Серия «Мировая экономика и бедность стран»

Сегодня монополизация прямо связана с технологичностью товара. Рынок сырьевых товаров является рынком с совершенной конкуренцией. Продавцы нефти или железной руды не устанавливают цену, а узнают ее на бирже. Нельзя изобрести новую модель руды, чтобы покупатели вместо прошлогодней начали покупать актуальную. И проблема такого рынка именно в том, что продавцы здесь имеют относительно мало прибыли, которая постоянно падает из-за убывающей отдачи.

В первую очередь, в работу идут самые урожайные поля и самые выгодные месторождения. Когда они заканчиваются или спрос позволяет, начинают разработку худших земель, при том, что объем труда, инвестиции, необходимые для выращивания урожая, не уменьшаются. Кроме того, на рынке с идеальной конкуренцией увеличение количества продукции сразу влияет на ее цену на бирже. Если мы решим резко увеличить добычу нефти – это приведет всего лишь к падению цены на нее.

Пример этого - нефтяной кризис 80-х годов, во многом погубивший СССР, который был вызван тем, что Саудовская Аравия резко увеличила добычу нефти. Или кризис в странах Южной Америки, вызванный именно попыткой быстро увеличить доходы от их традиционной сельскохозяйственной деятельности вроде выращивания кофе. Все вложились в плантации, кофе стало больше, цена на него упала – инвестиции не окупились, а долги остались.

В то же время, производитель ПО или, скажем, мобильных телефонов имеет в своей структуре объем фиксированных затрат на разработку новой модели. Затем, чем больше он продаст своей продукции – тем меньше будет доля фиксированных затрат в каждом конечном продукте и тем больше прибыль. Производственные мощности ограничены объемами продаж, а не объемами выпуска продукции, как минимум, до определенных пределов. Кроме того, на рынке с несовершенной конкуренцией производитель товара сам устанавливает цену исходя из своих соображений, а не узнает ее утром на бирже. Конечно, он не может поставить любую цену, но он может влиять на нее, не существует биржевой цены на Айфоны или Мерседесы. Производитель телефонов может выпускать различные модели, используя теорию моды, одним из исследователей которой был упомянутый ранее Макс Вебер.

И это мы говорим об уже существующих рынках, но технологичные товары могут создать и новые рынки. Еще совсем недавно не существовало квадрокоптеров, электросамокатов или вейпов. И вот этот рынок технологичных товаров защищается как раз государственными институтами, в первую очередь – патентами.

Виды экономической деятельности не являются статично передовыми или отсталыми. На заре капитализма, самым передовым промышленным товаром была шерсть, на этом поднялась Англия. Сегодня производство тканей и изделий из них наоборот, типичный вид деятельности для стран «третьего мира». Можно найти ряд промышленных компаний, которые существуют более сотни лет и которые множество раз меняли виды своей деятельности, оставаясь на вершине прогресса. Например, Siemens, которые в середине XIX века начинали с телеграфов, а сейчас производят газовые турбины, скоростные поезда или аппараты МРТ. Или Nokia, огромная финская ТНК, в которой сейчас работает около ста тысяч человек. Они, как Сименс, начинали в середине XIX века с выпуска бумаги и резины, а сейчас, даже после продажи мобильного бизнеса, являются крупным поставщиком телекоммуникационного оборудования.

Технологичный товар начинает свой путь с монополии. Если компания изобретает инновационный товар, даже без патентов, первое время его будет крайне сложно скопировать и воспроизвести. Затем появляются конкуренты, прибыль падает и производство переносится из центра на периферию. Также на периферию уходит производство или его части, которые плохо механизируются и где нужен ручной дешевый труд.

В своей книге Райнерт приводит интересный пример с мячами двух чуждых нам видов спорта – бейсбола и гольфа. Мячи для гольфа являются высокотехнологичной продукцией, которую смогли механизировать и производят в США. Мячи для бейсбола плохо поддаются механизация, до сих пор изготавливаются вручную, потому их производство находится на Гаити.

Поэтому идея с тем, чтобы открыть рынки и привлечь инвестиции не сработает. Да, можно сделать низкие налоги, убрать все барьеры, упростить законодательство и ждать, что мировой бизнес потянется. Он действительно потянется – в такую страну начнут переносить производства, где нужна дешевая рабочая сила. Но это лишь закрепит бедность. Потому что конкурентным преимуществом будет именно дешевизна труда и ровно до того момента, как кто-то не предложит делать ту же работу еще дешевле. Это можно видеть на примере Азии, раньше всё шили в Китае, но теперь шьют во Въетнаме.

На такую систему распределения работает не только экономика, но и политика. Слабым и зависимым странам часто навязываются невыгодные условия сотрудничества. Райнерт приводит пример в виде договоров США и многих стран Африки, по которым эти страны могут поставлять в США ту продукцию, которая произведена из американского сырья. Пример от себя я уже приводил раньше – ассоциация Украины и ЕС, по которой Украина открыла свои рынки для европейских товаров, от чего пострадали местные производители, взамен же получила небольшие квоты, которые не позволили Украине реализовать свои преимущества.

Выход из положения

Если рассматривать нынешний глобальный мир абстрактно, откинув все его перекосы, в нем будет больше плюсов, чем минусов. То есть, проблема не в глобализации как таковой, а именно в неравенстве внутри системы. Что разделение труда, что глобальный рынок – в целом, выгодные для человечества структуры.

Проблемы возникают, когда отдельно взятое государство входит в эту систему, не являясь готовым к ней. Это как взять спортсмена-любителя и выставить его в хоккейную команду с профессионалами, где его просто размажут по борту. Как же подготовиться?

Ответ простой – защита собственных рынков, импортозамещение, создание конкурентноспособной промышленности сначала на локальном рынке, до выхода на рынок глобальный. Райнерт считает, что абсолютно все успешные страны прошли этот путь в разное время. Англия начинала еще в эпоху Возрождения, защищая свою шерстяную промышленность. США делали это с середины XIX до середины XX века, прямо указывая, что они не способны конкурировать с промышленностью Великобритании. Он приводит в пример свою родную Норвегию и остальную Европу, которая, после Второй мировой войны активно защищала возрождающуюся промышленность. Например, в Норвегии до 1960 года, до вступления в ЕАСТ, был вообще запрещен импорт автомобилей.

То есть, проблема не в глобализации и не в свободном рынке. Просто каждое государство должно выбрать правильный момент, когда оно должно присоединиться к этому рынку и вот тогда это будет работать на общее благо. Райнерт именно в этом и видит проблему, нельзя открывать рынки, не имея собственной конкурентной промышленности.

Развитие промышленности

Создать какой-то промышленный продукт – дело не простое. В обществе сейчас преобладает «геймерское» мышление, когда многим кажется, что построить завод и наладить выпуск чего-либо можно как в компьютерной игре. Достаточно просто кликнуть мышкой на карте и, если из колонок не прозвучит: «нужно больше золота», вскоре там вырастет завод, который сходу начнет производить некую продукцию.

На деле все, конечно, не так. Оборудование можно приобрести, как в свое время заводы в сборе приобретал СССР у США, но кто ж вам продаст те самые передовые технологии с увеличивающейся отдачей? Например, в сфере производства микропроцессоров есть одна лидирующая компания – ASML. Она производит станки, на которых делают микрочипы. Есть и другие, но они отстают по техпроцессу. И США запретили голландской компании продавать свое оборудование в Китай.

Кроме того, само оборудование – это далеко не всё. Нельзя купить завод у Мерседеса, нажать на кнопку и получать в конце конвейера Мерседесы. Это множество процессов от снабжения и менеджмента до настройки и обслуживания самого оборудования. Добиться от станка чтобы он работал так, как нужно – далеко не самое простое дело, а может еще и место проклятое оказалось? Так что изначально продукция будет и далеко не технологичная, и низкого качества.

Проследить это всё можно на примере развития стран Азии. Япония, Китай, Тайвань, Гонконг, Корея – все прошли примерно одинаковый путь. Начало с легкой промышленности – одежда, игрушки, ширпотреб, ориентированный на экспорт и использование в качестве своего конкурентного преимущества дешевизну рабочей силы. Тайвань затем начал осваивать крупноузловую сборку, получая доступ к технологиям. Япония же создавала электронную промышленность, делая дешевые и крайне плохие магнитофоны, телевизоры, приемники и т.д. Но очень дешевые. Япония в 50-х для всего мира была примерно тем же, что Китай в 90-е и 00-е, а «японское качество» означало: хреново, но дешево. Постепенно качество повышалось, осваивались все более сложные виды продукции.

