messersmidtbf109

Не-а! Сегодня мы поговорим о самом известном, медийно раскрученном , и, не побоюсь этого слова, самом обаятельном обладателе этой отметины.

Знакомьтесь - Отто Скорцени!  Супер - пупер - и еще раз супер диверсант, создатель немецких коммандос, освободитель дуче, мастер интриг, писатель, дуэлянт и бретер так далее.

Вот этот парень.

Имя Отто Скорцени обожают создатели игр и фильмов  о ВМВ, теорий заговора, исторических романов и прочее, и прочее. Он и Муссолини освободил, он и союзникам в Арденнах прикурить дал, и сына маминой подруги венгерского диктатора умыкнул, и вообще Рейх войну проиграл потому что врагов у него было много, а Скорцени только один. Да, еще он был самым наивернейшим братюней фюрера, который шагу не делал, чтоб Скорцени на подхвате не было.

Вот эти ребята

Популярности способствовало и участие в СС, и загадочно звучащее звание - "оберштурмбаннфюрер". А? Звучит? То то же.

При этом сослуживцы, пережившие войну, ровно как и иные лица, с которыми супердиверсант во время войны взаимодействовал, нашего друга Отто почему-то недолюбливали, ругали матерно и плевались.

Личность, короче, сложная и противоречивая, совсем как твоя бывшая в "эти" дни.

Да, кстати, договоримся сразу - данный пост не пропагандирует нацизм, национал - социализм, антисемитизм, реваншизм, нетолерантность, любовь к пицце с ананасами, и прочее, ибо является сугубо информационным, а все плохие дядьки, которые тут будут на фото и в тексте, мною лично ужасно осуждаются.

Поехали, как говорится.

Отто Скорцени (нем. Otto Skorzeny) родился 12 июня 1908 года в столице Австро-Венгрии Вене в семье инженера. Забавно, но семья белокурой бестии Отто вовсе не была образцом чистокровности истинных арийцев - Скорцени имели польские корни, а сама фамилия изначально звучала как Скоженый, происходящей из деревни Скоженцин (Skorzęcin), ныне в Великопольском воеводстве, что совершенно не мешало нашему герою считать себя истинным германцем.

Пока наш мальчик рос, взрослел, давил прыщи и писал застенчивые письма Лизхенам и Гретхенам в кофейно - крендельковой столице империи Габсбургов, во всем мире случились Первая мировая война, революции, потрясения, эпидемия испанки и прочие несчастья, ввиду чего  юность Отто встретил уже в Австрийской республике, что его категорически не устраивало.

Однако, гимназия кончилась, пришло время получения высшего образования, и Скорцени по примеру отца решил стать инженером, и поступил в  Венскую Высшую техническую школу. Характер у юноши был спокойным, нордическим, потому в дуэлях он участвовал всего - навсего 15 раз, получив в итоге свой знаменитый на весь мир шрам на левой щеке.

Отто Скорцени после дуэли первый ряд, второй справа.

Как истинный немец ( а среди австрийцев в ту пору бытовало убеждение что они самые настоящие немцы, просто разделенные злыми врагами (знакомо, да?) ) Отто не любил Версальский договор, Антанту, Веймарскую республику, евреев, коммунистов и велосипедистов  прочих врагов Рейха и фатерлянда, для чего вступил в студенческий союз «Schlagende Burschenschaft Markomannia», а также в  Спортивный легион. Опять - таки подобных организаций после войны было огромное множество как в Германии и Австрии, так и во всех местах проживания немцев (ну кроме поволжских - у тех в ту пору свои приколюхи имелись). Все они объединяли молодых ( и не очень), спортивных (и не очень) немецких мужчин ( и не только) и носили всяческие пафосные названия - типа "Стальной шлем", " Железный легион железных крестов" и пр.

Однако Легион вскоре перестал отвечать устремлениям Скорцени, и он вступает в недавно появившуюся в Австрии НСДАП, в СА, а в 1934 года и в СС. Личную рекомендацию ему составил другой знаменитый шрамированный австриец - Эрнст Кальтенбруннер.

Эрнст Кальтенбруннер.

Но не надо думать, что Отто жил лишь борьбой за счастье немцев и политикой. В 1934 году  он женился, и молодая жена Гретль  однозначно сказала : " Великий Рейх великим Рейхом, а чулки сами себя не купят", и будущий штурмбаннфюрер устроился в строительную фирму в Вене.

Как сам он впоследствии вспоминал - в фирме вместе  работали и нацисты, и коммунисты, и евреи, однако никаких споров между ними всеми никогда не возникало, а атмосфера всегда была пронизана дружелюбием и взаимоуважением. Во что , учитывая гвардейский рост ( 192 см ), спортивное телосложение и устрашающую физиономию Скорцени, охотно верится.

11 марта 1938 года, не выдержав давления со стороны нацистов и Гитлера,  в отставку подает Курт фон  Шушниг - канцлер Австрии. Его приемником назначается лидер австрийских нацистов Артур Зейс - Инкварт, который сразу начинает топить за объединение с Германией. Против его назначения выступает президент Австрии Микласс. Сам Скорцени вспоминал это время так:

" Вечером перед ведомством канцлера собралось множество людей. Мои товарищи и я были обеспокоены, но иногда вновь обретали надежду — в зависимости от вестей, проходивших через толпу. Вдруг в 20.00 Зейсс-Инкварт обратился к собравшимся с призывом соблюдать тишину и попросил «полицию и национал-социалистские силы безопасности позаботиться о сохранении порядка». К моему удивлению, я заметил, что многие люди, в том числе полицейские, надели повязки со свастикой. Все сразу же сделались национал-социалистами после того, как президент республики принял отставку Шушнига.
Сначала президент Миклас сопротивлялся назначению Зейсс-Инкварта своим преемником, несмотря на то, что тот был единственным министром, оставшимся на своем посту по его же просьбе. Впрочем, президент был уважаемым человеком со строгими принципами, отцом четырнадцати детей. Он и не знал, что двое из них уже состояли в нелегальной организации СА!
То, что привыкли называть «насилием над Австрией», началось в ночь радостным маршем с факелами по улицам Вены и перед Ведомством канцлера. На площади Героев люди плакали, смеялись и обнимались. Когда примерно в 23.00 флаги со свастикой появились на балконе этого учреждения, толпа пришла в восторг.
В то время, когда сыновья президента кричали на площади «Хайль Гитлер!», упрямый Миклас искал замену отправленному в отставку Шушнигу. Он не хотел видеть на посту канцлера Зейсс-Инкварта, рекомендованного, а позже навязанного Герингом, который искал должности для двух своих австрийских деверей. Разместившись в ведомстве канцлера, Миклас беседовал более чем с десятью политиками, такими как статс-секретарь доктор Скубл, бывший премьер-министр христианско-общественного правительства доктор Отто Эндер и, наконец, обеспокоенный возможностью братоубийственных стычек, с генеральным инспектором армии Сигизмундом Шилкавским. Все отказались. Уставший Миклас перед полуночью подписал назначение Зейсс-Инкварта"

