А потом мы встретили первый бурелом, перегородивший реку. Окей, обойдём по лесу. Обходить не понравилось категорически: лес был преимущественно еловый, а потому сильно заваленный этими самыми ёлками. Толстые и тонкие, местами подгнившие, чёрные стволы с кучей острых сучков валялись повсюду, приходилось не идти, а постоянно перелезать через них. Вернулись к реке и через сто метров обнаружили следующий завал, а потом ещё один и ещё. В общем, по реке мы потом почти и не шли, а продирались через буреломы в лесу. Исключение составляли завалы в русле, где деревья лежали сплошняком: через них можно было перелезть, ступая по стволам в двух-трёх метрах над водой.
Один раз тайга меня «закружила»: вроде обходили завал по широкой дуге, а вышли у реки в том же самом месте. Тридцать минут были потрачены впустую. Это при том, что у меня и карты, и GPS под рукой. Как так вышло? Где-то в середине пути заметил, что Ваня потерял свою пенку, прикреплённую к рюкзаку. Пришлось возвращаться и искать – минус ещё сорок минут.
Несмотря на то, что у студента всю дорогу играла музыка из колонки, у меня в голове вертелись только одни строчки: «Камней навалено...— ох, не продерись! Ёлок повалено — только держись! Поворачивай к черту!» Но повернуть было нельзя, поэтому мы ползли вперёд, пока не вышли за пределы распространения юрских песчаников и не оказались среди рифейских отложений, на которых еловый лес рос совсем неохотно.
В общем, семь километров пути по карте превратились в пятнадцать в реальности. Палатку ставили уже на закате. Поужинали и решили всё-таки отпраздновать Ванькин день рождения. Я достал из рюкзака фляжку спирта и кусок сала, и студент заметно повеселел. Встретить двадцать второй год жизни под хмурым якутским небом, среди комаров и мошки, под сало со спиртом в обществе одного-единственного геолога – такое действительно запоминается надолго.
На следующий день пошли в маршрут. Уже через километр пути удалось найти метасоматиты, нашпигованные сульфидами! Бинго! Рифейские песчаники и известняки здесь были буквально напичканы силлами долеритов, которые при внедрении, разумеется, хорошенько пропарили вмещающую толщу. В результате мы наблюдали одну за другой в хлам изменённые зоны дробления. А такие зоны зачастую нравятся разным металлам, иногда и золоту. Надежда на оруденение подстёгивала идти ещё и ещё, стучать молотком по каждому камню. Усталости как не бывало, азарт подогревает кровь: точка наблюдения – проба, точка наблюдения – ещё три пробы, и ещё, и ещё!
В конце дня вышли к мезозойскому лакколиту сиенитов. Вернее, к месту, где он был изображён на всех картах. Мы излазили вдоль и поперёк склон, на котором он должен был быть, по пути вспугнули олениху с оленёнком, но кроме пустых кварцевых песчаников ничего не нашли. Ну и ладно, всё равно день плодотворно прошёл.
Утром третьего дня свернули лагерь, напялили тяжеленные и неудобные («спасибо» снабженцам москвичей) рюкзаки и отправились в обратный путь. Буреломы казались уже привычными. Я почти отключил голову и просто шёл (или полз, если точнее). К вечеру вернулись в базовый лагерь, где с удивлением узнали, что Рома с Серёгой сходили в свой второй маршрут и опять его не закончили (ну хотя бы смогли начать в этот раз).
Я был искренне рад возвращению из этой бесовской вылазки в тайгу. Но тогда я ещё не знал, что через два дня придётся всё повторить. Но об этом в следующий раз.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…