Оборона Саур-Могилы, 2014. Глава вторая
Читайте ранее:
Крепость Славянск:
Часть первая. Глава первая. Глава вторая.
Часть вторая. Глава первая. Глава вторая.
Часть третья. Глава первая. Глава вторая.
Звезда и смерть Южного котла ВСУ (2014). Глава первая. Глава вторая.
День, когда Украина дрогнула: Иловайская мясорубка. Часть первая. Часть вторая.
Оборона Саур-Могилы, 2014. Глава первая.
ПЕРЕМЕНА РОЛЕЙ
В первой половине августа ситуация вокруг кургана резко изменилась. Во-первых, восточнее Саур-Могилы прекратил существование Южный котел «збройных сил». Часть солдат вырвалась из котла, другая вышла в Россию, многие погибли. Как бы то ни было, вопрос о спасении окруженцев из капкана исчез с повестки дня. Зато украинцы подтянули к Саур-Могиле резервы в лице частей 25-й десантной бригады. Если бы они сделали это раньше, больше людей из окружения были бы спасены, однако у командования силовой операции нашлись более важные дела вроде штурма Шахтерска. Как бы то ни было, теперь обе эти проблемы разрешились сами собой: Шахтерск так и не был взят, а котел разваливался. Зато высвободились некие силы для взятия кургана. Обе стороны были сильно истощены. Наряд сил для борьбы за Саур-Могилу 9 августа не был слишком громаден: с украинской стороны в бою участвовало около 70 десантников, с ополченской — полтора десятка «восточных». Такой «камерный» характер диктовался обстановкой. Тьмотысячные рати были бы просто сметены с кургана артиллерией. В результате, 8 августа украинские солдаты сумели занять слабо обороняемую высоту. Впрочем, о плотном контроле высоты по-прежнему не шло речи: на вершину оказывалось возможно периодически взбираться, но попытка остаться наверху надолго заканчивалась массированным обстрелом из всех видов тяжелого оружия. Украинцы действовали примерно так же, как ополченцы до этого: оставили небольшую группу на высоте, в то время, как основные силы вокруг Саур-Могилы находились у подножия. Ходаковский в интервью изложил крайне странную причину оставления высоты: по словам комбата «Востока», курган покинули из чувства сострадания к украинским солдатам, гибнущим вокруг нее. Такой пассаж выглядит скорее попыткой объяснить падение столь долго и упорно державшейся позиции. Между тем причина сдачи высоты была достаточно прозаичной: украинцы получили пусть небольшие, но свежие силы и использовали их для захвата нужной точки. После нескольких дней регулярных передвижений с горы и на гору, 12 августа украинцы сумели взять высоту под более-менее постоянный контроль: на вершине закрепился небольшой отряд 8 полка спецназа, одной из наиболее боеспособных частей украинских войск. Это был серьезный, опытный противник: солдаты 8 полка принимали участие и в боях под Славянском и Краматорском, и в сражении за город Счастье под Луганском. Теперь эти спецназовцы удерживали Саур-Могилу. Для украинской стороны это был, как ни крути, важный успех: авиация была прикована к земле ополченской ПВО, беспилотники быстро сбивались, так что наблюдение с вершины горы оставалось в этом секторе фронта чуть ли не главным способом разведки.
Атаки и обстрелы все же не были непрерывными. Иной раз удавалось и сфотографироваться. Украинские военные на вершине горы.
Тем временем восточнее Саур-Могилы разыгрывалась очередная драма. В разрушенной Степановке ополченцы разгромили оборонявшуюся там группу украинских войск из 30-й бригады. Этот отряд находился в полуокружении, однако у повстанцев до сих пор просто не было столько сил, чтобы его одолеть: восточнее до последних дней продолжалась борьба за главный приз: остатки бригад ВСУ в Южном котле. Теперь высвободившиеся резервы обрушились на окруженцев в Степановке. Вечером 12 августа на село обрушился сначала обстрел «Градами», а затем танковая атака. Украинцы располагали собственными танками и оказали достаточно упорное сопротивление: ополченцы потеряли два танка и БМП. Однако после коллапса Южного котла баланс сил изменился, и украинский отряд был достаточно быстро разбит. Более двух десятков танков, САУ и вспомогательных машин «збройных сил» остались на поле боя доказательством успеха победителей. Украинцы откатились на запад. Это был серьезный успех, взятие Степановки (и почти одновременно — Мариновки) обеспечивало еще одну дорогу из России, однако теперь оставалась проблема, собственно, Саур-Могилы, перешедшей в руки ВСУ.
Попытки отобрать высоту обратно частными операциями успехов не принесли. Артиллерия ВСУ поддерживала занимавший высоту отряд, а повстанцы не могли выделить больших сил для контрудара: как раз в это время назревал кризис вокруг Иловайска. Саур-Могилу обрабатывала артиллерия, но кроме постоянных контузий украинских солдат и офицеров эффекта от ее работы было мало. Положение выглядело не слишком радужным: высота могла в перспективе быть использована «збройными силами» для операций или против Снежного на север, или против позиций ополчения восточнее.
Однако по украинскую сторону баррикады положение также смотрелось не слишком радужно. «В соседних селах — мощные опорники „сепаратистов“», — писала украинская журналистка, — «Оттуда лупят минометы. В Дмитровке и Торезе стоят (и не просто стоят) их „Грады“. „Грады“ постоянно работают и с территории России — это самое страшное, потому что их там очень много и из-за большого расстояния не слышно, как говорит наш командир, „исходящих СМС“ — то есть, не слышишь как стреляет, слышишь только когда прилетает „входящая СМС“, а тогда уже может быть поздно прятаться».
Фото Игоря Старкова из разоренной Степановки
Тем временем командование повстанцев совместно с российскими офицерами готовило действительно масштабную операцию, которая должна была не только покончить с проблемой Саур-Могилы, но потрясти весь фронт.
ПУШКИ АВГУСТА
Первый звонок для украинских защитников высоты прозвенел уже 20 августа. В этот день измочаленные артиллерийским огнем и деморализованные части ВСУ самовольно покинули село Петровское у подножия Саур-Могилы. 23 августа началось контрнаступление сил Новороссии, в котором участвовал и небольшой, но весьма боеспособный российский контингент. Высота оказалась в полосе наступления южной «клешни» этого удара, направленного на охват группировки украинской армии под Иловайском. Русские быстро охватили Саур-Могилу и сделали ее удержание украинскими войсками попросту бессмысленным. Орудийные батареи, чей огонь корректировали с Саур-Могилы, были вынуждены спасаться бегством, в противном случае они были бы захвачены. Для окопавшихся на высоте украинских разведчиков удержание кургана стало делом бесполезным и чреватым быстрой гибелью. Однако отход этой группы уже не мог произойти быстро и без потерь: русские и повстанцы наступали, и спуск с кургана означал риск столкновения с быстро продвигающимися механизированными колоннами. Первая попытка прорыва кончилась для «службовцев» печально: машина украинских спецназовцев была уничтожена, а почти все пассажиры — убиты. Судьба этого автомобиля выглядит довольно странно: на высоту он заехал прямо через Петровское, уже занятое ополченцами. Те не успели отреагировать на такой дерзкий рывок. Удивительно, но обратно машина пошла через то же самое Петровское, где и была ожидаемо расстреляна. Видимо, это была последняя дорога, по которой еще хоть как-то можно было съехать с кургана, однако попытка промчаться наудачу второй раз через одну и ту же деревню выглядит жестом глубокого отчаяния.
Положение на высоте быстро стало критическим. Ополченцы не штурмовали высоту, но били по ней из РСЗО. Во время этих обстрелов окончательно рухнула стела мемориала. Один из украинских спецназовцев писал по поводу осажденного кургана:
«Молчал.. Но уже не могу.. Мать вашу, командование уважаемое! Саур-Могила! Шесть суток ребята держатся без продовольствия, воды, боеприпасов, подкрепления. Их с трёх сторон поливают градами, ураганами, миномётами. Ежедневно танки идут на штурм. Они стоят до сих пор. Вы их бросили. В радиусе 30 километров нет наших войск. Зачем держать эту высоту??? Ребят или убьют, или заберут в плен. Решайте что-то. Вы их просто бросили… Да, я могу всё понять… Но там и мои бойцы… Командир уже попросил у них прощения и по сути попрощался… Я мысленно тоже… Война есть война… Но просто ждать вестей о том, что их уже добили, я не могу. Журналисты, включайтесь, задавайте вопросы уважаемым».
Все что осталось от высоты в конце августа.
Смысл сидения отряда на холме был достаточно туманным. Один из украинских солдат позже говорил в интервью:
— От вас на Саур-Могиле пользы не было?
— В последние дни — никакой. Я не хочу говорить слово «смертники», но, по сути, мы там были обречены. Физически уничтожить боевиков хоть сколько-нибудь мы не могли. Улучшить положение наших войск мы не могли. Мы не могли даже героически погибнуть. Мы могли только погибнуть глупо. Все украинские силы отошли, причем уже на сорок километров от нас. И с каждым днем это расстояние увеличивалось. То есть мы остались тупо брошены, если называть вещи своими именами. Вопрос нашего физического уничтожения —это был вопрос нескольких дней. Но командир медлил с решением. Командир постоянно кому-то звонил, что-то ему обещали, какую-то подмогу, вертолеты, которые нас заберут. Какие вертолеты? Вся близлежащая территория занята врагом — кто полетит?
24 августа все же начался прорыв. Основной отряд отступающих с Саур-Могилы миновал посты ополченцев, но эти окруженцы вскоре попали из огня да в полымя: они пробились как раз в Иловайский котел. В последующие дни почти все они были убиты или ранены. Полковник Гордийчук, командовавший группой украинских солдат на высоте, получил тяжелейшее ранение, и вместе со своими солдатами попал в плен. Вскоре, впрочем, его обменяли.
Еще одна маленькая группа окруженцев пыталась выйти пешим ходом через поля. Солдаты питались кукурузой и остатками галет. В какой-то момент им удалось обнаружить пустую БМП (как утверждал один из этих солдат — российскую), но при попытке осмотреть машину они были немедленно взяты в плен оказавшимися неподалеку русскими. Так закончилась история обороны Саур-Могилы украинскими войсками.
Повстанцы на занятых позициях.
Тем временем ополченцы вошли на перепаханную почти трехмесячными боями высоту. На кургане, ставшем свидетелем чудовищных человеческих страданий и огромного мужества, впервые за несколько месяцев наступила тишина. Фронт покатился на запад, оставляя глубоко в тылу окопы и сожженные БМП вокруг кургана. Ополченцы и волонтеры перешли к малоприятной, но необходимой работе. Высота оказалась напичкана неразорвавшимися боеприпасами, а на горе и в окрестностях лежало множество непогребенных тел. «Саур-Могила — это каша из боеприпасов, металла и оторванных конечностей», — угрюмо констатировал волонтер, разбиравший эту мешанину. К работе были допущены также украинские добровольцы. Многие убитые были засыпаны землей в воронках и окопах, других вынимали обгоревшими и обезображенными из подбитой техники. Кого-то обнаруживали в наспех вырытых братских могилах. Отдельной проблемой было отсутствие у погибших индивидуальных жетонов. Повстанцы их не носили в силу иррегулярного характера своих отрядов, а отчего «смертными медальонами» не озаботилась украинская сторона, остается догадываться. Вместе с мертвыми ополченцами и украинскими солдатами в воронках начали обнаруживаться погибшие советские солдаты времен Второй мировой. Убитых в 1943 году хоронили рядом с погибшими в 2014. Скорбная работа растянулась на несколько недель.
Итог боев. Разбитая техника, пробитые каски, свежие наспех сделанные могилы и неразорвавшиеся боеприпасы в изобилии
РАДУГА НАД ПОЛЕМ, ЗНАМЯ НА ВЕТРУ
Саур-Могила обречена на то, чтобы остаться символом бескомпромиссной борьбы в Донбассе. Уже однажды обильно политый кровью, курган над Миусом видел в 2014 году не менее ожесточенное сражение, чем десятилетия назад. Победа на Саур-Могиле тем ценнее и почетнее для ополчения, что украинцы вовсе не плохо проявили себя в этой борьбе. При очевидных ошибках командующих, «вийскослужбовцы» продемонстрировали изрядное упорство в боях. Они бестрепетно лезли в огонь, и продолжали сопротивление даже когда ситуация стала безнадежной. Это были уже не те растерянные десантники, которые пытались въехать в Краматорск в апреле. Однако и ополчение росло над собой буквально на глазах. После неубедительного дебюта у Мариновки повстанцы быстро заматерели и за считаные недели заметно прибавили как организованная военная сила. Начав со странного кавалерийского наскока на позиции украинских «прикордонников», ополченцы при некоторой помощи российских войск завершили дело убедительным контрнаступлением, итогом которого стало окончательное взятие высоты. Перефразируя известное суждение о битве другой эпохи, можно сказать, что украинцы на Саур-Могиле показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми. Что же позволило ополчению, изначально заметно уступавшему в силах и средствах, остаться «царями горы»? Ответ на этот вопрос лежит скорее в плоскости оперативных решений командования. Украинская военная мысль всю войну страдала от неспособности выбрать главные задачи и сконцентрироваться на них. Если весной «збройные силы» воленс-ноленс сосредоточились на взятии Славянска, то лето стало временем метаний, бросания на полпути незавершенных операций и начала новых, столь же быстро бросаемых. Главное неверное решение было принято командованием силовой операции еще в июне, когда крупнейшая группировка ВСУ отправилась покорять Изварино, оставив «угловой столб» в собственном тылу на попечении сравнительно слабых отрядов. Нежелание украинских генералов обезопасить себя от флангового удара было настолько последовательным, что выглядит едва ли не сознательным. Нет сомнений, что армада в несколько тысяч солдат и офицеров при сотнях боевых машин и артиллерийских стволов могла просто раздавить поначалу слабую оборону батальона «Восток» и затем с непредсказуемым результатом обрушиться на пограничные переходы, имея прочную позицию в тылу. Однако этого не произошло, в результате чего изумленные Россия и Украина вскоре наблюдали агонию окруженных в степях Донбасса бригад. Причем уже в ходе борьбы наши старые знакомые — начальник генштаба Украины Муженко и министр обороны Гелетей — упорно не желали отказаться от порочной идеи наносить удары сразу по всей линии фронта. При общей немногочисленности отрядов ополчения эта стратегия еще могла принести некие плоды, но в итоге неспособность сосредоточиться на главном не могла остаться безнаказанной. В конечном результате не были взяты ни Донецк, ни Луганск, Южный котел не был деблокирован, не была даже толком прорвана линия защиты, идущая от Донецка на восток, ну и, наконец, не была вовремя взята Саур-Могила. Высота оказалась в руках ВСУ в тот момент, когда восточнее уже толком было некого спасать, кроме остатков побитой батальонной группы 30-й бригады в Степановке, а отсутствие крупных резервов не позволило конвертировать полученное позиционное преимущество в какие-то значимые успехи на поле боя. Приходится признать, что самый впечатляющий тост ВСУ сказали, когда вечеринка уже шла в другом месте.
Остатки выпущенной по Саур-Могиле ракеты «Точка»
С другой стороны, ополченские командиры, в частности Ходаковский, а с начала июля по середину августа — Стрелков, правильно определили ключевой пункт всей баталии и не пожалели сил для его удержания. В фундамент августовской победы батальон «Восток» положил самый веский камень еще в июне, когда оборудовал опорный пункт на высоте и озаботился превращением Снежного в надежную тыловую базу. В дальнейшем действия ополчения могли быть неидеальными в тактическом смысле, но они имели ясную четкую и, last not least, достижимую цель: перехват коммуникаций «збройных сил» у Степановки и Мариновки. В итоге даже заведомо более слабая группировка повстанцев хотя и не смогла создать плотный фронт окружения, сумела прервать пути подвоза и удержаться на них до тех пор, пока зажатая между территорией Новороссии и российской границей группировка не начала разваливаться. К началу августа Саур-Могила сделала свое дело, и ее утрата стала неприятным, но не смертельным эпизодом уже выигранной баталии. Разумеется, все эти выкладки смотрятся гладко только на бумаге, и для успешной реализации задумок командиров ДНР требовался хороший уровень мотивации и высокая стойкость рядовых солдат и младших офицеров. Мало какое иррегулярное войско в реальности способно дать людей, готовых идти на позицию, на которой подразделение стачивается наполовину за считаные часы. Полководец античности в ответ на предложение пожертвовать немногими ради удобной позиции спросил предложившего, не хочет ли он быть в числе этих немногих, чем исчерпал дискуссию. Сражение за Саур-Могилу характерно тем, что по обе стороны фронта «немногие» всегда находились, что и предопределило жесточайший характер боев. В короткой, но бурной истории армии Новороссии были, возможно, и более эффектные тактические эпизоды, однако Саур-Могила стала действительно выстраданной победой, вырванной зубами у отчаянно боровшегося противника.
Несмотря на войну и дождь, в сентябре люди пришли на Саур-Могилу на мероприятия по случаю освобождения Донбасса от нацистов. Поминовение жертв прежней и новой войны
Невозможно усомниться, что мемориал на высоте рано или поздно будет построен заново. Однако теперь память о воинах прошлой войны неизбежно окажется переплетена с историей, свидетелями и участниками которой стали люди нашего поколения. Через семьдесят лет Степановка, Мариновка и курган Саур-Могила вновь появились на военных картах и вновь стали «местностью смерти» для тысяч людей. Сейчас, когда положение дел в Новороссии очень неустойчиво, а будущее ее туманно, хочется надеяться, что их жертвы были принесены не напрасно.