" Мы были так счастливы, что не чувствовали ни голода, ни холода. Когда площадь Героев опустела, я в окружении моих товарищей шагал по маленькой улочке, расположенной за ведомством канцлера — недалеко был припаркован мой автомобиль.
В этот момент из каких-то ворот на тротуар улочки медленно выехал черный лимузин. Мы посторонились, чтобы дать ему проехать. Тут я услышал, что издалека меня зовет какой-то человек, вышедший из дворца в окружении нескольких мужчин. Он подошел быстрым шагом, и я узнал в нем Бруно Вайсса — председателя нашего Немецкого гимнастического союза. Он казался расстроенным и спросил, имею ли я в своем распоряжении автомобиль. Я ответил.
— Очень хорошо, — сказал Вайсс. — Это счастье, что я вас нашел. Нам необходим спокойный и рассудительный человек! Видели ли вы большой черный лимузин? В нем находится президент Миклас. Он возвращается в свой дворец на улице Рейснерштрассе, охраняемый отрядом батальона гвардии. Только что мы узнали, что именно сейчас отряд С А из Флорисдорфа получил приказ выехать на Рейснерштрассе, так как новое правительство должно охранять президента. Любой ценой необходимо избежать столкновения между этими двумя подразделениями. Вы меня понимаете?
— Конечно, господин Вайсс. Но у меня нет полномочий…
Он прервал меня жестом:
— От имени нового канцлера поручаю вам отправиться на Рейснерштрассе и спокойно, но решительно контролировать ситуацию с целью избежания какого-либо конфликта. Соберите нескольких товарищей, но, пожалуйста, не теряйте ни минуты. Я предупрежу канцлера, что именно вам поручил эту миссию. Я попробую решить этот вопрос по телефону, хотя было бы лучше, чтобы вы оказались на месте. Когда вы туда приедете, пожалуйста, позвоните в ведомство канцлера. А теперь — езжайте, мой дорогой, дорога каждая минута…"

Долго ли коротко, Скорцени со товарищи добираются до Президентского дворца, недолго препираются с гвардейцами, а потом арестовывают президента. Сам Скорцени называет эту акцию защитой, но нет - Микласа арестовали и до конца войны он просидел под домашним арестом. Шушнигу повезло меньше - после полутора лет заключения в тюрьме гестапо, его отправили в Дахау, а потом в Заксенхаузен.

В ночь с 11 на 12 марта 1938 года германские войска, заранее сосредоточенные на границе в соответствии с планом «Отто», вошли на территорию Австрии.

Австрийская армия, получившая приказ не оказывать сопротивления, капитулировала. В 4 часа утра в Вену в качестве первого представителя нацистского правительства прибыл под охраной роты эсэсовцев Гиммлер в сопровождении Вальтера Шелленберга и Рудольфа Гесса.

12 марта 1938 года Гитлер въехал в Австрию проследовав через свой родной город  Браунау и город его юности Линц, а 13 марта в 19 часов  торжественно въехал в Вену в сопровождении шефа Верховного главнокомандования вооружёнными силами Германии (ОКВ) Вильгельма Кейтеля. В тот же день был опубликован закон «О воссоединении Австрии с Германской империей», согласно которому Австрия объявлялась «одной из земель Германской империи» и отныне стала называться «Остмарк». Выступая 15 марта в венском дворце Хофбург перед людьми, собравшимися на площади Хельденплац, Зейсс-Инкварт провозгласил Гитлера «протектором короны», а сам Гитлер заявил:

«Я объявляю немецкому народу о выполнении самой важной миссии в моей жизни».

Австрийцы приветствуют Гитлера.

"Триумфальный въезд Гитлера в Вену я наблюдал с очень большой высоты, а именно со строительных лесов, воздвигнутых с целью реставрации одного из музеев на Ринге. Мои работники проявляли еще больше энтузиазма. Я их понимал — они встречали одного из своих, одного из наших. С высоты строительных лесов мы смотрели на необычного человека. Возможно, стоит вспомнить, что когда-то он жил впроголодь в Вене, а теперь, и мы были тому свидетелями, занял в истории место наравне с великими властелинами Австрии: Рудольфом, Максимиллианом, Карлом, Фердинандом или Йозефом — императорами Германии. Казалось, что это невозможно, но это было действительностью. Вместе с нами сотни тысяч людей криком подтверждали данный исторический факт.

Я не мог понять, где мои земляки взяли такое количество флагов со свастикой — их были десятки тысяч. Вероятно, каждая семья тайно хранила один или два..."

Скорцени

Спектакль на Ринге был достоин такого события — великолепный, помпезный, с морем штандартов и цветов, с бесконечными аплодисментами, военными оркестрами и немецкими солдатами, которых встречали так, как ни одну другую армию в Австрии. В какой-то момент по бесчисленной толпе прокатилась волна восхищения: это маршировала личная гвардия фюрера — лейб-штандарте СС «Адольф Гитлер». Вид этих солдат произвел на нас большое впечатление. Я не предполагал, что в скором времени окажусь в рядах этой гвардии.

Итак, мечты маленького Отто сбываются, он теперь официально немец в Германии, но что же происходит дальше?  А дальше куча всяких вещей - Мюнхенский сговор, оккупация Чехословакии, стоны о том, что все немцы должны жить вместе, и кого, скажите, интересует, что некоторые проживают в других странах?

Сам Скорцени вспоминал:

Нам казалось, что наш разбросанный и разорванный народ, который ужасно страдал в 1918–1925 годы, не может вечно отвечать за ошибки, совершенные нашими руководителями в 1914–1918 годах.

Опять знакомо звучит, да?

А 1 сентября 1939 года немцы входят в Польшу. Никто такой подлянки от фюрера не ждал, поэтому возмущенные Англия и Франция немедленно объявляют Германии войну и доблестно сидят в окопах, наблюдая как вермахт жрёт Польшу, набирает обороты самая страшная в истории человечества война, о чем еще мало кто догадывается.

А Скорцени тем временем призывают в армию. Отто быстро прискакал в немецкий военкомат, радостно размахивая повесткой, и сходу просится в авиацию, потому как модно и на самолете летать умеет, однако в Люфтваффе Отто не взяли, потому как староват он был для авиации, да телом здоров больно. Что немного жаль, ибо лучше бы дали Отто " Мессершмитт", да отправили куда-нито. Огромное количество людей с облегчением вздохнуло бы, поверьте.

Скорцени расстроился, конечно, а потом плюнул и пошел в СС.

Дмитрий Фурманов

Тем не менее, вскоре начдив и комиссар сдружились, и дружба эта продолжалась до тех пор, пока в дивизию не прибыла самовольно Анна Стешенко - жена Фурманова и femme fatale Чапаева. Та самая Анка - пулеметчица, если что.

