Серия «Хармсинки»

Рассерженный

Маркел Демьянович был несколько злопамятен. Не то, что бы он лелеял в душе обиду и мстил при удобном случае, но все-таки помнил и не забывал уколоть в ответ. Особенно, когда знал, что ничего ему за это не будет.
Бог знает, с чего это у него началось. Может, в полгода мамка не дала ему грудь вовремя. А может, в два годика его больно цапнул хорошенький пушистый котенок, которого он старательно топил в блюдечке с молоком, приговаривая: "Ешь, киса, киса, ам-ам". Но проблема у него была. Впрочем, довольно долго жизнь его шла своим чередом и ничего особенного не происходило. В общем, довольно пресная была у него жизнь. Женился он рано, но неудачно. Развелся. Потом долго искал ту самую и не нашел. Незаметно наступила старость. Потом глубокая старость. Решил Маркел помирать: собрал чистое бельишко, костюм черный шевиотовый, рубашку с перламутровыми пуговицами, мягкие ботинки. Деньги в красную тряпочку замотал и под носками и трусами в шкафу спрятал. А смерть все не идет. И тут он на нее обиделся, на смерть, то есть. Прямо-таки лютую злобу стал к ней питать.
Другие старики сидят себе на лавочке у подъезда, на солнце щурятся, а Маркел Демьянович под нос шипит: "Ну, только покажись, ну, приди только! Вот я с тобой посчитаюсь!" Уж на что смерть смелая была, а забоялась. Не идет к нему, и всё тут!

Так бы и стал Маркел бессмертным, да выручил озорник несчастный случай. Ел как-то старик рыбу путассу, да и подавился костью. Оглянуться не успел, как уже на том свете, а смерти и след простыл.

Менада

Кстати, знали ли вы Менаду Сириевну? Это была загадочная женщина. Ни одни из ее шести мужей не мог ее понять. Стоило обратится к ней с какой-нибудь пустяковой, казалось бы, просьбой, как она менялась в лице и принималась вещать. Третий ее муж, проживший с ней целых пять лет, и хорошо изучивший ее повадки, тем не менее, иногда ошибался и, забывшись, спрашивал:
- Где бы мне, солнышко, взять чистые трусы?
И Менада Сириевна бессильно уронив руки на худые плечи, вздрагивала всем телом и начинала рассказывать своим звучным голосом о том, как она положила жизнь на ЕГО трусы, как она уже ничего не видит, кроме ЕГО трусов, как у них в семье только и разговоров, что о ЕГО трусах... А между тем, вон Попковы вчера купили Шкоду Октавию небесно-голубого цвета. А Фердыщенко подарил своей жене бриллиантовый браслет.  А Иванопуло всей семьей едут в Таиланд на целых двадцать дней. У нее же вечно и всегда только ЕГО трусы и так далее и тому подобное. Конечно, по окончании речи трусы извлекались на свет и вручались мужу, но тому уже было ничего не нужно, и он был готов уйти из дому хотя бы и совсем без трусов.
Кстати сказать, все шесть мужей Менады Сириевны таки и ушли от нее практически в одних трусах. Сейчас эта загадочная женщина совершенно свободна, живет одна-одинешенька в пятикомнатной квартире на Малой Морской улице и снимает авторское кино, пользующееся большим успехом у узкого круга любителей.

О силе слова

Однажды Мефодий Власьевич потерял дар речи. Речь к нему со временем вернулась, а вот дар ушел навсегда. И с тех пор все, что говорил Мефодий, было пресным и безвкусным, как сорок шестой параграф инструкции по делопроизводству в НИИ машиностроения.
Жена Мефодия Власьевича терпела-терпела, да и потеряла чувство меры. В чувство она пришла, а вот меры с тех пор не знала ни в чем. Уж если закатит званый вечер, так это будет пир на весь мир. А если устроит мужу скандал, то такой, что стены рушатся и прорывает водопровод.
Дочь их, Аделаида, пожила в этаком кавардаке с год, да и сбежала. Лишилась, стало быть, уютного приюта. Приют, конечно, у нее в конце концов объявился, а вот уюта в нем не было. "Как ты только здесь живешь!" - удивлялись ее редкие гости, - "Ведь это же какой-то цех заводской, а не квартира! И стены выкрашены серо-голубой краской! Б-р-р!"
Вот такая разнесчастная это была семейка. Можно сказать, утратившая божью благодать. Нет, благодать-то на них, конечно, однажды все-таки сойдет. Но я сильно сомневаюсь, что она будет божьей.

