Ручной «Максим» для красноармейца⁠⁠

В ходе Первой мировой войны России так и не удалось наладить выпуск собственного ручного пулемёта. Строительство в Коврове завода для производства датских «ручников» системы Мадсена началось только в 1916 году, и наладить выпуск до революционного 1917 года на заводе не успели. С отбытием на родину датских специалистов, которые занимали должности не только инженеров, но и старших мастеров, перспектива самостоятельно наладить производство достаточно сложного технологически «Мадсена» стала выглядеть довольно сомнительно. Между тем потребность в ручном пулемёте у новой Рабоче-крестьянской Красной армии была ничуть не меньше, чем у Российской императорской — а скорее и больше. Проблему предстояло решать, и чем скорее, тем лучше.
Пулемёт, который негде взятьПулемёт «Максим» был хорош в роли станкового, но его манёвренность на поле боя оставляла желать лучшего даже по сравнению с зарубежными аналогами. Принятый на вооружение в 1910 году станок Соколова вроде бы и позволял перекатывать пулемёт даже силами одного человека, но на практике часто получалось, что перенести силами расчёта более лёгкий треножный станок и отдельно тело пулемёта получалось проще и быстрее, чем тащить 65 килограммов на не самых больших колёсах через кусты или по пашне.
Неудивительно, что и на фронтах Гражданской, и в ходе последующих действий против антоновцев, басмачей и других вооружённых формирований ручные пулемёты системы Льюиса были крайне популярны по обе стороны фронта. Увы, если белые ещё могли рассчитывать на зарубежные поставки, то красным новые пулемёты доставались только в качестве трофеев. К началу 20-х большинство имевшихся у РККА «ручников» были порядком изношены.
Вот как описывает эту проблему бывший генерал-майор царской армии, а впоследствии генерал-лейтенант армии советской, В.Г Фёдоров в своей книге «Оружейное дело на грани двух эпох (Работы оружейника 1900–1935 гг.)»:
«Стоял перед нами наиболее важный, наиболее актуальный по нашему времени вопрос о ручном пулемёте, как о коллективном оружии наступления, который представлял единствен­ный тип этого оружия, разрешавший коренной вопрос атаки: двигаться вперёд, вместе со стрелковыми цепями, не ослабляя огня (лозунг конструкции ручного пулемёта — «атака есть наступающий огонь»)». Слова у Фёдорова с делом не расходились — помимо работы по налаживанию в Коврове производства автоматических винтовок (автоматов) своей конструкции, он совместно с В.А. Дегтярёвым разработал несколько вариантов ручных пулемётов. В основном это были проекты на основе всё того же автомата, под 6,5-мм японский патрон — тем более, что из-за поставок японских «Арисак» во время Первой мировой войны этот боеприпас стал в России вторым по распространённости и даже производился на Петербургском патронном заводе. Но разработками Фёдорова и Дегтярёва варианты первых советских «ручников» не исчерпывались.
По немецкому путиКак известно, в Германии и Австро-Венгрии «эрзац-ручники» были получены облегчением станковых пулемётов. В начала 20-х в Советской России прорабатывались два проекта схожего направления. Один из них вёлся на оружейном полигоне школы «Выстрел» под руководством И.Н. Колесникова, второй — Ф.В. Токаревым на Тульском оружейном заводе.
Оба проекта появились, как принято говорить, «по инициативе снизу». Что касается военных, то их требования были сформулированы только в 1924 году, когда вопросами вооружения армии занялась специальная комиссия Реввоенсовета под председательством С.М. Будённого. Требования к «переделочному ручнику» были следующие: ствол требовалось укоротить и сделать сменным, кожух ствола — съёмный. Пулемёт должен был иметь складные сошки и приклад винтовочного типа. Судя по всему, за основу взяли хорошо известный немецкий MG 08/19.
Оба проекта — Токарева и Колесникова — предусматривали как можно более широкое использование узлов и деталей уже освоенного в производстве «Максима». Самым заметным изменением было исчезновение характерного кожуха водяного охлаждения. Вместо него оба варианта пулемёта получили трубчатый кожух с отверстиями для лучшего охлаждения. В соответствии с требованиями военных замена ствола была возможна даже без снятия кожуха.
Конструкторы сохранили принцип работы «Максима» — автоматику с работой при коротком ходе ствола, запирание двумя рычагами. Для подачи боеприпасов использовалась стандартная холщовая пулемётная лента, заходившая в окно на левой стороне ствольной коробки. От специальной трубки для выброса гильз оба конструктора отказались, те должны были просто выпадать через отверстие в нижней части.
Токарев для своего пулемёта взял деревянный приклад по типу винтовочного. У Колесникова схожие функции выполняла изогнутая деревянная рукоятка довольно необычного вида. Возможно, предполагалось, что с её помощью при стрельбе можно будет опираться на поверхность — но испытания показали, что стрелкам намного удобнее использовать токаревский приклад.
Для удобства передвижения лента могла укладываться в металлический короб на 100 патронов, с возможностью его крепления к ствольной коробке.
Общий вес пулемёта Колесников смог снизить до 13 килограмм против 20,3 кг у «тела» оригинального «Максима». Почти таким же получился результат и у Токарева — 12,9 кг в не снаряжённом варианте.
