Серия «Людской прилив»

Заканчиваем знакомиться с книгой Пола Морлана "Людской прилив. Как население сформировало современный мир."

Ссылки на предыдущие части: 1 2

Краткое содержание:

Японцы стремительно размножились и столь же стремительно состарились. Китай при коммунистах покатался на американских горках и тоже остепеняется. Где ещё всё бурлит - это на Ближнем Востоке и в Африке. Но и они когда-нибудь состарятся. Будущее будет более седым и зелёным и менее белым.

Мы познакомились с действием демографических процессов в Европе и США. А что же остальной мир? Там, быть может, было всё по-другому? Вряд ли, уверяет нас автор.

Начинает он с первой азиатской страны, вступившей на путь модернизации - Японии. При всём уважении к их местным особенностям, статистика говорит о том, что за столетие, предшествовавшем модернизации, население Страны восходящего солнца увеличилось всего на пять процентов. Страна могла позволить себе столько населения, сколько могла прокормить. От нежелательных детей (и стариков) избавлялись порою варварскими средствами. Тем, кто постарше, могу напомнить о нашумевшем в своё время фильме Легенда о Нараяме.

После реставрации Мэйдзи стало рождаться всё больше малышей. Население уже росло на процент в год, превысив полтора процента в двадцатых годах ХХ века. После этого рождаемость пошла медленно на убыль, а вот смертность - быстро. Япония, победив Россию в 1905 году, стала одной из мировых держав. Послы в Лондоне и Вашингтоне заявляли о проблеме перенаселения островов и необходимости жизненного пространства. Однако эмиграция в оккупированные Манчжурию и Корею оказалась совершенно незначительной. Больше даже заехало корейцев в Японию, чем наоборот. Кстати, завоевание больших площадей в Китае и Юго-Восточной Азии во Вторую мировую говорит нам, что голая демография без промышленной динамики немного стоит.

И после войны картина была тоже знакомой: короткий, но интенсивный бэби-бум и стремительное падение рождаемости ниже уровня воспроизводства уже к шестидесятым. В начале нашего тысячеления в среднем рождалось 1,3 ребёнка на женщину. Страна стремительно постарела и является мировым рекордсменом по средней продолжительности жизни. Причины всё те же: урбанизация и современные нравы, не предполагающие совмещения материнских радостей и делового успеха. 30 тысяч стариков умирает в одиночестве ежегодно. Даже появилась индустрия очистки квартиры после этого, во как. Восемь миллионов домов стоят незаселёнными. Экономика стагнирует десятки лет, госдолг рекордный, ещё покруче греческого. Такие дела.

Старение Японии.

Теперь Китай. В девятнадцатом веке он, по словам автора, "не смог двигаться вперёд с динамическим моментом Европы либо в демографическом, либо в промышленном смысле". То есть он предполагает, что им населения не хватало, что ли? Хм. Так или иначе, страна действительно не двигалась вперёд и впала в зависимость от других сильных мира сего. И лишь когда "удалось скомбинировать размер с промышленным прогрессом", стало получаться и с игрой на мировой арене. Начало процесса Поль связывает, как и сами китайские коммунисты, с окончанием гражданской войны в 1949 году. Правление Мао представляло собой дикие качели, и демография не была исключением. Сначало было в марксовом духе сказано, что иметь большое населения для Китая - это хорошо. При высокой фертильности в районе шести и резко снизившейся смертности население стало расти по 3% в год. От такого резвого темпа коммунисты опешили и в 1957 году разрешили аборты. Но ещё годом спустя Мао назвал контроль рождаемости "правым уклоном". Нужно было снова размножаться в рамках политики Большого скачка, когда крестьян стали заставлять заниматься выплавкой стали и истреблением воробьёв. Скачок этот предсказуемо окончился полной неудачей и Великим китайским голодом. Фертильность рухнула до трёх за пару лет (впрочем, ненадолго). Тем не менее демографическая инерция действовала, население росло и в неспокойные годы Культурной революции. Те же самые факторы - урбанизация и образование женщин - продолжали снижать фертильность, что и проявилось в семидесятые годы. Демографический переход в Китае получился, таким образом, в ударном темпе, то есть в разы быстрее, чем в предшествующих странах. Но население продолжало, конечно, расти. И когда оно уже подобралось к миллиарду, коммунисты вместо старого "Двое - в самый раз." провозгласили новый лозунг: "Один - лучше всего!" Началась политика одного ребёнка, в результате которой фертильность упала ещё пониже западных стандартов, достигнув в Пекине, например, 0,75. Эксцессы, трагедии, поломанные судьбы, аборты девочек - всё было. И без всего этого можно было обойтись, по словам автора. Потому что урбанизация роняет рождаемость неумолимо и бесповоротно. Как это случилось и в Корее, и во Вьетнами, и в Таиланде. Сегодня Китай стареет так же стремительно, как и рос полсотни лет тому назад. Через десяток лет он догонит по среднему возрасту Штаты.