Тот же процесс мы наблюдаем на Китае прям в реальном времени. От «очки нннада» до Ксяоми и Хуавея, дронов DJI. Автолюбители отмечают, что качество китайских автомобилей за 10 лет сильно возросло, хоть от своей репутации им еще придется долго страдать.

То есть, путь от простого сложного и от некачественного к качественному – фактически неизбежен. Невозможно сразу создать конкуренцию Мерседесу, Эплу или Самсунгу. Нужно как-то пройти хотя бы первоначальный этап, когда продукция первых поколений не будет конкурентноспособной.

Это противоречит бытовой логике, да и советам многих экономистов. Кажется, что правильный путь – это развивать те отрасли, где ты уже относительно успешен. Но это ложный путь. По этой логике, Китаю нужно было продолжать шить кроссовки и делать игрушки, а не создавать Хуавей, не строить автозаводы. А США нужно было не пытаться опередить СССР в космических технологиях, а продолжать вкладываться в сельское хозяйство, в своих сильных фермеров. Ирландии, одной из бедных стран Европы в 80-е, нужно было не вкладываться в информационные технологии, а увеличивать производство пива Гиннесс. Но они делали наоборот и преуспели.

Сложности реализации

В случае с Азией, у них был чит – США требовалось окружить коммунистический Китай стеной сильных проамериканских государств, тоже самое, что в Европе делали против СССР с помощью «плана Маршалла». Потому все они, начиная как раз с Японии, получали доступ на рынок США и им было куда свой товар экспортировать. Так Япония, используя нерыночные механизмы дотаций экспорта, уничтожили производство телевизоров в США. Потом впустили и Китай, в 2001 году США, после переговоров, шедших 15 лет, дает добро на прием КНР в ВТО и открывает для них свой рынок. Так что своего главного конкурента США тоже вырастили сами и, думаю, сейчас про это сильно жалеют.

Но что делать тем, кому такой шанс не предоставили? Получается, товар производится, он низкого качества и покупателей на него нет. Здесь единственный выход – продавать его внутри страны. Закрыть рынок с помощью тарифов и вынудить население покупать собственную продукцию.

Сразу мешает человеческий фактор. Мало кто из людей готов отказаться от гипотетической возможности купить Мерседес ради Жигулей и роста реальных зарплат в будущем. Это то самое мышление, когда нет бедняков, а есть только временно бедствующие миллионеры. Сколько раз вы слышали предложение снять тарифы, защищающие АвтоВАЗ, чтобы население могло покупать дешевые б\у машины из Европы?

Ввести защиту рынка в странах с хоть как-то работающей демократией будет очень сложно. Политик, попытавшийся претворить в жизнь тарифы, столкнется с критикой популистов, непониманием населения и, скорее всего, проиграет на выборах. Помните, я чуть раньше писал, что периоды экономических взлетов очень часто приходились на периоды диктатуры?

Вторая проблема, это то, что импортозамещение – это не панацея, а инструмент. Если совершать ошибки по глупости или со злым умыслом, ничего не получится. Отрасль на локальном рынке монополизируется, повышать качество продукции не будет никакого смысла, и она не сможет составить никакой конкуренции на глобальном рынке. Здесь снова можно передать привет АвтоВАЗу, кстати. Ну или вот той самой норвежской автомобильной промышленности, которая так и не смогла родиться, несмотря на государственную защиту. Решается это работой антимонопольных органов, государственным контролем, временным ограничением действия тарифов.

Россия в 90-е попала именно под этот каток. Реформы Гайдара, открытый рынок помноженные на беззаконие – и получаем полный крах промышленности, которая еще не была готова конкурировать в условии отсутствия торговых барьеров. Россия в нулевых так и не смогла оправиться от этого удара и сконцентрировалась на продаже ресурсов. Несмотря на то, что ресурсов у России достаточно много, это все равно деятельность с убывающей отдачей, слабым влиянием на конечную цену (хотя попыток множество было) и сильной конкуренцией как со стороны Ближнего востока по нефти, так и со стороны США по газу. Сейчас у России есть все условия совершить скачок – санкции как повод для закрытия рынков и сильная вертикаль власти, которая может принимать непопулярные решения. Получится ли? Далеко не факт, но историческая возможность есть.

Противодействие со стороны ядра

Не нужно думать, что попыткам перейти из периферии в ядро никто не будет мешать. Будут, очень даже будут, как прямо, так и косвенно, о чем сейчас и поговорим.

С прямым влиянием все довольно понятно. Еще в XIX веке появился такой термин, как «дипломатия канонерок», это когда к берегам отсталых стран приплывали современные военные корабли и с них передавали местному правительству проект договора. Самый яркий пример – это экспедиция адмирала Перри в Японию. Сейчас такое тоже применяется, например, вторжение США в Панаму в 1989 году. Или пример Ливии, популярная теория, что интервенция произошла из-за попытки Каддафи перевести торговлю нефти на золотой динар вместо доллара. Но это все и так на виду, интересней смотреть на более сложные схемы давления.

Как-то на Пикабу в топ вышли скрины ветки с обсуждением экономической политики Евросоюза: https://pikabu.ru/story/chto_takoe_es_prostyimi_slovami_9575412

Написано вполне удачно и ёмко, попрошу перейти по ссылке и прочитать, потом вернуться сюда.

Где-то там в обсуждении говорили, что это выгодно, потому что иначе промышленность бы совсем загнулась. А в комментариях к тому посту обсуждали завод Шкода в Чехии. Давайте на примере этой условной Шкоды и разберемся, конечно, упростив модель взаимодействия.

Чехословакия, как и Россия чуть позже, присоединяется к открытому рынку, местная промышленность получает сильнейший удар, она не готова не столько технически, сколько экономически – в новых условиях нужно создавать новые каналы поставок и сбыта, а на это нет ни кадров, ни времени. Кроме того, свинью подкладывает и демократическое правительство:

В самом начале 1990-х возникали существенные проблемы с продажей автомобилей на внутреннем рынке. Это было вызвано частным импортом автомобилей из Западной Европы в Чехословакию. Сотни подержанных автомобилей импортировались ежедневно без какого-либо таможенного или технического осмотра, часто в плохом техническом состоянии, благодаря чему они были значительно дешевле, чем новые машины.

Руководство завода ищет партнеров и находит их в лице Фольцвагена, который покупает сначала 30% Шкоды, к 2000 году выкупает 100% производства. Взамен обязуется не закрывать завод в Чехии и инвестировать в марку. Экономически на короткой дистанции это выгодно. А что на длинной?

На длинной дистанции немецкий концерн за относительно небольшие деньги (завод в кризисе, это не продажа успешного бизнеса) покупает себе производственные мощности. Немцы его развивают, только заметная часть заработка от продажи товаров, которые чехи создают на заводах в Чехии, оседает в Германии в виде налогов. VAG – это крупнейшая компания всей Германии. Часть этих денег возвращается обратно в Чехию, только уже в виде дотаций благодаря инструментам ЕС, тот самый наднациональный институт взаимодействия. Дотации имеют нехорошее свойство для экономики – это как наркотик, дотационная экономика становится полностью от них зависимой. А в довесок к ним идут политические требования, какие законы принимать, какие не принимать. Реализацию этого рычага давления мы прямо сейчас видим на примере Польши и Венгрии.

Евросоюз можно рассмотреть с позиций мир-системного анализа. Это будет, конечно, не мир, а, скажем, евро-система. И здесь сработают все те же самые принципы. Страны ядра и страны периферии, неравноправные договора и т.д. Чехия, думаю, понятно, что находится совсем не в ядре.

А помните, я говорил, что ОПЕК – это попытка, достаточно удачная, сломать систему и начать играть по другим правилам? Вот в США приняли закон NOPEC против деятельности картеля. Санкции против Huawei и недавние против микроэлектроники Китая официально направлены на то, чтобы затормозить его прогресс. Противодействие строительству СП-2 – это прямая защита своей газовой отрасли. Или политика Маккартизма, направленная против идей коммунизма. Все это звенья одной цепи и все это элементы действий гегемона по защите как своего положения, так и системы, которую он контролирует.

Так что противодействие попыткам развить свою экономику, если такое развитие не в интересах гегемона, обязательно будет и нужно это учитывать. Опять же, давлению сложно сопротивляться без сильной вертикали власти, которая, похоже, является важным условием, как минимум, для стартового толчка.

Идеологическое давление

Есть еще давление идеологическое, при чем средствами идеологии в экономике. Снова отсылаю к книге Райнерта, он этой теме посвятил множество страниц.

Как пишет норвежец, в современной экономической академической мысли доминирует одно течение. Это неоклассицизм, когда, хоть и с дополнениями, продвигаются идеи открытых рынков, которые ведут всех к всеобщему благу. И это полностью противоречит тому, что на практике делали богатейшие страны мира. Но если ты будешь продвигать другие идеи, какой-нибудь неомеркантилизм, ты не сможешь нормально развиваться как ученый.