Анна Фурманова ( Стешенко)

Чапаев пытался ухаживать за Анной, писал ей трогательные записки:

" Анна Никитишна
Жду вашего последнего слова. Я больше не могу с такими идиотами работать29, ему быть не комисаром, а кучером, и я много говорил с ним о вас, и затем у нас произошла ссора, подробности,
если желаете, я передам лично, только не берите ево сторожем, я
не могу смотреть, когда он таскается за вами, если желаете последний раз сказать мне несколько слов, то дайте ответ, я чюствую, что
мы скоро розтанимся навсегда.
Жду Л….й
вас
Чепаев"

Анна также трогательно рассказывала обо всем мужу, тот бесился, скрупулёзно отмечая в дневнике:

"Несколько дней назад… я стал замечать, что Чапай слишком
нежно настроен к Нае28. Я молчал, никому и ничего не говорил,
всё наблюдал, следил за переменою его к ней отношения. Он
стал искать уединения с нею, гулял иногда вечером, ехал возле
её повозки, смотрел ей нежно в глаза, ловил взгляды и улыбки,
брал за руку — любовался ею. Ко мне сделался холодней в отношениях.
Для меня уже несомненно теперь, что он любит Наю. Он не может пробыть, не увидев её, самое короткое время… Он хотел моей
смерти, чтобы Ная досталась ему… Он может быть решительным не
только на благородные, но и на подлые поступки."

К чести Чапаева, тот пытался оправдаться:

"Товарищ Фурман!
Если нуждаетесь барышней, то приходи, ко мне придут 2 за бригадой — одну уступлю.
ЧЕПАЕВ"

Фурманов предложение отверг, старательно собирал компромат на начдива и слал доносы в штаб армии, о чем в открытую говорил и Чапаеву:

«Эти все документы у меня на руках и
при случае я покажу их кому следует, чтобы
раскрыть Вашу гнусную игру»

«Когда будет нужно, я обнажу документы и расчешу по косточкам всю
Вашу низость». 

25 июня 1919 года, Фурманов написал пространный рапорт Фрунзе с перечислением всех прегрешений Василия Ивановича, но без упоминания истинной причины конфликта, особо отметив, что не доверяет начдиву и требует его замены, так как Чапаев опасен для дела Революции. В итоге, к изумлению комиссара, заменили не Чапаева, а самого автора рапорта. Впоследствии, кстати, Фурманов считал, что именно его отзыв из 25-й дивизии спас ему жизнь, и он не погиб вместе с Чапаевым в бою 5 сентября 1919 года.

В то же время в дивизии появился еще один легендарный герой анекдотов про Чапаева - Петька.

Пётр Исаев

Родом из села Корнеевка Саратовской губернии, воевал в Первую мировую, унтер - офицер, комиссован после ранения, после чего вернулся домой.Весной 1918 г. организовал в родном селе отряд для подавления антибольшевистского восстания, затем в с. Семеновка впервые встретился с Чапаевым. Вскоре стал у него командиром эскадрона , осенью назначен начальником связи 1-й бригады  дивизии. Затем вместе с Чапаевым перешел во 2-ю Николаевскую дивизию, где был командиром батальона связи, помощником начальника связи.

После возвращения Чапаева из Москвы в феврале 1919 года — ординарец начдива. Погиб в одном бою с начдивом, точные обстоятельства смерти неизвестны.

Между тем маховик войны продолжал набирать обороты.

По плану Фрунзе Александрово-Гайская группа должна была атаковать казаков у Казачьей Таловки и станицы Сломихинской с дальнейшим выходом на Лбищенск, в то время, как группа Кутякова продолжала наступать на Лбищенск от Уральска. Чапаев успешно справился с поставленной задачей. Немногочисленные заслоны казаков в ходе атаки 8 марта продержались ровно столько, сколько было необходимо для эвакуации не желавших оставаться в станицах казаков с семьями, а затем отступили к Уралу. Опасения казаков были не напрасны, ворвавшиеся в казачьи станицы красноармейцы немедленно приступили к тотальному грабежу казачьих хозяйств, подчас совершенно бессмысленному.Фурманов впоследствии довольно красочно описал картины грабежей в своей книге. Ценой больших усилий начдива мародерство было остановлено, так как отрицательно влияло на и без того шаткую дисциплину в дивизии, для чего  Чапаевым были арестованы и отправлены в Александров Гай перепившиеся  бывший командир бригады Аносов и часть комсостава.

Тем временем бригада Кутякова взяла Лбищенск, после чего совместными усилиями групп Кутякова и Чапаева были нанесены поражения казакам у форпоста Мергеневского. В результате успешных действий красных частей началась массовая сдача казаков в плен, около 8 тысяч человек были разоружены и распущены по домам под подписку о признании Советской власти. Дальнейшему продвижению групп Чапаева и Кутякова на юг помешала наступившая распутица и разливы степных рек. После того, как Фрунзе убедился, что наступление стало невозможным, он отозвал Чапаева и Фурманова в Самару.

Тем временем, в Мергеневском 19 марта был собран казачий съезд, на который также прибыли представители красноармейских частей и часть казаков, сложивших оружие. Поначалу верх на съезде брали сторонники замирения с большевиками, но вскоре в Мергеневский прибыл новый атаман Уральского войска Толстов, выбранный на эту должность 11 марта в Гурьеве. Он приказал арестовать и расстрелять красных парламентёров, а всем сдавшимся казакам выдать по 100 плетей и вернуть их в строй. В ходе последовавшего в апреле наступления казаков части 22-й дивизии красных 15-17 апреля были разбиты у Лбищенска, 25 апреля казаки окружили Уральск и начали его осаду, продлившуюся в итоге до середины июля.

Несмотря на эти драматические обстоятельства, Фрунзе отозвал значительные силы из-под Уральска, перебросив их севернее на самарское и симбирское направления, где обстановка  для Красной армии складывалась катастрофически. В марте 1919 года части 5-й армии потерпели сокрушительное поражение от войск Верховного правителя России А. В. Колчака. Фронт был прорван, и войска Западной армии белых под командованием Ханжина и оренбургские казаки начали стремительное наступление к Волге. Ситуация для красных резко осложнилась с началом многочисленных мощных крестьянских восстаний у них в тылу. 5 апреля войска Западной армии белых взяли Стерлитамак, 7 апреля вступили в Белебей, 10-го были в Бугульме, 15 апреля был захвачен Бугуруслан. Оренбург остался в руках красных, но был полностью блокирован. Потеря крупнейших аграрных регионов и угроза потери речного сообщения по Волге потребовала экстраординарных усилий со стороны Советской республики, в результате чего  Фрунзе был назначен командующим Южной группы войск в составе 1-й и 5-й и Туркестанской армий, которой предстояло оборона Самары и Симбирска. Чапаеву же было доверено командование 25-й (бывшей 1-й Николаевской) дивизией, усиленной Иваново-Вознесенским и Интернациональным полками, а также четырьмя артиллерийскими дивизионами и приданным авиаотрядом. По первоначальному плану дивизия должна была атаковать Западную армию во фланг со стороны Бузулука.