На Ближнем Востоке и в Африке демографический переход не закончился, но он идёт. Население росло и продолжает расти буквально взрывными темпами. Причины роста здесь, как и всюду в мире - те же. Улучшение условий жизни - снижение смертности при неизменной рождаемости - демографический взрыв. Египет вырос за прошлые 70 лет впятеро, Алжир - вчетверо (оттуда ещё куча народу во Францию съехало). Теперь рождаемость в регионе потихоньку падает (хоть и не всюду). Всё как у людей.

Всё, да не всё. Есть особенности. Ислам, например. Известно, что для мусульманских обществ, контачащих с другими культурами, характерна высокая рождаемость. Однако мусульманство, как религия, сколь бы ни дружелюбно оно было по отношению к семье и детям, не может быть объяснением. Аборты и контрацепция разрешены, например. Дело здесь не в религии, а в культуре. Культуре запирания женщины в четырёх стенах, ранних браков и полигамии. О том, как могут измениться дела, свидетельствует пример Ирана. Там Хомейни, придя к власти, отменил политику ограничения рождаемости, проводимую до него шахом, и снизил возраст вступления в брак. Фертильность, уже бывшая на довольно высоком уровне, выросла ещё немного. Прошёл десяток лет - и власти ужаснулись росту населения. Снова пошли программы планирования семьи, стали производится презервативы - и, о чудо, фертильность за следующий десяток лет свалилась чуть ли не до российского уровня! Теперь они морщат лоб и не знают, что делать с быстро стареющим населением. Сегодня уже удлиняют декретный отпуск и запрещают стерилизацию, бывшую до того вообще бесплатной.

Ещё одна особенность региона - нефть. Чёрное золото обеспечивает трудовую иммиграцию в нефтедобывающие страны, а также благосостояние их выросшего населения. А также населения соседей. Египет, например, не в состоянии своими силами прокормить сто миллионов ртов без помощи США и Саудовской Аравии. Стоит ей прекратиться - и струйки беженцев через Средиземное море в миг превратятся в ревущие потоки.

В целом можно сказать, что при таком уровне дохода уровень благосостояния низковат по сравнению с другими регионами планеты. В чём-то они недорабатывают. Объяснить это трудно, можно лишь предполагать, что и коррупция, и политика, и демография, и культура, и география - всё это вносить свой вклад. Кого-то нефтяное "проклятие" приучает сидеть на трубе и ничего не делать, а кому-то детей кормить надо. И всем не хватает воды. И если в других странах рост населения спровоцировал экономический бум, то в арабских странах он слишком часто провоцирует лишь безработицу среди молодёжи. Политический застой и недостаток демократии тоже не способствуют развитию. В условиях перенаселения и недостатка питания любая природная неожиданность может привести к конфликту, в том числе на почве демографии. Как в Сирии, например. Там случилась засуха. Несколько неурожаев подряд заставили селян-суннитов покинуть высохшие земли и заселиться в шиитские города. Религиозный баланс сместился - и вот пожалуйста, гражданская война. Демография вызвала войну, а война в свою очередь изменяет демографию через потоки беженцев.

Проблематичное демографическое положение региона автор объясняет частично неудачной государственной политикой, что приводит к тому, что рождаемость или снижается медленно, или вообще растёт. Даже исламский фундаментализм Поль связывает с демографией, а именно с большим числом молодёжи. Как по мне - достаточно спорно, что чем вызвано - религиозность рождаемостью или наоборот.

Но всё же есть и немусульманская демократическая страна на Ближнем Востоке, которая тоже имеет рост фертильности. Это, конечно, Израиль. Выживая во враждебном окружении, палестинские евреи пользуются двумя главными инструментами: иммиграцией со всего мира и фертильностью. Деторождение поддерживается не только государственной политикой и многочисленными ортодоксами, но и глубоко укоренившейся в местном обществе культурой воспитания детей, ставшего в каком-то смысле национальным спортом. Арабы-палестинцы в свою очередь пользуются своим оружием из немногочисленного арсенала - маткой. Но у них рождаемость всё же падает, хотя и с заоблачных высот. В данной время  фертильность арабов и евреев примерно выровнялись, как выровняются в ближайшие пару десятков лет и населения, что зацементирует политический тупик в стране.

Фертильность в Израиле.

В общем и целом автор смотрит на Ближний Восток с пессимизмом. Гигантская волна молодёжи способна вызвать такую же нестабильность. За примером далеко ходить не надо - мы, европейцы, прошли в этом возрасте через две мировые войны.

