Эй, толстый! Третье с подливой. Глава 22⁠⁠

Начало тут

Батя стоял чуть ли не в самом центре бриллиантовой переговорной и орал. Можно сказать, что горло его издавало звуки крика само по себе, без участия разума. Потому что та информация, что прилетела ему по эсэмэс, могла подорвать душевное здоровье любого человека. А что уж говорить об ударенном стрессом топ-менеджере?

«Произведено списание – 100 тыс.р.», «Произведено списание – 200 т.р.». И еще. И еще!

«Ну, конечно! – понял батя. – Жирный гаденыш просрал все деньги с карточки. За что мне это все?»

Он выбежал из бриллиантовой переговорной и понесся по этажу. По зеркальным коридорам зоны руководства.

Батя позвонил матушке:

– Алё, Катя! Катя! Ты Саше дозвонилась? Ах, не берет трубку? Этот зловонный мудак просрал все мои де…

И тут связь оборвалась.

– Ты почему трубку бросаешь? – заорал батя так, что стекла в стенах задребезжали. – Я говорю – твой сын настолько оху…

– Прекрати! – сказала матушка. – Немедленно прекрати оскорблять Сашу.

Батя на мгновение утратил дар речи. Еще и Катя с сынком заодно? Они что – решили вместе его кинуть? Списать на случайный долбоебизм? А сама-то Катя на левый счет бабло качает, и на сынка дебильного валит. Так, что ли?

«Я схожу с ума!» – подумал батя.

– Он снял все мои де…

– Прекрати! Хватит выть о своих деньгах! Ты что – не понимаешь, что твой сын попал в беду? Вот прямо сейчас!

– В беду? – замер батя, ошарашенный этой мыслью. Как-то не приходила она ему в голову.

– Конечно, в беду! – закричала матушка. – Я это чувствую.

– Как ты это чувствуешь?

– Сердцем материнским чувствую! А ты бестолочь! Ты на Сашку злишься, а ему плохо сейчас. Может, похитили его? Может, даже убивают!

– Как? Как такое может быть? Ты звонила в полицию?

– Да! – закричала матушка. – Меня там послушали, и сказали: «Не переживайте! Еще даже не вечер. Вернется. Девчонку, говорят, завел, наверное». А теперь ты говоришь – деньги пропали.

– Действительно, бабу завел. Задушу долбоеба!

– Сережа! – строго одернула его матушка. – Это не баба. Послушай мое материнское сердце. Это что-то очень плохое. Спасать его надо. Позвони ты в полицию. Ты человек солидный, они тебя послушают.

В душу бати вполз страх. Даже леденящий ужас. Ведь действительно в беду дурак попал. А где его искать? Он скользнул пустым взглядом по стеклянным стенам, как вдруг скольжение споткнулось о человеческую фигуру. Это был Дмитрий Феликсович, шеф безопасности.

– Извини, Сережа, – сказал главный безопасник, когда понял, что его заметили. – Я чуть разговор твой подслушал. Что у тебя случилось-то?

– Сын пропал.

– Ментам еще не сообщали?

– Нет. Жена пыталась.

– Хех! – сказал Дмитрий Алексеевич. – Пошли-ка, Сергей Николаевич, со мной. Кофия изопьем. Заодно и вычислим оболтуса твоего.

– Как ты это сделаешь, Дмитрий Феликсович?

– Телефон при нем?

– Ну, наверное.

– Так мы сейчас его местонахождение установим. Программа есть. Не лицензионная ни разу, но действенная.

Кабинет главбезопасника не блистал показной роскошью, как у Юрия Григорьевича, и даже близко не являл собой образчик делового стиля, как у бати. Кабинет Дмитрия Феликсовича казался каким-то логовом одичавшего электрика. Повсюду – на столе, стульях, на полу были разбросаны разнообразные приборы, тянулась непостижимая вязь проводов. И где-то там, в куче неведомого хлама, затаился компьютер.

Безопасник пощелкал мышкой, открыл какие-то файлы, буквы на мониторе замигали и исчезли. На экране появилась скучная таблица с окошками, как в 1С.

– Говори телефон, – сказал бате Дмитрий Феликсович, вбил цифры, нажал Enter. – Теперь ждем.

– Спасибо, Феликсович, помогаешь, – растроганно произнес батя.

– Да говно вопрос, Сергей Николаевич. Раскрою тебе большой секрет. Знаешь ли ты, что после того, что ты сегодня сделал, я за тебя пойду куда хошь? Вот серьезно. Ты красавчик. И если бы не ты, этого бы не сделал никто. Не дал бы этому гаду по ебалу.