Для реализации экономической политики, выгодной ядру, были созданы такие организации, как МВФ, ВТО и Всемирный банк, которых Райнерт постоянно ругает. А идеологически пришло все к Вашингтонскому консенсусу, о котором я и хочу поговорить.

В 1989 году, первоначально для стран Латинской Америки, находящихся в кризисном состоянии, был разработан свод советов. Он был официально одобрен и рекомендован для применения руководством США, МВФ и Всемирного банка. Кроме Латинской Америки, он отлично лег на распадающийся соцблок, когда нужно было какое-то решение для стран, вышедших из плановой экономики. Вот этот список:

• Поддержание фискальной дисциплины (минимальный дефицит бюджета);

• Приоритетность здравоохранения, образования и инфраструктуры экономики среди государственных расходов. Субсидии предприятиям должны быть сведены к минимуму;

• Снижение предельных налоговых ставок, расширение сферы налогооблагаемых субъектов;

• Либерализация финансовых рынков для поддержания реальной ставки по кредитам на невысоком, но всё же положительном уровне;

• Свободный обменный курс национальной валюты;

• Либерализация внешней торговли (в основном за счёт снижения ставок импортных пошлин);

• Снижение ограничений для прямых иностранных инвестиций;

• Приватизация государственных предприятий и госсобственности;

• Дерегулирование;

• Защита прав собственности.

Если его внимательно прочитать, он соответствует тезисам Смита-Рикардо и противоречит той политике, которую проводили богатейшие страны, защищая свои рынки, дотируя промышленность и раздувая дефицит бюджета в рамках идей кейнсианства.

США, Китай, Япония, Евросоюз – рекордсмены по абсолютному внешнему долгу. Исландия, Швейцария, Сингапур, Гонконг, Норвегия, Бельгия и Великобритания – топ страны по внешнему долгу на душу населения. Да, это не дефицит как таковой, но эти страны свой дефицит бюджета конвертируют во внешний долг, делают новые займы. Именно дефицит у США такой:

Правительство США сообщило, что дефицит бюджета на 2022 финансовый год сократился вдвое по сравнению с годом ранее до 1,375 трлн долларов из-за уменьшения расходов на помощь COVID-19 и рекордных доходов.

Похоже это на поддержание фискальной дисциплины? То, что они советуют делать другим странам?

Летом 2022 года в США приняли «Закон о снижении инфляции», который вызвал конфликт с Евросоюзом, так как под видом борьбы за экологию протащили прямые дотации для промышленности. При том, часть финансирования берется из средств здравоохранения. Полное противоречие советам консенсуса. Тем же самым занимаются в Германии, предоставляют субсидии своей промышленности, чтобы она могла преодолеть энергетический кризис.

Про налоги писал во второй части, в развитых странах они не низкие. В США корпоративный налог на прибыль – 21% федеральный и от 0 до 10% - локальный. В Германии, Италии, Японии, Франции, Канаде, Австрии, Бельгии, Китае 20-30%. Плюс в этих странах обычно высокие подоходные налоги для физических лиц. Низкие налоги, около 10%, в Молдове, Монголии, Узбекистане. В России и Украине – 20 и 18 процентов соответственно.

Итог применения таких рекомендаций закономерен – кризис в Латинской Америки усилился. И этим советам следовало российское руководство в 90-е, Вашингтонский консенсус реализовывал Гайдар. Думаю, большинство читателей прекрасно помнят, к какой экономической катастрофе в России это привело.

Интересно, что Райнерт мало упоминает в своей книге Россию, видимо, потому что он в России не работал. Он специализируется на Латинской Америке, что для нас далеко и малоизвестно. Но из близких стран, он много пишет про Монголию, в которую он приезжал как консультант в 90-х. По его словам, Монголия во второй половине XX века имела неплохую промышленность, которая была уничтожена выходом страны на свободный рынок. И когда правительство обратилось за помощью – делегация давала советы вроде «попробуйте заняться разработкой ПО». Это в стране, где на тот момент значительная часть населения собирала птичий пух и не имела не то, что компьютеров, а даже электричества в домах.

Вашингтонский консенсус много раз применялся на практике и, похоже, во всех случаях приводил к катастрофе. Отказались от этой политики экономисты ведущих организаций? Нет. Райнерт в этом не видит злого умысла, он считает такую систему самоподдерживающейся. Лично я в этом сомневаюсь. Это прекрасный инструмент закрепления бедности других стран, чтобы не поддерживать его существование специально. Более того, он отлично помогает объяснить их бедность. Почему мы следовали вашим советам, а стало только хуже? Просто вы недостаточно качественно им следовали, заодно, мы его расширили и включили еще ряд пунктов. Например, попробуйте еще больше сократить социальные программы и вложиться в университеты. Не работает? Ну, наверное, вы недостаточно демократичны.

Образование, кстати, отдельный вопрос. Вложения в него не имеют никакого смысла, если в стране нет потребителей образованных кадров. Без промышленност, получив на родине образование, специалисты уедут туда, где будет работа по их специальности, не повлияв на экономику своей страны.

Как это все работает во вне, ведь можно же не следовать советам международных институтов? Очень просто. Правительство некой страны обращается за помощью или к самим организациям, или просто к именитым экономистам, которые все придерживаются мейнстрима. Они приезжают, дают рекомендации очередному «молодому демократическому правительству», которое на людей из таких серьезных организаций и с такими громкими именами смотрит снизу вверх. Ну не могут же консультанты из США и МВФ ошибаться и советовать плохое, да? Райнерт у себя приводит примеры таких конференций, где он тоже участвовал и конфузы, которые там происходили, вроде того, что в стандартной презентации высокооплачиваемые консультанты забывали менять название страны, где они выступают.

Второй рычаг влияния – это непосредственно финансовая помощь в виде, например, кредитов МВФ, вместе с которыми всегда идут и различные политические и экономические требования. На примере Украины мы это наблюдаем постоянно. Если перейти по ссылке, можно увидеть совсем свежение очередные требования МВФ к Украине, которые полностью соответствуют консенсусу.

А любые альтернативные мнения давятся как в экономической среде, так и в практической. Хочешь работать в МВФ на высоких зарплатах? Должен продвигать вот такой курс и такие идеи, иначе тебя туда не возьмут работать. С грантами тоже будут проблемы, как и с работой в хороших университетах. Ты можешь быть идеалистом, но карьеру вне мейнстрима будет построить сложно. Опять же, посмотрите на пример российских реформаторов, Гайдара или Чубайса. Разве они признали ошибки? Отказались от своих либеральных убеждений?

Выводы

Получается, единственный путь к экономическому процветанию в условиях сложившейся системы экономических отношений – развитие собственной обрабатывающей промышленности, как можно более технологичной, которая сможет конкурировать на мировом рынке. Строить благополучие на продаже сырья или мечты об «аграрной сверхдержаве» – это тупиковый путь развития, даже если в конкретный момент нефть или газ приносит неплохие деньги. Это всего лишь хорошая возможность вложить прибыли в промышленность, в том числе в виде прямых дотаций.

В условиях открытого рынка создать свою промышленность невозможно, если вам не повезет так же, как странам Азии. Но нет смысла надеяться на милость США, тогда она была продиктована конкретными политическими обстоятельствами. Там, где не было коммунистов, не было необходимости накачивать ресурсами и противовес им. Потому Латинская Америка, страны Карибского бассейна или соседняя с США Мексика остаются бедными странами.

Для создания промышленности с возрастающей отдачей требуется тарифная защита внутреннего рынка и политика импортозамещения, когда собственное население и должно принудительно стать главным потребителем собственной продукции на первом этапе развития. Чтобы это претворить в жизнь, нужна сильная и устойчивая вертикаль власти. Подобный путь проходили практически все развитые страны. Кто-то совсем давно, кто-то недавно, но исторических примеров масса.

При этом, страны, прошедшие этот путь и находящиеся близко к ядру мир-системы, разработали свод рекомендаций, которые прямо противоречит их собственному опыту и который, при применении на практике, приводил лишь к экономическим катастрофам. Закрепляют эту систему не только советы, но и международные институты. Многие страны подсаживаются на дотационную иглу, слезть с которой практически невозможно, а вместе с дотациями идут и обязательные политические и экономические требования.

Россия, в ходе политических событий последних лет, оказалась в ситуации, когда подобную стратегию можно реализовать, для этого даже не нужно создавать особые условия, они уже сложились. Но как ими воспользуются – вопрос уже совсем другой.