Записная книжка писателя

Влас Паганский решил стать романистом-реалистом. А что бы и не стать? Опыта у него - хоть отбавляй, идей разнообразных - пруд пруди, мысли в голове вертятся со страшной скоростью, красивое запоминающееся имя имеется. Начать, впрочем, решил с малого - завести себе блокнот и записывать туда случаи, которые встречаются в жизни. И что-то с самого начала у него не задалось.
Вот стоит он, к примеру, в универсаме на кассе. А перед ним в очереди гражданка Н, которой приспичило в 10-30 утра приобрести бутылку сухого португальского вина. И она застряла на кассе, никого не пропускает, бутылку отдавать отказывается и ругательски ругает правительство, менеджера и всю очередь. Очередь в ответ самозабвенно поливает гражданку Н живописными ругательствами. Тут бы и достать блокнот да записывать, пока живая русская речь льется со всех сторон! Ан нет. Обязательно кассирша взглянет в сторону Власа, взвизгнет и закричит: "Шпион из Роспотребнадзора!" и все прочие граждане, приняв его за должностное лицо, окружают со всех сторон и начинают заваливать жалобами. А с боку уже подбирается охранник с требованием предъявить документы. Ну, разве тут есть время для творческого процесса!
Другой раз в парке, вообще, срам один получился. Видит Влас - стоят две мамочки с колясками, мороженое едят, болтают разные интересные вещи про мужей и свекровей. Какой материал! Но только начинающий писатель засунул руку в карман за блокнотом, как одна из них с криком: "Пошел вон, извращенец!" запустила в него мороженое и прямо в глаз попала. А старушки с соседней скамьи уже смотрят неодобрительно и вроде как даже собрались милицию по мобильному вызвать. И не объяснишь им, что ты совсем не за этим, что ты, совсем напротив, о высоком думаешь.
А закончилось все форменным мордобоем. Хотя вначале Влас подумал, что ему повезло. Повстречал он на вокзале знаменитость - не то модного певца, не то телеведущую Дома-2, не то даже депутата. И только достал блокнотик свой заветный, чтобы описать наружность незаурядной личности, так сказать, глазами очевидца, как звезда возопила хорошо поставленным голосом - "Журналюга! Держи его, ребята!" - и все поклонники звезды навалились на Власа, смяли его и причинили повреждения средней степени тяжести.
Лежит теперь Влас весь в бинтах и размышляет, а не переквалифицироваться ли ему в фантасты.
Я это к чему вам рассказала, ребята? Идите в ногу с прогрессом - пользуйтесь смартфонами. Оно гораздо безопасней будет.

Показать полностью

Стук в дверь

Сысою Псоичу постучал кто-то в дверь.
- Ой! - подумал Сысой Псоич, - это, наверное, теща приехала из Малого Ярославца и привезла мешок картошки, две банки огурцов и банку яблочного джема. Это хорошо. - И пошел открывать. Но, не дойдя до двери двух шагов, остановился и задумался:
- Приехала. Притащилась. Приперлась. Опять доставать раскладушку с антресолей. А я и так на прошлой неделе спину потянул, мне тяжести таскать на вытянутых руках нельзя. Да и где ее, эту раскладушку, поставить? В гостиной негде - кругом хрусталь. В нашей спальне - не хочу. В спальне детей - она их ночью напугает, когда в белой ночнушке по туалетам шастать начнет со вздохами и скрипами. Остается кухня. Так ведь сама потом жаловаться будет, что она к нам со всей душой, а мы ее на кухню, рядом со вчерашними щами положили. Не буду открывать! Может, решит, что мы уехали в Турцию в отпуск.
В дверь постучали еще настойчивей.
- Ишь ведь колотится, - подумал Сысой Псоич. - Такая сухонькая старушка, а так рвется. А, может, это и не теща вовсе? Может, это сосед снизу, и мы его залили? Нет, не буду открывать, - решил он и на цыпочках прокрался в ванную - проверить, на всякий случай, что с трубами. Трубы не протекали и пол был сухой и ванной, и в туалете.
В дверь, между тем, уже ломились.
- Из управляйки, - сообразил Сысой Псоич, - прознали, что я за капремонт второй год не плачу и пришли пропесочить по первое число. А я - фигушки! - не открою.
В дверь еще раз постучали, но уже как-то нерешительно, и все стихло.
Сысой Псоич отпер замок и высунул наружу голову. На лестничной клетке было пусто.
- Ребятишки баловались, - решил Сысой Псоич, - а кто ж еще? Вот ведь, проказники. Раньше, пока я звонок не свинтил, все звонили. Свинтил звонок - в дверь колотятся. Делать им нечего! - и пошел в гостиную смотреть политическую передачу по каналу "Россия".