Не оказались в стороне от демографического перехода страны Латинской Америки. Прошли они этот переход не синхронно, а сообразно проникновению современности. В числе первых была Аргентина. Эта страна получила больший приток европейцев сотню лет назад. В ней и переход был более плавным, подобно европейскому. Не то, что Гондурас или Гватемала, начавшие с низкого старта и выросшие в сжатые сроки. Отдельный случай представляет Бразилия, состоящая из лоскутов районов разного уровня развития с населением разных рас. Но и там главным движущим мотивом служил рост городов и экономики. И там фертильность упала, даже до достижения определённого уровня достатка в обществе. Что примечательно: рождаемость там падала не только от распространения контрацептивов, фрагментации семей и абортов, но и из-за популяризации малой семьи с телеэкрана, а именно посредством изображения картин благополучия в мыльных операх. Вспоминая популярность подобный сериалов у женской публики стран СНГ, я прихожу к выводу, что они не только в Бразилии "поработали". На Кубе Фидель Кастро сначала запретил было аборты, потом разрешил, а также обеспечил распространение контрацепции. В результате кубинские женщины рожают сейчас столько же, сколько и немки. Вот и и оказалось, что у бедняков не обязательно должны быть большие семьи. В целом Латинская Америка выросла примерно вчетверо после 1950 и приближается к концу перехода. И мексиканцы при этом не составляют исключения. Потому не стоило Трампу их бояться и строить стен: согласно статистике, уже сегодня больше мексиканцев покидает США, чем прибывает туда.

Южная Азия стартовала одной из последних. Ещё сотню лет назад население Индии, например, вообще падало. Голод был частым явлением в колониальный период. Зато под конец этого периода его страна, наконец, "отчалила" и с тех пор учетверила своё население. Регион большой, разнородный, и развивается тоже по-разному. Если развитие в основном буддийской Шри-Ланки оказалось сбалансировано, то мусульмане севера Индостана заметно оторвались от индуистов в темпах размножения. Бангладеш, однако, с его фокусом на женщине, снизил фертильность с семи до двух с половиной и с надеждой смотрит в будущее. Вот тебе и мусульмане! Могут, если захотят. При Индире Ганди проводилась агрессивная политика контроля рождаемости, доходило до эксцессов типа принудительной стерилизации целых деревень, и в конце концов это дело пришлось свернуть. Но фертильность падала и так, сама собой. Закон один для всех: если людям дают возможность определять, сколько детей им иметь, они чаще выбирают меньше. При всех региональных азиатских особенностях, все страны, включая даже Афганистан, испытывают неуклонное повышение продолжительности жизни, что радует.

Вот как в настоящее время распределена фертильность на земном шаре:

Суммарный коэффициент рождаемости в 2020 году.

Как видно, на планете сохранился лишь один регион, где демографический переход в самом разгаре. Это Африка южнее Сахары. Они - последние. Там, где культура и образование получили более раннее распространение (Южная Африка), там фертильность уже достигает уровня воспроизводства. У них всё более-менее нормально. За исключением средней продолжительности жизни. Почему? СПИД не спит. Есть исследования, согласно которым почти каждая третья южноафриканская школьница - инфицирована. Ужас.

В прочих африканских странах прогресс в снижении рождаемости слабый. Распространение контрацептивов низкое. И хотя успехи кое-где налицо, всё равно ещё есть куда снижать. Но в Нигерии с её 210 миллионами каждая женщина рожает в течение жизни в среднем шестерых. А есть и места покруче. В целом можно сказать, что рост чёрного континента - экстраординарное явления планетарного масштаба. Можете убедиться, как расширяется африканский клин с течением лет:

Число рождений по регионам мира.

Но переход идёт и там. Растут города, растёт культура и образование. Замедлится и рост населения Африки, хотя процесс этот весьма инерционный.

Заглядывая в будущее, автор видит его более седым, более зелёным и менее белым.

Седым - потому что население планеты будет продолжать стареть. В этом есть хорошее и плохое. Хорошее в том, что пожилые склонны быть мирными и законопослушными. Будет меньше преступлений и войн. Но с другой стороны они менее динамичны, рискованы и инновативны. По мере дальнейшего старения государства будут всё чаще сталкиваться с проблемой социального обеспечения растущего числа стариков. Автор надеется, что техника нам поможет, как уже помогает японцам.

Зелёным - потому что Поль ожидает прогресса в области экологии, которая естественно страдает при росте населения. Почему он этого ожидает? Потому что темп роста населения Земли снижается, а вот темп инноваций - может и нет. Ой, не знаю, почему он столь оптимистичен. Я бы ждал позитивных изменений в этом плане, если бы в обществах появились равные шансы для развития творческого потенциала каждого человека. Только так можно добиться увеличения отдачи и новых открытий. На данный момент, однако, мы видим обратное: неравенство в мире продолжает расти вот уже полвека.