Послесловие

Писать на эту тему можно еще много, но объем текста и так большой. Если эта тема заинтересовала, то лучше перейти к чтению книг непосредственно от экономистов. Рекомендую прочитать хотя бы две – Райнерта «Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными» и Валлерстайна «Миросистемный анализ: Введение». Они небольшие, написаны популярным языком и легко читаются.

Напомню, что это мой личный взгляд и моя компиляция идей, которые, как мне кажется, наиболее достоверно и полно отображают и объясняют структуру международной экономики и проблемы экономического неравенства, а не какой-то совершенно новый взгляд на мир.

Первая часть, про историю экономической мысли, может показаться выбивающейся из общей идеи, но я считаю ее важной. К тому же, без понимания основ, на которых хотя бы идеологически стоит экономическая наука, тяжело понять и все остальное.

Эта статья далась мне нелегко, перед публикацией я ее еще раз вычитаю, постараюсь упростить и структурировать, напишите, как это читается со стороны. Может быть и плохо, писать подобное намного сложней, чем комментировать новости. Так что если вдруг вы ничего не поняли, и я вас запутал, то или читайте то, что рекомендовал чуть выше, или пишите в комментарии, я их все читаю и почти на всё отвечаю.

https://t.me/artjockey - канал в ТГ (материалы публикуются только на Пикабу, ТГ как резервный канал связи).

Следующий этап развития этой мысли – эволюция затрагивает не только расы, но и политические нации. Есть менее развитые, слабые нации, а есть более развитые и сильные. На основе этого тезиса выстроены различные теории, от честной конкуренции в рамках капитализма до идей Гитлера, как, думаю, многие догадались. Он был сторонником идей социального дарвинизма.

И если в науке это направление мысли в целом считается устаревшим и маргинальным, а социал-дарвинизм вообще исключен из дискурса как псевдонаучный, то в головах людей эти идеи сидят все еще очень прочно. Сколько раз вы слышали термин «цивилизованный мир»?

Влияние культуры

Сторонники этой идеи сводят экономическое неравенство к культурным или религиозным различиям. Это просто объяснить на примере, скажем, американских фермеров-пуритан и испанцев. У первых образ жизни сводится к тяжелому труду, потому что это богоугодно, то у испанцев есть такая культурная особенность, как сиеста. И вот эта разница обуславливает различия в богатстве, пуритане из-за культурных особенностей генерируют больше трудочасов, у них выше культура труда.

Яркий представитель школы культурного детерминизма – социолог Макс Вебер и его работа «Протестантская этика и дух капитализма». В ней он выстроил теорию, что капитализм с его идеей бесконечного накопления капитала вырос именно из протестантской морали. А разницу в системах хозяйствования запада и востока он искал в особенностях религий Индии и Китая.

Главная критика этих теорий – объективная реальность. Сегодня мы видим, что Китай вышел на первое место по экономике, Индия совершила скачок вперед, мусульмане умеют успешно заниматься бизнесом и копить капитал. Впрочем, даже автор Корана по своей профессии – торговец.

Географический детерминизм

Вторая группа концепций, которая объясняет разницу в развитии стран, видит основную причину в географии и сопутствующих факторах. Какие-то страны находятся далеко от торговых путей, другие расположены в зонах рискованного земледелия, а третьим повезло появиться у Средиземного моря, в регионе, богатом ресурсами и с хорошим климатом. Идея, безусловно, здравая, это важный фактор, но насколько он определяет именно современное, а не историческое положение государств?

В 1997 году вышла книга Джареда Даймонда «Ружья, микробы и сталь». Научпоп-бестселлер, объясняющий на массе исторических, географических и биологических примеров, почему именно евразийские народы заняли доминирующее положение в мире. Проблема конкретно этой работы в том, что автор занимается подгонкой фактов под свою идею, а факты, ей противоречащие зачастую отбрасывает. Критики на книгу много, здесь могу порекомендовать даже Клима Жукова, он целый ролик выпустил.

Другой пример этого подхода – «Почему Россия не Америка» Паршева. В ней автор отстаивает теорию, что Россия никогда не сможет достичь уровня развития США, потому что из-за географического положения производство абсолютного большинства товаров менее выгодно, выше издержки (цена капитальных зданий, обогрев и т.д.). Кроме того, в России всегда будет выше минимальная зарплата, так как людям необходима более калорийная пища, зимняя одежда, обогрев жилья для выживания. Идея интересная, но опровергается даже расчетами. Затраты на обогрев в большей части России не так велики, а в производящих странах Азии, расположенных в жарком климате, есть затраты на кондиционирование, но это не мешает их продукции быть конкурентноспособной.

География – важный фактор в развитии государств, особенно, в исторической перспективе, он не может объяснить различия в современной экономике государств. Сейчас логистика не является большой сложностью и значимым фактором, информация, благодаря интернету, распространяется тоже мгновенно, промышленность успешно работает и в жарких, и в холодных странах, в Канаде той же или Норвегии.

Институциональный подход

На сегодня это доминирующая теория. Именно ей чаще всего объясняется неравенство и к которой постоянно апеллируют сторонники западного либерализма, когда нужно объяснить, почему Россия – не Америка. Кратко выразить ее можно двумя фразами: «неправильный капитализм» и «неправильная демократия». Но все, конечно, сложней и здесь снова будет разница между настоящей наукой и тем, как эту теорию транслируют обыватели.

Институт – это не высшее учебное заведение, а система установленных правил и обычаев в обществе. Само слово с латыни переводится именно как «обычай». В самой теории он разделяется на «институции», по сути – понятия, неформальные соглашения и правила, и «институты» - нормы и обычаи, закрепленные в виде законов и обязательные для исполнения всеми. Именно институты рассматриваются как ключевой фактор развития экономики и принятия субъектами экономических решений. Эта теория больше описательная, философская, она уходит от расчетов и графиков в сторону размышлений и допущений. Институционализм отвергает принятый в классической экономике тезис о «рациональном человеке», ставит на первое место интересы общества, которые и формируют интересы и мотивацию поведения отдельных субъектов.

В науке эта школа разделяется на множество подвидов. Теория контрактов изучает взаимодействия людей друг с другом, теория общественного выбора изучает взаимодействие избирателей и политиков, Чикагская школа создает «новую институциональную экономику», а Дуглас Норт пишет про важность идеологии. И в этом нет ничего плохого, интересно то как науку интерпретируют и подают обыватели и политики.

В объяснении экономического неравенства в общественном дискурсе все многообразие институционального подхода сводится, обычно, к тезису, что мы недостаточно качественно скопировали некоторые атрибуты «развитых стран». При чем, под «развитыми странами» понимаются вполне конкретные США, Франция, Германия и т.д. К таким атрибутам обычно относят политическую систему (парламентскую демократию), правовую и судебную, открытые рынки. Стоит нам построить «настоящую» демократию, «правильные» суды, принять «нужные» законы и налоги – в стране тут же начнется экономический рост. А его отсутствие связано только с этими причинами, как говорят институционалисты-обыватели.

Коррупция

Самое, наверное, частое объяснение всех проблем в разговорах на кухне и в речах политиков популистского толка. Мы так плохо живем, потому что все украли и на яхты потратили, нужно поменьше воровать – и сразу заживем. Здесь понятен соблазн найти простое объяснение и простое решение сложных проблем.

Ни в одном серьезном экономическом течении коррупция не считается важным фактором неравенства. Коррупцию можно сравнить с вредными привычками. Если Вася зарабатывает 100 тысяч рублей, тратит на сигареты три тысячи, а на виски – десять, у него все равно будет больше денег, чем у Пети, который зарабатывает 50 тысяч, совсем не курит, а на алкоголь тратит тысячу. Вот так и с коррупцией, у «Васи» она намного больше, чем у «Пети», но живет «Вася» все равно лучше и экономика у него - больше. Как часть институционального подхода этот аспект обсуждается, но не как самостоятельная причина всех проблем. Валить все на коррупцию - удел популистов.

Критика

Вторая половина этой части материала будет посвящена критики как базовых тезисов свободного рынка, так и подходов к объяснению неравенства. Это уже мой личный взгляд на вопрос и критиковать научные работы я не буду, во-первых, это все сделано до меня, во-вторых, у меня не хватит ни образования, ни знаний. Я хочу поговорить именно об обывательском подходе.

Теория Смита-Рикардо преподается в школах на уроках экономики в упрощенном виде. Потому большинство людей более-менее знакомы вот с тем, что спрос балансирует предложение, конкуренция приводит к повышению качества и снижению цены и т.д., предпочитают не замечать, что современный рынок этим тезисам полностью противоречит.