Короткая служба и спорная отставкаИспытания обоих вариантов прошли в апреле 1925 года. Помимо комиссии Будённого, в них принимали участие также представители командования РККА, сухопутных войск, ВВС и даже флота. В итоге подавляющее большинство голосов (57 против 8) было отдано за образец Токарева. Первоначально комиссия решила провести ещё и войсковые испытания, передав имеющиеся образцы Колесникова и Токарева в войска Московского, Западного и Украинского округов. Но «ручник» был нужен настолько срочно, что уже 26 мая, не дожидаясь результатов войсковых испытаний, пулемёт МТ («Максима-Токарева») был официально принят на вооружение РККА.
Впрочем, «принять» и «произвести» в условиях СССР 20-х годов прошлого века было очень разными вещами. За первый год производства, с июня 1925 по июнь 1926 года, тульский завод выпустил всего 50 пулемётов МТ. Кроме проблем с освоением хоть и базирующегося на уже известном «Максиме», но всё же частично нового по конструкции пулемёта из войск как грибы после дождя полезли замечания о проблемах и требования их устранения.
Поспешность принятия МТ на вооружение, без прохождения полноценных полигонных испытаний, не говоря уж о получении результатов войсковых, теперь аукнулась в полном объёме — необходимые изменения приходилось вносить прямо в ходе производства. Это, как и следовало ждать, далеко не лучшим образом сказывалось на его темпах и качестве выпускаемой продукции. Полученный опыт был весьма болезненным и нашёл своё отражение в соответствующих документах:
«Полигонное и заводское испытания недостаточны для того, чтобы в полной мере выявить различные дефекты в оружии, могущие обнаружиться в условиях его служебного применения. Наглядным подтверждением может служить поспешное введение на вооружение ручных пулемётов Максима-Токарева и автоматов Фёдорова».
Однако главной угрозой для МТ стали не проблемы, которые постепенно устранялись, а конкуренты. Поскольку вес в 13 килограммов обоснованно считался слишком большим для ручника, было решено продолжить работы над новым ручным пулемётом, проектируемым Дегтяревым «с чистого листа», без какой-либо связи с «Максимом». Мнение о необходимости снижения веса «ручника» высказывал, в частности, А.А. Благонравов:
«Разнообразие обстановки, в которой имеет место применение ручного пулемёта, и задачи, на него возлагаемые, приводят к необходимости усиленного внимания к манёвренным качествам пулемёта: подвижности, возможности ведения огня в любом положении стрелка и пулемёта (на ходу, с высоких местных предметов, при любых углах возвышения), возможности внезапного открытия огня и ведения его короткими, но мощными вспышками… вследствие этого ручной пулемёт должен весить не более, чем наиболее лёгкие из осуществлённых уже систем в 7 кг». Токарев же в процессе доработки МТ оказался вынужден запрягать в одну телегу «коня и трепетную лань». Представленная им в 1926 году «модель №2» хотя и была заметно лучше первого варианта, имела при этом ещё меньше общего с исходным «Максимом» — то есть для производства требовались значительные изменения в оснастке. С другой стороны, сохранившаяся «максимовская» система запирания ствола и связанная с ней часть конструкции всё равно вели к тому, что пулемёт получался сложным и тяжёлым. В итоге после успешного прохождения испытаний образцом Дегтярёва — будущим ручным пулемётом ДП — производство МТ было прекращено.
Общее число выпущенных составило примерно 2500 экземпляров. По мере получения ДП эти пулемёты изымались из войск и отправлялись на склады, но лежать там им пришлось недолго. В 1938 году пулемёт Максима-Токарева в числе прочего вооружения начали отправлять в Испанскую республику. Некоторое количество МТ в конце 30-х досталось и Китаю в рамках «советского ленд-лиза» — то ли коммунистам, то ли гоминьдану.
В оружейной литературе пулемёт Максима-Токарева, как правило, принято оценивать не очень высоко — дескать, был, производился, оказался слишком тяжёлым и ненадёжным, потому и проиграл ДП. По поводу второй претензии спорить достаточно сложно — точных данных об этой «ненадёжности», как правило, не приводится, не удалось их пока найти и автору. Можно также заметить, что и ДП на первых испытаниях тоже не продемонстрировал 100% надёжности, да и впоследствии, особенно во время Великой Отечественной войны, к нему выдвигался ряд претензий.
Что же касается тяжести, то уже в следующем десятилетии на вооружение «одной крупной европейской страны» был принят пулемёт с ленточным питанием, в ручном варианте весивший больше 12 килограммов. Это ничуть не помешало MG 34 стать одним из лучших пулемётов Второй мировой и родоначальником класса единых пулемётов.
Интересно, что лёгкий станок планировалось разработать и для Максима-Токарева, при условии сохранения его на вооружении в штате пулемётных взводов. Вполне возможно, не будь решение о судьбе этого пулемёта настолько радикальным, уже к началу 30-х СССР мог бы получить свой собственный прототип единого пулемёта. Но — не сложилось.
В России сохранилось совсем немного экземпляров пулемёта Максима-Токарева. Он имеется в петербургском Артиллерийском музее, а также, например, в Музее отечественной военной истории в подмосковном Падиково. В Испании и Китае пулемёт Максима-Токарева, судя по всему, сохранился в больших количествах — время от времени его можно встретить как в кино, так и в репортажах с мероприятий реконструкторов.