Камень в стене. Доброволец из Одессы по прозвищу Гамбит
Источник: Спутник и погром. Автор: Евгений Норин (@NorinEA,).
Создано для сообщества TopWar
День, когда Украина дрогнула: Иловайская мясорубка. Часть вторая
Читайте ранее:
Крепость Славянск:
Часть первая. Глава первая. Глава вторая.
Часть вторая. Глава первая. Глава вторая.
Часть третья. Глава первая. Глава вторая.
Звезда и смерть Южного котла ВСУ (2014). Глава первая. Глава вторая.
День, когда Украина дрогнула: Иловайская мясорубка. Часть первая.
СВАРЕННЫЕ ЗАЖИВО. БОИ УКРАИНСКИХ ВОЙСК В ОКРУЖЕНИИ.
В окружении оказались остатки нескольких отдельных добровольческих батальонов и отдельные армейские части. Командование окруженцами осуществлял генерал-майор Хомчак. Понимая, что извне не будет нанесено серьезного контрудара, а круговая оборона приведет только к разгрому окруженных, генерал решил организовать прорыв.
Генерал-майор Руслан Хомчак
Тем временем с неожиданным заявлением выступил Владимир Путин. 29 августа он призвал ополченцев открыть гуманитарный коридор для выхода окруженных украинских войск. Сложно сказать, каких целей он предполагал достичь таким жестом. В целом, ополченцы спокойно относились к идее таких коридоров, резонно полагая, что техника и вооружение в целом виде для них важнее, чем пехота. Переговоры с Хомчаком были начаты. Среди условий беспрепятственного выхода через Старобешево была выдача пленных ополченцев (по утверждениям украинских источников — российских десантников) и передача оружия и техники. В вопрос о технике и уперлось все дело. По каким-то неясным причинам украинская сторона сочла, что получит возможность уйти в полном вооружении и чуть ли не с развернутыми знаменами. Были сформированы две колонны общей численностью примерно в тысячу человек. Естественно, ни о чем подобном речи не шло. Кроме того, уже на марше возникла заминка. Хомчака попросили подождать 15 минут для согласования вопроса о проводке котла «на высшем уровне». Нервы генерала не выдержали, и это спровоцировало трагедию.
Хомчак распорядился ничего не ждать, а вместо этого идти на прорыв.
Украинцы попытались вырваться из ловушки, открыв огонь. Юрий Лысенко, и. о. командира роты 39 территориального батальона, рассказывал:
«Хомчак в ответ сказал, мол, мне некогда ждать, мне надо спешить. В приказном порядке — все по-боевому, прорываемся и будем атаковать русских. Этот приказ был выполнен. Головная машина пошла в атаку. Естественно, русские начали стрелять в ответ. А батальоны наши были наполовину обезоружены — они большинство боеприпасов уже спрятали, запаковали для перевозки. Осталось только то, что носили на себе — автоматы, в основном.
Естественно, колонна на полном ходу выдвинулась с поселка. И никто не знал, что нас будут атаковать. Дорога была узкая — обычная сельская дорога, где впритирочку машины расходятся. Слева и справа поле. И на 200 метров с обеих сторон, как мы потом узнали, поле было заминировано. Русские знали, что мы могли атаковать или нарушить договор. Они заминировали полностью все поля, поставили в лесопосадках свою технику и минометы, и были готовы. Когда начался обстрел — пошли в машины прямые попадания минометов и танков. Мы с моими ребятами были в конце колонны. Получилось так, слава Господу, что мы проскочили до Червоносельского, это буквально 4 километра от Многополья. Я был на УАЗике, за мной ЗИЛ и остальные, приехали под село — и я уже узнал, что мои два человека погибли. Это Саша Самосадов и Сережа Нестратенко. Саша получил осколок в затылок и на месте скончался. А Сережа — его ранило, он полз по полю и рядом стоял танк… прямое попадание, взрыв — и он сгорел заживо». Позднее Лысенко передал слова пленившего его офицера: «Вы ни с того ни с сего сели в технику и начали атаковать — у нас не было выхода, кроме как обороняться».
На дороге началось кошмарное избиение прорывающихся войск. На открытой местности техника и люди становились легкой добычей для любого вида оружия. Хомчак каким-то образом сумел уехать с несколькими комбатами и некоторым числом раненых. Но многим не повезло так, как генералу. Практически вся техника прорывающихся была подбита. Раненые лежали прямо в полях, никем не подбираемые. Через какое-то время удалось наладить сбор раненых при помощи пленных врачей, но до подхода помощи дожили не все.
Последствия неудачного прорыва украинских войск
Это окончательно сломило окруженных. В течение нескольких дней из котла пытались выйти полями одиночки и небольшие группы. Часть окруженцев отказалась сдаваться. Эти люди были в основном перебиты или пленены. 31 августа министерство обороны Украины засекретило всю информацию о происходящем под Иловайском. Как нетрудно догадаться, делу эта секретность мало помогла. До 2 сентября шла зачистка котла. Было взято множество пленных для такой не слишком масштабной войны, масса людей так и осталась ненайденными ни среди живых, ни среди мертвых. Пропал без вести во время боев командир украинской 51 бригады, ее начальник штаба попал в плен.
К началу сентября бои вокруг Иловайска закончились. Закончились полной победой повстанцев и катастрофой украинских войск.
ТОГДА СЧИТАТЬ МЫ СТАЛИ РАНЫ…
Потери ополчения в этой битве неизвестны. Министр обороны Украины Валерий Гелетей заявил о гибели в сражении трехсот российских солдат. К вопросу об участии российской армии в сражении мы вернемся позже, а пока остается констатировать, что эта цифра, очевидно, названная «от фонаря», является единственной численной оценкой потерь повстанцев и это, конечно, оценка сверху. Людские потери украинской стороны также оценить трудно. Гелетей сообщил о потере армии 107 человек убитыми. Все участники сражения по обе стороны фронта единодушно считают эти данные заниженными. Напомним, что только в бою ополчения со злосчастными вызволителями котла вечером 27 августа погибло более четырех десятков украинских военнослужащих. Слова министра тем более вызывают сомнения, что поименный список погибших оказался по неясным соображениям засекречен. Отдельно осложняет подсчеты «лоскутность» группировки, разбитой под Иловайском: украинские солдаты принадлежали к разным подразделениям, часто разнесенным в пространстве на несколько тактических групп — одна из которых билась под Иловайском, а другая находилась в другом месте — и даже к разным силовым ведомствам. Семен Семенченко, командир батальона «Донбасс», оценил общие потери украинских войск в тысячу убитых, раненых и пленных.
Самую радикальную оценку украинским потерям дал глава временной следственной комиссии парламента по расследованию обстоятельств сражения Андрей Сенченко.
Андрей Сенченко, глава временной следственной комиссии парламента по расследованию обстоятельств сражения
По его словам, в сражении силовики потеряли до 3500 человек. Потрясающие цифры, учитывая, что бои продолжались и позднее. Более сдержанно оценивал потери в котле украинский журналист Юрий Бутусов. По его словам, на прорыв пошло более тысячи человек, из которых около 650 либо прорвались, либо были вскоре отпущены повстанцами из плена. Таким образом, безвозвратные потери в котле составили около 350 человек. Проблема этого подсчета в том, что он, по сути, ничего не показывает: не все окруженные участвовали в общем прорыве, 650 счастливчиков включают обменянных пленников, а потери ранеными не учитываются здесь вовсе.
Поражение в Иловайском котле сделало весь южный фланг украинских войск недееспособным.
Последующий «бег к морю» ополченских отрядов и их выход к Волновахе попросту не встретили сопротивления. Упорная борьба против прорывающихся на юг и запад отрядов началась только в Мариуполе. Сомнительно, чтобы такой сокрушительный эффект произвела потеря даже и тысячи бойцов. К тому же, как мы знаем, украинские солдаты пробивались из котла неумело, но весьма упорно, и чтобы взять массу пленных, ополченцам, очевидно, требовалось убить и ранить не меньше людей. Наконец, высокие людские потери понесла деблокирующая группировка. Все это заставляет предполагать уровень общих потерь «Збройных сил» (в том числе ранеными) на уровне нескольких тысяч солдат и офицеров.
Владимир Рубан, руководителя украинского центра освобождения пленных
С потерями украинской стороны пленными ясности больше. Здесь мы располагаем оценкой руководителя украинского Центра освобождения пленных Владимира Рубана.
По его словам, к моменту окончания основных боев в котле (но до окончательной зачистки) в плену у ополченцев находилось около семисот пленных, из которых 80% были захвачены под Иловайском. Небольшая группа иловайских пленников была освобождена чуть ранее в качестве жеста доброй воли. Таким образом, можно оценить число украинских солдат, попавших в плен под Иловайском, приблизительно в 550-600 человек. Для украинской войны с ее относительно небольшими масштабами это тяжелейшие потери.
Очень серьезно пострадали отдельные части украинского контингента. Так, в сети был опубликован детальный, повзводно, разбор потерь батальона «Донбасс». По штату батальон насчитывал 497 человек. Из них 103 человека погибли или пропали без вести, 97 попало в плен и 105 было ранено. Заявления ополченцев об истреблении украинских добровольческих батальонов можно слышать часто и, как правило, оказывается, что та или иная часть потрепана, но остается боеспособной. Однако в данном случае уровень потерь достигает 60% штатной численности, не говоря о реальной. Таким образом, в данном случае действительно можно говорить о разгроме батальона.
Уничтоженная БМП
НАКАЗАНИЕ НЕВИНОВНЫХ, НАГРАЖДЕНИЕ НЕПРИЧАСТНЫХ
Украинское общество было шокировано происшедшим. Четыре трупа возле танка дополняли утренний пейзаж слишком выразительно, чтобы воспринять поражение у Иловайска как обычные превратности войны. Рассказы вышедших из котла внушали ужас, а видеоролики с несчастными униженными пленными, покорно прыгающими под жизнерадостное закадровое «Кто не скачет, тот москаль!» или марширующими по Донецку под конвоем, вызывали не только сочувствие к захваченным в плен, но и желание понять, кто виновен в случившемся.
Ответ на сакраментальный вопрос «Кто виноват?» в версии украинской военной прокуратуры оказался откровенно издевательским. В поражении были обвинены солдаты территориального батальона «Прикарпатье».
Как гласит заключение военной прокуратуры, «После первого обстрела, к которому бойцы батальона не были готовы, „просто снялись и пошли“. Ординарец командующего сектора догнал их и дал письменный приказ остановиться или начать выполнять хотя бы комендантскую функцию на этом рубеже. Однако бойцы пошли дальше. Также останавливали их и отдавали приказ в Днепропетровске, однако бойцы батальона его тоже не выполнили.
Садимся в вертолет — командующий Сухопутными войсками, я, мой первый заместитель — летим в Кировоград, Знаменку. Посадили в поле вертолет, идем к ним. Они перекрыли дорогу — мне стыдно это говорить, квантунская армия: кто-то пьян, босые, вооруженные до зубов, с боевым комплектом гранат на поясе, направили РПГ на вертолет. Военнослужащие поехали домой колонной из школьных автобусов с выбитыми оконными стеклами, 17 „Уралов“ и семи „отжатых“ автомобилей без номерных знаков или со знаками Донецкой области».
Кроме того, постфактум выяснился специфический порок командира батальона. Отважный комбат оказался, по версии прокуратуры, алкоголиком, стяжавшим славу не нации, а Бахусу и несущим смерть не ворогам, но бутылкам вина.
Неизвестно, насколько эти уверения прокуроров соответствуют действительности, однако можно точно сказать, что репутация и карьера комбата такими обвинениями загублена.
С одной стороны, картина достаточно неприглядная, особенно пикантно выглядят «отжатый» у населения транспорт и угрозы командующему гранатометом. С другой, спонтанные проявления паники и падение уровня дисциплины типичны для любой проигравшей битву армии во все времена, и если за состоянием дисциплины в батальоне не следят, это может быть поставлено в укор только командованию батальона и высшим начальникам. Солдаты «Прикарпатья» в изложении прокурора выглядят не лучшим образом. Однако мало найдется армий, в которых дисциплину поддерживают сами бойцы, и приведенный отрывок вызывает вопросы скорее к руководству украинским контингентом, бросившему так скверно вымуштрованный батальон в бой. Знал ли генерал Муженко, что одна из ключевых ролей в спланированном им сражении отведена «квантунской армии», а ее командир, говоря прямо, пьяница? Если не знал, то какова цена командующему, не имеющему представления о состоянии собственных сил? Если знал и все же возложил оборону важнейшего участка фронта на «квантунскую армию», то отставка без права ношения мундира — весьма мягкое и гуманное наказание для такого полководца.
Наконец, возникает вопрос: почему у командования украинских войск не оказалось под рукой никакого резерва и бегство единственного батальона привело к коллапсу всей иловайской группировки? На стороне ополчения мы видим постоянное маневрирование резервами. Как только у Иловайска обозначился прорыв, «Восток», «Оплот» и группа Моторолы буквально соткались из ниоткуда. Стремительная реакция на происходящее и ввод свежих сил в нужный момент на нужном участке стали залогом блестящего успеха «сепараторов». На украинской же стороне сумели только сколотить формально довольно многочисленную группу для прорыва в котел извне, на деле имевшую, как оказалось, ничтожную боевую ценность.
«Гиви» и «Моторола». Стойкость их отрядов обеспечила не только удержание города, но и быстрый успех контрнаступления
Впрочем, руководители силовой операции полагают, что операция была спланирована и проведена ими как должно. «При планировании и проведении операции по освобождению Иловайска Донецкой области не было допущено ни одной серьезной ошибки» — заявил министр обороны Украины Валерий Гелетей. В этой связи дезертирство из рядов украинских войск выглядит весьма естественным: далеко не всем хочется оказаться в безымянной могиле по результатам столь безошибочно проведенной операции. Однако блестящие, аустерлицкого масштаба, успехи Гелетея на поле брани настолько впечатлили украинское правительство, что 12 октября он был вынужден оставить свой пост.
ПРИЗРАЧНОЕ ВОЙСКО
На Украине является, по сути, общепринятой точка зрения, согласно которой ход сражения за Иловайск был переломлен российской армейской группировкой, вторгшейся на территорию Украины. Этот тезис серьезен и требует рассмотрения.
Вопрос об участии в Иловайском сражении российских войск остается дискуссионным. Украинская сторона заявляла о вторжении армии РФ в страну буквально с весны, и сами по себе очередные декларации мало что стоят, особенно если вспомнить, что в списке «вторгшихся» соединений присутствовали, например, расформированные воинские части. Задержание нескольких российских десантников неподалеку от границы Украины и России выглядело откровенным курьезом. Однако летом появились сообщения о гибели в зоне конфликта уже не добровольцев, а русских военных.
Российские журналисты собрали сведения примерно о полутора десятках солдат и офицеров, погибших при сомнительных обстоятельствах.
Украинской стороной был составлен список почти из сотни убитых, однако значительная часть «покойников», не зная о своей безвременной кончине, продолжает публиковать сообщения на страницах в соцсетях. Признать этих людей мертвыми затруднительно. Тем не менее, 16 человек из украинского списка, судя по всему, действительно мертвы (в пользу этого свидетельствуют фотографии могил, соболезнующие записи родственников и пр.), и, вероятно, погибли именно в период Иловайского сражения. Правда, «в период» не значит, что они были убиты именно под Иловайском: бои шли повсюду. Тем не менее, можно попытаться использовать это число в качестве точки опоры.
Ополченцы под Иловайском
Такое количество погибших, с одной стороны, безусловно, веский довод в пользу непосредственного участия российских войск в конфликте. Однако это же количество жертв полностью дискредитирует тезис о крупномасштабном российском вторжении и о том, что регулярные российские войска составляли костяк отрядов Новороссии. Если сотни и тысячи украинских солдат гибнут и попадают в плен, нанося российским войскам такие потери, это значит, что Украина располагает не армией, а детским садом для избиения вежливыми иродами. Судя по всему, «работники военторга» действительно в небольшом количестве участвовали в конфликте, но не задержались на полях сражений надолго и вскоре покинули театр боевых действий. На ум приходят аналогии с российскими добровольцами на Балканах в 90-е годы, когда на каком-либо участке фронта могло находиться буквально два-три добровольца, но слух «русы на линии» создавал у мусульман впечатление крупных противостоящих им русских отрядов. Идея в острый момент подкрепить отряды повстанцев небольшими регулярными частями вполне естественна, но по политическим соображениям Кремль, видимо, не задействовал крупных соединений.
ВЗЯВШИЕ МЕЧ, МЕЧОМ ПОГИБНУТ
Иловайский котел обозначил точку перелома. Ополчение одерживало победы, в том числе довольно крупные, и до битвы за городок восточнее Донецка. Однако разнообразные тактические окружения не приводили к качественным переменам. Украинские войска упорно продолжали идти к своей цели, словно не замечая сыпавшегося на них града ударов. Ни «Южный котел», ни последовавшая цепочка окружений, казалось, не сказывалась на интенсивности атак и возможностях наступающих. Между тем, украинская армия имела определенный запас прочности, и этот запас постепенно, исподволь, исчерпывался.
Несмотря на декларируемый массовый энтузиазм украинского общества по поводу борьбы с «колорадами», на деле мобилизация шла медленно и с огромным трудом.