Примерами таких противоречий может быть намеренное снижение качества товаров ради увеличения продаж, «запланированное устаревание», отказ производителей от поддержки своих продуктов, несовместимость старых продуктов с новыми или с аналогами конкурентов. То, что спрос и предложение далеко не всегда себя балансируют можно увидеть на примере продаж автомобилей в России. Когда у дилеров в ковидные времена были машины, но они предпочитали не снижать на них цены, потому что стратегия: меньше продаж, но больше «допов» - приносила больше прибыли. А именно прибыль – основной фактор принятия экономических решений при капитализме.

Значит ли это, что Смит и Рикардо были во всем неправы? Нет, все дело в контексте, который в школах не изучают. Смит писал еще до промышленной революции, когда сохранялся цеховой способ производства, для производства товаров и их продажи нужно было получать одобрение монарха или разрешение от коллег по цеху. В тех условиях мысли Смита были, конечно, передовыми, он не мог знать всех нюансов дальнейшего развития свободного рынка. Потому меня всегда веселит аргумент, когда люди критикуют того же Маркса, якобы, он устарел и его идеи не работают, при этом сами начинают транслировать идеи Смита, который жил на столетие раньше.

Что же касается открытости рынков, как мы видим сейчас, наиболее успешные страны имеют наиболее закрытые рынки. А самые открытые рынки у африканских стран, Монголии, Ирана (картинка была в первой части). Есть ли какая-то связь между защитными мерами и уровнем экономического развития? Про это будет третья часть.

Кроме того, в теории Смита сделано ряд допущений, не всегда явных, где-то они просто не упоминаются и не учтены. Одно из таких упущений - инновации. У него этот аспект экономики вообще не затрагивается, даже сам термин появляется уже в следующем столетии. Но по теории Смита получается, что инновации появляются сами по себе и распространяются без каких-либо преград, хотя в реальности инновации требуют инвестиций, а их распространение защищено патентами, что противоречит идеям свободного рынка.

Идеи о свободной торговле и открытых рынках основаны на тезисе, что такая торговля в итоге принесет выгоду всем. Про это писал еще Рикардо, о чем я упоминал в первой части, но в середине XX века появилась теорема выравнивания цен факторов производства. Не будем углубляться в графики и здесь, объясню просто – при соблюдении рядя условий, свободная внешняя торговля приведет к выравниванию цен на труд, землю и капитал между всеми участниками.

Другими словами, если некая страна на свободном и конкурентном рынке будет обменивать кизяки на электромобили, то через время зарплата производителя кизяка сравняется с зарплатой производителя электромобиля. Как по мне, даже звучит немножко дебильно, но этой идеей оправдывают заключение неравнозначных торговых договоров вроде знаменитой ассоциации Украины и ЕС. Почему это не работает, я детальней объясню в следующей части, по сути, она вся будет про это.

В подобных рассуждениях и кроются основные проблемы классической экономической модели – для их работы нужно сделать слишком много допущений, которые в реальной жизни невозможны. В реальности не бывает абсолютно свободных рынков, люди не принимают только рациональные решения, идеальной конкуренции можно достичь разве что на сырье, нет равного доступа к информации, а инновации не появляются сами по себе и после своего появления не становятся доступны всем производителям. Только это, повторюсь, не вина Рикардо, Смита или Маркса. Они описывали то, что видели вокруг себя, развивали идеи друг друга, делали допущения и прогнозы, но не могли предусмотреть всего. Это вина тех, кто опирается на идеи XVIII века, не замечая объективной реальности, которая им противоречит. Так работает институционный подход в головах обывателей или же людей, намеренно его искажающих в угоду демагогии, которые преследуют цель просто защитить свои идеологию или, в какой-то мере, уже и религию.

Отмечу, что те же недостатки присущи и современным марксистам, которые Капитал возводят в ранг священного писания, не допускающего никакой критики, доработки или переосмысления.

Защитники либерального капитализма объясняют экономическое неравенство недостаточно качественным копированием отдельных институтов успешных государств или даже внешних атрибутов. Вот тут кроется первая проблема, настоящие институционалисты, обычно, считают, что не демократия порождает экономическое развитие, наоборот, демократия — это следствие экономического развития общества, так как она всегда опирается на средний класс. И без среднего класса невозможно появление демократии. Бытие определяет сознание, да.

Мы можем проследить это на множестве исторических примеров. Демократия Древней Греции, которая не является предком нынешней, она была устроена иначе, но все же, опиралась на граждан полисов, которые были своеобразным средним классом, потому что «пролетариями» у них были рабы и илоты. Колыбель капитализма и современной выборной демократии – города Северной Италии, тот же самый процесс, сначала появились города, в них появились свободные мастера, которые отстояли свое право на независимость в череде коммунальных революций, а потом появляется демократия. XVI век, Нидерландская буржуазная революция. XVII век – Гражданская война в Англии, закончившаяся, правда, неудачно. XVIII век – Великая Французская революция, буржуа борются за свои права с аристократией, при этом, крестьянство часто поддерживает роялистов. В конце концов США, место, где рождается нынешний либерализм, стало и одной из родин среднего класса, который появился из свободных фермеров, владеющих землей. То есть, сложился в ходе объективного исторического процесса, а не потому, что у них были выстроены правильные институты. Уже потом средний класс эти институты и создал, но сначала родился сам.

Экономическое развитие всегда идет перед социальным, нельзя обществу, которое не доросло до этого, насадить демократию. Оно может совершить только копирование внешних ее атрибутов – создать должность президента, создать парламент, провести какие-то выборы. Только вот демократическим это общество не станет, президент окажется королем или полевым командиром, в парламенте будут сидеть его друзья и родственники. И важно помнить, что дело не в том, что это неправильный народ, просто любое общество проходит свои стадии развития и перескочить через этапы очень сложно.

Более того, если брать исторические примеры, то страны в период экономического взлета нередко проходят этап диктатуры даже при сохранении выборности власти. Рузвельт, руководивший в США в период выхода из Великой депрессии и в годы Второй мировой войны, избирался президентом 4 раза подряд. Более того, Рузвельт в топе по числу президентских указов, то есть, во многом он руководил страной директивно. Хотя и без Рузвельта выбор из двух партий с фактически одинаковой идеологией – вполне диктатура. В Великобритании была Тэтчер с ее антисоциальной правой политикой, подавлением протестов и выступлений как ответ на падение экономики. Сталин и эпоха индустриализации в СССР. Послевоенная Испания при Франко.

Еще показательней страны Азии. Про диктатуру Чана Кайши я писал в статье о Тайване. В Южной Корее бурный рост случился в период диктатуры Пака Чонхи. Нынешний Сингапур создал диктатор Ли Куан Ю. Конечно же Дэн Сяопин в Китае, никогда, при том, не занимавший пост главы государства. В послевоенной Японии с 1955 года практически бессменно правит Либерально-демократическая партия.

Как видим, диктатура, ни персональная, ни партийная не мешают экономическому росту, не в ней дело. Можно сказать наоборот, установление если не диктатуры, то просто сильной централизованной власти – один из необходимых факторов экономического толчка, только так можно мобилизовать экономику, провести непопулярные реформы, необходимые для толчка. Затем уже в стране начнет формироваться средний класс, на который и сможет опереться настоящая демократия.

Второй популярный тезис бытовых институционалистов – нужно снижать налоги. Поможет ли этот путь повторить путь самых успешных стран Европы? Великобритания, Германия, Италия, Швеция, Япония, Бельгия, Голландия имеют высокие налоги на прибыль корпораций. Низкие налоги или в странах, обслуживающих чисто финансовый капитал, а не промышленность (вроде Люксембурга), или в странах, как раз пытающихся за счет низких налогов добиться успехов, например – Грузия. Безусловно, что при снижении налоговой нагрузки в страну можно привлечь инвестиции, тезис вполне верный. Но какие именно инвестиции и какой будет эффект – в третьей части.

Доработка законодательства, судов и борьба с коррупцией, конечно, не могут не приветствоваться. Как минимум, самому населению жить должно стать проще. Проблема только в том, что даже самые сложные законы и самая коррумпированная власть не являются преградой для деятельности крупного бизнеса как такового. Скорее, наоборот. Именно крупный транснациональный бизнес на таких рынках себя отлично чувствует, за небольшой откат коррупционеры-министры предоставят монопольное положение, отсутствие трудового законодательства и коррумпированность судей позволить недоплачивать работникам, а в случае каких-либо проблем – ТНК могут обратиться к своим правительствам для силового решения вопроса.

Как сказал один американский журналист: «Макдональдс не может существовать без МакДоннелл-Дуглас». Кока-Кола продается в Иране, Макдональдс есть в Ираке, а Айфон, полагаю, можно купить в любой стране мира. Это к тезису, высказанному раньше, что капитализм един, просто он выглядит по-разному в ядре и на периферии. Rомпаниям, как минимум – крупным, ничто не мешает работать даже на самых сложных рынках, если этот рынок потенциально может принести достаточно много прибыли.

