Постоянные ветры и зыбучие пески мгновенно стирают человеческие следы, оставленные в пустыне. И тем не менее, именно здесь, вдалеке от бурной современной жизни, надолго сохраняется археологические памятники. Вот почему в прикаспийские степи и пустыни каждый год уезжает Волго-Уральская экспедиция Института археологии АН СССР, возглавляемая Я. Я. Галкиным. О ее работах журнал уже сообщал (см. «Наука и жизнь» № 9, 1990 г.). И сейчас «историкам, вооруженным лопатой», как называют археологов, повезло в тех же местах. Сделана очередная заявка на открытие. Любопытно, что один из ее авторов проявляет больше скепсиса по отношению к высказанной гипотезе, нежели некоторые его коллеги. Суровы и неприступны отвесные берега северо-восточного Каспия. Далеко внизу бьются о меловые скалы неспокойные волны. У обрыва мыса лежит огромный каменный «корабль», нос которого устремлен в море. Знакомство с каменным «кораблем» было впечатляющим. Так и казалось, что неутихающий ветер над мысом вот-вот наполнит мощью воображаемые паруса, сорвет с вечной стоянки и умчит ладью вдаль.Первые ассоциации, вызванные «кораблем». уводят к берегам Балтики. Напобережье других морей такие каменные ладьи как будто неизвестны. Словно эскадры, выброшенные бурей, застыли на скалистых берегах северной и западной Балтики огромные выложенные из камня некрополи древних скандинавов.Память старается сравнить их с ладьей на мысе . Контур последней выложен из поставленных вертикально необработанных каменных плит высотой до 40 см. Длина «корабля» около 14 метров, наибольшая ширина 4 метра. С правого борта имеется вход шириной около 2 метров. В центре — каменная прямоугольная выгородка из тех же плит. Видимо, здесь была погребальная камерано она ограблена еще в древности. Отсутствие каких-либо находок при раскопке ладьи огорчило нас, так как лишало возможности ответить на два основных вопроса, встающих перед археологами: когда и кем был сооружен памятник? Вернее, памятники. В 200 метрах к северу от нашей первой находки мы обнаружили второй аналогичный «корабль», но несколько худшей сохранности.Наличие погребальной камеры в конструкции ладьи разрушило возникшую было ассоциацию с каменными кораблями викингов. У них таких камер нет. Заманчивая перспектива поделиться счастливой находкой начинает меркнуть, и мы, оглядевшись внимательней, понимаем, что определить культурную принадлежность «кораблей» будет нелегко. Солнце уже склонилось низко к горизонту и вот-вот упадет в Каспий. Оно такое раскаленное, что кажется, от соприкосновения с морем поднимется пар. Но красный шар спокойно скатывается в волны. Вскоре яркие звезды вспыхивают над нами. Наступает ночь, а мы все еще не уходим от находки, пытаясь понять, кому она могла принадлежать.Едва поднимается солнце, мы уже на ногах. Снова тщательно делаем замеры и зачистки на ска\е, надеясь получить хоть какую-то ориентировочную точку привязки — кусочек керамики, металлическую поделку и т.п, Но увы, найти так ничего и не удается. Мысли возвращаются к берегам Балтики. Я вспоминаю, что на острове Саарема у деревни Люлле и в некоторых других пунктах Рижского залива эстонский археолог X. Моора нашел погребальные сооружения, возведенные в виде каменных кораблей. Они были датированы первой половиной первого тысячелетия до н. э. Вернувшись в Москву, я отыскал эту публикацию и убедился, что погребальные сооружения, описанные в ней, близки ладьям мыса . Их сближало наличие погребальной камеры, которая отсутствует у каменных кораблей викингов.Подобные могилы эпохи раннего металла известны и из других районов Прибалтики. Шведский исследователь Старнбергер описывает аналогичные некрополи. Видимо, к этому времени можно отнести и погребальные ладьи северо-восточного Прикаспия. Так значит, племена Прибалтики освоили Волжский путь в Каспий более трех тысяч лет тому назад? На всем протяжении водного пути из Прибалтики в Каспий отсутствовали какие-либо свидетельства проникновения прибалтийских мореходов в далекое южное море в столь древние времена. Хотя в принципе такие походы могли иметь место.Еще перед первой мировой войной немецкий археолог А. Бецценбергер опубликовал работу, в которой отмечал, что Восточная Пруссия получала металл в эпоху бронзы с Кавказа. В связи с находкой на мысе этот вывод приобретает определенный интерес. Если говорить осторожно, то каменные «корабли» Прикаспия — первое реальное свидетельство связей Прикаспия с Прибалтикой в эпоху бронзы. Но это в том случае, если не найдется других объяснений их «закладки».А что, если строителями этих загадочных «кораблей» были древние местные мореходы, рыбаки и охотники на тюленей? Не им ли принадлежат отмеченные еще до революции этнографом И. Кас- танье, обследовавшим Мангышлак, каменные «лодки», узкие и длинные, которые он отнес к погребальным сооружениям? Их, правда, немного. Но если бы они принадлежали рыбакам, их было бы, естественно, значительно больше. Они так не похожи на каменные ладьи мыса . Мы раскопали одну из этих «лодок». Думается, что «ладьи» и «лодки» принадлежат разным временам и их строители не были родственны друг дру- гу.Более определенно о связях Прибалтики с Прикаспием мы можем говорить для эпохи викингов (IX—X вв. нашей эры). Эти связи особенно отчетливо фиксируются из археологических материалов. Известен могильник Бирка (Швеция). Восточные серебряные монеты, которые были найдены там, свидетельствуют об этих связях. Известный советский исследователь Г. С. Лебедев на основании анализа серебряных монет установил: «Основное количество серебра, жизненно необходимое для успешного развития социально-политических отношений во всех скандинавских странах эпохи викингов, поступало с Востока через Бирку, и его поступление регулировалось Киевским государством. Русь сумела подчинить движение викингов своим политическим целям, используя военную силу варяжских дружин в обмен на предоставление им свободы действий в заморских землях и свободы передвижения по Волжскому пути». Кроме монет, в Бирке были найдены вещи хазарского происхождения: солерные привески, оружие, сбруя.Проведенная западноевропейским исследователем Иоганом Калмером кропотливейшая работа указала, что определенного вида бусы поступали в Скандинавию с побережья современного Азербайджана и из Хорезма.Однако путь этот был нарушен, когда под ударами киевского князя Святослава в 965 году пал Итиль — столица Хазарского каганата. Печенеги, заполнившие южно-русские степи, стали заслоном на Волжском пути, и в конце X века последовал упадок Бирки.Таким образом, если в эпоху викингов походы в Прикаспий объясняются необходимостью получения серебра, то в эпоху бронзы притягательной силой стала кавказская медь.Когда в Москве я познакомился с этим материалом, то гипотеза о связях народов Севера и Юга в эпоху бронзы, зародившаяся на берегу мыса , вновь начала набирать силу. Как знать, может быть, новые исследования помогут выяснить истину.