Еще более плачевной оказалась ситуация с техникой. Деградация украинской промышленности после распада Советского Союза привела к тому, что государство, унаследовавшее у СССР мощнейший ВПК, к началу реальной войны попросту не смогло обеспечить армию достаточным количеством современной боевой техники. Циклопические советские запасы либо растаскивались на запчасти, либо отправлялись на экспорт. В результате массовая потеря техники существенно сказывалась на боевых возможностях армии. По данным ресурса lostarmour.info, ведущего базу данных уничтоженных и захваченных в конфликте боевых машин, украинские войска утратили уже более 500 единиц бронетехники против примерно полусотни машин, потерянных ополченцами. Такого катастрофического соотношения потерь Украина, как выяснилось, попросту не может себе позволить. Украинская армия начала страдать от нехватки вооружения и снаряжения. В качестве бронетехники начали использоваться даже комичные «гантраки» — обшитые металлом гражданские автомобили. Привычное зрелище для частных войн мексиканских наркобаронов, но скандальное для промышленно развитой европейской страны.
Из всей трофейной техники ополчения одних только танков насчитывается 41 штука. Этого хватит на один полноценный танковый батальон. На фото Т-64БВ в составе подразделения «Оплот»
В ходе Иловайской битвы, и в том числе по ее результатам, количество перешло в качество: украинские войска на южном участке фронта начали быстро откатываться, уже не только не имея надежды сломить повстанцев в ходе летней кампании, но отчаянно пытаясь выкроить силы хотя бы для обороны уже завоеванного с мая по июль. К тому же под Иловайском погибло или попало в плен помимо армейцев значительное количество солдат добровольческих батальонов. Эти люди далеко не всегда были хорошо подготовлены и обучены, но именно в их исполнении можно было видеть упорную оборону в окружении и наиболее отчаянные прорывы из окружения. Ополчение перемололо далеко не худших солдат из тех, кем располагали украинские силы на этой войне.
Хотя ополченцы по-прежнему уступают противнику в людских ресурсах, военные руководители Новороссии выглядят по сравнению с украинскими коллегами выходцами с другой планеты, а опыт и высокий боевой дух солдат позволили успешно провести короткое контрнаступление даже при таком неблагоприятном соотношении сил.
Иловайская баталия переломила ход событий и положила конец важному этапу противостояния Украины и Новороссии.
Самопровозглашенная республика одержала важнейшую военную победу, и похоже, что на ближайшее время Украина отказалась от надежд победить Новороссию военным путем.
Финал. Ополченец на берегу Азовского моря. Контрнаступление принесло действительно впечатляющий успех.
Чем бы не закончилась история Новороссии, ее войска уже вписали себя в золотой пантеон русской воинской славы Иловайской эпопеей, показав в ней как выдающееся мужество рядовых ополченцев, так и впечатляющее тактическое и стратегическое мастерство командиров ополчения.
Политики и олигархи могут творить что угодно, но русские — по-прежнему Боги Войны.
Источник: Спутник и погром. Автор: Евгений Норин (@NorinEA,).
Создано для сообщества TopWar
В Питере шаверма и мосты, в Казани эчпочмаки и казан. А что в других городах?
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509
День, когда Украина дрогнула: Иловайская мясорубка. Часть первая. Глава первая
Читайте ранее:
Звезда и смерть Южного котла ВСУ. Глава первая; Глава вторая.
Дамы и господа, представляем вашему вниманию многосерийный боевик о чудовищном по современным меркам сражении под небольшим городком Иловайском, что в окрестностях Донецка, где в августе и начале сентября силы ДНР зашили значительную группу украинских войск в так называемый «котел», который после длительных боев был ликвидирован. Противостояние в Иловайске является, вероятно, не только самым ожесточенным и кровопролитным эпизодом Донбасской войны, но и самым резонансным — известное обращение Владимира Путина к ополченцам 29 августа об открытии «гуманитарного коридора» для украинских военных и «добровольцев» относится именно к Иловайской битве.
В тексте ниже мы постарались описать события августа-сентября 2014 года максимально отстраненно, вне какой-либо идеологической повестки, рассматривая бои при Иловайске исключительно как эпизод войны во всем его развитии и динамике.
Июль и август стали временем тяжелейших боев Донбасской войны. Если весной бой, в котором погибал десяток бойцов, был уже событием, то в июле в огонь с обеих сторон пошли мощные соединения с сотнями единиц техники и многочисленной артиллерией. В течение летних месяцев украинская сторона пыталась переломить ход войны глубоким охватом позиций ополчения. Постоянные атаки на разных направлениях выглядят довольно хаотично, но общий замысел вполне угадывается. Первоначальный план министра обороны Украины Валерия Гелетея и начальника генерального штаба Виктора Муженко состоял в том, чтобы отрезать ополчение от России и целиком взять в один гигантский котел, включающий всю территорию Новороссии.
Валерий Гелетей, во время описываемых событий еще министр обороны Украины
Однако вскоре командование АТО открыло для себя новый факт: наступление по принципу “только вперед”, без учета ситуации на флангах и действий противника, чревато котлом и разгромом. Почти перекрывшие границу с Россией украинские части оказались отрезаны ударом со стороны высоты Саур-Могила, прижаты к границе и вскоре вынуждены были либо переходить в Россию, либо прорываться, теряя людей и технику. Это сражение получило неформальное название «Южный котел», с него и начались настоящие бедствия украинских войск. Неудача не обескуражила руководителей силовой операции: они несколько уменьшили замах «клещей» и попытались разрезать Новороссию надвое, отделив Донецк от Луганска, одновременно продолжая удары по всему фронту. В какой-то момент украинские войска поставили повстанцев в критическое положение, однако наступление украинских войск вскоре выдохлось. Удерживать фронт ополченцам позволял заработавший «военторг»: летом Россия начала активно поставлять самопровозглашенным республикам вооружение и боеприпасы. Поставки позволили поставить под ружье куда больше желающих, чем это было возможно еще в мае и свести численное преимущество украинской армии до относительно приемлемого уровня: 2 – 2,5 к 1. При таком соотношении сил, учитывая исправление ситуации с тяжелым вооружением, ополченцы могли достаточно эффективно противостоять наступлению противника. Монополия на мощные артиллерийские удары украинскими войсками была потеряна, а активность авиации оказалась подломлена ПВО инсургентов.
В конце июля «поиски креатива» в киевских штабах увенчались формированием плана с одной стороны, достаточно скромного, чтобы его могли выполнить украинские войска, а с другой – достаточно решительного для того, чтобы при удаче переломить ход войны в свою пользу. На сей раз речь уже не шла о том, чтобы проглотить всю Новороссию сразу или хотя бы перекусить пополам. Однако замысел Муженко и Гелетея был достаточно реалистичным и как раз в силу этого опасным: отсечь конкретно Донецкую группировку ополчения.
Крупнейший город Новороссии с многочисленным гарнизоном был таким призом, за который стоило бороться.
Отсечение Донецка от снабжения боеприпасами со стороны российского «военторга», от тылов и источников подкреплений могло и должно было стать фатальным для Новороссии. Это рассекающее движение было тем более опасным, что обход грозил также с трудом обороняемой Горловке. Двух котлов одновременно ополчение точно не пережило бы.
Небольшому городку Иловайск в 35 километрах восточнее Донецка отводилась важнейшая роль в новом замысле. Прорыв в Дебальцево уже перерезал важнейшие артерии, связывавшие Донецк и Луганск, а со взятием района Иловайска украинские вооруженные силы перехватывали в районе Харцизска и Зугрэса последние серьезные дороги, связывавшие Донецк с остальной Новороссией. Таким образом, маленькая точка на карте приобрела стратегическое значение для войны и жизненно важное – для десятков тысяч сражавшихся и страдавших на войне людей.
Своеобразной изюминкой грядущей операции должно было стать широкое привлечение к ней сформированных во время войны добровольческих батальонов.
Полностью или отдельными ротами в походе на Иловайск была задействована целая россыпь этих формирований: «Прикарпатье» (он же «Ивано-Франковск»), «Днепр-1», «Шахтерск», «Херсон», «Свитязь», «Азов», «Миротворец», «Донбасс» и «Кривбасс».
Украинские планировщики исходили, очевидно, из того, что по сравнению с призывниками добровольческие отряды обладают более высоким уровнем боевого духа. Такая мысль не лишена резона, однако тактическая подготовка добровольческих частей не отличалась в лучшую сторону от обычной армейской, а серьезнейшим недостатком добровольцев как солдат было плохое снабжение тяжелым вооружением и не очень хорошая координация действий с другими родами войск. Украинская артиллерия была и остается довольно опасным противником, но россыпь батальонов не всегда могла с ней эффективно взаимодействовать. Одними добровольцами ударная группировка не исчерпывалась: в наступлении участвовали также сводные группы от мотострелков, танковой бригады и даже морские пехотинцы Центра специальных операций ВМС Украины.
Психологический портрет украинского добровольца довольно любопытен. Для них характерно специфическое сочетание позиций. С одной стороны, мы видим вполне искреннее альтруистическое желание освободить Донбасс, с их точки зрения стонущий под пятой российской оккупации. «В нашей стране война и ее нужно остановить, не пустить дальше границ Донбасса, выдавить за государственную границу» – писал боец батальона «Днепр». С другой стороны, можно наблюдать полностью пренебрежительное отношение к мнению самих жителей Донбасса об их «освобождении». Например, доброволец «Азова» Иван Богданов изложил свое кредо по отношению к донбассцам вполне недвусмысленно: «То дерьмо, которое Сталин завез на Донбасс в 30-е годы – не братья ни мне, ни тебе, и чем больше его исчезнет, тем скорее сойдет эта раковая опухоль». Еще прямолинейнее высказался другой «азовец», Александр Шаховский: «На унтерменшей заповедь «Не убий!» не распространяется». Причем общее ожесточение по адресу «колорадов» независимо от их пола, возраста и даже участия в боевых действиях, было характерно для будущих кривбассцев и айдаровцев еще до начала активных боевых действий, то есть оно не было связано с мотивом мести за погибших товарищей или жертв среди гражданского населения. Например, участник Евромайдана Максим Мазур энергично прокомментировал гибель людей в Одессе 2 мая: «У нас с друзьями есть хорошая традиция: готовить шашлык на майские праздники». Впоследствии этот человек воевал под Луганском в составе батальона «Айдар». Таким образом, участники иловайской битвы с украинской стороны были людьми, как минимум, уверенными в правоте своего дела, жестокими и целеустремленными. В боях вокруг Иловайска им предстояло столкнуться с не менее жестковыйными бойцами ополчения.
Украинские солдаты подтягиваются к Иловайску.
Несмотря на тяжелейшее положение на фронте, ополчение сохраняло высокий уровень боевого духа. «Батя орет по телефону, что кислород перекрыли и пора уже копать могилы, а я хожу, настроение отличное, я на войне!» – писал автору юноша-доброволец о тех днях. Другой ополченец в июле выражался более мрачно: «Весь вечер душит ярость. Желание убивать всех этих [негодяев]. Что сподвигло меня ехать на войну?
Мне всегда было похрен на политику. Но когда я узнал, что укропы бомбят гражданских… Это был перебор». В целом, у ополчения не наблюдалось обычного для проигрывающей армии упадка духа. Несмотря на серию отступлений и тяжелые бои, поток добровольцев не иссякал, а давно воюющие не демонстрировали признаков надлома.
Гарнизон непосредственно Иловайска уже успел побывать в огне. Его солдаты успели поучаствовать в пробитии коридора к российской границе и боях за Миусинск.
Часть гарнизона составляли «славянцы», бойцы отряда, вышедшего из окружения в начале июля. Руководил гарнизоном ополченец с позывным «Гиви».
Ополченец Гиви. Непосредственно в момент, когда сделан этот кадр, к его ногам падает осколок «Града».
О довоенной биографии «Гиви» мало что известно, однако под огнем он показал себя командиром решительным и умным, а его хладнокровие в огне навевает ассоциации с эпохой наполеоновских войн. Широко разошлась видеозапись, где этот ополченский командир в процессе интервью только небрежным движением головы удостаивает начавшийся артобстрел, а затем, не переменившись в лице, одаряет корреспондента еще горячим осколком «града», упавшим буквально у его ног. Начавший военную карьеру с должности водителя, он быстро превратился в сильного, решительного офицера и в августе сумел долгое время удерживать Иловайск против превосходящего неприятеля.
Спонтанные бои вспыхивали вокруг Иловайска еще в июле, но до начала августа эта активность не выходила за рамки обычных перестрелок. Ополченцы активно закапывались в землю, ожидая неприятеля, изучали местность, в общем, обустраивали полноценный опорный пункт. Командиры ополчения за несколько месяцев боев хорошо усвоили истину «десять метров окопа лучше двух метров могилы» и энергично превращали Иловайск в укрепленный район, готовый к тяжелой обороне.
Первое серьезное наступление на Иловайск было начато украинскими войсками 10 августа. Штурм проводили батальоны «Донбасс», «Шахтерск» и «Азов» при поддержке армейской артиллерии. Судя по всему, по украинскую сторону фронта очень смутно представляли себе положение дел: штурмующие были уверены, что в городе буквально никого нет, но на всякий случай подвергли Иловайск артобстрелу. В целом, планирование удара носило неистребимые черты халтуры: разведка толком не проводилась, а штурмующие не имели даже карт местности. После артиллерийского налета началось наступление пехотинцев. Вскоре выяснилось, что «никого нет» – ощутимое преувеличение: иловайский отряд начал организованно и весьма умело отбиваться. На подступах к городу была создана полноценная линия полевой обороны.
Вынос раненого. Плохо подготовленные атаки в начале августа тяжело обошлись штурмующим.
Немногочисленные защитники Иловайска опирались на укрепленные огневые точки и снайперский огонь. Снайперские обстрелы с большой дистанции прижали атакующих к земле. Попытка обстрелять позицию ополченцев из БМП кончилась тем, что у боевой машины заклинила пушка и заглох двигатель. Координаты артиллерии были даны неправильно, поэтому украинские пушкари добросовестно разгромили пустой участок местности.
Как и в Славянской эпопее, обращает на себя отличная квалификация ополченческих снайперов: многие атакующие были ранены с дистанции более чем в километр, то есть с предельной дальности для прицельного огня из обычной снайперской винтовки даже в руках профессионала.
Итог усилиям украинских солдат подвел участник штурма: «Мы каратели?! Да лоси мы сохатые. Махновщина. Ни оружия, ни связи, ни образования».
Среди прочих, в этом нелепом штурме был застрелен снайпером Николай Березовой, муж известной украинской журналистки Татьяны Черновол. За деятельную поддержку «крестового похода» на юго-восток эти люди заплатили самую высокую цену.
РАНА НЕ ЗДЕСЬ, А ВОТ ГДЕ! ШТУРМ ИЛОВАЙСКА
Несмотря на трагикомический характер штурма, стало ясно, что положение дел обостряется. Ополченцы не стали доводить до греха и начали организованно эвакуировать из Иловайска тех людей, кто еще не уехал оттуда сам. В это время украинские военные охватывали Иловайск с запада, пытаясь нащупать слабое место в редутах повстанцев. Этот прорыв был уже серьезным, а заткнуть все дыры во фронте ополченцы не могли по причине собственной малочисленности. Однако они были вполне в состоянии влиять на обстановку и не собирались покорно дожидаться гибели. К Иловайску начали в спешном порядке перебрасываться резервы, а на украинские части, обходящие город, посыпались контрудары. В городе начали разгораться уличные бои. Артогонь стремительно превращал город в руины. Понимая, чем чревата потеря Иловайска, ополченцы перебросили к городку батальоны «Оплот» и «Восток», опытные, хорошо подготовленные части. Вскоре к ним присоединился отряд знаменитого Моторолы, работавший у ополчения одной из «пожарных команд» и постоянно перемещавшийся вдоль линии фронта на кризисные участки.
Снаряжение «Моторолы». Знаменитый командир участвовал в тяжелейших уличных боях за город и пулям не кланялся. Как видим, осколками повреждены и каска, и бронежилет, и автомат.
Поскольку сплошной линии фронта в духе войн прошлого столетия не имелось, стороны постоянно отсекали небольшие группировки друг друга от основных сил. Деревни и терриконы вокруг Иловайска переходили из рук в руки по несколько раз за сутки.
Как повстанцы, так и их противники сполна вкусили сомнительные радости боев в окружении.
«Гиви» отчаянно фехтовал своими скромными резервами, и удерживал сам Иловайск, но вокруг города положение постепенно ухудшалось. В итоге, расчищая себе путь массированными артобстрелами, украинцы сумели окружить Иловайск. Кольцо не было достаточно плотным, но какое бы то ни было снабжение гарнизона оказалось крайне затруднено. Контратаками периодически удавалось восстанавливать связь с городом, но положение ополченцев сделалось весьма шатким.
18 августа украинцы серьезно поддержали добровольческие батальоны армейскими частями и атаковали Иловайск с двух сторон. Штурм не оказался полностью успешен, но привел к захвату части города. Как часто бывает в уличных боях, группы ополченцев и военных иногда перемешивались. В этих боях был серьезно ранен минометным огнем одиозный командир батальона «Донбасс» Семен Семенченко. Отдельные группы украинских солдат периодически сами оказывались в окружении. Битва постепенно заходила в тупик: ни новороссийские, ни украинские солдаты никак не могли переломить ход сражения в свою пользу. В силу хаотического характера боя, не всегда можно было понять, кто кого окружает. 20 августа на украинской стороне уже писали об окружении батальона «Донбасс» и потере связи с некоторыми другими частями. Ополченцы располагали собственной многочисленной артиллерией и широко ее применяли, так что ничего похожего на мучительное сидение под обстрелом в Славянске в Иловайске не было. «Грады» и гаубицы не могли, конечно, превратить бои за городские кварталы в «битву техники», после каждого обстрела пехота должна была своими руками выбить противника из домов и подвалов.