Выводы

Актуальные идеи даже экономистов-западников слабо отражаются в умах обывателей. Доминирующее положение занимает упрощенная теория Смита-Рикардо, которую тезисно преподают в школах. Это порождает следование западной экономической модели не на уровне объективного понимания, а на уровне идеологии, граничащей с религией.

Так как любая религия основана на догмах, а догмы неоспоримы, сторонникам этих идей нужно какое-то объяснение очевидного несоответствия теории и практики. В принципе, никто не отрицает, что вопиющее и, более того, растущее экономическое неравенство – это серьезная проблема и так быть не должно. Но вот допустить мысль, что проблема в самой системе, принявшие либеральную идеологию не могут, потому нужно другое объяснение.

Здесь рождается то, что я называю бытовым институционализмом. Бедные страны остаются бедными, потому что недостаточно качественно копируют внешние атрибуты успешных стран и плохо следуют их советам – объяснение, которое перекладывает вину на жертву, но дает ей надежду.

https://t.me/artjockey - канал в ТГ (материалы публикуются только на Пикабу, ТГ как резервный канал связи).

История изучения вопроса

Чтобы понять размер неравенства, достаточно сравнить между собой людей простых профессий из двух разных стран. Парикмахеры, водители автобусов, уборщики. Водитель автобуса из Пакистана занимается той же самой работой, что и водитель автобуса из Германии, скорее всего, работает он даже больше, в худших условиях, но зарабатывает в разы меньше. Почему так?

Над вопросом, еще не справедливого распределения благ, но понимания источников богатства, работали экономисты эпохи Возрождения. Развитие экономическая мысль получила в XVIII-XIX веках. Последовательно свои работы, основываясь друг на друге, выпустили Адам Смит, Давид Рикардо и Карл Маркс. Интересно, что основной труд Смита так и называется: «Исследование о природе и причинах богатства народов». А весь этот комплекс работ и идей называется классической экономикой или классической политэкономией.

Когда изучал тему, подметил интересную закономерность. Теория Смита-Рикардо является для западной буржуазии тем, чем для СССР являлся Марксизм-Ленинизм. Но западные авторы постоянно упоминают, цитируют, полемизируют с Марксом, как с продолжателям этих идей и одним из классических авторов. А вот для отечественных либеральных экономистов имя Маркса, похоже, табу, его стараются вообще не упоминать.

Второе замечание, эта статья не про марксизм, если кто-то так успел подумать, я не предлагаю построить коммунизм, чтобы все было справедливо. Речь о том, как государство может поднять уровень своей экономики именно в текущей социально-экономической формации.

Смит описывал работу свободного рынка, его саморегуляцию («невидимая рука рынка» — это цитата из его работы), роль разделения труда, взаимоотношение и мотивацию людей. «Человек — это животное, которое совершает сделки», писал Смит, продвигая идею, что обмен и рынок – естественное состояние человечества.

Одна из главных идей, которую выдвинул Смит, это трудовая теория стоимости. Суть ее в том, что стоимость товара определяется не необходимостью в нем или спросом, а в количестве труда, вложенного в производство этого товара. Он придумал «парадокс ценности», вода, необходимая для человека едва ли не больше всего, не стоит почти ничего, зато алмаз, который не имеет никакой практической ценности, стоит очень дорого.

Вторая важная идея Смита – теория абсолютного преимущества, которая гласит, что экономический субъект может иметь способность произвести больше товаров или услуг, затрачивая столько же ресурсов, сколько и другой субъект. Происходить это может по разным причинам: лучше климат, доступней сырье, производители владеют особыми навыками и т.д. Из этого вытекает идея, что нет смысла пытаться дома произвести продукцию, которую можно купить дешевле в ближайшей лавке, а в масштабах государства – если соседнее государство может продать товар, который тебе нужен, дешевле, чем ты можешь произвести его сам, то лучше его там и купить, отдав взамен какой-то свой товар.

Идеи Смита во многом продолжил и развил Давид Рикардо, хотя он же вскрыл и ряд противоречий. Именно Рикардо является основным теоретиком современного экономического западного либерализма, хотя у нас он, как мне кажется, не очень известен, во всяком случае, меньше Смита.

Рикардо выступал за максимальную либерализацию рынка, снижение роли государства, полное устранение его от участия в торговле и производстве. По поводу трудовой теории стоимости, Рикардо видел в ней противоречия, например, такие, что на стоимость товара влиял не только вложенный труд, но и редкость самого товара, хотя в целом этой теории он тоже придерживался.

Самое важное для дальнейшего понимания обсуждаемого вопроса, это развитие идеи абсолютного преимущества в теорию сравнительных преимуществ. По-хорошему, для ее объяснения нужно привести несколько простых табличек, которые продемонстрируют, что в определенных условиях торговля между странами будет выгодна обеим сторонам, даже если одна из стран не обладает абсолютным преимуществом ни в одном из видов продукции, по Смиту же такая торговля не принесет выгоде стране не имеющей этого преимущества.

Но не хочу делать таблички, давайте просто еще раз объясню это простыми словами. Россия производит одного медведя за трудочас, а Казахстан производит медведя за три часа. Казахстан же производит литр кумыса за час, когда в России на это уходит пять часов. Соответственно, у России есть абсолютное преимущество в производстве медведей, а у Казахстана – в кумысе. И им нужно между собой менять медведей на кумыс, чтобы экономить трудочасы и повышать объем экономики обеих сторон. Но если, например, Россия обладает абсолютным преимуществом и в медведях, и в кумысе, то торговля этими товарами с Казахстаном по Смиту будет выгодна только России, а по Рикардо – Казахстан тоже получит выгоду в трудочасах для себя. И вот эта вот идея, что свободная торговля выгодна всегда для всех участников обмена, лежит в основе современной экономической системы, хотя экономистами она была довольно быстро опровергнута.

Третьим из классиков был Маркс, который дальше развил теорию трудовой стоимости, писал о прибавочном продукте, ренте, первичном накоплении капитала и т.д. Но сейчас марксизм нас мало интересует, потому что современная либеральная рыночная экономика на него не опирается. Важно, что Маркс описывал уже не только преимущества капитализма, но и его недостатки, пределы развития.

Выводы из классической политэкономии

В XVIII-XIX веках идеи классиков сыграли большую роль, по сути, объяснив, что торговля – это игра с ненулевой. То есть, такая игра, в которой победа одного из игроков не обязательно означает проигрыш другого, наоборот, в ходе торговли все стороны что-то получают. Это повлияло как на саму торговлю, так и на политику некоторых государств.

Второй важный тезис – рынок является саморегулируемой системой, которая всегда находится в равновесии. Отсюда вытекают все базовые постулаты либеральной идеологии, которые в школе рассказывают на первом уроке экономики. Что на свободном рынке производители конкурируют между собой, снижая цену и повышая качество продукции, что спрос всегда удовлетворяется предложением и т.д.

Третий важный для дальнейших размышлений тезис, капитализм — это естественное состояние человеческих обществ. То есть, капитализм — это, по сути, и есть свободный рынок, если говорить языком экономистов-классиков.

Теория и реальность

Есть, как минимум, три области обитания идей. Есть сфера реального применения, есть академическая среда и есть общественный дискурс. Зачастую, между ними нет никакой связи. Идеи, давно раскритикованные и забытые в научной среде, могут быть популярны в общественном дискурсе и реализовываться на практике в виде экономической, политической и социологической стратегии различных государств или отдельных институтов.

Пример из XIX века – протекционизм в США. Американские политики, вопреки захватившим в то же самое время мир идеям Смита-Рикардо, считали, что нельзя открывать свои рынки, не имея тех самых «абсолютных преимуществ». Наоборот, нельзя пускать иностранные товары (в первую очередь британские), пока собственная промышленность не разовьется до уровня, когда сможет с ними конкурировать. Рынок США, первой экономики мира, был защищен около сотни лет, начиная с конца Гражданской войны, с 1865 года, до 60-х годов XX века. Более того, он и сейчас является одним из самых закрытых рынков.

Но не только в США дело, политику протекционизма применяла Великобритания еще с XVI века, с зари промышленной революции, защищая свое производство шерсти и тканей. Ее применяла Ост-Индская компания. Ее применяли главные страны Европы в XX веке. И все это полностью противоречит теории Смита, который критиковал протекционизм и придумал для него свой термин, меркантилизм. Но это только первое расхождение теории с практикой в экономике. Конечно, у меркантилизма были свои теоретики, самый известный из которых – Фридрих Лист, современник Рикардо. Но, за пределами экономических кафедр университетов, Лист практически неизвестен, тогда как про классиков что-то слышал каждый.