Показать полностью

Ограбленный

Один начинающий автор, имени-отчества которого я , по правде говоря, не припомню (ибо много их развелось нынче, начинающих авторов), так вот, один начинающий автор страшно боялся, что его идеи кто-то может украсть. Поэтому не публиковал свои сочинения в сети, не хранил в облаке, не распечатывал на бумаге, и придумывал зубодробительные пароли. А надо сказать, что идей у начинающего автора и вправду было много, что было весьма удивительно, так как литературным образованием он не отличался. По правде сказать, читал он только Кастанеду и Анну Гавальду, первого потому, что он способствует развитию творческого потенциала, а вторая ему просто нравилась.
Итак, примерно через год тяжкого писательского труда у моего героя образовался сборник рассказов, который он и принялся предлагать крупным издательствам, издательствам поплоше и совсем уж заштатной шелупони. Но, как водится, печатать его никто не хотел, и никто ему даже не объяснял, что в его рассказах не нравится.
Но начинающий писатель не сдавался. С большим трудом добился он знакомства с редактором одного литературного журнала и представил ему свою рукопись. Редактор был человек молодой и современный, но для придания своим словам веса предпочитал использовать в речи устаревшие слова и выражения. Так что, прочитав рассказы, он сначала крякнул, потом собрался с мыслями, достал трубку и набрал номер начинающего автора.
— Вот, что я должен вам сказать, батенька, - начал он. - Написано весьма остроумно и свежо, конечно, не без ошибок, но кто в наше время пишет без ошибок! Однако, я должен вас спросить, почему вы используете сплошь давно известные сюжеты?
- Что? - только и смог выдавить удивленный начинающий автор.
- Ну, вот, например. Вот эта Ваша история про сбежавший нос, каковой впоследствии обнаружил в бриоше модный стилист. Ведь это же, батенька, Гоголь! Или история о древнем ящере, который поглотил светило, и его битве с медведем-хранителем леса. Такая прелестная, написанная в духе индусского сказания, что не отменяет того факта, что ровно о том же самом уже поведал нам Чуковский. Или вот эта, которая мне понравилась больше всего - о водяной деве, полюбившей сына олигарха и вышедшей ради него на землю. Вы очень трогательно описываете страдания, которые ей причинял каждый шаг. Однако, батенька, все это уже рассказал нам Андерсен! - и редактор продолжал перечислять знаменитых предшественников начинающего автора. Тот же ничего не мог даже возразить, ибо большая часть имен была ему совершенно незнакома.
Редактор, слыша на другом конце трубки только беспомощные всхлипы, решил утешить своего незадачливого приятеля и сказал добросердечно:
- Да Вы не расстраивайтесь так, батенька! Многие великие использовали чужие сюжеты. Шекспир там, или наш родной Александр Сергеевич. Любил он так, знаете ли, батенька, позаимствовать историйку и развить ее в совсем другом аспекте...
Но все это нисколько не утешило начинающего автора, поскольку никакого Александра Сергеевича он не знал, да и знать не хотел.

