогда» - под портретами усопших горожан в нескольких шагах от столетия – его не трогали.

Самая же информативная часть газеты «В субботу, 10 марта с 8.00 до 11.00 на центральном рынке будут продаваться КУРЫ-НЕСУШКИ» - всегда была на месте, в верхнем правом углу.

Но, не выписывать «Зарю» было нельзя – Мария Константиновна из бухгалтерии неусыпно следила за 100 % подпиской сотрудников.

Поэтому, забрав «Зарю района» из ветхого почтового ящика, Максим бегло просматривал объявления и застилал ей лоток Бельчика. Бумага была серой, а краска облезала на снежные лапы Бельчика во время использования лотка по основному, котиному назначению.

Зайдя утром в исписанный трёх и пятибуквенными словами лифт с очень полногрудой соседкой, которая пахла корицей, Максим, сторонясь процедил:

- Здрасссте... - и уставился в выжженные гопотой кнопки.

- Здравствуйте, Максим! Боже мой, да вы талант! Гений! Читала вас с наслаждением – неожиданно любезно сказала дама-булочка.

- Добрый день… Меня? Где? - упавшим голосом погорельца ответил Максим.

- Сколько лет живём рядом и ничего друг о друге не знаем! Как же – во вчерашней «Заре»! Я - Мария, и тоже пишу. Нам будет о чем поговорить! И не только… - тут она собрала губы в поцелуй и игриво подняла одну бровь.

Все имеющиеся в голове Максима сведения о даме всплыли: гвоздеоцарапанная дверь с № 122, муж-сантехник, вне зависимости от поры года носящий кирзовые сапоги и тросик на плече. И - ныдлый ребёнок, кажется, мальчик.

- Приходите, Максим. Я буду вас очень-очень ждать! Понимаете? В среду. Васьки как раз не будет дома с шести до десяти.

Рассеянный от произошедшего в лифте Максим остановился у кучи листьев чтобы закурить и любезно, как всегда, поздоровался со спиной дворничихи в оранжевом жилете:

- Здравствуйте!

Вместо обычного «Бур-бур» оранжевый жилет дворничихи разразился речью:

- Так это ты меня в своих писульках «жирной» назвал, лошара очкастая? Меня?! Да я таких ещё по первой ходке в сортире…

И тут, изо рта дворничихи, с зубами цвета консервной банки, полились угрозы. На неизвестном Максиму языке, вперемешку с вехами тернистого дворничихиного жизненного пути.

Передумав курить, он ускорился к остановке.

Оглушённый утренними событиями Максим сел не в свой прямой автобус № 4 «Базар – Вокзал», а - в № 2. Идущий по круговому маршруту «Роддом – Кладбище». Мало того, он занял сидячее место у окна: чтобы успокоиться и поразмышлять – в каком именно из рассказов он задел фигуру дворничихи?

За размышлениями Максим упустил главное – над ним стоя стоит главная городская жалобщица Анна Влом-Покровская. И стоит не просто, а с пламенной речью к пассажирам:

- Расселся! А ещё педагог! Никакого уважения к возрасту и боевым заслугам…

(Вышедшая на заслуженный отдых Влом-Покровская тоже писала. Пламенные жалобы в малотиражку «Заря района» на всевозможные темы и выдавала себя за целый авторский коллектив псевдонимом «Возмущённые горожане».

Сегодня она была с тростью и в образе. Выдавала стёртую ботинком ногу за пулевое ранение, а себя за участницу неведомых боевых действий.)

Пассажиры маршрута № 2, ежедневно видевшие Анну в различных амплуа, молча наблюдали.

- … рассказы он пописывает … Писюк! – распалившись от молчащей аудитории кричала Анна.

Максим спохватился, пролепетал «Извините» и выскочил из автобуса «Роддом – Кладбище» пробкой от шампанского на остановке «Сквер».

В городском сквере, среди клёнов разных оттенков желтизны, Максим уже понял, что в лицее все читали «Зарю района». И ждут его.

И – не ошибся.

В преподавательской было необыкновенно людно. Весь трудовой коллектив, включая мастера производственного обучения «Печного дела» старца Зюзика, клавшего печи ещё во времена монголо-татарского ига, ждал Максима.

- Здравствуйте, господин Бздуй! – голосом кобры поприветствовала его директриса Альдегида Карловна, - Или как вам больше нравится: товарищ Максим Иванович? Так вы оказывается - писатель? Прозаик? Новеллист?

Уловив в слове «новеллист» интонацию «садист», «маньяк» и «преступник» Максим понял, что рассказывать узамбарским фиалкам интересные факты из биографии Диогена больше не придётся.

(Альдегида Карловна тоже писала. Целыми днями – приказы, распоряжения, инструкции и методические указания, но ни «Заря района», ни литературный журнал «АБВГД» - их не печатали.)

Вчера вечером, после прочтения разворота «Зари», директриса в приступе желчного вдохновения сотворила многое:

1. Приказ о создании «Литературного кружка», руководитель М.И. Бздуй (заседания еженедельно, поголовная явка всех учащихся обязательна);

2. Разрешение на проведение гонорарного фуршета для преподавателей в помещении лицейской столовой (по ходатайству М.И. Бздуя);

3. Приказ об объявлении благодарности (с занесением в личное дело) за 100 % годовую подписку на все печатные издания страны М.И. Бздую;

4. Приказ о создании лицейской стенгазеты «Вдохновение Родины» (выпускающий редактор М.И. Бздуй, периодичность выхода 2 раза в неделю, формат: не менее А1, шрифт: не более 3 мм.) и т.д. и т.п.

Не дожидаясь прочтения п. 15 и п.16 Максим написал заявление «по собственному желанию».

Коллеги, включая старца-печника Зюзика, красноречиво молчали.

Домой, с трудовой книжкой в кармане, Максим шел пешком. Игнорируя круговой маршрут № 2 «Роддом-Кладбище» и прямой № 4 «Базар-Вокзал».

Жить, не смотря на тёплую золотоклённую осень, не хотелось.

Писать смешные рассказы – тем более.

Придя в пустую квартирушку, Максим разбудил сладко спящего на окне Бельчика, потянув за розовое ушко:

- Вот и всё, Бельчик! Всё!! Я – лузер, писюк. И без работы… Как мы жить будем?

Заспанный Бельчик вкусно потянулся и сказал - «Мррр», а тридцатилетний потомок гетманского рода, с гордой и дурацкой фамилией Бздуй, неожиданно для себя - заплакал.

Спустя десять месяцев, раскормленный до размеров снежного барса Бельчик, вкусно потягивался, поглаживаемый на другом окне и в другой квартире. Более того, даже в другом городе.

Но, также говорил - «Мррр».

А гладила его милая девушка Катя, разглядевшая в Максиме, вопреки лопоухости, очкам и фамилии, что-то хорошее.

Настолько, чтобы выйти замуж и дать мужу свою фамилию – Попкина.