В ночь на 2 мая чапаевцы форсировали реку Большой Кинель, заняли сёла Нижнее и Верхнее Заглядино и продолжили наступление к Бугуруслану, отклоняясь при этом значительнее восточнее, чем предполагалось по плану. В ходе боёв Фрунзе решил, что 73-ю бригаду Кутякова целесообразнее передать в состав 25-й дивизии, а взятие Бугуруслана поручить войскам 26-й дивизии. Бугуруслан был взят 4 мая. 25-я дивизия получила приказ командующего 5-й армией Тухачевского о наступлении на бугульминском направлении, с целью отрезать 2-й и 3-й белым армиям пути отхода к Уралу. К вечеру 9 мая дивизия Чапаева разбила ослабленные части Ижевской бригады у верховий реки Сок и завязали бои с войсками 4-й белой дивизии и Оренбургской бригадой. Замысел Тухачевского осуществить не удалось, командующий 2-м Уфимским корпусом Западной армии белых генерал Войцеховский сумел вывести большую часть войск из-под угрозы окружения.

10 мая на должность командующего Восточным фронтом был назначен бывший царский генерал Самойло. Одним из его первых решений стал вывод 5-й армии Тухачевского из группы армий, возглавляемых Фрунзе. Раздосадованный таким решением, Фрунзе сумел добиться передачи из состава 5-й армии двух дивизий, в том числе 25-й стрелковой, под своё командование в состав Туркестанской армии. 13 мая войска группы взяли Бугульму и теперь главной задачей группы Фрунзе становилась Уфа. Наступать непосредственно на Уфу предполагалось дивизии Чапаева.  27 мая всем дивизиям группы было приказано выйти на исходные рубежи для наступления. В своем приказе по дивизии Чапаев говорил:

"Мы будем бить противника не как он хочет, а как мы хотим. Дружным одновременным ударом с запада столкнём белогвардейцев с железной дороги, для большего удобства топить последних в реке Белой и тем самым очистить себе путь к Уфе… Несмотря ни на какие трудности, ни на какую усталость, необходимо напрячь все усилия, чтобы прижать противника к реке Белая и на его плечах переброситься на правый берег её."

К вечеру  9 июня 1919 года части 25-й дивизии вошли в Уфу, потеряв в ходе боёв около 2 тысяч человек убитыми. 10 июня в Уфу прибыл Фрунзе. Начдив Чапаев и комбриг Кутяков были представлены Фрунзе к награждению орденами Красного Знамени, однако Реввоенсовет Республики при награждении Чапаева изменил формулировку — вместо награждения за взятие Уфы Чапаев был награждён за совокупность заслуг в течение 1918−1919 годов, включая участие в организации Николаевских дивизий, бои с уральскими казаками и чехословаками, бои за Бугуруслан и Белебей.

Д. Фурманов и В. Чапаев с бойцами и командирами дивизии после боёв за Уфу.

В ходе подготовки к дальнейшим боям Чапаеву было поручено командование Особой группой, призванной переломить ситуацию на фронте с уральскими казаками. Помимо 25-й дивизии в группу должна была войти вновь создаваемая Особая бригада из двух стрелковых и одного кавалерийского полков, а также двух артиллерийских дивизионов. Всего в распоряжении Чапаева теперь находились 11 стрелковых и два кавалерийских полка, 6 артдивизионов — в Первую мировую такое соединение могло быть названо корпусом, а значит сам начдив находился на посту, соответствующему, как минимум, царскому генерал-лейтенанту.

Чапаев отлично понимал значимость своего нового назначения. В дневниках Фурманова появилась запись разговора с начдивом, позднее ставшая также основой для эпизода художественного фильма:

"− Наполеон командовал 18−20 тысячами, а у меня уже и по 30 тысяч бывало под рукой, так что, пожалуй, я и повыше его стою… Да если бы мне теперь дали армию − что я, не совладею, что ли? Лучше любого командарма совладею!
− Ну, а фронт дать? − шучу я.
− И с фронтом совладею… Да все вооружённые силы Республики, и тут так накачаю, что только повёртывайся…
− Ну, а во всём мире?
− Нет, тут пока не сумею, потому что надо знать все языки, а я, кроме своего, не знаю ни одного. Потом поучусь сначала на своей России, а потом сумел бы и всё принять. Что я захочу − то никогда не отобьётся."

23 июня Фрунзе издал приказ о действиях 4-й армии и Особой группы Чапаева, в котором Чапаеву было приказано по завершению передислокации вверенных ему частей начать наступление на Уральск и соединиться с осаждённым гарнизоном города. В приказе Фрунзе подробно оговаривались рекомендации войскам по ведению боевых действий с казаками, составленные с учётом неудач предыдущих операций на Уральском фронте: по действию дежурных частей в охранении, при занятии селений и расположению на ночлег вне жилых мест, по организации караульной службы. В завершение приказ гласил:

«Обнаружение каких-либо погрешностей, особенно когда результатом явится боевая неудача, повлечёт суровые кары, причём в провинившихся частях все виновные, начиная с командиров и комиссаров, будут расстреляны».

У Фрунзе были все основания для такой строгости, командование РККА и лично Ленин ежедневно засыпали его телеграммами, требующими ускорить действия его войск. Едва завершив переброску своих частей, 4 июля Чапаев отдал приказ о начале наступления частей его группы на Уральск.

Уральские казаки не смогли оказать серьёзного сопротивления мощному наступлению войск Фрунзе. Чапаев успешно продвигался к Уральску, несмотря на попытки противника внезапными кавалерийскими рейдами внести панику в ряды его частей, однако перевес в численности войск и в качестве вооружения, несмотря на локальные успехи, вынуждал казаков  отступать всё дальше на юг. 10 июля бригады Чапаева вышли к станции Перемётная и к женскому монастырю в окрестностях Уральска. 11 июля части начали наступление, стремясь соединиться с окружёнными в Уральске частями 22-й дивизии. К 12 часам дня войска Чапаева прорвались в Уральск и Фрунзе доложил Ленину о снятии осады города. Чапаев лично руководил наведением мостов через реки Чаган и Деркул для скорейшей переправы частей группы в город. В воспоминаниях Фурманова запечатлён эпизод, когда разъярённый медленным ходом работ по строительству мостов, Чапаев избил руководившего работами военного инженера и едва не застрелил его. К этому же времени относятся его записи о том, как Чапаев под угрозой расстрела требовал экзаменовать некоего коновала в дивизии в ветеринарные врачи, а также о других вспышках гнева начдива, в том числе избиении представителя штаба армии и отправке матерной телеграммы в штаб армии. Возможно, что в условиях конфликта часть эпизодов были Фурмановым просто выдуманы либо преувеличены, хотя низкий уровень культуры, рукоприкладство и мат в переписке в Красной армии тех лет были довольно массовым явлением

.

