Репортаж из обморока.
Каждый человек, у которых по ряду причин, произошли какие-то хирургические изменения в организме, норовит о процессе поведать, не иначе как в героическом тоне и в мельчайших подробностях.
Есть у меня подельник по рыбалке, которому наши прекрасные врачи зачем-то там сделали в животе дыру и та послеоперационная рыбалка стала адом. Как я не пытался делать вид, что "навряд ли в этом месте есть голодная рыба" и уходить от него незаметными приставными шагами, через минуту я оборачивался, а он уже стоя за спиной, отклеивал пластырь и показывал дыру с подробными комментариями.
Вот это наше чисто русское - "Посмотри как мне было херово. Щас и тебе будет."
У него давно уже там травой все поросло и он нифига не помнит. Зато я, обещал себе навсегда забыть эту рыбалку, но могу этому операбельному всю его эпопею рассказать поминутно. В какую сторону у него лежала трубка, с текущей кровью оттенка Монастырская Изба Бордо; Сколько раз ему плохело и в каких количествах; Как под него клали утку, и как вытаскивали (и главное с чем); Как в него трубку пихали и как вытаскивали. В общем, всё из-за чего я обязательно должен упасть в обморок, всё помню. Ничего не упустил.
А есть такая категория людей, которым страшно страшно, но обязательно надо убедиться, что это очень страшно. Вот я их этих, как раз. Ну в ужасниках эти вот идиоты, которые вместо того что бы убегать от маньяка, спотыкаясь бегут ему на встречу. Я готов сниматься. Мне сценарий не нужен, я сам всё сделаю гениально.
Есть у меня друг... Да какой там друг - так... товарищ, с некоторых пор, который знает меня не первое десятилетие. Да у него были проблемы со спиной. Нам всем за 40 и уже пора кому-нибудь было что-нибудь удалить лишнее. Он оказался первым. Счастливчик.
Он знает что я психованный. Знает это, даже, пожалуй, лучше других. Нет, приехал из больницы и давай мне писать.
Я несколько раз хотел его удалить не только из вотсапа, но и из жизни, но сообщения, как в толковом фильме ужасов, медленно и зловеще выплывали на экран телефона с периодичностью в минуту.
Сначала всё, вроде, чинно, ага. Что-то там ему побрили, вроде... это нестрашно, потому не запомнил. Чем-то там помазали, облачили в этот предсмертный балахон в весёлую ромашку, положили на кушетку и повезли в адовое отделение дорогой, сильно платной клиники ногами вперёд, чтоб не продуло по пути.
Приехали - говорит - встретили хорошо, нарядные, все в тёмно зелёном, тогда как раз болотный цвет был в тренде. Что-то там, мол, дышите - не дышите, смотрим на мотыляющийся молоточек, надели маску и давай ему лёгкие вентилировать. Он этого, правда уже не помнит, это потом в чеке об оплате было. Так-то неизвестно вообще, включали ли они вентилятор.
Ну, я думаю, и славненько. Не помнит нифига и мне жить и дольше и спокойнее.
Как бы не так... Вывелся он из наркоза, чуток раньше положенного. Неет, зашить успели. Он проснулся, говорит, ни ниток ни иголок уже не было. Так, какими-то инструментами лягзали и всё. И тут он говорит, как откуда-то очень издалека к нему какое-то чувство приходит. Он не сразу понял, что это боль. Оно ж там небыстро всё после наркоза. Он ещё с мамой поехал в больницу. Ну классика жанра - мальчику валит пятый десяток, а он маму с собой взял. Ну, чтоб если будет больно - чтоб подула на ваву.
И это с его слов, главное. Знаете, когда сирену для ядерной войны проверяют, она сначала куда-то в другую сторону орёт куда-то, а потом по нарастающей начинает вопить всё громче и громче. Вот его пока ехали из операционной в палату, он так орал по нарастающей. На самой высокой ноте, он маму проезжал как раз. Ну совпало так. Удачливый он, просто. Больно было так, что отвечать на мамин вопрос: "Ну как ты сынок?!" не стал. Рот был занят в этот момент. А я всё это читаю, нехотя, и думаю, вроде до обеда ещё час, а в туалет хочется так, как будто все три часа ел без перерыва, а не работал.
А он же продолжает. Привезли, перекинули на кушетку лицом вниз. Ну, на спине операция была. Он долго потом спал лицом в подушку. Боялся чихнуть, панически. И вот, говорит, перехожу уже на фальцет и тут женщина подходит. Медсестра - оказалось. Хорошая, говорит, женщина. Ну по цене, другую просто не могли прислать. Стрижечка короткая, чёрные волосики на бочок зачёсаны и, ну бывает так - усы. Не такие, конечно, как у Будёного, но одного исторического персонажа напоминала. Она ему где-то в районе филейных холмов ваткой помотыляла и "коль". Через минуту, говорит, перешёл на баритон, а потом отпустило. Ну не лежать же всё время, закусив подушку. Повернулся. С одной стороны, мать в слезах, с другой дренажные трубки. И ладно бы трубки откуда-нибудь, бог бы с ними. Но эти были из него. Потом он чо-то не помнит какой-то момент и вдруг резко открывает глаза, а там эта, из младшего комсостава с ваткой.
После этого бытовуха, скукотища, потом снова приход. Имя, сестра, имя - хотел крикнуть он, но крикнул "Укол сука". Проснулся, всё вроде бы ничего, но нос болит. Ну оно понятно - спать лицом в подушку.
Я думал, что на этом история закончена. Он тоже так думал, но на следующий день из него начали эти трубки доставать. Вообще без наркоза и без вентилятора даже. Оказывается, в первый день он вообще, не орал, по сравнению с тем, как ему в этот раз пришло. Но орал не долго. У него музыкальное образование. Где-то, говорит, на си бемоль первой октавы сознание потерял. Не успел толком в обмороке полежать, эта с ваткой тут как тут, ага. Ну, он допел всю арию до конца. Такие, говорит, ноты брал, надо было на вокальное отделение идти. Щас бы в большом театре лампочки бы трескались.
В общем, после первого случая у меня где-то в районе живота несуществующая дыра побаливала, а сейчас спина саднит вторую неделю.
Эмпатия, мол, дар, не каждому дано. Не дай бог такой дар. Я все болезни всех своих знакомых пережил. Причём они давно поправились, а у меня бывают осложнения. Но есть и плюсы свои. Когда кому-то радостно, ну сколько там ему весело, ну час, два... А меня может бодрить пару дней легко, смеховыми истериками.