Великая депрессия и рождение макроэкономики

В 1930-х годах случается мировой финансовый кризис, в ходе которого экономика отдельных стран сократилась на треть. Его началом стал биржевый крах в США в 1929 году. А самым интересным явлением стала массовая безработица в той же Америке.

Интересна она с той точки зрения, что по теории Смита-Рикардо безработица как явление в принципе невозможна. Ну кроме некоторого естественного уровня добровольной безработицы, когда конкретный человек отказывается работать на работе, которую ему предлагают. Ее невозможность прямо проистекает из саморегуляции рынка. Рабочие продают свой труд. Если труд не покупают по более высокой цене, то продавцы труда будут снижать цену на него, пока спрос и предложение не отбалансируют сами себя. Но в США почему-то вышло иначе, от 20%, в среднем, до 50%, в отдельных городах, как в Детроите, потеряли работу, хотя были готовы работать за любые деньги.

Здесь в мировой науке появляется Джон Кейнс, английский экономист, совершивший переворот в идеях. Во-первых, он придумал макроэкономику как таковую, до него разделения экономик не существовало. Во-вторых, он изучал причины и предлагал решения Великой депрессии. В-третьих, он стал едва ли не первым за столетие популярным критиком доминирующей экономической мысли.

Есть спор, действительно ли Кейнс повлиял на преодоление кризиса. Кто-то говорит, что его главная работа была написана, когда кризис уже закончился, другие говорят, что он не имел никакого влияния на правительство США. На мой взгляд, это не важно. Важно, что именно Кейнс описал причины и методы решения, которые применялись. А применялись они потому, что он их написал, или независимо от него до тех же идей дошло правительство США, какая разница?

Кейнс предположил, что совокупный спрос меньше совокупного предложения из-за рациональной склонности людей к накоплению. То есть, по мере роста доходов, потребление растет нелинейно, а все больше доходов откладывается. А это значит, что экономика уже на этом этапе не может отбалансироваться самостоятельно, предложение всегда будет несколько превышать спрос. Кстати, кризисы перепроизводства предсказывал и описывал еще Маркс.

Второй важный тезис, это то, что рынок может и балансируется на длинной дистанции, но у него возможны большие отклонения, баланс которых займет очень много времени, что и ввергнет экономику в депрессию. Именно это и произошло, по мнению Кейнса, в США. Тогда как в теории рынок труда должен найти баланс спроса и предложения, на практике работодателям намного проще уволить людей, чем снижать зарплаты. Уволенные работники перестают генерировать спрос на товары, экономика падает еще больше, работодатели увольняют еще больше людей и получается замкнутый круг.

Третий тезис, это важность инфляции. На момент кризиса 30-х годов многие мировые валюты были дефляционными, явление, которое сегодня уже почти и не встретишь. Дефляция (дорожание валюты) провоцирует накопительство, инфляция создает спрос на товары и инвестиции.

Кейнс предложил и решение – начать тратить деньги, которых нет. И делать это должно государство за счет дефицита бюджета. Именно государство может разорвать самоподдерживающееся падение спроса, начав печать денег и запуская любые государственные проекты, от строительства дорог и парков до военных заказов. В общем, Кейс предложил занимать и тратить как можно больше денег, регулируя рынок с помощью налогов. При том, его теория предлагала решение краткосрочных вопросов. А что же с долгосрочной перспективой? Как отдавать долги, когда возможность заимствований закончится? У Кейнса был на это ответ: «в долгосрочной перспективе мы все умрем».

Такая политика применялась, что в Западной Европе, что в США с 1933 года, «Новый курс» Рузвельта. Они, кстати, с Кейнсом прямо общались, хотя далеко не всегда ладили. Думаю, если посмотреть на внешний долг США, станет понятно, что кейнсианство вполне себе работает и сейчас. Правда, пока что непонятно, кто именно умрет в долгосрочной перспективе, когда долги придется отдавать.

Монетаризм

Вслед за кейнсианством появился монетаризм, когда оказалось, что далеко не все идеи Кейнса работают на практике. Основной причиной пересмотра кейнсианства стало явление стагфляции. Это когда высокая инфляция сочетается с падением производства и ростом безработицы, что невозможно по выкладкам Кейнса.

Американский экономист Милтон Фридман, изучая теорию денег, предположил, что денежная эмиссия в долгосрочной перспективе не оказывает влияния на размер ВВП, влияя только на инфляцию. Он представил деньги как обычный товар, на который есть такой же спрос, как на любой актив и вывел ряд своих предположений, как нужно руководить экономикой.

В базе Фридман вернулся к идеям Смита, что рынок является саморегулируемым в среднесрочной перспективе и не требует никакого вмешательства, а все проблемы на нем вызваны именно внешним вмешательством. Нужно всего лишь управлять монетарной (денежной), а не налоговой политикой, выпуская денег ровно столько, сколько нужно по сугубо механистической формуле исходя из прогнозов роста экономики. Инфляцию же нужно бороть всеми силами. А правительство должно ориентироваться на решение исключительно долгосрочных задач, не обращая внимание на локальные кризисы. Монетаризм стал альтернативой доминирующему тогда кейнсианству.

Классический монетаризм по Фридману умер довольно быстро, в конце 70-х годов в США, в результате действий ФРС, инфляцию, согласно идеям Фридмана, снизили, только вот безработица снова пошла вверх и в экономике началась новая стагнация.

Дальнейшее развитие макроэкономики

После 80-х произошло сращение кейнсианства и монетаризма в западной экономической теории. Обе стороны дорабатывают свои идеи, заимствуя друг у друга. Так появляются «Новое кейнсианство», которое добавило в учение Кейнса анализ и микроэкономики, а также важность монетарной политики, «Новая классическая экономика», дальнейшее развитие монетаризма с большим упором на классиков.

Тут повторю тезис, который я уже выдвинул раньше. Люди, разрабатывающие экономические теории, и люди, реализующие экономическую политику государств – это разные люди. И пока экономисты рассказывают о пользе свободного и открытого рынка, политики самых экономически развитых государств вводят протекционистские меры.

Современная концепция западного либерального капитализма

Именно в общественном дискурсе есть вполне устоявшаяся система тезисов, защищающая западный либерализм, которую можно услышать от участника срачика на Пикабушечку или Дваче, популярного блогера с Ютуба или стримера Твича, политика самого высокого уровня, экономиста с Нобелевской премией или автора книжного бестселлера. Что говорит о том, что эта концепция прочно устоялась и продвигает сама себя. Опирается она на базовые идеи классиков и сейчас я ее попробую ее тезисно сформулировать.

• Современная западная модель либерального устройства социума есть высшая точка развития человечества, лучше которой не будет. Во многом, эту мысль изложил Фукуяма в «Конце истории».

• Другие идеи нежизнеспособны, потому что противоречат человеческой природе. Помните, что по Смиту капитализм – естественно состояние социума, а человек – это обменивающееся животное?

• Без капитализма и конкуренции невозможно эффективное производство и распределение товаров, улучшение их качества.

• Рынок является саморегулируемой системой, не требующей вмешательства и контроля.

• От участия в свободной торговле выигрывают все ее участники. Даже те, кто обменивает золото на бусы.

• Современная модель представительской демократии является лучшей из возможных политических систем. Это вопрос политики, но он тесно связан с экономикой.

• Любые альтернативы или уже проиграли в конкурентной борьбе, или скоро проиграют.

• Бедные страны или еще не успели дорасти до уровня богатых, или там живут неправильные люди, ими управляют неправильные политики, у них неправильная демократия и неправильный капитализм.

Возможно, кто-то сам согласен с этими тезисами, явно их все или часть из них слышали от других людей. Повторю, это важно, такая концепция живет именно в общественном сознании, а не среди ученых или политиков. Критика этих тезисов будет позже.

Мир-системный анализ: альтернативный взгляд на устройство мира

Одним из людей, которые занимались вопросом экономического неравенства в мире, был американский социолог и политолог Иммануил Валлерстайн. Он создал описательную концепцию на стыке наук: истории, экономики, социологии, политологии, которая называется мир-системный (или миросистемный) анализ. Изначальная идея принадлежала не ему, обычно, родоначальником теории считают Фернана Броделя, известного французского историка. Но Валлерстайн ее развил и популяризовал.

Читателям может быть известен, как минимум, сам термин. К этой теории часто апеллируют достаточно известные в Рунете люди, от историков до политологов. А любители подобного контента на Ютубе наверняка слышали такие фамилии, как Фурсов, Кагарлицкий или Дерлугьян, представители этой школы в России. Более того, Дерлугьян был аспирантом у Валлерстайна.