Фрунзе требовал от Чапаева развития успеха, недопущения организованного отхода казаков на юг и попытки организовать их окружение южнее Уральска, в районе Круглоозёрновской и Серебряковской станиц. Но чем глубже продвигались части Чапаева в земли Уральского войска, тем ожесточённее становилось сопротивление противника. Казаки продолжали тактику внезапных глубоких рейдов в тылы красных частей - так, в боях 14 июля, им удалось захватить тыловые обозы 25-й дивизии с продовольствием, снарядами и патронами, что было весьма кстати для уральцев, испытывавших нарастающие трудности с пополнением боеприпасов. 16 июля Чапаев издаёт приказ о наведении порядка в тыловом обеспечении, исправить ситуацию, когда обозы его группы заполнены ненужным хламом и трофеями, добытыми в казачьих станицах. Среди прочего хлама, от которого было приказано избавиться, было и имущество политотдела дивизии, что лишь подлило огонь в конфликт с комиссаром дивизии. Но командование фронта целиком поддержало Чапаева в его мерах по наведению порядка. К этому моменту в степи установилась невиданная жара, отступавшие казаки стремились засыпать колодцы землёй или трупами животных, население станиц в большинстве стремилось уйти вслед за войсками. Успех действий частей группы целиком стал зависеть от налаженного снабжения и всякие политические интересы должны были уступить вопросам военного и продовольственного обеспечения.

В условиях отсутствия сплошной линии фронта и больших разрывов между отдельными частями обеих сторон, многие донесения и Чапаева, и командиров уральских казаков говорили об успехах противоположных сторон в «полном окружении и полном уничтожении противника». Наступление группы замедлилось. Чапаев добился от Фрунзе отмены приказа о лобовом наступлении от Уральска на Лбищенск, доказав, что предпочтительнее в условиях сопротивления казаков пытаться множественными манёврами отсекать и уничтожать их части по отдельности. Начдив предложил переправить одну из бригад группы на бухарский берег Урала, а двум другим бригадам совершить обходной манёвр на Лбищенск по степям правого берега. Фрунзе поддержал план Чапаева, из Самары в Уральск были направлены комендантские части, что позволило высвободить все силы 25-й дивизии для наступления. Задуманная операция по окружению казаков у Лбищенска началась в ночь на 5 августа. Сам Чапаев возглавил наступление вдоль Урала и к полудню первого дня занял хутор Янайский, к вечеру 6 августа была занята станица Бударинская. Несмотря на ожесточённое сопротивление казаков, задуманная Чапаевым операция завершилась успехом и 9 августа части 25-й дивизии вступили в Лбищенск.

Дивизия Чапаева, оторвавшаяся от тылов и понёсшая большие потери, в начале сентября располагалась в районе Лбищенска, причём в самом Лбищенске располагались штаб дивизии, отдел снабжения, трибунал, ревком и другие дивизионные учреждения общей численностью почти две тысячи человек. Кроме того, в городе находилось около двух тысяч мобилизованных крестьян-обозников, не имевших никакого оружия. Охрану города осуществляла дивизионная школа в количестве 600 человек. Основные силы дивизии находились на расстоянии 40−70 км от города. Часть подразделений группы занимали оборону в районе станицы Сахарной, часть получила приказ об активных действиях на левом берегу Урала — наступление на Джамбейтинскую ставку должно было разрушить взаимодействие частей, подчинённых казахскому национальному правительству Алаш-Орды, с уральскими казаками. Приказ Чапаева левофланговой и центральной группам предписывал изымать скот и лошадей у богатых казахов, а также привлечь казахское население к выпечке хлеба для снабжения частей его группы.

Части казачьей Уральской армии после тяжёлых поражений располагались в районе Калмыковской и Калёного. Ситуация здесь осложнялась огромным количеством беженцев, покинувших станицы от Уральска до Лбищенска. Тысячи голов скота, повозки и телеги с домашним скарбом, женщины и дети буквально наводнили тылы армии, привели и без того сложную ситуацию со снабжением боевых частей продуктами и фуражом к полностью катастрофической. Попытки направить поток беженцев далее на юг к Гурьеву были безуспешны, семьи казаков страшились похода по пустынным малознакомым землям. В этой скученности, в условиях маловодья и жаркого лета начались повальные эпидемии. После обсуждения сложившейся обстановки командование Уральской армии решило отказаться от попыток лобовых атак на наступающие красные части, а предпринять вместо этого рейд на находившийся в тылу в Лбищенске штаб всей красной группы. Для проведения рейда был организован сводный отряд из 2-й дивизии полковника Сладкова и 6-й дивизии генерала Бородина, возглавившего эту группу. Численность группы составляла по разным данным от 1200 до 2000 человек. В случае успеха рейда, казаки надеялись на дезорганизацию действий всей красной группы.

Отряд генерала Бородина сумел незамеченным подойти к Лбищенску вдоль русла реки Кушум, укрывшись накануне атаки в камышах урочища Кузда-Гора.Характерно, что в штаб Чапаева накануне нападения поступали сведения о встреченных казачьих разъездах, но им не придали особого значения, так как это было делом обычным, не сумели выявить такой большой отряд и лётчики приданного 25-й дивизии авиаотряда.

В 3 часа ночи 5 сентября дивизия Бородина начала движение на Лбищенск с запада и севера, а дивизия Сладкова — с юга. Среди казаков было множество уроженцев Лбищенска, прекрасно знавших сам город и местность вокруг него. Атака оказалась успешной, большая часть красноармейцев сдалась без боя, отдельные очаги сопротивления были быстро подавлены. Казакам активно помогало местное население — например, пытавшегося спрятаться в печи комиссара дивизии Батурина выдала хозяйка дома. Взятых в плен красноармейцев поутру водили по улицам, и если местные жители указывали на кого-то, как на участника грабежей или члена отряда особого назначения, то следовала немедленная расправа. Всего в Лбищенске было убито около полутора тысяч человек, около 800 красноармейцев было взято в плен.

По воспоминаниям участников рейда, для поимки Чапаева Бородиным был выделен специальный взвод под командованием подхорунжего Белоножкина, который, ведомый пленным красноармейцем, напал на дом, где квартировал Чапаев, но упустил его: казаки набросились на показавшегося из дома красноармейца, приняв его за самого Чапаева, в то время как Чапаев выскочил в окно и сумел бежать. Подхорунжий стрелял в него, однако лишь ранил в руку. Чапаев остановил в панике бегущих к реке красноармейцев, собрал вокруг себя отряд примерно в сто человек с пулемётом и смог организовать сопротивление.