Белым - потому что цветное население растёт гораздо быстрее белого. При этом не только будут расти небелые страны, но и в белых процент цветных тоже будет увеличиваться. В принципе, процесс идёт уже сегодня, здесь ничего нового.

Всё это, конечно, прогнозы на основе текущего развития. Но история непредсказуема. Всякое может случиться. Первым сюрпризом, проявившимся сразу после выхода книги в печать, стала эпидемия коронавируса. А ведь автор не случайно упоминал эпидемии как раз на последних страницах книги. Будут ещё. Поль ждёт новых приятных сюрпризов и от науки и техники. Может быть, мы сможем обратить старение? Может быть, мы сможем действительно выбирать свой пол не по рождению? Может, мы сможем себе делать детей со свойствами на заказ? Африканский демографический пузырь может неожиданно лопнуть, как в ЮАР, как может и вырасти рождаемость в постаревшей Европе, как в Израиле. А как насчёт социальных изменений навроде травоядных мужчин и дальнейшего роста ЛГБТ? В чём можно быть точно уверенным - это в том, что демография и судьба будут связаны. Фундаментальные вещи, такие как рождение и смерть, брак и миграция - они определяли, определяют и будут определять человеческую историю.

----

Занятное чтиво, надо сказать. Мы познакомились с историей человеческого прилива и отлива, которые были вызваны действием Промышленной революции на человечество. Автор прав, говоря нам о непредсказуемости истории. Я не разделяю его оптимизма по поводу "зелёного" будущего, при котором наука и техника решат проблему перенаселения планеты. Прежде всего потому, что наука и техника, несмотря на многолетние усилия, до сих пор не нашли надёжного, безопасного и дешёвого источника энергии. Что уж говорить о том, что число доступных ресурсов (прежде всего воды) снижается. Войны за эти ресурсы - были, есть и будут. В книге можно прочесть опасения автора по поводу зависимости Ближнего Востока и Африки от помощи развитых стран, без которой они обречены на голод. Если у развитых стран появятся проблемы, они не станут так охотно делиться. А тут ещё климат, который становится жарче и экстремальнее. Как следствие - недостаток воды, голод и всё новые беженцы в Европу и другие сравнительно благополучные страны. Всё это мы уже имеем на примере Сирии, а таких стран - много. Я не вижу другого "решения" проблемы, чем закрытия границ. И в этом мы уже всем миром упражняемся вот уже целый год в условиях пандемии. В таких обстоятельствах остаётся надеяться хотя бы на то, что не случится глобального конфликта. Пусть нас ждут неспокойные времена, главное - жить в мире. Это главное.

Продолжаем знакомиться с книгой Поля Морлана "Людской прилив. Как население сформировало современный мир."

Ссылка на предыдущую часть.

Коротко для ленивых:

Переехав в современные комфортабельные города, бывшие крестьяне Европы перестали размножаться, как кролики, а стали посвящать время работе и досугу. Как результат стали  стареть и уменьшаться в количестве. Демографический переход завершился.

Потери европейцев в Первой мировой (включая эпидемию испанки) были значительны. Однако ежегодный прирост населения в течение считанных лет их восполнил. Я посмотрел на российские цифры - и действительно: уже в 1926 году была достигнута довоенная численность. Вот и на остальном континенте население продолжало расти. Но гораздо более медленными темпами. Сработала модернизация, заметно снизив фертильность примерно до уровня воспроизводства (где-то два с небольшим ребёнка на женщину). И даже ниже у прежних "чемпионов" - Англии и Германии. Однако это падение было скомпенсировано дальнейшим повышением продолжительности жизни и низкой смертностью (население-то было молодым в своей массе).

Более того, эмиграция из Европы за океан практически прекратилась: американцы "наелись" неанглосансонских пришельцев и приняли ограничивающие законы. Их опасения носили в том числе и расовый характер: они с неодобрением смотрели на миллионы приезжающих из Южной и Восточной Европы  (не говоря уже о китайцах с японцами), стремились законсервировать этническую структуру. Вообще, стоит заметить, что расизм в межвоенный период был весьма распространённым явлением и за пределами Германии. Потому озабоченность замедлением прироста былой можно было встретить в том числе и на страницах американских изданий.