Показать полностью

Пророк

Даже не знаю, с чего начать, доктор. По-хорошему, надо начать со сна. Ну, вот приснился мне сон. Будто я блуждаю в каком-то плотном тумане и встречаю кого-то. И этот некто берет меня обеими руками за голову так, что ладони закрывают уши, а пальцы обхватывают лоб и беззастенчиво целует в губы. Крепко так целует, что у меня захватывает дух и сжимается сердце. И вдруг в это самое сердце словно входит раскаленная игла, и я просыпаюсь. Просыпаюсь я, значит, весь в поту. Ночь. Тихо. Дашка рядом спит. Я сходил на кухню, выпил воды, потом в туалет сходил, и лег спать. И спал спокойно, и снов дурацких в ту ночь уже больше не видел.
А утром за завтраком, пока я наворачивал яичницу, все и началось. Хотел спросить у жены что-то, что, уже и не помню сейчас, а вместо этого вдруг сказал:
- У грачиной семьи, что свила гнездо в старом тополе возле третьей парадной дома № 65 по улице Строителей, родится три птенца - две самки и один самец. Но мальчик не выживет - в возрасте трех недель выпадет из гнезда и его съест ворона.
И пошло с тех пор. Мой язык, совершенно не слушаясь моего мозга, постоянно изрекает пророчества. И ладно бы, что путное! А то совершенно глупые, никому не нужные прорицания изрекает мой язык. Что какая-то Капитолина Львовна по наущению своего парикмахера выкрасит волосы в фиолетовый цвет. Что Алексей Стефанович не сдаст экзамен по вышке, срезавшись на свойствах определителя матрицы. Что будет есть на обед в четверг, 20 октября 2026 года пожарный Краснопресненского депо Федор Евтюхов. Какой длины будет стрелка на колготках, которую получит старший экономист Елена Аркадьевна, когда ее кошка Мурка, разыгравшись, запустит когти ей в икру. И так далее, и тому подобное. Знания эти изливаются из меня с тех пор практически повсеместно, не меньше, чем по дюжине пророчеств на дню.
И знаете, что, доктор? Я подозреваю, что все это правда. И волосы выкрасятся в фиолетовый цвет, и студент схлопочет пару, и чулки порвутся. Только вот какая мне с того выгода? Поэтому я прошу вас, доктор, сделайте что-нибудь. Я даже на госпитализацию согласен. Где поставить подпись?

Показать полностью

Загадочное исчезновение почтальона П

После того, как почтальон П. вышел на пенсию, он немедленно купил себе велосипед. Никто не понимал, зачем он это сделал. В те дни, когда он еще почтальонил и пешком проходил за день по 40-50 километров среди окрестных деревень, велосипед ему, действительно, был бы большим подспорьем. Но теперь-то бывший почтальон П. мог мирно сидеть на завалинке, покуривать самокрутку и наблюдать за тем, как роются в пыли курицы и задиристые петушки.
Однако на завалинку он не сел, а, совсем напротив, сел на велосипед и принялся с тщанием крутить педали. Сперва, конечно, его малость повело в сторону, так как последний раз он сидел до этого на железном коне в семнадцать лет, но потом пенсионер П. быстренько выправился и покатил вперед. Сперва выехал на главную улицу своего села, потом на выселки, потом мимо церквушки, потом за погост, а потом и на шоссе, которое вело невесть куда посреди густого дикого леса.
Пенсионер П резво работал ногами и постепенно мысленно возвращался в тело того семнадцатилетнего паренька, который был полон надежд и уж, конечно, не мечтал стать сельским почтальоном, а мечтал летать в космос или, на худой конец, изобрести управляемую термоядерную реакцию. Был этот паренек задирист, часто от волнения путался в словах и за наивысшее счастье почитал прокатить на раме своего велосипеда белобрысую и конопатую, длинноногую и синеглазую Ольку из десятого "а" класса. И где теперь та Олька? Уехала в город, устроилась работать парикмахершей, родила двоих хулиганистых пацанов, иногда приезжала навестить старушку мать, а когда та умерла, продала избенку и коз за невеликие деньги, и больше про нее ничего слышно не было.
Да и сам почтальон П, когда-то без памяти влюбленный в Ольку, со временем позабыл ее, женился на хозяйственной Тамаре и завел бы своих детишек, да как-то не удалось. И тут мелькнула в голове у пенсионера мысль, что жена, наверное, обыскалась его и бегает по соседям, спрашивая, не видели ли они ее старика, мелькнула даже какая-то досада, на то, что она никак не хочет оставить его в покое и позволить заниматься тем, чем ему хочется. Впрочем, и эти мысли быстро выветрились из головы велосипедиста, как и должны выветриваться любые мысли, когда ты мчишься с краю ровного шоссе, а вокруг стоит теплый июльский вечер, и ты никому ничего не должен. Пенсионер П. ехал и ехал вперед, да так и выехал из моей истории и исчез.

Показать полностью
Отличная работа, все прочитано!