Обстоятельства гибели начдива разнятся - кто-то видел как его зарубили казаки, кто-то утверждал, что раненного Чапаева переправили на другой берег, но он умер от потери крови. Тело после боя так и не было найдено, несмотря на обещанную казаками награду.

Гибель Василия Чапаева, несмотря на его известность в Поволжье и на Урале, не была чем-то выдающимся в 1919 году, не выделялась среди  других убитых начдивов РККА. В ходе бурных событий конца 1919-го и 1920-го годов никто не имел особой возможности позаботиться ни о памяти героя, ни даже о его семье. Во время разразившегося вскоре грандиозного голода в Поволжье умер отец Василия Чапаева, а дети были разбросаны по приютам.

В посмертной судьбе Чапаева всё изменилось с выходом в 1923-м году одноимённого романа Дмитрия Фурманова. Несмотря на многочисленные ссоры и даже вражду в отдельные периоды их совместной службы, Фурманов, по его собственным словам, оставался под большим впечатлением от фигуры начдива. Гибель Чапаева перечеркнула все их личные счёты и Фурманов решил написать о Чапаеве книгу, используя в качестве основы свои дневниковые записи 1919-го года.

Книга была завершена в 1922-м году и опубликована в марте 1923-го. Роман был восторженно воспринят читателями и получил превосходные отзывы литературных и партийных критиков. Написанный фактически по горячим следам событий, роман сохранил живые и нелакированные образы Чапаева и его соратников. На страницах герои книги отчаянно трусили, ругались, курили, грабили, оставаясь живыми людьми. Фурманов написал ещё несколько книг, ни одна из которых больше не повторила успеха «Чапаева».

Выход книги сыграл свою роль и в судьбе детей Чапаева. Прибывший в это время из Турции Михаил Васильевич Фрунзе вспомнил о семье своего начдива, разыскал детей по детским домам, распорядился о материальной помощи.

Окончательно же превратил начдива в легенду вышедший в 1934 году знаменитый фильм Сергея и Георгия Васильевых.  В доработке сценария принял участие генсек Сталин — по его требованию в фильм была добавлена романтическая линия с участием Анки-пулемётчицы. Успеху фильма способствовал также подбор актёров на главные роли: Бабочкина — Чапаева, Кмита — Петьки, Мясниковой, Блинова, Певцова, Чиркова и многих других.

Георгий и Сергей Васильевы были награждены орденами Ленина. Имя Чапаева получило небывалую известность и популярность, после выхода фильма его именем назвали улицы едва ли не в каждом городе и посёлке страны, боевые корабли и гражданские пароходы. Дети играли в Чапаева, забыв об индейцах и казаках-разбойниках. Тогда же в 1930-е годы, когда появились первые анекдоты о начдиве, один из самых известных объяснял, почему люди раз за разом ходят в кино на «Чапаева» :

«Ждём, когда выплывет!»

Постепенно, мифический Чапаев с киноэкранов заслонил собой образ реального начдива.

А был лихой начдив обычным человеком со своими радостями и горестями, достоинствами и недостатками. Достойно жил, храбро воевал. И кто знает, если бы не известные события начала века, может так бы и столярил бы себе в артели отличный столяр Василий Чапаев, передавая семейное ремесло сыновьям. Но случилось то, что случилось, и на фронтах страшной братоубийственной войны вспыхнул и погас талант начальника дивизии, незаурядного и самобытного.

А было ему на момент гибели всего-то 32 года.

Чапаев в Николаевске кадр из кинохроники, 1918 год

Между тем граждане свободной России совершенно не желали признавать Советскую власть, ввиду чего по всей стране вспыхивали мелкие и крупные восстания. Чапаев во главе сформированного им отряда Красной тогда еще гвардии из 400 человек носится по уезду. Так в селе Большая Глушица  эсеры при поддержке офицеров и представителей местной интеллигенции разогнали местный Совет, арестовав часть его членов. Отряд Чапаева атаковал село с четырёх сторон и после боя занял его, освободив из-под ареста членов местного Совета.  9 февраля в Балаково, где жила семья Чапаева, в ходе вспыхнувшего мятежа был убит младший брат Василия Григорий Чапаев. 10 февраля эта новость пришла в Николаевск одновременно с известием о разгроме красногвардейского отряда в селе Берёзове. Красногвардейцы 11 февраля подавили восстание в Берёзове, а 13 февраля атаковали с двух сторон Балаково и выбили из него участников мятежа. В конце февраля ещё одно антисоветское восстание вспыхнуло в селе Липовка,  вскоре охватив всю Липовскую волость. И вновь на подавление был направлен отряд Чапаева с передачей Василию Ивановичу всей власти в мятежной волости. Через 10 дней мятеж был подавлен.

В марте 1918 года мятеж подняли уральские казаки, которые после проведения Войскового круга, на котором принято решение о роспуске всех Советов на территории области, и об аресте всех лиц, в них входящий. В ответ на это Саратовским советом на подавление восстания была отправлена наспех собранная из 1-го и 2-го  Николаевских партизанских отрядов под командованием Ивана Демидкина и Василия Чапаева Саратовская армия. После первоначальных успехов армия была разбита, а оба отряда, ее составлявшие, с большими потерями вырвались из окружения. 

Василий Чапаев (в центре) в группе командиров Красной гвардии Николаевского уезда Самарской губернии, начало 1818 года

Между тем в мае 1918 года в Поволжье, на Урале и в Сибири вспыхнул мятеж Чехословацкого корпуса. 8 июня 1918 года в результате совместного выступления чехословаков и российских офицерских дружин была свергнута власть Советов в Самаре и провозглашён переход власти к Комитету членов Учредительного собрания. Антибольшевистские мятежи вспыхнули во множестве регионов страны. Период добровольческих красногвардейских отрядов закончился, Советская власть объявила о начале принудительной мобилизации в Рабоче-Крестьянскую Красную армию. Гражданская война началась.

В конце мая — начале июня возобновились бои между уральскими казаками и армией Саратовского совета. Николаевские партизанские отряды к этому времени были преобразованы в 1-й и 2-й Николаевские полки. 13 июня 1918 года председатель Совнаркома Ленин и наркомвоенмор Троцкий подписывали декрет «О принудительном наборе в Рабоче-Крестьянскую Армию», был сформирован Восточный фронт во главе с Михаилом Муравьёвым, в состав которого вошла Особая армия, включающая отряды Саратовского совета.

Из Николаевских полков была организована бригада, командиром которой назначен Василий Чапаев. В бригаду вошли около 3 тысяч человек, 65 пулемётов, 8 орудий, один бронеавтомобиль.  21 июня Николаевская бригада вновь направилась вдоль линии железной дороги Саратов—Уральск: перед Чапаевым поставлена задача отбить станцию Семиглавый Мар. В ходе ожесточённых боёв с казаками вдоль железной дороги Чапаев продвинулся вплоть до станции Шипово, но как и в мае вновь вынужден был отступить к станции Алтата, а затем ещё дальше — до станции Озинки.