Мир-системный анализ — это именно описательная теория. Она не столько предлагает решения проблем, не изобретает какие-то новые системы, сколько описывает уже существующую, взаимодействия внутри ее, историю и причины появления.

Валлерстайн утверждает, что капитализм появился в XVI веке, оформившись в единую систему, в которой различные политические образования (национальные государства на данный момент), разобщены политически, но связаны друг с другом экономическими связями. Внутри себя мир-система делится на ядро и периферию. Капитализм по Валлерстайну это не наличие торговли или свободного рынка, а наоборот – монополизация отдельных отраслей и стремление к бесконечному накоплению капитала. Это вполне соответствует базовому определению термина, который гласит, что при капитализме основной стимул для принятия экономических решений – увеличение капитала. Это и ответ, почему, скажем, в десятом веке была торговля, был свободный рынок (еще более свободный, чем сейчас, кстати), но не было капитализма.

К ядру относятся наиболее экономически развитые страны («Коллективный запад» нынешней терминологией, Япония и Австралия), к периферии – все остальные. Смысл существования мир-системы — это международное распределение труда и ресурсов. Наиболее экономически выгодные виды деятельности ядро забирает себе, оставляя периферии массовый низкооплачиваемый ручной труд, продажу сырья и т.д. Сразу нужно оговориться, что это упрощенный тезис, Валлерстайн выводит еще и полу-периферию, которая занимает промежуточное положение. Сам он относил к ней страны соцлагеря.

Именно концепция ядра и периферии, на мой взгляд, самая важная и главная часть миросистемного подхода, про которую я и хочу рассказать. Изобретена она была тоже не Валлерстайном, это часть более ранней теории зависимого развития, на которой во многом базируется его подход.

Государства, относящиеся к ядру, конкурируют между собой за звание гегемона, который необходим системе как общий регулятор. Сейчас, понятно, гегемон – США. До Америки, это была Британская Империя, с которой соперничала Франция, затем – Германия Бисмарка. Первая Мировая война это именно что борьба за мировую гегемонию, «война за британское наследство», в которой Европа самоуничтожилась и началось возвышение США.

Мир-системный подход критикует распространенный до того, что в США, что в СССР модернизационный подход, в основе которого лежал тезис, что все страны проходят один и тот же путь, просто за разные периоды времени. То есть, любая страна Африки через некое время станет как США сейчас, а США были в том же положении, что и любая бедная страна некоторое время назад. Отсюда и вытекает, например, советская идея «догнать и перегнать».

На самом деле, все государства, включенные в мировой рынок, движутся и развиваются в нем параллельно. И уровень богатства стран ядра – это прямое следствие бедности периферийных стран. Их просто невозможно доразвить до уровня ядра, так как мировые ресурсы ограничены. И развитые страны не помогают неразвитым развиваться, а наоборот, препятствуют этому как прямо (войны, санкции, монополизация рынков), так и косвенно (давят на СМИ, насаждают собственную культуру, влияют через наднациональные структуры).

Но задача ядра – это не перекачка ресурсов в свою пользу, как может показаться на первый взгляд, а контроль финансовых, трудовых и ресурсных потоков. В конкретный момент времени они могут идти от центра в периферию, что можно считать инвестициями как для политических, так и экономических целей. Но гегемон всегда сохраняет за собой возможность влиять на потоки, что, например, мы видим сейчас на примере деиндустриализации Европы, которую запустили США. До этого, те же США вкладывались в Европу в рамках послевоенного «плана Маршалла» или содержали большую часть армии в рамках блока НАТО.

Естественно, вся эта система – не результат работы злого гения или тайного мирового правительства. Она объективно сложилась в ходе исторического процесса. Но вот поддержание ее существования опирается не только на сложившиеся институты, но и на политическую волю, проявление которой мы видели в Холодной войне, Второй мировой или противостоянии с коммунистическим Китаем да и даже нынешней Россией в ходе последних событий. Потому что при игре с нулевой суммой важно не допускать появления новых экономических центров, так как это неизбежно ведет к кризисам и падению уровня экономик ядра, что является следствием перераспределения ресурсов.

Выводы из Валлерстайна

Концепция мир-системного анализа демонстрирует, что мировые ограниченные ресурсы распределяются в пользу стран ядра. Богатые страны специализируется на богатстве, бедные – на бедности. Реализуется это через международное распределение труда и ресурсов. Система поддерживается не только объективными экономическими процессами, но и прямой политической волей.

Внутри стран ядра есть гегемон, который и является основным субъектом, контролирующим систему и влияющим на финансовые и ресурсные потоки, его еще можно назвать «мировым полицейским». При этом, внутри ядра сохраняется конкуренция, а отдельные страны могут пытаться оспорить положение гегемона, как уже было, например, в Первой мировой войне.

Бессмысленно ждать, что, играя по правилам этой системы, беднейшие страны мира догонят в своем развитии США, просто чуть позже, даже если построят работающую демократию и откроют свои рынки.

Попытки сломать систему

На протяжении XX века было несколько попыток сломать, изменить или перестроить эту систему. Две самые известные из них – это коммунизм и нацизм.

С коммунизмом все довольно просто, страны, ставшие на этот путь, просто исключили себя из существующей мир-системы и начали строить свою собственную, основанную на других принципах распределения ресурсов. Это привело к достаточно интересным результатам, впервые у капитализма появился достойный конкурент и в ходе этого противостояния проявились все лучшие черты капитализма.

Именно тогда, в ходе противостояния двух идеологий, запустили первого человека в космос, затем высадились на Луну. Сейчас технологии высадки на Луну утрачены, их создают заново. При чем, делают это теперь уже в конкуренции с Китаем.

Нацизм (не путать с фашизмом) предложил свой вариант решения проблемы. Гитлер вдохновлялся политикой Великобритании в колониях и американским освоением Дикого Запада. Это, если что, можно прямо услышать его в речах и прочитать в Майн Кампфе. В нас с вами, жителях Восточной Европы, Гитлер видел «Дикий Восток». Вся эта концепция «расширения жизненного пространства», которая реализовывалась в «плане Ост», есть ни что иное, как попытка создать свою собственную периферию с нуля, которая и будет обеспечивать то относительно небольшое число уберменшей в самой Германии.

Но были и другие попытки, например – создание ОПЕК. Это чисто экономическое изменение правил игры. До 1973 года нефть не была каким-то важным стратегическим товаром. Очень дешевая жижа, которую качают из-под земли, стоит несколько долларов за баррель. Классический ресурс, выкачивающийся из стран периферии, при чем совсем такой периферии – посмотрите фотографии тех же Эмиратов в 50-х годах. В США тогда автомобиль с пятилитровым двигателем считался едва ли не малолитражкой, потому что никто не предполагал, что бензин может стоит каких-то заметных денег и быть в дефиците.

В 1973 году страны ОПЕК вводят эмбарго против стран запада из-за войны Судного дня и начинается масштабный мировой экономический кризис. ОПЕК выходят из него победителями и обнаруживают, что в их руках находится около 50% рынка нефти, ценой на который можно теперь управлять. Это совсем не по правилам, но итог для периферии, нагнувшей ядро, мы видим на фото современных Абу-Даби, Дохи или Джидды.

Выводы

В первой части статьи я рассказал основы развития экономической мысли и концепцию, которая, на мой личный взгляд, наиболее близко к истине описывает сложившуюся систему мировых отношений.

Из классической экономики важно понять общие идеи, которые стали уже не законами работы рынка, а именно идеологией. Идеи экономистов, живших 100-200 лет назад, слабо соотносятся с нынешней реальностью, но к ним часто апеллируют.

Знание основ макроэкономики важно для понимая действий политиков, я заметил, что многим непонятно, как именно увеличение трат может помочь развитию государства, ведь это противоречит бытовой логике. Но макроэкономика работает на других принципах.

Наконец, мир-система по Валлерстайну должна дать понимание двух важных тезисов. Весь мир объединен одним единым капитализмом, не бывает правильного или неправильного капитализма, а разница, которую мы можем видеть, обусловлена именно разделением государств на ядро и периферию. И что все страны развиваются одновременно, современный Сомали – это не США три века назад, они не смогут стать США, просто приложив больше усилий или выбрав парламент.

В конце напомню, что это моя авторская компиляция работ и идей различных авторов и мои мысли на этот счет. Не обязательно принимать на веру, что я сказал и скажу. Я не экономист и, тем более, не философ, но, если кого-то тема в целом заинтересует – рекомендую самостоятельно знакомиться с озвученными авторами и концепциями в их первоисточниках, благо, в интернете они все доступны на русском языке.

https://t.me/artjockey - канал в ТГ