Жду новый пост

Серия «Родные»

Если по маме у меня одни каторжане, то по папе - ветераны!

Мои бабушка и дед, Жуковы Степан Прокофьевич (1912-1983 гг) и Мария Александровна (1922-2007 гг).

Дед служил в армии с 1934 по 1947 года. Бабушка была в блокадном Ленинграде, после того как их вывезли по Дороге Жизни в 1942 году, она 14 (!!!) раз ходила в военкомат, пока её наконец не взяли. Не хотели брать из-за истощённого состояния после блокады.

Они встретились на войне, вместе дошли до Германии, сразу после войны поженились. Родили четверых детей, прожили долгую достойную жизнь. Ни про войну, ни про блокаду не рассказывали.

Горжусь ими!

Своего прадеда я не застала - он умер за несколько лет до моего рождения. Что-то я знаю по рассказам мамы и бабушки, часть из архивов и исторических справках на интернет-ресурсах, а вот недавно получила ответ на запрос о предоставлении личного дела и с огромным интересом его прочитала. Постараюсь рассказать, сильно не растекаясь мыслью по древу и не особо увязая в лишних деталях)

Мой прадед — Александр Михайлович Щербаков, родился в 1892 году в семье сельского священника. Его родители - отец Михаил Тимофеевич Щербаков, крестьянского происхождения, священник, учитель, сподвижник, много сделал для народного просвещения, за что имел награды. Мать Анна Константиновна, из обедневшей дворянской семьи, урождённая Домбровская, племянница Ярослава Домбровского, того самого, известного авантюриста и революционера. У о.Михаила и Анны было восемь детей и всем им они постарались дать и духовное и светское образование.

Прадед закончил духовную семинарию и медицинский факультет, в 1915 году был рукоположен и являлся священником-проповедником Томского Троицкого кафедрального собора.

29 октября 1918 года его родители были расстреляны в с. Каратузском восставшими крестьянами во время Минусинского мятежа против белых властей. На село, где о.Михаил служил и проживал с семьёй, напали восставшие крестьяне соседних деревень с целью отобрать оружие у казаков. Часть казаков укрылись в церкви, что стало поводом для обвинения о.Михаила в помощи спрятавшимся. Храм взломали, казаков перестреляли, церковь разграбили, а потом пошли в дом священника, надеясь найти ещё ценности, ну и поквитаться со священником. (С ними тогда ещё жили младшие дети, подробности со слов одной из сестёр прадеда.) Первой на шум выглянула матушка, Анна Константиновна, и попыталась успокоить нападавших - "Опомнитесь, православные!", в неё выстрелили, ранили. Наверно у ней была возможность скрыться или попросить пощады, но она повернулась к стрелявшему и сказала - "Целься лучше, пся крэв". Следующий выстрел был уже смертельный. О.Михаила убили первым же выстрелом, детей не тронули. Когда повстанцы уходили, один из них спросил главного - "А с щенками что делать будем?", тот ответил, мол, "сами сдохнут". Но нет, все выжили.

Есть короткая документалка, посвящённая гибели о.Михаила, она немного отличается в деталях, но в целом соответствует тому, что известно нашей семье.

После того, как Александр узнал об убийстве своих родителей, он, одержимый чувством мести отправляется к колчаковцам, где и служит "с крестом и оружием в руках" вплоть до разгрома Колчака. По датам источники расходятся, где-то пишут, что Александр примкнул к Колчаку уже в ноябре 1918-го, т.е сразу после расстрела родителей, в протоколе указано, что это был май 1919-го.

В упомянутой выше документалке одна из жительниц села рассказывает, что вскоре после расстрела о.Михаила на село был совершён жесточайший налёт колчаковцев, который "как каток" прошёл по всему селу. Был ли там прадед, совершил ли он свою месть, "око за око, зуб за зуб" - документальных подтверждений нет, в протоколе не упоминается, а сам прадед вообще никогда о этом периоде не рассказывал. Поэтому мы можем только предполагать.

После службы у Колчака прадед перешёл в обновленческий раскол.

В 1930-м году его арестовывают. Поводом для ареста послужил его готовящийся побег, для чего он переехал в Ленинград, приобрёл компас и карту Ленинградской области. Якобы собирался перейти границу по льду.

Однако прадеду дали пять лет лагерей. В начале 30-х были мягче приговоры, в 37-м его бы точно расстреляли.

Отбывал  на Соловках, сначала был занят на хозяйственных работах, затем – на строительстве Беломоро-Балтийского канала, где оказался при смерти вследствие  приобретенного туберкулеза в открытой форме, гнойного аппендицита, заворота кишок и воспаления брюшины. По причине болезни в 1935 году (полгода не досидел) освобожден из заключения и выслан в Вологду в больницу - умирать. Но не только выжил, ещё и дожил до 80-ти лет и умер в своей постели. Могучий был мужик.

После освобождения из-за участия в обновленчестве был отлучён от церкви, и работал по гражданской специальности - врачом. Почти профессионально занимался фотографией, писал в газеты театральные рецензии и обзоры.

Потом покаялся и в 1949 г был принят из обновленческого раскола и назначен священником. Служил в разных церквях, пока стоял на ногах - в буквальном смысле слова. За два года до смерти слёг, умер в 1972 году.

Реабилитирован через 20 лет после смерти, в 1992 году

Прадед был незаурядным человеком, сильным духом, властным, обладающим той силой, которая позволяла вести за собой людей. Паства его обожала, на его проповеди приходили толпы, служение в церкви было всё-таки главным смыслом его жизни.

Он прошёл непростой путь и принимал неоднозначные решения - но он часть меня, часть истории моей семьи и моей страны. Аминь.