Население массово бежало из города. Многие успели уехать до начала штурма, кого-то ополченцы вывозили автобусами уже в ходе сражения. В целом, Иловайск покинуло примерно три четверти из довоенного семнадцатитысячного населения.
Отряд ополченцев
Хотя ополченцы на удивление успешно отбивались от штурмующих город батальонов, в конечном счете бодание «лоб в лоб» было бесперспективным. Украинская армия как таковая имела больший запас прочности, чем повстанческие части, могла позволить себе более высокие потери. На неприятельской стороне осознавали шаткость положения. Группировку под Иловайском нужно было усилить. Украинская общественность пыталась воздействовать на киевское правительство популярным на Украине способом: посредством митингов. Ополченские командиры руководили операциями более традиционным способом: посредством приказов, но и они постепенно осознали, что для радикального изменения обстановки надо искать какое-то иное решение.
Украинские войска бросили на Иловайск сильную группировку и позволили ей полностью ввязаться в кровопролитные уличные бои. Подбрасывая все новые и новые части в Иловайск, Муженко до предела ослабил части, прикрывающие коммуникации сил, воюющих вокруг города.
В самом городе уже сложилась критическая обстановка и изъятие каких-либо сил оттуда было чревато непредсказуемыми последствиями и для «Збройных сил» и для войск Новороссии. Однако ополчение уже успело приготовить для противника потрясающий воображение контрудар.
ВЕТЕР С ВОСТОКА. КОНТРНАСТУПЛЕНИЕ ДНР
В середине августа разведка выявила слабость украинских войск на флангах Иловайской группы. Ополченцы при помощи разведывательных беспилотников и допроса пленных обнаружили, что командование силовиков делает им попросту царский подарок. Тылы Иловайской группы обороняли буквально один полноценный батальон («Прикарпатье») и несколько разрозненных боевых групп, разбросанных жидкой цепью по блокпостам. Естественным решением стал фланговый удар. Атаки шли по двум направлениям: с востока на запад вдоль российской границы от Успенки и с севера на юг от Донецка и Моспино. К 23 августа механизированные группы закончили сосредоточение и были готовы к наступлению. В это время солдаты и офицеры на передовой уже обнаружили признаки грядущего удара, однако начальник генерального штаба Украины Муженко заявил, что это только демонстративные действия и никакой опасности нет.
24 августа на параде по случаю дня независимости Украины министр обороны Валерий Гелетей заявил, что операция развивается по плану. В этот день ударные группировки ополчения взломали оборону украинских войск и начали быстро выходить в тыл Иловайской группировке. Противостоящие им слабые бригады украинских войск практически мгновенно были смяты. Батальон «Прикарпатье» неорганизованно начал отход, проще говоря, бежал.
Уничтоженная украинская РСЗО в районе Иловайска. После начала массовых поставок из России, инсургенты получили возможность вести полноценную контрбатарейную борьбу.
Блокпосты украинских войск уничтожались прицельным огнем артиллерии и сминались танковыми ударами. Украинский офицер описывал побоище в тылу:
«28-ая бригада была сильно разбита, особо наш тыл они бы не защитили. Но у них хотя бы была бронетехника. А 5-й батальон – он вообще был без бронетехники и без ничего. Но мы знали, что они у нас сзади, и они хоть как-то могли бы сообщить, что их атакуют и они уйдут с блокпоста. Этого не было. Когда русские подошли к ним и сказали, что дают 4 часа на то, чтоб они ушли с блокпостов, 5-й батальон молча снялся ночью, сел в автомобили и уехал, не предупредив нас, что в тылу никто не остается.
Потом уже мне командир одной из рот 28-й бригады позвонил и сказал: “Юра, извини, мы уходим с блокпоста, иначе нас всех убьют”. Спасибо ему за это.
Два дня «Градами» и «Ураганами» обстреливали поселок Кутейниково. Именно блокпосты, в том числе тот, который у нас сзади находился. Мы потом поняли, что их просто выдавили дальше в тыл. Со стороны Амвросиевки зашли русские войска. Сняли мой 5-й блокпост, взяли в плен до 30 человек, которые там находились, и расстреляли блокпост номер 4. Это был блокпост 2-й роты охраны, Димы Прохорова. На 4-м блокпосту из 25 или 30 человек только четверо смогли спастись, остальные все остались там, на поле боя».
На украинской стороне, в принципе, осознали, что происходит нечто незапланированное, но значения происходящему не придали. Эксперт Центра военно-политических исследований Украины Константин Машовец 25 августа отметил некие перемены на фронте (лексика эксперта сохранена):
«Сегодня видно какому-то колорадо-полководцу стукнуло в голову немного покреативить и он решил “ударить по украм с фланга”. Думаю, именно этим объясняется неудачная попытка вато-командующих поиграть в Гудериана».
Эксперт Центра Военно-Политических исследований Украины Константин Машовец
Пока эксперт иронизировал, группировка «игроков в Гудериана», наступавшая от Моспино на юг, продвинулась за сутки на 22 километра и уже 24 августа перехватила основные коммуникации украинских отрядов, сражавшихся за Иловайск. Напомним, что значительную часть этих сил составляли отдельные батальоны, лишенные развитого тыла. Для таких частей даже кратковременная подсечка путей подвоза могла стать смертельным ударом.
Управление сохранили только отдельные группы украинских войск. Командующий в одном из секторов генерал Литвин был вынужден поспешно уходить с компункта, обстреливаемого артиллерией. Части армейских 51-й и 28-й механизированных бригад были разгромлены и в беспорядке откатывались. Никаких резервов, способных остановить механизированные кулаки наступающих, у украинцев не имелось. Снабжение Иловайской группы войск пока держалось на проселочных дорогах, по этим же дорогам украинцы могли попытаться вывести окружаемые в Иловайске части. Но похоже, на украинской стороне действительно настолько презирали ополчение, что окружаемым велели «держаться» и начали аврально собирать силы для прорыва извне.
Подбитый танк украинской 17 танковой бригады.
Ополченцы за несколько дней выбили из Иловайска остатки окруженцев и разблокировали собственные охваченные в городе части. Эти бои были не менее напряженными, чем раньше, особенно отчаянно защищались окруженные в железнодорожном депо (выбить оттуда окопавшихся украинцев ополчению удалось только при помощи тяжелых минометов, пробивавших бетонную крышу), но дело здесь было уже решенное: для потерявших тылы войск единственным выходом было бегство или гибель.
Тем временем южнее Иловайска разворачивалась драма борьбы за котел.
27 августа кольцо окружения окончательно замкнулось. Ополченцы активно развивали успех, наступая на запад и юг. Ударом к морю был занят Новоазовск. Передовые части ополчения вышли к Волновахе, оставляя Иловайский котел глубоко в тылу.
Разгром котла. Трофейная БМП в окружении повстанцев.
Нельзя сказать, что украинское командование полностью бросило котел на произвол судьбы. Для прорыва котла извне, в район Иловайска выдвинулись найденные буквально по сусекам части. Однако попытка прорыва к окруженной группировке провалилась в результате отвратительного командования на всех уровнях и полного отсутствия координации между частями внутри и снаружи котла и «пидроздилами» деблокирующей группировки между собой. Стиль боевых действий в ходе деблокировочной операции отлично иллюстрирует марш и бой ротной тактической группы украинской 92-й механизированной бригады. Несмотря на скромное название, это формирование насчитывало более двух тысяч бойцов, 16 танков и было, таким образом, хотя бы теоретически, достаточно грозной силой. Однако перед выдвижением на фронт эта боевая группа не проходила ни обучения, ни слаживания. Солдаты вместо стрельб пытались реанимировать сломанную технику, которой, к тому же, не хватало запчастей. 23 августа группа выдвинулась в зону боевых действий.
Офицеры не имели карт местности, поэтому их пришлось покупать в магазине.
Задачи на марш командованием колонны не ставились. Топлива в БТР имелось по 30 литров при расходе литр на километр. Со связью были серьезные проблемы: часть радиостанций изначально была без аккумуляторов, а часть все-таки имевшихся аккумуляторов вскоре оказалась разряжена. Колонна блуждала в районе Волновахи, довольно далеко от места сражения, не имея конкретных указаний и не представляя, где находятся неприятельские ополченцы и дружественные силовики.
Первые потери группа понесла от «дружественного огня», попав под обстрел украинских гаубиц. Техника ломалась, из-за чего были часты остановки для ремонта. На Иловайск основная часть колонны так и не сумела даже выдвинуться, попав под систематический обстрел артиллерии повстанцев из-за линии горизонта. Артиллерия действовала точно и целенаправленно: на вражескую колонну артиллеристов ополчения наводили разведывательные беспилотники. Персонал этого нового для ополченцев тонкого инструмента войны готовился с весны, и теперь применение БПЛА в связке с артиллерией давало сокрушительный эффект. Управление колонной распалось, солдаты и командиры потеряли друг друга. Стихийно сколоченные группы распадались из-за общей неорганизованности или же под обстрелами. Огонь артиллерии, механические поломки и исчерпание топлива быстро прореживали парк техники и добавляли все новых и новых убитых и раненых. Колонна прошла в общей сложности всего около сотни километров за пять суток и к концу этого перехода полностью развалилась.
Украинские солдаты, деморализованные и истощенные, выходили из зоны боев неорганизованными группами.
Подавляющее большинство из них так и не увидело противника. Впрочем, тем, кто все-таки столкнулся с заслонами ополченцев, повезло еще меньше.
Вечером 27 августа авангард колонны был обстрелян из минометов, а затем колонна внезапно столкнулась с подразделением ополченцев. Силы повстанцев украинцы оценили следующим образом: мотострелковая рота, танковая рота, одна минометная и одна артиллерийская батарея. Достаточно скромный по численности отряд; на победу над таким противником украинская группа теоретически могла рассчитывать. На практике же колонна шла без боевого охранения и разведки. Первоначально совершавшиеся проходы БМП по флангам для поиска засад были отменены под предлогом необходимости ускорения движения. Из-за этого встреча с ополченцами (украинцы предполагали, что это российские военные) оказалась для командования и солдат колонны полной неожиданностью, повстанцы же ожидали явления неприятеля во всеоружии. Первым на огонь новороссийской пехоты напоролся случайно выехавший вперед бензовоз. Начался дикий хаос, в котором никто не отдавал и не выполнял приказов. Как раньше никто не руководил маршем, так теперь никто не руководил боем. В дополнение к общему беспорядку оказалось, что часть бортового вооружения бронетехники не работает (проверить оружие перед маршем просто не успели). По утверждениям украинских солдат, им удалось подбить две бронемашины ополченцев. Скромность заявки позволяет предположить ее правдивость. Однако почти вся техника колонны была потеряна. БТР, танки, САУ и грузовики превратились в груды металлолома. В этом коротком бою погибло более сорока солдат, уцелевшие выходили из боя пешком. Сколько людей было убито на марше артиллерийским огнем – неизвестно. Потери ополченцев в этой мясорубке можно смело оценить как минимальные.
Мрачная работа, разбор поля сражения. Пробоины на стекле и тело возле грузовика свидетельствуют о печальной судьбе водителя и пассажиров.
История разгрома деблокирующей группировки производит попросту фантасмагорическое впечатление. Взрослые люди, в том числе кадровые офицеры, выглядят как персонажи плохого фильма ужасов, без особого успеха пытающиеся в туманной пустоши скрыться от безжалостного маньяка. Две с половиной тысячи лет назад было сказано: «Посылать на войну необученных людей значит предавать их».
Впрочем, жестокий разгром деблокирующей группировки стал не самым кровавым событием Иловайского побоища. Самое страшное ждало украинцев впереди…
Источник: Спутник и погром. Автор: Евгений Норин (@NorinEA,).
Создано для сообщества TopWar
Жизнь — боль: история украинского военно-морского флота
После распада Советского Союза новообразованное Украинское государство нежданно для себя стало обладателем третьего (после российского и турецкого) по мощи флота на Чёрном море.
Военно-морские силы Украины изначально представляли собой грозную силу как в военном, так и в идеологическом плане (костяк офицерского корпуса флота составили националисты). Однако за годы независимости украинские ВМС существенно деградировали. Сильно ухудшилось материально-техническое состояние флота, многие боевые корабли продали в другие государства или вообще распилили на металлолом. Критически упал боевой дух моряков, чему немало способствовало их доброе и относительно бесконфликтное соседство с российскими коллегами в Крыму. Неудивительно, что украинцы не оказали серьёзного сопротивления, когда их корабли и части оказались заняты в ходе Русской Весны. Тем не менее крымские события и война в Новороссии послужили катализатором трансформаций в ВМС Украины, которые впервые в своей истории получили чёткую стратегическую цель — противостоять России на море.
Раздел советского наследства
Формирование ВМС Украины началось сразу после провозглашения страной независимости осенью 1991 года. Тогда президент Леонид Кравчук обратился ко всем военнослужащим группировок войск, базировавшихся на украинской территории, с заявлением, что они входят в Вооруженные силы Украины. От личного состава потребовали до 20 января 1992 года принять воинскую присягу на верность народу Украины. Несмотря на это, первое подразделение ЧФ ВМФ СССР присягнуло Украине только 18 января. Чтобы привлечь военнослужащих на сторону украинцев, на флот срочно направили агитаторов из числа лояльных офицеров и гражданских активистов.
Работа заукраинских агитаторов нашла отображение в известной сцене художественного фильма «72 метра»
6 апреля 1992 года Кравчук издал указ, заявлявший, что Черноморский флот является собственностью Украины. На следующий день Борис Ельцин объявил ЧФ собственностью России. Чтобы избежать военного конфликта, главы государств отозвали указы, и между сторонами начались переговоры. С переменным успехом они продолжались целых 5 лет, сопровождаясь периодическими провокациями с украинской стороны.
Первой, самой крупной и известной из них, стал мятеж на сторожевом корабле СКР-112, случившийся в июле 1992 года. Инициированный ранее снятым с должности начальника штаба 17-бригады кораблей Николаем Жибаревым и командиром судна Сергеем Настенко, он чуть было не привёл к войне между Украиной и Россией. Украина даже применила морскую авиацию, находившуюся на базе Бельбек в Крыму. Россия уступила, и в итоге СКР-112 был угнан в Одессу.
СКР-112, включённый в состав ВМС Украины под маркировкой U-132 в 1992 г., через 4 года оказался распилен на металлолом, как и многие другие корабли, доставшиеся украинцам
В этой истории имелся явный намек командованию ЧФ РФ: украинская сторона может обойтись и без переговоров с Россией, если её что-нибудь начнёт не устраивать. В апреле 1994 года, когда переговорный процесс в очередной раз зашёл в тупик, украинские десантные подразделения просто взяли штурмом сооружения Черноморского флота на Одесской военно-морской базе. В итоге России пришлось пойти на серьёзные уступки. Сначала на символические — в 1995 году РФ изменила формулировку в договорах с Украиной по Крыму с «Севастополь — главная база российского флота» на «Российский флот будет базироваться в Севастополе».
Затем последовала поистине грандиозная капитуляция России в сфере раздела имущества — 28 мая 1997 года стороны заключили так называемый «Большой договор». По нему ВМС Украины получили около половины имущества Черноморского флота бывшего СССР: 43 боевых корабля, 132 судна и катера, 12 самолётов, 30 вертолётов, 227 береговых объектов, значительное количество техники, вооружения, боеприпасов и иного имущества. Единственное, что получил русский флот — право до 2017 года базироваться на территории Украины (правда, в 2010 году с Виктором Януковичем удалось заключить т. н. «Харьковский пакт» и продлить стоянку до 2042 года).
Однако украинцы оказались недовольны. «Я думаю, что Украина не выиграла ничего, практически всё проиграла! Потому что ни одно государство, которое отдаёт контроль над значительной территорией иностранному государству, ничего никогда не выиграет. Тем более, когда это иностранное государство не является дружественным. И мы это видим на протяжении всех этих лет. По крайней мере, другие дружественные государства так свои отношения с соседями не строят. Для этого Украина фактически лишила себя возможности быть суверенным государством, потому что мы страна с ограниченным суверенитетом», — считает эксперт по вопросам флота Игорь Лосев.
Местный апологет евроатлантизма экс-министр обороны Анатолий Гриценко полагал, что Россия должна была больше заплатить за право размещать свой флот на территории Украины. «В соответствии с действующим законодательством Украины, за аренду тех огромных территорий, сооружений и всего остального Россия должна была бы выплачивать ежегодно Украине около $800 млн — $1 млрд. В то же время был заложен механизм погашения долга, который был на рубеже 1993-го зафиксирован в сфере энергетики и Россия этот долг погашала примерно по $98 млн ежегодно. Живых денег Украина не получала для развития Крыма, для развития Украины», — жаловался политик украинскому изданию «Комментарии».