Франция, и до того не блиставшая высоким приростом, нашла выход в поощрении въезда в страну. Этот выход (а вернее вход) успешно служил ей на протяжении десятилетий. А вот немцы пошли другим путём. Соображения демографии подвигнули и Гитлера в выработке его концепции будущего развития немецкой нации. Он считал необходимым резко увеличить численность "арийцев" для победы в борьбе рас и был озабочен ростом числа небелых. Отсюда и желание превзойти по населению США и обеспечить жизненное пространство для новых миллионов сограждан. Одержимость фюрера охватывала не только повышение качества, но и количества населения, в связи с чем он на полную мощность включил политику поощрения рождаемости. Материнский крест, борьба с декаденством и гомосексуализмом, включение фольксдойче - всё из этой оперы. Успех всех мероприятий был сомнительным: рождаемость выросла лишь до уровня воспроизводства в 1939 году, прежде чем, как снова свалиться. Итогом политики нацистов стала потеря семи миллионов в войне. Фантазиям о миллионах сверхлюдей, почивающих на костях недочеловеков в степях Украины, не суждено было сбыться.

Советы, скользя на волне всё ещё высокой рождаемости, смогли позволить себе и легализацию абортов, и репрессии, и экспериментальную культуру. Однако уже в тридцатых в государственной политике возобладал консерватизм. Неудивительно: когда миллионы потенциально плодовитых крестьянок съежаются в города, получают образование и работают на фабриках, от них трудно ожидать подвигов матерей-героинь. Аборты снова запретили и стали открывать детские сады. Стране нужны были новые бойцы.

В общем и целом в межвоенный период старым колониальным империям стало ясно, что их солнышко идёт к закату на фоне подъёма Азии. Инерция роста замедлилась. Многим стало очевидно, что будущее принадлежит другим сверхдержавам. Демография помогла СССР и США и победить в войне, и стать основами нового биполярного мира. СССР смог призвать 34 миллиона солдат, а Германия смогла поставить под ружьё лишь 13 миллионов на всех фронтах. Обильный запас рабочей силы обеспечил и бурный послевоенный рост экономики сверхдержав.

Итак, мир узнал на примере Европы, что такое демографический переход, который был своевременно распознан и описан Ноутстейном. Всё, конец истории? Казалось бы. Окончилась война, и Западный мир узнал, что такое бэби-бум. Молодые фронтовики вернулись домой и в массе своей стали заводить семьи. Те, кто был в тылу, решались таки наконец обзавестись детьми в условиях роста и стабильности. Экономика с готовностью раскрутилась на волне повышения спроса. Браки, и рождаемость пошли резко вверх и держались так аж до шестидесятых. Поколение бэби-бумеров внесло свой обильный культурный вклад, танцуя рок-н-ролл и сражаясь на баррикадах. Всё-таки Ноутстейн был неправ? Таки нет. Процесс себя исчерпал. Дешёвая и удобная пилюля поставила на взлёте рождаемости жирный крест. А в семидесятых годах появились современные феминистки, которые хотели проводить жизнь, паря на крыльях любви и общественного признания, а не выскребая подгузники. В результате фертильность свалилась куда ниже двойки.

Рождаемость в США

Если в Штатах этот второй демографический переход замедлялся религиозностью отдельных групп населения и иммиграцией латиносов, то в Европе дела были совсем неважно. Особенно в южных странах, где сохранялись патриархальные традиции. Если, скажем, в Дании матери-одиночки стали нормой жизни, то в Греции и Италии это - дурной тон. Потому сокращение числа и длительности браков ударило сильнее всего по этим странам. Похожая ситуация сложилась в Польше и других странах по ту сторону Железного занавеса.

Следствием процесса дальнейшей модернизации послужило удлинение продолжительности жизни далеко за шестой десяток и прогрессирующее старение населения западных стран, продолжающееся и по сей день. Как следствие - нарастающая проблема с нагрузкой на социальные системы и финансы европейских стран. Работают всё меньше, а на пенсии сидят всё больше. А где на всех напасёшься? Бедная старость стоит призраком ужаса на жизненном горизонте...

В Штатах дела обстоят не столь печально: помогают обильно прибывающие с юга молодые латиносы, у которых и традиционно высокая рождаемость. С каждым их новым поколением их влияние на американскую политику всё возрастает. На европейском континенте потоки миграции - в основном внутренние (с восточной и южной периферии на запад), хотя не стоит забывать миллионы новоиспечённых британцев, французов и немцев, прибывших из бывших колоний и Турции. Да, далеко не всем нравится рост числа иммигрантов и их потомства. Брекзит взрос в том числе и на ксенофобских настроениях рядовых британцев. На континенте тоже хватает правых партий с подобной повесткой дня, к примеру Национальное объединение во Франции, или AfD в Германии.

Имеем ли мы дело с закатом Европы и Запада в целом? Вряд ли. Это становится ясным на примере судьбы старых и новых геополитических соперников с Востока. СССР, возродившись из пепла после Великой Отечественной, на всех парах начал было строить коммунизм. Но и Союз не пощадил демографический переход. С семидесятых годов фертильность в нём тоже упала до уровня воспроизводства. Волшебной пилюли практически не было, но была возможность легко сделать аборт, который после Сталина снова разрешили. По оценкам, советская женщина в течении жизни делала шесть-семь прерываний беременности. Люди предпочитали эту неприятную процедуру увеличению своих семей.