В июле обстановка в Поволжье становится для Советской республики критически опасной. В результате совместных действия Комуча и Чехословацкого корпуса захвачены Сызрань, Уфа, Бугульма, Мелекесс, 22 июля бригада Комуча под командованием В. О. Каппеля вошла в Симбирск. Строятся планы развития наступления в направлении Хвалынска, Вольска, с дальнейшим продвижением на Царицын с целью соединения с донскими казаками и частями Добровольческой армии.

Николаевский уезд стал критически важным районом для противоборствующих сторон, сформированные отряды Красной гвардии и Николаевские полки препятствовали соединению войск Комуча с уральскими казаками и продвижению их вниз по Волге. В июле командование Восточного фронта поставило задачу преобразовать бригаду Николаевских полков в дивизию из пяти пехотных и одного кавалерийского полков. В начале августа, после дополнительной мобилизации в Николаевске и Балаково, Чапаев сообщил о выполнении поставленной задачи.  Чапаев подчинился приказу, приняв командование 1-й бригадой дивизии. В первой половине августа Николаевская дивизия противостояла Хвалынской группе Комуча, возглавляемой полковником Махиным, действовавшей при поддержке чехословаков. Поначалу ни одна из сторон не смогла переломить ход событий в свою пользу, несмотря на захват отдельных крупных сёл той или другой стороной. Однако же после того, как войска Комуча смогли скоординировать свои действия с уральскими казаками, наступление белых стало развиваться успешнее. 20 августа чешскими частями был занят Николаевск. Чапаев, вопреки поступавшим ему приказам,  переправился через Большой Иргиз у села Порубёжки и 21 августа атаковал чехов и отрезал их в Николаевске от основных частей армии Комуча. Чехи отступили и 23 августа в Николаевск вошли части 2-го и 3-го Николаевских полков.

У Чапаева была и личная причина поспешить с освобождением города  - в Николаевске  оставалась его вторая жена Пелагея Камешкерцева и пятеро их детей, которых во время оккупации города чехами прятал в своём доме сочувствовавший коммунистам железнодорожный рабочий.

6 сентября 1918 года Чапаев назначается Врид командира Николаевской дивизии . Уральские казаки в это время активизировали свои действия в районе Новоузенска, отдельные отряды казаков совершали успешные рейды по тылам 4-й армии красных, пользуясь тем, что сплошной линии фронта не существовало. Войска Народной армии Комуча вели наступления по двум основным направлениям — на Вольск и Балаково. Ситуацию осложнило восстание в тылу красных в Вольске, оказавшись между двух огней, красная Вольская дивизия была разгромлена, погибли её командир и начальник штаба. В этой обстановке Чапаев провёл дополнительную мобилизацию в Николаевске, выбил дополнительные резервы у командования 4-й армии. Утром 8 сентября полки дивизии разбили противника у села Левенка и зашли в тыл наступавшим войскам Комуча. После ожесточённых боёв, тяжёлые потери в которых понесли обе стороны, войска Комуча были вынуждены отступить. Были отбиты Вольск и Хвалынск. Чапаевцам в результате боёв достались значительные трофеи — винтовки, пулемёты, 250 подвод снарядов, но Чапаев регулярно жаловался командованию армии и фронта на то, что его войска обделены в поставках оружия и боеприпасов.  20 сентября в расположение дивизии прибыл поезд председателя Реввоенсовета Троцкого. В ходе совещания было принято решение о создании второй Николаевской дивизии, командование которой было поручено Чапаеву. Перед Чапаевым была поставлена задача противостоять уральским казакам, чтобы предупредить возможный их удар во фланг наступавшим войскам Восточного фронта. На формирование новой дивизии были отданы родные Чапаеву 1-й и 2-й Николаевские полки, получившие имена Разина и Пугачёва. Сам Чапаев получил от Троцкого в качестве награды золотые часы и именное оружие — револьвер наган.

Командир 1-й Николаевской дивизии С. П. Захаров и командир 2-й Николаевской дивизии В. И. Чапаев, 1918 г.

30 сентября дивизии Чапаева приказано начать наступление с целью «к 12 октября прервать пути на севере от Уральска». Чапаев засыпал командование армии телеграммами с требованиями обеспечения снарядами и патронами, и даже отправил приказы отделу снабжения 4-й армии через голову командования: «За неисполнение сего требования объявляю вас перед всем революционным войском как неидущих в контакте с нами, о чём доложу Центральному Исполнительному комитету».

Тут, кстати, стоит заметить, что образ Чапаева как лихого конника, ведущего в атаку красные эскадроны, в корне неверен. В 1916 году Василий Иванович был ранен в ногу, и последствия ранения не позволяли ему сидеть в седле, так как верховая езда причиняла ему сильную боль, потому начдив передвигался исключительно на автомобиле и всегда требовал его от командования. В письме командарму Хвесину он требовал  :

«Товарищ Хвесин, я буду жаловаться на вас в Центральному Исполнительному Комитету…»

8 октября он через голову командарма писал напрямую Троцкому:

«Доношу до вашего сведения: я выбился из сил, мне командарм 4-й не даёт развития на фронте, без чего я жить не могу…»

Подробно перечислив потребности дивизии в пополнении личным составом и в вооружении,. следующий рапорт Чапаев отправляет главкому Красной армии Вацетису. Подобные, на грани истерики, сообщения характерны для начдива.

12 октября дивизия Чапаева возобновила наступление на Уральск. Сопротивление было ожесточённым, на помощь уральцам прибыли части оренбургских казаков, также выступивших против Советской власти. Постоянно маневрируя и меняя направления ударов, казачьи части атаковали полки Николаевской дивизии и в лоб, и с флангов, регулярно прорывались в тылы и нарушали снабжение красных частей, перехватывали обозы с продовольствием и боеприпасами. 16 октября Чапаев вновь нарушил субординацию и через голову командования армии и фронта обратился напрямую к Троцкому, требуя направить ему в помощь войска Вольской дивизии, не зная, что её срочно перебросили под Царицын. Проблемы дивизии усугублялись успешными рейдами уральских и оренбургских казаков по её тылам, так 19 октября в ходе одной из таких вылазок были перехвачены грузовой автомобиль и 80 подвод, направленных Чапаеву. Донесения начдива в штаб армии в другой обстановке могли быть расценены, как мятежные:

«Замечаю цель штаба 4-й армии отдать дивизию на съедение вместе со мной. По пяти атак в день отбивали, часть орудий подбито… Потери громадные — две роты забраны в плен, много убитых и раненых. Вся сила противника обрушена на мой отряд».