До и во время Русской Весны
В кризис 2013 года Украина вступила уже не с тем мощным флотом, который она имела в начале 1990-х годов. Большая часть судов нуждалась в капитальном ремонте, однако непрозрачная и чрезвычайно коррумпированная система финансирования вооружённых сил не позволяла его осуществить. Вместо этого стандартной практикой стало списывание боевых и вспомогательных кораблей с последующей продажей преимущественно на металлолом. Так, только в 2012-2013 годах были списаны:
— ракетный корвет «Кременчуг»
— противолодочный корвет «Ужгород»
— базовые тральщики «Мелитополь» и «Мариуполь»
— ракетный катер «Каховка»
— рейдовые катера «Конотоп», «Ритм-450» и «РК-1935»
— морской катер «Острог»
— транспорт вооружения «Джанкой»
— учебный корабль «Симферополь»
— водолазное судно «Вольногорск»
— сухогрузная баржа «Брянка»
— гидрографический катер «МГК-1694»
— водоналивной танкер «Бахмачи» и др.
Далеко не все из этих кораблей полностью исчерпали свой ресурс. На ЧФ РФ до сих пор успешно служат их ровесники, а иногда даже более старые суда, которые находятся в приемлемом состоянии. В случае с Украиной причиной списания часто оказывалось банальное отсутствие денег на содержание кораблей, а иногда и просто коррупционные мотивы.
Исключённый в 2012 г. из состава ВМС Украины U-156 «Кременчуг» и однотипный «Заречный», торжественно отметивший в 2014 г. своё 25-летие на службе в Балтийском Флоте РФ
За годы независимости Украина отказалась не только от многочисленных малых судов, но и от крупнейших боевых кораблей, которые могли бы обеспечить стране безраздельное господство в акватории Чёрного моря и отдельных районах Средиземного. В частности, тяжёлый авианесущий крейсер «Варяг» («близнец» флагмана Северного Флота РФ «Адмирала Кузнецова») продали Китаю, а ракетный крейсер «Украина» так и не достроили — он до сих пор стоит у причала Судостроительного завода имени 61 коммунара в Николаеве.
Ракетный крейсер проекта 1164 «Украина» достроен на 95%. Он является самым мощным боевым кораблём, имеющимся в распоряжении Киева. Каждый год его простоя обходится казне в среднем в 7 млн гривен
В 2012 году в интервью украинской службе «Голоса Америки» эксперт проукраинского севастопольского аналитического Центра «Номос» Павел Лакийчук заявил: «В тех условиях финансирования, которые были и остаются, через 5-6 лет численность кораблей ВМС Украины уменьшится до 5 единиц. Это даже не флотилия, а тактическая группа».
К началу 2014 года полноценно выполнять боевые задачи могли лишь около 20 кораблей, большинство из которых базировалось в Крыму. Активный состав ВМС Украины сократился почти в 10 раз. К тому же среди оставшихся экипажей только часть обладала достаточной боевой подготовкой. Последний фактор, за счёт которого поддерживалась относительная боеспособность Сил быстрого реагирования ВМС — военные учения со странами Черноморского бассейна и отдельными странами НАТО (главным образом США). Среди всех украинских кораблей настоящая боевая практика имелась только у флагмана фрегата «Гетман Сагайдачный», который принимал участие в международных операциях по борьбе с пиратством в Аденском заливе.
Главной площадкой для регулярных тренировок украинских моряков с 1997 года являются учения Sea Breeze. В них в разное время участвовали от 6 до 17 стран. Самые крупные военно-морские учения перед Русской Весной состоялись в 2012 году. Их ключевым достижением для Украины стала сертификация НАТО украинских боевых кораблей «Гетман Сагайдачный» и «Константин Ольшанский», а также нескольких подразделений морской пехоты, которым ещё предстояло сыграть особую роль в будущей войне в Новороссии. В следующем году Sea Breeze проводились в Одессе, в них приняли участие военные из 10 стран НАТО и стран-партнёров альянса. За ходом учений впервые наблюдали представители Объединенных Арабских Эмиратов, Катара, Таиланда и Ливии.
Флоты отрабатывали совместные действия при эвакуации мирного населения, контроль над безопасностью морских перевозок, а также борьбу с пиратами. На учения собрали 1700 военнослужащих, 15 кораблей, 10 самолетов, 35 единиц бронетанковой техники. Эта история косвенно повлияла на крымские события год спустя. На Sea Breeze-2013 готовились к операциям «Океанский щит» и «Антланта» — не пройди тогда «Гетман Сагайдачный» сертификацию, он не ушёл бы в Аденский залив и достался бы вместе с остальным украинским флотом России. Тогда ВМС Украины как реальное боевое соединение просто прекратили бы существовать.
Фрегат U-130 «Гетман Сагайдачный» 4 марта 2014 года проходит пролив Босфор под украинским флагом. Накануне сообщалось, что возвращающийся с миссии «Аталанта» флагман ВМС Украины перешёл на сторону России, однако что-то пошло не так…
В ходе Русской Весны украинцы потеряли 51 корабль. На сторону России перешла даже единственная украинская подводная лодка U-001 «Запорожье», одной из первых поднявшая Андреевский флаг. Переподчинение крымской группировки украинских ВМС прошло мирно — никакого заметного сопротивления личный состав не оказал. К концу марта 2014 года у Украины остались лишь 10 судов, из которых только два — фрегат «Гетман Сагайдачный» и артиллерийский катер «Скадовск» — были условно боевыми.
Примечательно, что во время Русской Весны опять «отличились» военнослужащие украинской морской авиации с базы Бельбек. Утром 4 марта 2014 года они под командованием полковника Юлия Мамчура безуспешно пытались пройти на территорию базы
Кроме материальных потерь, ситуацию в ВМС Украины усугубляло падение боевого духа. Личный состав, несмотря на все попытки националистически настроенных офицеров, отказался идти на открытую конфронтацию. Вот что писал под впечатлением от событий в Крыму одиозный координатор группы «Информационное сопротивление» Дмитрий Тымчук: «Но как получилось, что мы столь серьезно „усилили“ врага? И возникает вопрос: почему в наших ВМС не нашлось ни одного экипажа, повторившего судьбу крейсера „Варяг“? Почему экипажи не затапливали свои корабли, чтобы они не достались противнику? Неужели не нашлось патриотов? С точки зрения эмоций вопрос понятный». Казалось, что Русская Весна нанесла последний сокрушительный удар по и так уже ослабленным годами независимости ВМС Украины — но это было не так.
«Раненый зверь становится страшен и грозен и защищается отчаянно»
Как только началась война в Новороссии, положение в ВМС и ВСУ Украины стало быстро меняться. Новые власти впервые за всю историю страны чётко обозначили смысл её существования — теперь Украина «защищает (от России — прим.) не только свой суверенитет, но и безопасность Европы». Об этом заявил 28 мая 2015 года президент Пётр Порошенко, выступая на международном Киевском форуме по безопасности.
Осознание своего места в новой военно-политической реальности пришло к украинским морякам значительно раньше — с первым боевым контактом с русскими повстанцами в Донбассе. В середине-конце августа 2014 года командование АТО нуждалось в любых силах, способных противостоять ДНР и ЛНР. Не применять в этих условиях спецназ и морскую пехоту ВМС было бы непозволительной роскошью. К тому же ВМС до сих пор не сталкивались с ополченцами, и властям хотелось проверить их лояльность.
Одним из первых в Новороссию отправился личный состав 73-го Морского центра спецназа. По данным издания «Український тиждень», в боях на Иловайском направлении принимали участие 30 бойцов из этой части. При выходе из окружения двое из них погибли, двое попали в плен. Прорвались 25 спецназовцев, в том числе шестеро раненых. Ровно через год, в августе 2015-го, отдельные подразделения морской пехоты (сформированные из остатков 1-го Феодосийского и 501-го Керченского батальонов морской пехоты и 36-й бригады береговой обороны) попали под Мариуполь. Особенной эффективности морская пехота не показала, но по крайней мере подтвердила свою лояльность и получила мотив для войны — месть за убитых товарищей.
Заявление президента Петра Порошенко об отправке морской пехоты на Донбасс и его результат — командир батальона ополченцев «Викинги», позирующий с захваченным знаменем противника, август 2015 г.
Параллельно украинская власть запустила процесс качественного и количественного восстановления ВМС. В апреле 2015 года во время посещения флагмана «Гетман Сагайдачный» Порошенко призвал «с нуля создать военно-морские силы Украины»: боевое ядро ВМС должны составить корабли-носители ударного оружия, береговые ракетные и артиллерийские комплексы, а также морская авиация и морская пехота. Тогда же украинский президент поручил разработать и реализовать Государственную целевую программу развития кораблестроения на период до 2035 года. Официальные задачи этой программы — обеспечение безопасности и обороноспособности Украины в Азово-Черноморском регионе.
В последнее время Порошенко стал уделять флоту больше внимания. В частности, в июле 2015 года он лично принял участие в тактических учениях в Николаевской области
Президент Ассоциации судостроителей Украины Виктор Лисицкий считает, что Украина вполне способна строить военные корабли. Он убеждён, что флот можно увеличить в пять раз. «Имеющиеся в Украине сохранившиеся производственные мощности позволяют это сделать. Необходимо, в первую очередь, четкое понимание того, что мы собираемся строить, соответствующее финансирование и, конечно же, кадры. На раскачку уйдет два-три года, но, в принципе, выполнить это задание возможно».
В отличие от президента, военные более конкретны. Главком морских сил вице-адмирал Сергей Гайдук в конце июня этого года заявил, что основная ставка будет сделана на строительство сверхмалых подводных лодок и корветов. Это разумная стратегия. В акватории Чёрного моря неудобно использовать корабли крупнее корвета, а малые подводные лодки на шельфовых глубинах могут быть для Черноморского Флота РФ серьёзной угрозой.
В восстановлении флота Украине помогает НАТО. В июле делегация Альянса побывала в Николаеве, где осмотрела военные объекты, обсудила с украинцами перспективы развития учебно-материальной базы Учебного центра ВМС Украины и посетила базу морской авиационной бригады. Стратегию восстановления потенциала ВМС Украины и флотской авиации в сотрудничестве с НАТО согласуют в ближайшее время.Однако если на материальном уровне представители Альянса пока только готовятся оказать помощь, то в смысле подготовки личного состава ВМС Украины уже идёт активная работа. В частности, несмотря на потерю Крыма, флот Украины поучаствовал в ежегодных международных учениях Sea Breeze в 2014 и 2015 годах. Учения 2015 года — самые крупные за всю историю, до 2,5 тысячи военнослужащих и 150 единиц техники.Западные союзники оказывают украинскому флоту и моральную поддержку. США уже несколько раз направляли в черноморскую акваторию свои боевые корабли. Пять дней назад в Чёрное море вернулся эсминец ВМС США USS Porter.
Иногда пришедшие поддержать украинцев американские корабли встречают над Чёрным морем русские самолёты… Эсминец USS Ross и СУ-24, 30 мая 2015 г.
Парадоксально, но главную поддержку в восстановлении украинского флота оказывает сама Россия, которая постепенно возвращает суда, взятые под контроль прошлой весной. Этот процесс начался ещё в апреле 2014 года с ракетного катера «Прилуки». Всего Украине после Русской Весны вернули более 30 кораблей. Украинцы уже начали готовить для них экипажи.
Официальный Киев рассматривает Москву как агрессора, и подобное поведение ставит в тупик в первую очередь украинских экспертов. По мнению Андрея Тютюнника, военное командование РФ либо слишком самонадеянно, либо действительно не осознаёт решительности украинских военных моряков. Во время войны противнику не отдают корабли. Пока российская власть высокомерно пренебрегает украинским флотом, украинцы модернизируют ВМС и готовятся реально воевать с Россией — и в этих столкновениях найдется место каждому, даже небоевому кораблю.
Украинское правительство, эксперты и их партнёры из НАТО всерьёз разрабатывают стратегию развития военно-морского флота. Бывший командующий ВМС (2006-2010 гг.), а теперь ведущий эксперт «Центра исследований армии, конверсии и разоружения» адмирал Игорь Тенюх, предложил такой план восстановления военно-морского потенциала Украины.
1. Создание эффективной системы базирования ВМС. Имеющегося причального фронта пунктов базирования Одесса и Очаков мало. Необходимо решить вопрос о передаче причального фронта в портах Одесса, Ильичевск и Южный;
2. Реформирование казарменно-жилого фонда Минобороны, согласно которому предлагается:
— Внести изменения в нормативно-правовую базы по упрощению процедур и порядка передачи в сферу деятельности Минобороны земельных участков, зданий и сооружений для обеспечения размещения и деятельности ВМС;
— Целевое финансирование мер по восстановлению и подготовки к зиме указанных фондов;
— Разработка Государственной целевой программы строительства (приобретения) жилья для военнослужащих, выведенных из Крыма;
3. Восстановление подготовки обученных ресурсов для ВМС;
4. Урегулирование вопроса возврата захваченных российской стороной корабельного состава, вооружения и военной техники и материально-технических средств;
5. Восстановление технической готовности и комплектования ВМС вооружением и военной техникой;
6. Упрощение порядка изготовления новых видов продукции оборонного назначения в особый (военный — прим.) период;
7. Утвердить Государственную комплексную программу кораблестроения, развития судостроительной отрасли, инфраструктуры портов и пунктов базирования в интересах ВМС на 25-30 лет.
За почти 25 лет независимости Украина смогла полностью растратить свою колоссальную для такой страны морскую мощь. Однако, достигнув «точки невозврата» весной прошлого года, украинцы смогли начать постепенное восстановление ВМС — в основном благодаря потворству России и отказу от развития Русской Весны на материке.
Теперь украинский флот мыслится не как символический атрибут незалежности и кузница сухопутных адмиралов, а как реальный практический инструмент в длительном военном противостоянии с Россией. Позиция же российских властей, возвращающих Украине боевые корабли, которые могут быть в любой момент применены против нашего флота или прибрежных городов, вызывает глубокое недоумение.
Весной прошлого года РФ практически целиком уничтожила ВМС Украины без единого выстрела, но не только не воспользовалась положением, но и искусственно спасла враждебный флот от окончательного краха.
Тем временем:
Источник: Спутник и погром. Автор: Олег Токмаков
Верный малоросс: на смерть Олеся Бузины
Киев — столица и голгофа русского национализма. Именно в этом городе перед революцией сосредоточились лучшие силы русских националистов во главе с Василием Шульгиным и Анатолием Савенко. Именно «Киевский клуб русских националистов» задавал тон всему русскому националистическому движению Империи. В нем состояли профессора-византинисты Флоринский и Кулаковский, психиатр Сикорский (отец создателя вертолета), полемизировавшие с украинским сепаратизмом историки Стороженко и Щеголев… В январе 1919 года список членов клуба с адресами попал в руки только что вошедшим в Киев чекистам. Убили всех, кого смогли, — 68 человек.
Здание Клуба русских националистов в Киеве и обложка ежегодного издания Сборника клуба 1913 года
И вот снова русский националист распят на голгофе приднепровской горы. В тот самый момент, когда Владимир Владимирович Путин, общаясь по прямой линии с некими загадочными «россиянами», рассказывал, что не видит никакой разницы между русскими и украинцами, потому что это один народ, в Киеве выстрелами в спину убивали человека, который был наиболее полным воплощением идеи единства трех ветвей русского народа, — Олеся Бузину.
Бузина был и хотел оставаться русским малороссом — влюбленным в Российскую Империю, гордящимся тем, что живет рядом с местом, где Нестеров впервые сделал свою знаменитую петлю, охотно носившим дроздовский мундир, но вместе с тем влюбленным в Малороссию. Гоголевскую Малороссию, а не того австрийского гомункулуса «Украину», в которую начиная с Тараса Шевченко начала превращаться его родина.
Олесь Бузина был русским и малороссом одновременно, и его убили именно за это, в то самое время, как Президент Русского Мира рассказывал журналистам, что «мы не можем вмешиваться в дела суверенной Украины» и что «Украину никто не отделял от России, мы сами её отделили». Конечно, не можем вмешиваться. Если бы могли, я бы сегодня выпил с Бузиной кофе на Владимирской в освобожденном русском Киеве, который он так любил, да прогулялся бы до Андреевского спуска к «дому Турбиных», дому Булгакова, где была написана любимая книга Олеся — «Белая гвардия».
Олесь весь свой талант писателя, историка, публициста посвятил борьбе с убивавшими его город мутантами. Никто не мог поспорить с тем, что ему присущи интеллектуальная острота, великолепное чувство стиля, удивительное и почти недостижимое для других умение разбирать сложнейшие исторические и культурные вопросы на простейшем языке, но без уклонения в фоменковщину и прочую параисторию.
В форме дроздовцев
Самая громкая и скандальная его книга — «Вурдалак Тарас Шевченко» — посвящена подлинному облику этого слепленного из всего, что было, идола украинизма — пьяному, невежественному, нескладному виршеплёту, чья «брехня», по выражению Бродского, была поставлена краеугольным камнем сепаратной «украинской поэзии».
«По вечерам я люблю выходить к памятнику Шевченко напротив Университета, носившего некогда имя князя Владимира. Тяжелый, с набыченной головой, с отвисшими усами, Тарас напоминает воскресший идол языческого Перуна. Именно этого бога сверг когда-то в Днепр креститель Руси. Почему-то никому в голову не приходит символическая связь между этими событиями. Имени Владимира Университет лишили большевики. Они же установили культ Шевченко и этот перуноподобный истукан в сквере. Они же по-гайдамацки щедро оросили Украину кровью. Древний Перун словно воскрес в культе Шевченко».
Шевченке Бузина противопоставил действительно гениального мастера малороссийской речи — Котляревского, певца великой Империи, бывшей пространством созидательной исторической работы как малороссов, так и великороссов.