– И ты красавчик, Дима, – сказал батя. – Ты за меня первый впрягся.

– Я не мог поступить иначе, – сказал безопасник. – Будешь пять капель?

– Пять капель? – насторожился батя.

– Ну, да. Коньячок армянский, пиздатый.

– Буду! – решительно сказал батя.

Вообще-то, он не пил. Во время корпоративных застолий, пока коллеги надирались в хлам, он скучал со стаканом сока. Всякий раз он делал вид, что выпивка ему глубоко безразлична. Но на самом деле это было не так.

Батя был алкоголиком. Он дважды зашивался. Об этом знали немногие, но это было. В первый раз он не пил семь лет. Потом сорвался. Зашился снова. И вот уже завершался четвертый год нового периода абсолютной трезвости.

По синей дыне батя превращался в абсолютнейшего и опаснейшего идиота. Он становился агрессивным, провоцировал драки. Если хоть капля алкоголя попадала в батин организм, у него начиналась невыносимая жажда. Ему хотелось пить, пить и пить. Он все время догонялся. А под занавес превращался и вовсе в животное. Впрочем, случалось, что алкоголь сваливал его еще до этой стадии. Но и проснувшись, батя продолжал пить. Словно внутри у него полыхал пожар, который постоянно требовалось заливать.

Так что в данный момент батя поступал очень опрометчиво.

Безопасник поднес ему рюмку с благородным коньяком, сам цвет которого намекал на закуривание сигар и сидение в кожаном кресле. Где-то там подразумевался и роскошный лимузин.

Недрогнувшей рукой батя принял рюмку, чокнулся с Феликсовичем и мгновенно выпил. Коньяк обжег горло, после чего горение перешло в пощипывание, а в голову пхукетским прибоем ударила теплая волна.

«Понеслась! – заверещали ожившие демоны в батиной башке. – Зажигаем!»

– Налей еще, Феликсович! Срочно, ну!

– Частишь, Сережа!

– Надо! Надо мне! – ошпаренным Высоцким завопил батя. – Душа горит, как ты не понимаешь!

От второй рюмки стало совсем хорошо. Как в бане.

– Уххх! – только и сказал батя.

Мир стал весел и игрив. Опасности как-то вдруг отодвинулись. Это была опаснейшая из иллюзий.

– Смотри-ка, определил! – сказал вдруг безопасник, кивая на экран компьютера. – Так… Оболтус твой сейчас в районе станций метро «Красногвардейская» и «Зябликово». А находится он… ага! Находится по адресу улица Воронежская, дом 36, корпус 1.

– Да! – хищно проревел батя. – А квартира? Номер квартиры?

– Такого наша система не определяет, Сережа, – Безопасник открыл яндекс-панораму, и стало видно, что здание представляет собой унылую блочную многоэтажку. – Видишь, где-то здесь находится сынок твой.

– Отлично! – Батя безумным Джеком Николсоном из «Сияния» завращал глазами. – Я поехал!

– В машину не садись. Ты поддавший. К тому же по пробкам. Вдруг встрянешь, а тебе спешить надо.

– А как я туда доберусь?

– На метро! От Шаболовки до Красногвардейской 35 минут, если на «Третяковской» переходить.

– Ага! Вперед!

– Сережа, подожди! Может, тебе помощь нужна?

– Помощь? – Сергей Николаевич остановился и на секунду задумался. – Нет. Помощь не нужна. Сам справлюсь. А вот коньяк твой заберу. Извини, Феликсович.

– Осторожнее! – крикнул ему безопасник.

Но Сергей Николаевич уже унесся, на ходу отхлебывая из бутылки.

– Влипнешь же, идиотина! – простонал Дмитрий Феликсович, вздохнул и принял решение.

А Сергей Николаевич бойким молодом ураганом несся к метро «Шаболовская». Путь его, впрочем, был непрямым. Батя то и дело сворачивал во дворы, чтобы глотнуть коньяка из горлышка.

На собачьей площадке между реликтовых пятиэтажек он пристроился отлить. На него сразу загавкали собаки, а их хозяйки – стервозного вида тетки – заблажили:

– Да чтоб у тебя там все отсохло, хулиганье!

– Рот завали, отродье! – гаркнули демоны из батиной глотки.

Шарахнулись и тетки, и собаки.

У самого входа в метро батя, уже почти не таясь, шалея от ощущения ложного всемогущества, прикончил последний глоток коньяка. Потом лихим двухочковым броском отправил бутылку в урну и ворвался в метро.

«Держись, сынок! Я еду тебя спасать!» – гудела в батиной голове величественная мысль.

Продолжение следует...