19 октября в помощь Чапаеву, помимо пополнения личного состава, отправлены 4-й Малоузенский полк из 1-й Николаевской дивизии, а также несколько автомобилей и орудий. Тем не менее, Чапаев запросил разрешения на отход к Пугачёву. В ответ 21 октября командарм Хвесин приказал Чапаеву перерезать дорогу между Оренбургом и Уральском в районе Бузулука, чтобы воспрепятствовать возможности маневрирования силами между двумя казачьими областями. Казаки, не имея достаточных сил противостоять наступлению красных пехотных полков, компенсировали эту слабость широтой и быстротой манёвров своих конных частей. Изматывая красные части своими атаками с фланга и тыла, они создавали у красноармейцев впечатление полного окружения, на которое в реальности у них не было сил. 26 октября Чапаев приказал полкам дивизии начать отход, назвав это в приказе прорывом из окружения, не зная, что Каменевым уже отдан приказ об усилении 2-й Николаевской дивизии ещё двумя полками. В ответ на указания Хвесина о прекращении самовольного отхода Чапаев лично отправил сообщение, сохранившее в истории его подлинный слог:

«Прошу вашего ходатайства перед народным комиссаром об увольнении меня занимаемой должности я больше невсилах бороца в такой обстановке десять суток мне не дают подкрепления за что я мог быть подвергнут самосуду голодными солдатами но я как честной революционер позорно умереть нехочу»

В приказах по дивизии Чапаев назвал отступление к Пугачёву и Алтате успешным прорывом, но 2 ноября на выездном заседании Реввоенсовета Восточного фронта в Саратове с участием Куйбышева, Берзина и Линдова, а также представителя РВС Республики Кобозева, командарм Хвесин предложил отстранить Чапаева от командования дивизией и предать его суду. Представитель вышестоящего Реввоенсовета Кобозев возражал и предложил оставить рассмотрение судьбы начдива Троцкому. В ответ Хвесин заявил об отказе от командования армией. В результате скандала 5 ноября Хвесин был заменён начальником штаба армии Балтийским

Сам Чапаев на заседание РВС армии в Саратов не вызывался и, возможно, даже не был в курсе, что стал виновником смены командарма. Он готовил дивизию к новому наступлению на Уральск, приняв переданные ему 1-й Саратовский и 1-й Новоузенский полки. Но обострившаяся обстановка на юге потребовала отправки под Царицын дополнительных частей 4-й армии и наступление дивизии Чапаева на Уральск было отменен

В середине ноября 1918 года начдив 2-й Николаевской дивизии Чапаев отправил рапорт на имя Льва Троцкого с просьбой о направлении его на обучение в Академию Генерального штаба, немедленно утверждённый. Скорее всего, это было сделано по настоятельной рекомендации Реввоенсовета армии, так как отношения командования со своевольным начдивом сопровождались бесконечными конфликтами. Представив личному составу дивизии назначенного ему на смену бывшего царского офицера А. Дементьева, Чапаев к исходу ноября прибыл в Москву. Среди его однокурсников по первому набору красных генштабистов оказались опытные командиры, зарекомендовавшие себя на начальном этапе Гражданской войны: будущие маршалы и генералы Мерецков, Соколовский, Тюленев, Петровский, Урицкий. В первом наборе четверть слушателей, как и Чапаев, имели лишь начальное образование, 70 процентов — среднее и лишь 5 процентов — высшее. Несмотря на начальный энтузиазм, Чапаеву, который и вовсе не закончил курса церковно-приходской школы, пришлось особенно тяжело. В программу обучения были включены более десятка сложных и специфичных военных дисциплин: стратегия, общая тактика, история военного искусства, военно-инженерное дело, топография и многие другие. При этом Чапаеву было предписано в течение двух месяцев пройти программу пехотных командных курсов.

Чапаев болезненно реагировал на ироническое отношение преподавателей к слушателям, на замечания в свой адрес. Наибольшее раздражение Чапаева вызывал преподаватель военной истории Александр Свечин, в то время, как Мерецков и Тюленев вспоминали о нём, как одном из любимых профессоров. Несмотря на все трудности, находились преподаватели, отмечавшие и то, что Чапаев имел задатки слушателя, которые могли бы развиться в более спокойные времена. Преподаватель истории войн и военного искусства Василий Новицкий вспоминал позднее:

«Многие склонны были считать, что Чапаев не любил науки и пренебрежительно относился к учению, что он склонен был действовать исключительно по наитию. Это глубоко неверно. Чапаев, как редко кто, отличался необычайной усидчивостью и упорством в деле того, что от него потребуется».

Тем не менее, уже 24 декабря Чапаев написал в штаб 4-й армии письмо с просьбой отозвать его из академии. Член РВС армии Г. Д. Линдов категорически отказал Чапаеву, но своенравный начдив  покинул академию самовольно, не пробыв на курсах и двух месяцев.

Впоследствии, Чапаев с раздражением вспоминал свое обучение :

«В академьях мы не учены… У нас и по-мужицки и то выходит… Мы погонов не носили генеральских, да и без них, слава богу, не каждый такой стратех будет».

Но по словам его друга и сослуживца Кутякова, в сокровенных разговорах Чапаев признавался, что «Академия — великое дело». Позднее в 1919 году он лично отобрал десяток своих командиров подразделений для отправки на обучение в Москву. Одной из главных причин побега историки называли болезненное самолюбие и совершенно недостаточный уровень образования. Чапаев не мог себе позволить оставаться в стенах академии мишенью для насмешек.

После отбытия из акакдемии, Чапаев на короткое время заезжает домой, чтобы проведать семью, а на исходе февраля прибывает в отбитый ранее у казаков Уральск, где знакомится с легендарным командармом Фрунзе. Впоследствии начальник штаба армии Новицкий так вспоминал о прибытии начдива:

"Однажды в конце февраля 1919 года дежурный доложил командарму о прибытии Чапаева. Михаил Васильевич предполагал, что он увидит партизана с разухабистыми манерами. Однако в кабинет медленно и очень почтительно вошёл человек лет тридцати, среднего роста, худощавый, гладко выбритый. Одет Чапаев был не только опрятно, но и изысканно: великолепно сшитая шинель…, серая мерлушкавая папаха с золотым позументом, щегольские оленьи сапоги-бурки мехом наружу… Сел Чапаев очень деликатно, голос у него оказался тихий, а ответы очень почтительные"

Фрунзе, имевший большие сомнения по отношению к Чапаеву до очной встречи, остался доволен первыми впечатлениями при личном знакомстве, предложив Чапаеву возглавить отдельную Александрово-Гайскую бригаду. Возникшая симпатия была обоюдной, Чапаев также оказался впечатлён личным обаянием Фрунзе и проникся к нему безмерным уважением, о чём вспоминали позднее все его сослуживцы. Порученную Чапаеву бригаду переименовали в Александрово-Гайскую группу, придав ей несколько отдельных частей.

Комиссаром бригады становится земляк командарма Дмитрий Фурманов - человек, искренне Чапаева ненавидящий и его же впоследствии прославивший.