«Еней збудує сильне царство
i заведе своє там панство:
Не малий буде вiн панок.
На панщину весь свiт погонить,
Багацько хлопцiв там наплодить
i всiм їм буде ватажок.
XVIII век смотрел в античность, как в зеркало. Всемирное Государство римлян для него — прообраз всех будущих империй. Как человек наблюдательный, Котляревский отмечает параллели в украинской и римской истории. После поражения под Берестечком казаки оставляют Польше Правобережье, аналог чему в „Энеиде“ — гибель Трои. Украинцы мигрируют на Слобожанщину, входившую в состав России, — в поэме Эней с товарищами отправляется к царю Латину. Отношения с местной властью складываются непросто — порой доходит и до мордобоя. Но в результате Латин и Эней заключают союз, который принесет их потомству мировое господство и потерянную Трою, а казацкая старшина приобретает права российского дворянства и в союзе с ним возвращает при Екатерине II Правобережье, повергнув Польшу».
Бузина волей-неволей стал своеобразным анти-Грушевским, создав схему украинской истории, полностью противоположную той, которую соорудил отец-основатель свидомизма. Бузина последовательно «деукраинизирует» историю Древней Руси, показывая, что миф о «Киевской Руси» не имеет никакого отношения к исторической реальности формирования русского государства на севере, которое лишь затем распространилось до Киева и южнее.
Хотя не со всем в истории Бузины можно согласиться: например, повторение им версии российского автора И.Н. Данилевского о вине Ярослава в гибели Бориса и Глеба представляется мне малообоснованным. Но этот публицистический перехлест понятен: Ярослав — один из культовых персонажей украинской исторической мифологии. Хотя лучше, чем обвинять его в убийстве, было просто напомнить, что сам он был варяг-северянин, пришедший, как и предыдущие варяги, из Новгорода.
Написана эта книга смешно, хулигански, издевательски, особенно весело читать истории про XVII-XVIII века: Сагайдачного, Хмельницкого, Выговского, Мазепу, на которых буквально не остается живого места после изложенных Бузиной хлестких ярких историй, обрушивающих украинский свидомитский миф полностью. Завершается книга убойной характеристикой отца-основателя свидомой Украины Михайлы Грушевского, не знавшего, оказывается, украинского языка (что не мешало ему этот язык придумывать):
«В этом весь Грушевский. Малоросса видел в основном в учебнике по географии, но глубоко убежден, что рассказы Гоголя — «не теє щось». Сам бы написал лучше. Да вот беда! Не знает «малороссийского языка». Вывод: «Меж тем знать язык малороссийский я должен, при невозможности изучать его не практике довольствоваться теми немногими способами, которые находятся в моем распоряжении, — чтением малороссийских книг, изложением на малороссийском языке и проч.»
Фактологическая строгость, тем не менее, вынуждает нас признать: украинскому языку Михаил Сергеевич так и не научится. До конца жизни русским он будет владеть куда более свободно. Любая бумажка, написанная им на «великом и могучем», вполне удобочитаемая. Конечно, не Пушкин. Но нигде — ни в полиции, ни в университете на непонимание Грушевского не жаловались.
Украинские же «перлы» академика звучат как наглая издевка над «солов’їною мовою». Читая Грушевского, и не поверишь, что она вторая по благозвучности после итальянской. Просто терновые «заросли» какие-то: «Ось от того, про мене, ми до Москви у неволю попали, що вискочив з неволі лясської, до Москви почали присикуватись, а якби пан Зїновїй (це вже тут вїн й не дуже винен) перше улагодивсь гарненько у себе дома, добре Украйну арештував (?), то й не було б цього нїчого»…
Белиберда какая-то! «Добре Украйну арештував» — это что значит? Арестовал? Но как можно арестовать целую страну? И кого, извольте спросить, назначить ее охранять, чтобы не сбежала? Ногайских татар?
Главное — дочитать, выковырять, как говорится, «изюминку». «Голова, — пишет об антропологическом типе украинцев Михаил Сергеевич, — і абсолютно, і в відносинах до зросту — невелика (теж і внутрішність черепа), чоло і ніс теж, нижняя третина лиця має в порівнянні більші розміри. Иноді помічаються досить високі, випуклі щоки і широкий відступ межи очима, трохи низьке перенісся…» (Грушевський М. Історія України-Руси, т. I, с. 559).
Оставим на совести автора портрет этого щекастого малоголового субъекта, судя по всему, предназначенного природой исключительно для пережевывания пищи. Лично я не верю, что мои соотечественники такие. Конечно, в семье не без урода. Но неужели это наш «фізичний тип»? И даже если так, зачем было объяснять, что при небольшой голове невелика и внутренность черепа? Неужели не ясно, что мозг никак не может быть больше черепной коробки? Даже у академика!
Создается впечатление, что, открыв «украинские племена», Грушевский при случае не забывал над ними издеваться».
Понятно, что Бузина неизменно вызывал у украинских сепаратистов ярость и бессильную ненависть, поскольку возразить на его насмешки было почти нечего. Получалась сплошная зрада. На него 11 раз подавали в суд, обвиняя в клевете на деятелей украинской истории и культуры, — и все суды он выигрывал, поскольку каждое его слово было основано на источниках. Его вносили в рейтинги гомофобов, в него кидали тортами бешеные бабы из FEMEN, его пытались бить, но всё без толку.
Отчасти эта неуязвимость, вкупе с авантюрной жилкой, Олеся и погубила. Он остался в Киеве, он продолжал бороться с АТО, обличать захватившую власть хунту, показывать вранье про «российскую агрессию», прикрывающее тот факт, что одни граждане Украины с помощью артиллерии начали убивать других граждан Украины, просивших уважать их язык и право на федерацию. И лишь после этого убиваемые граждане Украины решили, что хватит с них Украины.
Он до конца оставался занозой в майданном Киеве, упорно не желавшей убираться в Москву или куда еще. В этом была отвага и смелость, но Бузина не успел осознать, что времена изменились и теперь в его городе уже даже не дурацкая Украина. Вас беспокоит Гондурас? У нас тут не Гондурас, а Сальвадор, диктатор Сомоса, эскадроны смерти. Что можно просто убить — не за дела, а исключительно за слова и мысли.
Так, прожив 45 ярких лет, Олесь вступил 69-м членом в небесный Киевский клуб русских националистов. Киевских мучеников русской идеи, отстоявших свою стражу в битве с украинским безумием до конца.
Нечего даже мечтать, что толпы хипстоты будут тащить на место его гибели цветы и флажки, ни один Госдеп не выразит даже сожаления по поводу его гибели, и никакой Штайнмайер не пустит скупую слезу. Путин, спрошенный об этом убийстве, в общем-то отмахнулся, сообщив, что оно «не первое на Украине» — подумаешь, очередная голова Гонгадзе, — не заметив того, что убили того самого идеального и русского и украинца, к которому он только что апеллировал.
Впрочем, что Путину остается делать? Своими бесконечными рассказами про уважение суверенитета Украины и невмешательство именно он развязал хунте руки, которыми она покончила с Бузиной. Когда бешеная собака кусает людей, вина на том, кто не захотел её остановить. Строить из себя прокуратора и тереть мылом руки уже бесполезно.
Но я уверен, что однажды в освобожденном русском Киеве будет улица Олеся Бузины — тихая, зеленая, с красивыми старорежимными домами, в которых приличествует жить русским людям.
Впрочем, не помешает она и в Москве. У нас есть улицы в честь убитых фашистами на любой вкус: хоть Юлиуса Фучика, хоть Хулиана Гримау. Раз уж взялись за десоветизацию топонимики моей Таганки и Большую Коммунистическую переименовали в Солженицына, а теперь и Марксистскую Венедиктов предлагает переименовать в Высоцкого (всяко лучше, чем Немцова), то берите и мой Товарищеский переулок.
Господин Собянин, назовите его «улицей Олеся Бузины»!
Олесь Алексеевич Бузинаа, 13 июля 1969, Киев, СССР — 16 апреля 2015, Киев, Украина
Текст: Егор Холмогоров
Источник: Спутник и погром
Звезда и смерть Южного котла ВСУ (2014). Глава вторая
Читайте ранее: Звезда и смерть Южного котла ВСУ (2014). Глава первая
Одновременно фактически в изоляции оказалась группа украинских войск в районе Дьяково, восточнее по коридору, южнее Антрацита. Командующие в южном секторе украинского наступления много дней игнорировали угрозу флангу, щедро позволив ополченцам накопить силы и приготовить капкан всей Изваринской группировке. Было бы крайне наивным полагать, что поднаторевшие и набравшиеся опыта повстанцы не заберут такой царский подарок.
По сути, 11 июля можно назвать днем, когда между Саур-Могилой и Изварино сформировался, собственно, Южный котел, также называемый Изваринским. В кольце оказались основные силы трех бригад украинской армии: 72-й, 79-й и 24-й, а также другие части и подразделения. Их дальнейшая судьба стала примером человеческих страданий и изумительного равнодушия украинского государства к судьбе своих солдат.
Части, оказавшиеся в окружении, почувствовали перебои со снабжением не сразу. Армейские бригады имели пока достаточное количество боеприпасов, контролировали не огромную, но значительную территорию, короче говоря, при условии быстрых и энергичных правильных действий они могли если не удержать позиции, то хотя бы без фатальных потерь отойти на исходные позиции. Однако никаких серьезных попыток вылезти из медленно закрывающегося гроба предпринято не было.
Между тем под артиллерийским обстрелом происходило мало веселого. Один из солдат 72-й бригады, воевавшей южнее Свердловска, сообщал украинским СМИ:
«Нас осталось человек 400 из почти 800. С 2:00 нас накрывают „Градами“. Около 14:00 был минометный обстрел, а нам даже нечем ответить… Несем потери. Есть убитые и раненые. Сегодня и вчера. Подкрепления нет, еды нет, воды привезли 400 литров на 400 человек, это по литру в день на человека. А медиа пишут, что мы атакуем Свердловск. Какое?! Мы отступаем уже четвертый день. Команды выводить нас — нет, нас убьют как пушечное мясо. Мы даже не знаем, против кого мы воюем, мы их не видим, они нас бьют сугубо артиллерией. Притом с территории „нуля“ (между границей РФ и Украины). Это та территория. Два несчастных километра нейтральной зоны. У нас взорвано очень много машин, горят бензовозы, боекомплекты. Команды отходить нет, следим. Командир бригады сказал стоять. От полной роты осталось 35 человек, единица техники, а должно быть десять единиц техники и 90 человек. Можете представить потери. Хочу сказать, чтобы наше руководство АТО начало хоть немного действовать, чтоб они отвели отсюда войска. Я понимаю, что это будет место для укрепления боевиков. Чтоб они отвели войска и стали одной живой цепью, чтобы не забрасывали группы. Мы не отказываемся воевать, но не хотим быть пушечным мясом. Мы хотим идти сплошным цельным фронтом. Пусть хоть один приедет сюда и посидит хоть день».
Танк «Справедливый хохол» печально известной 72-й бригады — до...
...и после.
Этот отчаянный призыв относится к пятнадцатому числу. Уже тогда украинские войска отступили от Изварино. Тыловые и некоторые боевые части украинских войск в котле сразу же начали разваливаться. Стрелков удовлетворенно отмечал: «Огромные колонны отступающих украинских войск потянулись через дамбу в районе н.п. Кожевня (южнее Дмитриевки). Стремятся выскочить из „мешка“. Танки, САУ, бензовозы, транспортные колонны — все вперемешку. Но, надеюсь, что выйти успеют не все».
Ситуация уже стала для украинских войск катастрофической. Теперь весь вопрос состоял в том, насколько умело и энергично украинское командование станет бороться с неблагоприятными обстоятельствами, насколько оно сумеет уменьшить масштаб неудачи. На практике оказалось, что украинские полководцы, генералы Гелетей и Муженко, возглавлявшие, соответственно, министерство обороны и генеральный штаб этой страны, очень мало способны к борьбе с кризисами на фронте. Управление окруженными частями было достаточно слабым.
По существу, единого замысла в действиях украинских войск в окружении просто не вырисовывается. Бригады воевали вразнобой, в соответствии с волей частных начальников. В наиболее трудном положении на тот момент находились части 72-й бригады и 3-го полка спецназа, находившиеся дальше всего от выхода из мешка. Они же несли наиболее тяжелые потери.
15 июля ополченцы заняли поселок Степановка неподалеку от Саур-Могилы и атаковали сильной бронегруппой Мариновку. Коридор, контролируемый бойцами «Збройных сил», неуклонно сужался. Ополченцы не без накладок, но неуклонно пережимали транспортную артерию. На украинской стороне начала нарастать паника. «Медики просят помимо лекарств-касок-броников сто мешков для груза 200, танки [бьют] прямой наводкой, наши начали передавать раненых российским пограничникам. Что делать???» — переживал украинский гражданский активист Юрий Бирюков.
Бои за Степановку. Эта деревня второй раз за 71 год стала ареной жестоких боев
В котле некоторые солдаты уже знали, что делать. В середине июля отдельные «службовцы» начали переодеваться в гражданское и переходить на территорию России. В последующие дни «голосование за мир ногами» приобрело массовый характер, кроме здоровых солдат украинцы передавали российским пограничникам своих раненых. Для многих сотен людей сдача была единственным способом сохранить жизнь. Украинские генералы могли сказать много проникновенных слов по поводу верности долгу и своей стране, но когда реальная жизнь поставила вопрос ребром, оказались не в состоянии обеспечить помощь, снабжение или хотя бы руководство тем, кого так безответственно бросили на убой. Раненые начали прибывать в Россию потоком, одно время доходило до того, что вывезенные из зоны конфликта ополченцы и украинские солдаты оказывались в одном госпитале. По российскую сторону границы была организована переправка тяжелораненых в госпитали внутри страны вертолетами МЧС. Поистине изумительная война, на которой противник больше заботится о сохранении жизней раненых, чем собственные командиры.
В котле быстро заканчивались горючее, боеприпасы, медикаменты, провиант, даже вода. Уже 16 июля ополченцы взяли некоторое время державшуюся Мариновку. С падением этого таможенного поста исчезло последнее подобие коридора между окруженными и остальной территорией Украины.
Поражение начало приобретать очертания полной катастрофы. Украинская армия в целом имела солидный запас прочности, но все-таки не такой, чтобы спокойно потерять пятитысячную группировку. Началась подготовка деблокирующего удара.
Дорога в никуда. Украинские части маневрируют в котле
17 июля над зоной боевых действий неизвестными был сбит пассажирский «Боинг». Несмотря на робкие предположения, что сражение может остановиться из-за этой трагедии, война продолжалась своим чередом. Ополченцы не думали упускать добычу, постепенно «переваривая» котел артиллерийским огнем. Украинцы выводили людей и технику ночами, чему способствовал недостаток людей у повстанцев. Инсургенты просто не располагали достаточным количеством пехоты, чтобы плотно обложить и зачистить мешок. Кроме этого тяжелые бои шли на других участках фронта, так что Стрелков просто не мог бросить все силы на разгром котла. Бои шли одновременно за Донецк, Луганск, Лисичанск. В этих условиях силы на разгром котла неизбежно выделялись по остаточному принципу.
Украинские войска активно обстреливали позиции в районе Мариновки, пытаясь прорубить коридор извне. Ополченцы с большим трудом удерживали кольцо окружения: внутри котла билось больше людей, чем держало периметр кольца. Небольшие группы украинских солдат во главе с инициативными командирами даже выходили из котла навстречу свободе: ночами ополченцы не могли столь же успешно, как в светлое время суток, корректировать огонь, и это давало шансы на спасение беглецам. Тем не менее, батальоны Новороссии упорно продвигались вперед, уплотняя кольцо. 23 июля боевой группе на основе Краматорского батальона удалось взять Кожевню и Червоную Зарю, деревеньки восточнее Мариновки. После этого за Кожевню и территорию, прилегающую к границе, начались отчаянные бои, населенные пункты переходили из рук в руки. Стороны ухитрялись доходить до рукопашных схваток. Украинцы периодически восстанавливали узкий, насквозь простреливаемый коридор, через который на запад могли проскочить отдельные группы солдат и офицеров.
Счастливчики, сумевшие пробиться из Южного котла.
Ополченцы не могли быстро разгромить котел, и на этом фоне тем более вызывают вопросы действия украинских командующих. Пока кольцо вокруг Изварино медленно сжималось, украинские войска затеяли неподалеку наступление на Шахтерск силами 25-й десантной бригады. Этот удар был в итоге парирован в результате тяжелых боев, а котел так и не получил даже призрачной надежды на спасение. Более того, прорывающиеся на Шахтерск и Торез части угодили в отдельный тактический котел. Не ликвидировав скверных последствий одной операции, украинские командиры уже с энтузиазмом провели еще одну, с аналогичными результатами. Теоретически, конечно, прорыв на Шахтерск позволял надеяться на ослабление периметра Южного котла, на практике же это выглядело просто попыткой нанести удар куда-нибудь еще в надежде, что где-то все-таки должно быть слабое место в позициях ополчения. Да, бои за Шахтерск стали острым моментом, но в итоге прорыва на этом направлении украинским войскам так и не удалось добиться, в результате ни «журавля» в виде сокрушения Новороссии, ни «синицы» в виде спасения остатков окруженных войск схватить так и не удалось. Судя по этому изгибу оперативной мысли, на судьбу окруженцев их командованию было попросту наплевать, их уже списали в расход.