И всё равно это, как и войны, репрессии, голод и алкоголизм, не смогло в момент остановить инерцию роста населения, который продолжался до конца существования страны. Однако рост этот в последние годы был сконцентрирован на национальных окраинах Средней Азии и Кавказа. В то время, как поток славян на периферию иссяк. Там всё хуже владели русским, и культурное доминирование центра ослабевало. (Как по мне - довольно сомнительный вывод. Не думаю, что при Сталине или Хрущёве средний узбек или таджик лучше изъяснялся на языке Толстого и Достоевского.) Уже при Брежневе с падением рождаемости стали бороться, предоставляя дальнейшие льготы матерям. Но не всем подряд, начав с Сибири и Дальнего Востока. В том, что не имеющих проблем с рождаемостью мусульманским женщинам Востока, не поощряли, автор видит определённую дискриминацию. Тоже, пожалуй, довольно сомнительный вывод. Вообще, трудно заподозрить Поля в любви к нашей стране. Даже про Гитлера пишет чуть ли не в нейтральном тоне, а вот оттоптаться на кровавых зверствах коммунистов или лишний раз напомнить о "триумфе Запада" в Холодной войне - всегда пожалуйста.

Одним словом, если верить автору, переставшие рожать славянские женщины сделали свой вклад в развал Союза. Центр не смог контролировать "дерусифицированные" национальные окраины, вот оно и развалилось в том числе поэтому. Ситуация в девяностых стала не лучше. Рождаемость свалилась в погреб, смертность выросла. По числу алкоголиков и самоубийц РФ - в мировых лидерах. Спасает миграция с национальных окраин и стран СНГ. Путин с его материнским капиталом нанёс ответный удар, и надо сказать, что в последние годы фертильность пошла на поправку. Было ли это действительно связано с мерами по повышению рождаемости или в целом с улучшением жизни в нулевых - трудно сказать. Что уверенно можно констатировать - это ощутимое снижение процента русского населения в результате миграций из Средней Азии и незаконченного демографического перехода у кавказских наций.

Демография России.

Поль говорит нам, что решение (размножаться или нет) принимает будущая мать, а не государство. Которое может лишь косвенно и с ограниченным успехом на это решение повлиять. Запретил Чаушеску аборты в 1966 году - румыны нашли другие способы, и рождаемость через десяток лет "вернулась на место". Силы "демографии исчезания" не пощадили и одну страну православного мира, будь то Сербия, потерявшая Косово или Болгария, потерявшая два миллиона населения.

Но Европа - это не весь мир и даже не большинство. В остальном мире проходят свои процессы, творящие современную и будущую историю. Об этом - в последней части.

Доброго времени суток, уважаемые!

Что движет историей? Отдельные выдающиеся личности, герои и подлецы? Или способ производства? Борьба идей? Случай? Историки спорят по сей день. Это говорит о том, что однозначного ответа на этот вопрос не существует. Есть много факторов, про один из которых мы склонны забывать. А зря.

Я имею в население Земли и его потоки, охватывающие планету. Этой интересной и важной теме посвящена свежая книга известного британского демографа Поля Морлана

"Людской прилив. Как население сформировало современный мир."

Автор далёк от мнения, что движения населения, подобно марксовым классам, целиком и полностью определяют ход истории. Но тем не менее: не будь подпитки свежими людьми, например, англосаксы не смогли бы заселить столь широкие просторы планеты. Не случись в России начала двадцатого века столь стремительного снижения младенческой смертности - Гитлер, пожалуй, взял бы Москву. Не будь иммиграции - США давно бы уже перестала быть мировой сверхдержавой. Не старей японское население - не быть бы и всей стране в непрестанной стагнации. Да и на Ближнем Востоке было бы спокойней, не случись там демографического взрыва.

Население, а вернее его численность, является необходимым атрибутом сколь-нибудь значительной страны, обеспечивая её армию и экономику. Да, можно достигнуть технологического превосходства, но преимущество это рано или поздно будет скопировано соседями. Без людишек и в наше время никуда не денешься. Если в твоей стороне узкий рынок - её промышленность не сможет как следует развиться. Ведь чем больше объём выпускаемой продукции, тем ниже издержки, то есть выше шансы в конкурентной борьбе. Даже если обратиться от военно-экономического к культурному влиянию, то на примере Болливуда становится понятно, что и здесь населённая страна имеет больше шансов на успех. И не стоит думать, что демография важна лишь для международных отношений. Далеко не всё равно, например, распределение возрастов и социальных групп при избирательной демократии. Пройдёт пара десятков лет, и у Трампа в США не останется шансов: латиносов, а также других потенциально критических избирателей, станет слишком много.