Котел постепенно разлагался. Осознавая, что помощь не придет, украинские солдаты все более массово переходили границу России и сдавались. Разумный шаг, поскольку среди ополченцев хватало людей, имеющих мотивы для личной мести. 4 августа наступил окончательный надлом 72-й бригады: ее остатки, более четырехсот человек, бросили технику и ушли в Россию.
Репортаж о бегстве украинских военных в Россию
Позднее те из них, кто изъявил желание вернуться на Украину, были отпущены. Этот шаг со стороны России вызвал активное обсуждение и недоумение у многих комментаторов, однако легко понять рациональные мотивы такого либерального подхода. Вернувшиеся из окружения на Украину обладали предельно низким боевым духом и скорее были способны посеять панику дома, нежели встать на смену погибшим солдатам и офицерам. Более половины сдавшихся вообще отказались куда-либо возвращаться и остались в России, резонно полагая, что дома можно столкнуться с обвинениями в дезертирстве, а то и вернуться на фронт, где второй раз может и не повезти. Короче говоря, боевая ценность возвращающихся была сомнительной, зато ополчение быстрее получало оружие и боевую технику ушедших с поля боя украинских солдат.
«В течение двух недель мы отбивались практически без боеприпасов и топлива. Кормить людей у меня не было возможности больше двух недель. Закончился даже сухпай. Личный состав измотан не столько обстрелами, сколько безысходностью ситуации. Помимо команды „держитесь“, больше центр ничем нам не помогал. А в последнюю неделю с нами даже не выходили на связь — они нас уже похоронили», — мрачно излагал подробности офицер сдающейся бригады. — «Могу сказать точно, что все те, кто прошёл эту мясорубку, второй раз на эту бойню не пойдут. Я спас жизнь своим ребятам, я сказал им: нехай сами теперь воюют и посылают своих сыновей умирать. А с нас хватит. Раз по их расчётам нас уже нет — пусть на нас и не рассчитывают».
Тем временем украинские части с переменным успехом возобновили штурм Саур-Могилы. Высота из-за постоянных обстрелов уже никем не контролировалась. Снайпер 51-й бригады, участвовавший в этих боях с украинской стороны, без энтузиазма рассказывал: «Запросили артиллерию. Но никто ничего. Это было 28 июля. А командиру передают: если в течение часа ты не возьмешь высоту — пойдешь под суд. В общем, подгоняли нас на Саур-Могилу. И одновременно, когда колонна на полном газу взбиралась на высоту, из самоходных орудий обстреливали. Но заехали без потерь. Заняли круговую оборону. Три БМП стояли на самом пике, танчик по соседству. Только сделали это — последовал небольшой минометный обстрел, а затем заработали ихние гаубицы, фугасно-осколочными работали. Там осколки были с мою руку. Бомбили нас с полдесятого и до четырех утра. Люди прятались где попало. Кто-то в воронки, кто-то укрывался под сгоревшими БМП, оставшимися еще то ли от 30-й, то ли от 95-й бригады. У многих паника началась. Побросали технику с боезапасом. Говорили командиру: „Надо отходить, потому что нас тут всех перебьют“. Командир всех собрал и вернул к технике. Но! У БМП от частой стрельбы позаклинивало пушки — только на одном оставалась рабочая, у трёх танков были повреждения. Солярка была на исходе: мы из поврежденных машин сливали в рабочие. Если бы под утро вышла их пехота — нас бы там и перебили. И командир решает отойти назад. Но мы были на этой Саур-Могиле и простояли там шесть часов! Отошли, а командиру снова поступает приказ взять высоту. Положить весь батальон, но высоту занять… Правда, в итоге мы отошли еще дальше, а наши целый день „поливали“ Саур-Могилу огнем — из „Градов“, из гаубиц. Я не тактик, я простой солдат, но я понимаю, зачем нам эта Саур-Могила — чтобы к Снежному не было подхода тяжелой техники, там же дорога рядом и проходит. Я одного не пойму: где сепаратисты берут столько боеприпасов — они нас три дня „посыпали“. И если бы только нас.
Но идти на Саур-Могилу не имеет смысла, потому что по ней работает артиллерия. А когда работает „Град“ — тогда лежат все, потому что спрятаться — негде!
А тот, кто в прямом эфире сказал, что Саур-Могила — „наша“, теперь хочет прикрыть свою задницу. Может, она и не „ихняя“, но точно и не наша».
Ополченцы на периметре котла, конец июля
Седьмого-восьмого августа остатки блокированных войск окончательно поняли, что могут рассчитывать только на себя и пошли на прорыв. Решение о прорыве принимали частные начальники, никому в штабах эти люди нужны не были. Слабость ополченческих заслонов обеспечила относительный успех бегства уцелевших. Естественно, огонь продолжал находить новые жертвы. Ополченцы косили прорывающихся солдат всю дорогу. Тем не менее этот самостоятельный прорыв принес спасение примерно тысяче солдат и офицеров украинских войск. Одной тысяче из пяти с половиной в начале сражения…
Солдат-окруженец с яростью писал: «Самый поганый телефонный разговор в моей жизни. За двое суток погибло и ранено столько, сколько за 42 дня пребывания на позициях не случилось. Многие остались там, в подсолнухах, на дорогах… Операция по прикрытию границы с треском провалилась, принесла кучу жертв и минимум пользы. С границы снялись все, кто уцелел: десантники, артиллеристы, мотострелки, пограничники. Без какого-либо осмысленного плана шли домой. По большому счету, никто выходом не руководил, ехали куда зря… Выходили на технике, которая сто раз негодная: БТРы с дохлыми коробками передач, на газельках, УАЗах, шишигах. Если заглохла машина — сразу трупы и 300-е. По телефону пацаны плакали… Валим на убитой шишиге, а в подсолнухах торчит и машет рука, у тела нету ног, рядом горит „Газель“. Колонна превратилась в хаос. У кого сильнее двигло — тот выигрывает и старается подобрать на ходу своих. Заглох БТР — бросают сразу, хватают свое „стрелковое“, ждут следующую машину, запрыгивают… Я такое видел только в кино, да и не колонна это была, а скорее шеренга в поле. Кто эти полковники, кто послал нас вдоль границы выходить, наперед зная, что Россия стреляет по нам — я не знаю».
Те, кому не повезло вырваться из котла.
Непосредственно при выходе из котла потери украинских войск оказались относительно скромными: всего около 250 человек. Такие небольшие потери связаны с ограниченностью сил ополченцев: основная масса войск Новороссии в близлежащих районах была вынуждена парировать разнообразные наступления на других участках. Отдельные группы солдат и офицеров украинской армии пытались позднее выйти окольными путями. Интересно, что остатки 24-й механизированной бригады даже сумели создать серьезный локальный кризис, неожиданно прорвавшись к Миусинску и Красному Лучу. Это был настоящий удар из могилы: уже, казалось бы, бесповоротно разбитые отряды украинских войск нанесли внезапный и достаточно опасный, по крайней мере, на первый взгляд, удар. Впрочем, развить успех им не удалось: гарнизоны ополчения сумели не дать себя разбить, а подошедшие подкрепления зачистили Миусинск и Красный Луч, рассеяв остатки частей, вырвавшихся из Южного котла.
Ополчение взяло массу трофеев. Даже исправной или требующей легкого ремонта боевой и вспомогательной техники были захвачены десятки единиц, еще больше было захвачено поврежденных в той или иной степени машин. Разгром в окружении неизбежно приводит к тому, что по исчерпании топлива или из-за механических поломок техника остается в придорожных кюветах на волю победителя, и борьба за Южный котел не стала исключением. Захваченные машины вскоре стали серьезным подспорьем, особенно в условиях начавшегося вскоре кризиса под Иловайском.
Трофеи, доставшиеся ополченцам после разгрома украинских войск в котле.
Действительные «кровавые» потери окруженной группировки оценить абсолютно нереально. Если принять оценку числа прорвавшихся примерно в тысячу человек и вспомнить, что еще некоторое число бойцов прорвалось ранее, то общий некомплект оказывается равен примерно четырем тысячам солдат и офицеров. Сказать что-то определенное о структуре этих потерь невероятно сложно. Кто-то из окруженцев осел в России. Часть вернулась на Украину из РФ. Многие пропали без вести. Часть бойцов попала в плен, отдельные группы позже всплыли в других местах, как, например, остатки 24-й бригады. Выудить какие-то содержательные цифры из мешанины сообщений о судьбе окруженных на данный момент невозможно, можно только констатировать, что потери должны быть циклопическими для такой не слишком большой войны. Военный эксперт М. Литвинов дал оценку украинских потерь примерно в тысячу убитыми и ранеными и тысячу пропавшими без вести. Автор обычно старается воздерживаться от крайних оценок, но здесь вынужден признать, что более позорным образом организованной и проведенной операции, чем попытка Вооруженных сил Украины блокировать российско-украинскую границу, современная военная история просто не знает. На фоне генералов Муженко и Гелетея люди, спланировавшие новогодний штурм Грозного в 1994/95 годах, выглядят светочами оперативной мысли. Создается впечатление, что украинским солдатам и офицерам следовало бы попытаться взять приступом не Донецк и Луганск, а некоторые здания в Киеве, поскольку именно там засели люди, более всего желающие их смерти.
Если о руководителях операции с украинской стороны при всем желании не получается сказать ничего хорошего, то полевые командиры повстанцев в этом сражении, напротив, действовали в целом вполне разумно. Легко провести сравнение между положением Славянска и Южного котла. Как только гарнизон Славянска оказался перед лицом изоляции и гибели, Стрелков мгновенно сориентировался в ситуации и организовал прорыв с умеренными потерями. В лице «Моторолы» и Петровского он имел грамотных и решительных помощников, сумевших хорошо организовать выход из котла.
Стрелков во время боев за Южный Котел. Хорошо видно, насколько измотан Игорь Иванович.
Южный котел также набухал достаточно долго. Но здесь со стороны украинских командиров не наблюдалось ни на йоту тех организационных талантов и энергии, какие были проявлены при оставлении Славянска. Начало окружения не стало для них поводом собрать моральные и интеллектуальные силы в кулак и придумать, как избежать гибели, напротив. Котел тут же потерял управление и перестал существовать как единое организованное целое, превратившись просто в толпу вооруженных людей, воюющих по принципу «Спасайся, кто может!»
Южный котел стал главной победой Игоря Стрелкова. Как известно, 14 августа Игорь Иванович оставил пост министра обороны Донецкой республики. Как бы то ни было, на прощание он сумел громко хлопнуть дверью. Успех ополчения был весомым, грубым и зримым. Данными о людских потерях можно было манипулировать, однако скульптурные группы из развороченных, налезающих друг на друга танков, БМП и грузовиков по всему котлу служили явным свидетельством страшного несчастья, постигшего «Збройные силы». В битве за Южный котел лидеры ополчения, как минимум, проявили настойчивость в достижении целей и четкое понимание, чего они хотят. Единожды избрав правильное решение, «генералы» Новороссии гнули свою линию до конца и продолжали сжимать коридор южнее и восточнее Саур-Могилы, пока окончательно не перекрыли пути снабжения украинской группировки. Ни тяжелые бои на других участках, ни непосредственная угроза Изварино не заставили Стрелкова и его подчиненных отвлечься от сокрушения самого слабого и самого важного пункта украинских позиций. Отдавая должное оперативным талантам Игоря Ивановича и других командиров повстанцев, мы не можем, однако, обойти вниманием и еще нескольких выдающихся полководцев, обеспечивших Новороссии такой успех. Несомненно, благодарность ополчения заслужили разработчики и командующие операцией с украинской стороны, генералы украинских войск Валерий Гелетей, Михаил Куцин и Виктор Муженко. Именно они так организовали наступление, что даже скромных сил ополчения хватило на то, чтобы перерезать жизненно важный путь сообщения в тылу Изваринской группировки украинских войск. В разы уступая противнику в численности, и даже при условии помощи со стороны российской армии не превосходя по весу залпа, ополчение в нормальных условиях не могло бы рассчитывать на окружение сразу нескольких бригад общей силой более чем в пять тысяч бойцов.
Южный котел. Земля горит под ногами.
Но глубокий прорыв, имеющий в основании с одной стороны, сильный опорный пункт ополченцев, а с другой — стесненный российской границей, сам по себе провоцировал удар в тыл наступающим. В этой связи отсылки к российским обстрелам как первопричине разгрома украинских войск являются не более, чем жалким оправданием неудачников: «Грады», бьющие со стороны Гуково, ускорили коллапс котла и увеличили число жертв, но прерывание путей подвоза само по себе означало провал наступления к российской границе. Любая современная армия требует обильного снабжения, тем паче украинские войска, обязанные большинством своих успехов в этой войне превосходящей мощи артиллерии. После этого украинская сторона могла бороться лишь за уменьшение масштаба катастрофы, но на этом этапе даже сознательный агент Новороссии в украинском штабе не смог бы принести больше вреда. Не было предпринято никаких попыток восстановить единое управление окруженцами, не было принято никаких мер к организованному отводу охваченной группировки из котла. Избиваемым артиллерией повстанцев и российской армии украинским солдатам даже не дали приказа капитулировать и хотя бы таким способом прекратить агонию. Вместо этого котлу был выдан приказ «держаться». Наиболее боеспособные части, оставшиеся снаружи котла, занимались разнообразнейшими операциями, как то штурмом пригородов Донецка, попытками охватить Луганск, атаками на Лисичанск, наконец, как апофеоз всего, находившаяся в непосредственной близости от позиций окруженных 25-я десантная бригада штурмовала Шахтерск, который в итоге так и не взяла. Короче говоря, у любых Канн должен быть как свой Ганнибал, так и свой консул Теренций Варрон.
Разгром Изваринского котла означал ощутимое, хотя и не фатальное, падение боевых возможностей украинских войск в южной части театра боевых действий. Большие людские потери, массовое изъятие техники, гибель немногих имеющихся у Украины хорошо вымуштрованных высококлассных бойцов (в частности, частей 3-го полка спецназначения) ознаменовали крушение первоначальных планов, но вовсе не означали, что группировка в Донбассе немедленно начнет распадаться. Украинская армия получила сильный удар, однако еще была в состоянии вести наступление с решительными целями. Полководцы «Збройных сил» получили второй шанс. Использовали они его с таким же блеском. Впереди их ожидали новые наступления, венцом и логическим завершением которых стала битва за Иловайск.
Источник: Спутник и погром. Автор: Евгений Норин (@NorinEA,).
Читайте также:
Крепость Славянск:
Часть первая. Глава первая. Глава вторая.
Часть вторая. Глава первая. Глава вторая.
Часть третья. Глава первая. Глава вторая.
Создано для сообщества TopWar
Звезда и смерть Южного котла ВСУ (2014). Глава первая
Военное лето ополчение Донбасса встретило в глубоком кризисе. Украинские войска завершили развертывание своей группировки для наступления, а растерять людей и технику еще далеко не успели. Таким образом, «Збройные силы» Украины находились на пике своих возможностей. Ополчение, напротив, только начало получать, еще довольно в умеренном масштабе, партии снаряжения от «военторга», вооружалось в значительной степени трофеями, и пока было слабо в количественном и качественном отношении. В России и Новороссии уже были развернуты лагеря для подготовки местных и приезжих добровольцев. Муштра велась предельно интенсивно: патронов, снарядов и топлива не жалели. Однако даже такое плотное обучение требовало времени. Как утверждал один из добровольцев, танковый экипаж сколачивался два месяца. За это время на фронте могли произойти радикальные перемены к худшему, проволочки грозили тем, что даже посредственно обученные украинские части могли просто успеть выиграть войну прежде, чем на них обрушатся удары закончивших подготовку курсантов. Пехотинцы, впрочем, подготавливались быстрее. Сформированные части получали оружие из запасов, захваченных у украинской армии в Крыму, и отправлялись на фронт, назад через границу. Как рассказывал волонтер из России: «То, как нас встречали по пути жители, словами не передать. Махали нам, кричали, кто-то крестил нас в дорогу, аж мурашки от этого всего по телу. Если где-то останавливались, то нас просто заваливали минералкой, хлебом и сигаретами». Вооружали ополченцев на тот момент не так мощно, как позднее, в июле, но достаточно серьезно. Тот же доброволец, попавший на фронт в середине июня, писал, что его батальон получил перед отправкой на Украину два танка, автоматические пушки, ПТУРы «Фагот» для борьбы с бронетехникой, ПЗРК в качестве зенитных средств, крупнокалиберные пулеметы.
Ополченцы
Нужно признать, этот список выглядит внушительнее, чем набор, который получали украинские добровольческие батальоны. Хотя огневой мощи украинских армейских бригад ополченские отряды пока не достигали. Любопытно, кстати, что тот же ополченец положительно отзывался о возможностях антикварных противотанковых ружей: ПТРС не могли, конечно, подбивать танки, но легкую технику ополченцы поражали успешно. В целом, учитывая численность этого батальона (всего чуть более сотни человек), можно сказать, что он был вооружен до зубов. Очевидно, отряды ополченцев изначально сколачивались в расчете на автономные действия, без каких-то более крупных структур, которые в обычных армиях аккумулируют тяжелое вооружение. Описанный выше отряд и ему подобные соединения уже имели в составе средства для противодействия большинству видов угроз, с которым можно встретиться на поле боя. К слову, вместе с батальоном этого ополченца границу пересекли два танка, предназначенных для вооружения Славянского гарнизона. Вероятно, именно ими был позднее разгромлен блокпост на подступах к Славянску в один из последних дней обороны города.