Надо сказать, что огромную часть истории развитие рост населения подчинялся закономерностям, описанным Томасом Мальтусом, описанным в начале девятнадцатого века. по иронии судьбы, как раз во время публикации его "Опыта закона о народонаселении" наступил перелом. Мальтузианская ловушка с её голодом и лишениями вследствие перенаселения не сработала. Бурное ускорение роста, снижение детской смертности, падение фертильности и миграция - всё это черты одного и того же трансформационного процесса, связанного с промышленной революцией. Разумеется, если это связано с развитием промышленности, то процесс происходил не синхронно. Началось с развитых странах и постепенно разошлось вширь по планете. Великая демографическая трансформациях началась на Британских островах и быстро распространилась на сферу англосаксонского влияния в Северной Америке и Австралии. Затем настал черёд прочих европейцев, за которыми последовали Азия и Латинская Америка. Сегодня действие этого мощного эффекта можно проследить во всех уголках Земли, и особенно в Африке.

Рост населения определяется тремя главными факторами: во-первых (и в-главных) - детской, а вернее младенческой, смертностью, во-вторых - рождаемостью и в-третьих - миграциями. Рождаемость и смертность обычно считаются в количестве случаев на тысячу. Их просто сосчитать, но трудно ими что-то объяснить. Для более адекватного объяснения учёные добавили ещё несколько расчётных показателей, а именно фертильность или суммарный коэффициент рождаемости (число рождений на женщину) и среднюю продолжительность жизни. Для примера, можно сравнить Израиль и Южную Африку. При примерно одинаковой рождаемости причины у этого разные: в Израиле женщины стали больше рожать, а а ЮАР просто много женщин детородного возраста. Из этого примера становится ясно, что ещё одним важным инструментом демографа является возрастно-половая пирамида населения.

Демографические процессы - не простая тупая суммарная статистика, а глобальные течения. Они служат определяющим фоном для отдельной судьбы человека. Вместе с этим судьба, жизнь каждого имеют главную ценность для автора. Он говорит, что образованная женщина не станет заводить детей больше, чем она способна вырастить. В этом смысле меры по ограничению рождаемости - контрпродуктивны. Интересный вывод. Замечу, что главной предпосылкой его является слово "образованная". Случись образовательный регресс и/или подъём религиозности (а это вполне вероятно) - снова вырастет и рождаемость.

Всё началось с Англии девятнадцатого века. Промышленная революция требовала капитала, сырья, и не в последнюю очередь - рабочих рук. Эти руки в изобилии произвели на свет английские женщины. Если до того население Англии увеличивалось на обычные полпроцента в год, то теперь рост достиг 1,3%. И это несмотря на гигантскую эмиграцию за океаны! При таком росте население страны удваивается каждые 50 лет. Именно в начале этого демографического взрыва Мальтус и опубликовал свои мрачные опасения голода из-за перенаселённости. Им не было суждено сбыться: промышленная революция помогла и увеличить урожайность, и привезти харчей из-за океана, где земли, отобранные у туземцев, стали приносить большую отдачу.

Почему это произошло именно в Англии - мнения разнятся и по сей день. Может, относительная изоляция от буйного континента помогла. А может, просто случай. Так или иначе, началось с того, что люди стали раньше вступать в брак, что помогло фертильности вырасти с четырёх до пяти. Да, рождаемость выросла! Но при этом люди и жить стали дольше, то есть реже умирать, причём во всех возрастах. Пусть было по-прежнему грязно, но питаться стали всё-таки получше, чем раньше. И шансов попасть к врачу стало больше, да и врачи сами стали грамотней. Рост мировой торговли помог и поесть, и одеться. А когда люди "по привычке" имеют пять детей на семью, всё это и даёт столь высокий естественный прирост.

Рождаемость против смертности в Англии и Уэльсе.

А вот на той стороне Ла-Манша подобного не происходило: на фоне весьма умеренной индустриализации население Франции стагнировало, что и выразилось в потере влияния на мировой арене. Отставала и Германия, несмотря на определённый прогресс. Далее на восток дела обстояли ещё хуже. Так и получилось, что бурный рост населения оказался фундаментом господства викторианской Англии, ставшей мастерской всего мира. Страна с большим населением становится богаче не только по статистике (ВВП = население*подушевой доход). Но и внутренний рынок у неё оказался достаточно большим, чтобы поддержать экономическое развитие.

Этот бум помог населить свои колонии, чего не удалось даже испанцам. Волна за волной англосаксы накатывались на широкие просторы Северной Америки и Австралии. Экспорт людей сформировал картину мира и заставил этот мир говорить по-английски. В Канаде, Австралии и Новой Зеландии туземцы были подавлены новыми поселенцами, построившими новые общества на этих землях. В Штатах приток англичан был тоже значительным, но уже не определяющим политику страны. В Африке же и Индии англичане массово не селились, но тем не менее смогли эффективно держать эти огромные населённые пространства под своим контролем. Стоит отметить, что именно человеческий ресурс позволил расширить и укрепить контроль над своими колониями и доминионами, бывшими под властью короны уже не одну сотню лет. Впоследствии там, где англичане (и белые вообще) не были большинством - их господству пришёл конец. Самый свежий пример - Южная Африка. Там процент белых падает и падает, и политика параллельно становится всё более "чёрной". В США захват и освоение пространств Запада стали возможны только благодаря людскому приливу. Наполеон продал Луизиану США: он предвидел заранее, что противопоставить этому приливу ему нечего, а вернее некого. Автор забыл упомянуть, что по той же причине Россия избавилась и от Аляски. Жалкие тысячи испанских и французских колонистов исчезли без следа в волнах англосаксов, накатывавшихся с востока. С течением времени, однако, в этих волнах было всё больше других европейцев, небританского происхождения.

Конец девятнадцатого века виделся многим спесивым англичанам эпохой восхода британского мирового господства. Однако они не учли одного: их путь к успеху можно было повторить. В гонку включились немцы и русские. Меж тем как в Британии рождаемость поползла вниз: те, кто вышли замуж в шестидесятых, рожали в среднем шестерых, в девяностых - уже четверых, ну а к 1915 году цифра упала ниже 2,5. А что вы хотели: современная городская жизнь предполагает инвестиции в образование детей, а не использование отпрысков в качестве дармовой рабочей силы и пенсионной страховки. И вступать в брак стали позже, и смысла заводить много детей меньше, когда они уже не умирают в таком количестве в раннем возрасте (медицина, гигиена, хорошее питание). Вот и пытались планировать семью. Хотя современная контрацепция была в зачаточном состоянии, да и сопротивление со стороны церкви и общества было серьёзным. Прерывание полового акта было популярным способом. А кто-то шёл спать, дождавшись, когда муж уснёт.

При сохранении массовой эмиграции снижение рождаемости дало снижение прироста населения Британии. В то время, как в Германии бум роста населения был в самом разгаре. Немцы, будучи и без того более многочисленным народом, стали наращивать отрыв и от Британии, и тем более от Франции. Политическое единство в момент сделало страну глобальным игроком. Страна поэтов и философов стала страной крови и стали. Если до 1870 года немцы прирастали на две трети процента в год, то к Первой мировой этот рост удвоился. И хотя рождаемость и там стала падать, падение смертности скомпенсировало это с лихвой. Плюс к тому построение системы социального обеспечения способствовало улучшению условий для низов общества. В Германии, в отличие от Британии, проявилась ощутимая разница в рождаемости между городом и селом. Добавим в общую картину снижение эмиграции в процессе бурного экономического развития, и получим обоснование того факта, что страна смогла сражаться на два фронта в обоих мировых войнах, тогда как англичане были вынуждены наскребать живую силу по всему миру.

Эти изменения вызвали реакцию в европейских элитах: где-то гордость, а где-то панику. Паниковали британцы и особенно французы. Англичане были озабочены не только снижением количества, но и качества рождающихся сограждан: социал-дарвинизм и евгеника были на подъёме. Немцы, одновременно с гордостью за "естественную силу" нации, испытывали нехорошие чувства в связи с "бездумно плодящимися славянами". На почве озабоченности количеством и качеством нации после Первой мировой пророс и фашизм. Но, конечно, главные опасения были связаны с ростом чужих экономик.

Рост населения европейских стран

По факту получилось, что подъём великих держав сделался возможным лишь тогда, когда он сопровождался соответственно крепкой демографией. Там, где её не было - страны, бывшие раньше в авангарде истории (Нидерланды, Франция, Испания, Скандинавия) оказались на вторых ролях. Вот и в Первую мировую одним из решающих аргументов стало наличие живой силы, "пушечного мяса". 46 миллионов солдат Антанты против 27 миллионов у Центральных держав сказали своё веское слово. Да и во Второй мировой лишь наличие резервов спасло Советский Союз от почти неминуемого при иных обстоятельствах поражения. Сам факт двух мировых войн может быть объяснён высоким процентом молодых людей в структуре населения. Молодые, как известно, больше склонны к риску.

Но время шло - менялись настроения. "Великой гонке" было суждено сойти на нет. Как сошли на нет и опасения политиков начала века. Научно-технический прогресс породил новые нравы и привычки, которые изменило картину мира в послевоенную эпоху.

Продолжение следует.