Упорная защита «Славянского щита», Северодонецка и Лисичанска, пригородов Луганска и Донецка давала время, но не могла продолжаться вечно. С другой стороны, захваченные склады украинской армии имели ограниченный объем. Оснастить с них армию в десятки тысяч людей было затруднительно, а снабжать боеприпасами в достаточном объеме — невозможно. К тому же ополчение, как и любое войско, нуждалось в массе разнообразных расходных материалов. Техника — и обычная, и бронированная — требовала массы топлива. Десятки захваченных украинских танков стали бы просто огромными стальными пресс-папье без солярки.
Захваченная БМП-2 Машина на вид цела и вероятно брошена после исчерпания топлива
Война, естественно, порождала тысячи раненых, которым требовалась масса медикаментов. Бойцов требовалось кормить, им в изобилии требовалась экипировка. Наконец, ополчение всегда оставалось добровольным делом, поэтому одним из основных источников пополнения по-прежнему была Россия. Все эти факторы делали прочную связь с Россией критичной для успешного продолжения войны. В течение весны и в начале лета ополченцам удалось прорубить вполне полноценный коридор в Россию. Поначалу прорывы через позиции украинских пограничников шли с трудом. Потери батальона «Восток» при прорыве через границу в районе Мариновки в начале июня наглядно показали необходимость для ополчения хорошо оборудованной и очищенной от украинских войск «дороги жизни» в Россию. Лидеры ополчения прекрасно осознавали проблему и прилагали энергичные усилия для ее решения.
Украинские пограничные части были отрезаны от снабжения и связи с сослуживцами, а ополченцы не были склонны истреблять тех, кто складывал оружие, поэтому сопротивление пограничников не без потерь, но довольно быстро было сломлено. Пограничные части либо уходили сами, либо сдавались на милость победителя. Резона свирепствовать ополченцы не имели: чаще всего сдавшиеся разгонялись по домам. Итогом этой борьбы стало приобретение ополченцами нескольких крупных дорог в Россию. Границу не удалось взломать на всем протяжении, но повстанцы контролировали крупную дорогу, шедшую от КПП Изварино в Луганской области.
По украинскую сторону линии фронта прекрасно осознавали важность контроля над границей, поэтому уже в середине июня перехват дорог, связывавших Россию с Новороссией, стал одной из ключевых задач украинских войск. Граница в этом секторе изгибается почти под прямым углом. Она идет с севера на юг мимо Луганска, через КПП на основных дорогах — в районе Изварино и Гуково (на российской территории), и резко сворачивает на запад в районе КПП Должанский, идя южнее линии (с востока на запад) Свердловск-Ровеньки-Антрацит-Снежное-Торез. Южнее Снежного находится высота Саур-Могила. Этот курган был местом крайне ожесточенных сражений в 1943 году. Причина, заставлявшая советские и немецкие войска отчаянно бороться за высоту, очевидна: превосходный обзор с вершины горы.
В ясную погоду окрестности кургана просматриваются на десятки километров. В 2014 году значение Саур-Могилы только возросло: теперь высотку от государственной границы отделяло менее десятка километров. Военная история — весьма практичная наука, но командующие одной из сторон Донбасской войны, похоже, соответствующие уроки прогуливало.
Ополченцы Донецкой республики заблаговременно озаботились захватом выгодной позиции. 7 июня Саур-Могила была занята сильным отрядом батальона «Восток», который тут же начал оборудовать опорный пункт на высоте. В тылу позиции на Саур-Могиле, в Снежном, также оборудовалась укрепленная база ополчения. Недостатком укрепрайона «восточных» на кургане была слабость артиллерии. На горе имелось буквально несколько минометов, благодаря чему в начальной фазе сражения крупные силы украинцев прошли южнее высотки к Должанскому как по проспекту.
Измочаленный снарядами обелиск на Саур-Могиле
К операции по прорыву вдоль границы украинская армия привлекла значительные силы. Как водится, тактические группы собирались по принципу сборной солянки из состава различных армейских бригад и добровольческих батальонов. В операции приняли участие тактические группы из состава 72-й, 51-й и 24-й механизированных бригад, 79-й и 95-й воздушно-десантных, 3-го полка спецназа, добровольческие батальоны «Азов» и «Шахтерск», пограничники и другие подразделения общей численностью прядка 5 500 человек. Основной загвоздкой грядущей операции были проблемы коммуникации. Украинцы могли спокойно использовать для любых передвижений узкую полосу территории непосредственно вдоль границы РФ. При этом высота Саур-Могила была в руках ополченцев, которые обосновались на этом бесценном кургане в начале июня.
18 июня собранная для перехвата границы группировка украинских войск отправилась навстречу своей не слишком веселой судьбе. Начало похода, впрочем, не предвещало особенных проблем. Украинцы основной частью сил выдвинулись по «кишке» вдоль российской границы к заветным таможенным постам. Бои за Саур-Могилу начались еще раньше. Первоначально дело выглядело весьма выигрышным. Наступающие располагали большим количеством техники, а ополчение просто не имело каких-то сильных опорных пунктов по дороге, за которые можно было бы зацепиться. Любая попытка разбить идущую бронированной «свиньей» группировку в лоб была бы сметена сокрушительным огневым превосходством украинцев. По этой причине наступление поначалу развивалось спокойно. Сломить располагающую сотнями единиц бронетехники группировку в чистом поле ополченцы не могли никак. Ситуация почти сразу приобрела крайне серьезный оборот. Пограничные переходы находятся на небольшом расстоянии друг от друга, поэтому движение крупного соединения сразу создало большую опасность в тылу Новороссии.
Наступающие располагали большим количеством техники, а ополчение просто не имело каких-то сильных опорных пунктов по дороге, за которые можно было бы зацепиться.
Уже 20 июня в сводках ополчения начинают появляться Должанский, Изварино и Гуково. Украинцы сгоряча быстро заявили о восстановлении контроля над границей, но фактически это была выдача желаемого за действительное. Приграничные городки Краснодон и Свердловск уже позволяли закрепиться и вести боевые действия. Все это время через границу потоком шли беженцы. «Беженцев много было, целые толпы» — рассказывал житель Гуково. На дорогах скопились огромные колонны из многих сотен машин, чьи владельцы оформляли переход границы. И все это шло под аккомпанемент свирепых боев буквально в считанных сотнях метров. Ближайшая к границе территория с российской стороны была наводнена войсками, поначалу не проявлявших особой активности. Артиллерия стояла, готовая к открытию огня. Как описывал тот же гуковец: «Аэродромы в чистом поле, „Грады“ в лесопосадках, вежливые люди по кустам — привычное зрелище на все лето».
Любопытно, что на российской стороне границы искало спасения не только мирное население. 21 июня от Изварино на российскую территорию перешли сразу 80 украинских пограничников. Шаг вполне логичный: в условиях все более жарких боев ополченцы могли уже и не отправить военных домой. Россия же, не желая международных осложнений, обыкновенно даже не интернировала попавших к ней «службовцев», окольными путями отправляя их домой.
Кому война, а кому мать родна: некоторые российские пограничники наладили торговлю списанным оружием через границу. Ополченцам выбирать не приходилось. Автоматы были нужны в любом виде, и чем больше — тем лучше. Правда, ввиду близости линии фронта, удачливые торговцы иногда становились жертвами огня какой-либо из сторон и противопехотных мин. Ополченцы были изначально нерегулярными войсками, а украинская армия не отличалась подготовкой и дисциплиной, поэтому мины ставились без особого порядка и далеко не всегда привязывались к картам. Ужаса добавляли снайперы, обстреливавшие беженцев. Точно установить стрелков не удавалось, среди бегущих ходили слухи про «американских снайперов». Американские снайперы были, конечно, порождением воображения перепуганных людей, но сам факт систематических обстрелов беженцев с нейтральной полосы уже вполне реален. Бывало, что несчастных в течение некоторого времени просто отстреливали словно зверей. Еще одной угрозой были артиллерийские обстрелы. Судя по бессистемности поражения беженцев, задачи расстреливать колонны никто не ставил, но недостаточный уровень квалификации пушкарей неизбежно приводил к тому, что снаряды находили себе жертв, а иногда люди оказывались ранены и на территории РФ. В результате попаданий по территории России в общей сложности за время боев погибли как минимум три человека. Навстречу беженцам из России шли подкрепления, добровольцы входили в Новороссию уже сколоченными отрядами.
Положение ополченцев, бьющихся на подступах к пограничным переходам, было тяжелым. Однако у группировки, атакующей городки у границы, оставалась ахиллесова пята. Собственно, ею был курган Саур-Могила. Взять его с наскока украинским военным не удалось. Гору засыпали снарядами, но вершина прочно удерживалась повстанцами. У Саур-Могилы образовался некий позиционный фронт, который ни украинцы, ни ополченцы пока сдвинуть не могли. Тем временем, ополченческие отряды начали постепенно прощупывать позиции украинских войск вдоль «кишки», по которой шло снабжение группировки у границы. Первоначально бои к востоку от Саур-Могилы шли без особенного напряжения сил. Ополченцы вели разведку, периодически вступали в стычки с охранением украинцев. Не следует думать, что ополченцы обладали монополией на малую войну, случалось, что и украинцы устраивали успешные засады на маневрирующие вдоль линии фронта небольшие группы. Сплошных рубежей обороны не было, поэтому активные и умелые диверсанты могли ощутимо укусить противника.
Ополченец ведет огонь из миномета
В начале июля произошли серьезные перемены на фронте. Из Славянска в Донецк прорвались крупные силы ополченцев. Это обстоятельство должно было сказаться и на положении дел возле границы. С одной стороны, высвободились значительные силы ополчения, более тысячи человек с хорошим боевым опытом, с другой, выйдя из окружения, Игорь Стрелков взял руководство военными усилиями Новороссии в свои руки и начал активно командовать операциями ополчения. Еще до оставления Славянска в районе Саур-Могилы появился повстанческий командир с позывным «Прапор», ранее отметившийся в тяжелых боях на Славянском рубеже под Ямполем.
Этот атаман немедленно начал ориентировать местных командиров на наступательные действия, и видимо, с его появлением на линии можно связать одну из первых попыток перерезать дорогу, ведущую южнее Снежного на восток. Целью атаки была Кожевня, поселочек на самой границе. 1 июля отряд ополченцев попытался взять Кожевню приступом, но этот удар провалился, в первую очередь из-за плохой организации боя. Ополченец, участвовавший в бою, дал убийственную характеристику действиям штурмового отряда: «Назвать это атакой, язык не поворачивается. Танки наши в атаке не участвовали, арта не попала, атаковали в походной колонне, управления никакого». Потери оказались умеренными, были раненые, разбитый автомобиль, но, по крайней мере, никто не погиб. Ополченцы продолжили вылазки диверсионных отрядов, периодически «собирая дань» с идущих по дороге колонн.
«Прапор», командир ополченцев
Интересно достаточно спокойное отношение многих местных жителей к идущим вокруг сражениям. Пока вокруг Саур-Могилы пылали подожженные поля, в Снежном шла совершенно обычная жизнь. Многие обыватели уехали, но оставшихся хватало для иллюзии вполне спокойного бытия. По фронтовым дорогам ездили не только БТР и грузовики, но и гражданские легковушки. Эту странную особенность войны в Донбассе отметили многие: массовое бегство зачастую начиналось только в случае особо ожесточенных обстрелов и уличных боев.
Тем временем у погранпереходов обстановка продолжала ухудшаться. Должанский был занят украинскими военными, но это изначально был наиболее уязвимый пункт. Красный Партизан (у перехода Гуково) и Изварино держались с трудом. Свердловск был разрушен, украинцы постепенно обжимали позиции повстанцев.
Начало июля характеризуется некой патовой ситуацией. Попытки украинцев взять Саур-Могилу приступом ни к чему не вели. Батальон «Азов», попытавшийся овладеть высоткой 6 июля, как и все остальные, не преуспел, наткнувшись на артиллерийский огонь.
Украинские войска в полях
Между тем, пока украинцы без особого успеха осаждали Изварино и Краснопартизанск, повстанцы начали все же закупоривать «форточку» восточнее Саур-Могилы. Выбить украинцев из поселков на дороге и блокировать подвоз пока не было возможности, но мины и наводка артиллерийского огня делали любые перемещения сложным и рискованным делом. К тому же, по словам гражданских лиц из прилегающих районов России, в конце июня российская артиллерия все же начала периодические, пока нечастые обстрелы позиций украинских войск. Поставки со стороны «военторга» позволили ополченцам и самим вести обстрел неприятельских путей снабжения и коммуникаций из гаубиц, тяжелых минометов и РСЗО. Пока российская и украинская общественность азартно обсуждала окончание Славянской эпопеи, над южной группировкой украинских войск начали сгущаться тучи. Еще мало кто видел признаки грядущей бури в чистом небе над Саур-Могилой, но положение украинских войск в секторе делалось все более рискованным. Все попытки расширить коридор, удерживаемый украинскими частями, потерпели крах, на отдельных участках между российской границей и позициями ополченцев оставались считанные сотни метров земли. Окажись на этом участке не малочисленные ополченцы, а тактическая группа регулярной армии, судьба украинских войск под Изварино была бы решена в считанные часы. Однако и ополченцы медленно, но неуклонно, на кошачьих лапках, подбирались к горлу своего удивительно беспечного противника.
Все что осталось от лагеря украинской техники под Зеленопольем.
Удивительна некомпетентность командиров этого отряда. Украинские солдаты и офицеры пострадали только по одной причине: игнорирование основ военного дела. Необходимость вырыть на ночь окоп, коль скоро судьба закинула в зону боевых действий, очевидна даже на уровне бытовой логики, но, видимо, командирам и солдатам части оказалось просто лень оборудовать укрытия, которые могли их защитить. Понятная человеческая слабость на практике привела к беспощадному кровавому избиению «туристов». Наутро видеокамеры и фотоаппараты корреспондентов, посетивших поле бойни, бесстрастно выхватывали то обгорелые тапочки возле еще тлеющей палатки, то разрушенный до основания грузовик, то накрытое брезентом мертвое тело. Тогда еще никто не подозревал, что побоище под Зеленопольем — только прелюдия к массированным ударам по войскам в котле. Намечающийся мешок начал подвергаться мощным и точным систематическим обстрелам.
Утро после обстрела
Украинские источники с самого начала обвинили в обстрелах окруженцев российскими артиллеристами. Российская сторона, разумеется, официально отрицала подобные поползновения. Автор опросил несколько человек по обе стороны фронта, а также гражданских лиц, проживающих в зоне конфликта, и полагает, что можно с уверенностью говорить: российская артиллерия самым активным образом участвовала в разгроме Изваринского котла. Местный житель писал: «Из РЗСО долбили круглые сутки буквально, неприкрыто. Красивое зрелище, но жуткое, особенно когда спустя секунды-две доносится барабанная дробь разрывов. Утюжили что дай Боже, и так до начала августа». Нечто похожее говорили в частном порядке также украинские солдаты, выжившие под огнем. В целом, мысль ударить по окруженным смотрится со стороны российских военных более чем естественно. Массированный обстрел должен был иметь для украинских войск на открытой местности тяжелые последствия, а доставлять боеприпасы внутрь Новороссии просто не было смысла. На российской стороне вполне логично решили, что нет смысла забивать и без того перегруженную потоком беженцев и военных материалов дорогу еще и горами ракет к «градам» и зарядов к тяжелым минометам.
Обстрел украинских позиций «Градом», как утверждается — с российской территории
Артиллерия традиционно являлась одним из наиболее эффективных родов оружия российской армии. В боях за Южный котел ее огромная разрушительная сила была продемонстрирована еще раз. Град снарядов непрерывно выбивал технику, зачастую вместе с людьми. По словам украинских солдат, от уничтожающего огня буквально некуда было деться, причем точный и мощный обстрел настигал людей даже вдалеке от позиций ополчения, даже за пределами котла, где артиллерийских наблюдателей в принципе быть не могло. Эта реплика заставляет предположить, что россияне и ополченцы использовали БПЛА либо агентурные данные.
Тем временем в районе Мариновки, на КПП, где в начале июня понес потери батальон «Восток», также шел тяжелый бой. Украинцы были атакованы на самой границе. На практике это означало очевидное: весь коридор снабжения Изваринской группировки находится под угрозой. Безопасных путей для доставки грузов к силам и вывоза раненых просто не осталось.
Ополченцы в Мариновке
Источник: Спутник и погром. Автор: Евгений Норин (@NorinEA,). Продолжение следует...
Создано для сообщества TopWar
Конкурс для мемоделов: с вас мем — с нас приз
Конкурс мемов объявляется открытым!
Выкручивайте остроумие на максимум и придумайте надпись для стикера из шаблонов ниже. Лучшие идеи войдут в стикерпак, а их авторы получат полугодовую подписку на сервис «Пакет».
Кто сделал и отправил мемас на конкурс — молодец! Результаты конкурса мы объявим уже 3 мая, поделимся лучшими шутками по мнению жюри и ссылкой на стикерпак в телеграме. Полные правила конкурса.
А пока предлагаем посмотреть видео, из которых мы сделали шаблоны для мемов. В главной роли Валентин Выгодный и «Пакет» от Х5 — сервис для выгодных покупок в «Пятёрочке» и «Перекрёстке».
Реклама ООО «Корпоративный центр ИКС 5», ИНН: 7728632689