Проделки лешего⁠⁠

Рожденные и выросшие в СССР прекрасно помнят так называемые «поездки на картошку». Осенью каждого года, в сентябре, в колхозы всей страны на добровольно-принудительных началах свозили толпы народу. Студентов, заводчан, инженеров. Гребли всех, ведь рабочих рук на целине не хватало катастрофически, выращенные урожаи зачастую сгнивали прямо на полях.

В 1980 году я училась на втором курсе Ждановского металлургического института. Осенью того же года меня и других студентов с нашего курса послали на уборку картошки в колхоз «Красная Звезда». Находился колхоз на территории нынешней Белоруссии в лесистой местности. До ближайшего города или деревни были десятки километров дичайшей глухомани.

Поселили нас в закрытом до следующего лета пионерском лагере. Насколько помню, назывался он «Орленок». Персонал лагеря давно разъехался по домам, остались только вечно пьяные сторожа и комендантша. Поселили нас в убогих бараках, юношей отдельно от девушек. Каждому выдали по комплекту «спецодежды» — грязный, засаленный ватник и резиновые сапоги.

Комендантша лагеря — стервозная, обозленная на все и всех бабеха — недвусмысленно дала нам понять, что ни на какую кормежку здесь можно не рассчитывать. Что сами добудем, то и наше. В первые несколько дней мы подъедали привезенные из дома запасы, потом ходили в лес по грибы и жарили их с картошечкой, уворованной с колхозных полей «Красной Звезды».

На четвертый день пошли мы с девочками в лес за грибами и я как-то отстала от группы. Не успела заметить, как заблудилась и забрела незнамо куда. Кругом высокие деревья, солнца не видно, в воздухе висел сизо-лиловый сумрак. Сразу я не запаниковала. В лес ходила не первый раз, тропы более-менее запомнила. Развернулась и пошла обратно. Вьющаяся под ногами тропинка должна была вывести меня прямиком к лагерю.

Где-то через час блуждания по лесу я поняла, что тропинка ведет меня не туда. Лес становился только гуще, темнее и зловещее, хотя я была уверена, что иду к опушке и скоро увижу просветы между деревьями. Но нет. Высокие деревья обступали меня со всех сторон, густые зеленые кроны заслоняли солнечный свет. Еще я заметила, что в лесу царило неестественное спокойствие и тишина. Никакого ветра, голосистого перекрикивания птиц, плеска быстрых речушек и журчания ручейков в низинах. Ничего.

Лес молчал. От этой тишины мне стало тревожно на душе. Я окончательно потерялась и не знала, как найти верную дорогу. Мох на стволах деревьев не рос, залезть на дерево, увидеть солнце и вычислить нужное направление по нему я тоже не могла. Не умела лазить по деревьям. Оставалось закричать в слабой надежде, что кто-нибудь услышит меня, найдет и выведет из леса. Но я слишком стеснительна и зажата для панических воплей. И друзья потом засмеют.

Села я на землю, прислонилась спиной к дереву, поставила у ног корзинку — и жду. Чего, сама не знаю. Слышу, из чащи леса долетает чей-то залихватский хохот. Первая мысль: «Наконец-то! Живые люди!». Подрываюсь с земли, хватаю корзинку и сломя голову бегу в том направлении, откуда доносился хохот. Надеюсь, это охотники разбили лагерь, веселятся и выпивают. Они меня точно выведут.

Несусь я через лес и замечаю, что хохот только отдаляется. Причем начинает звучать с разных сторон, словно по кругу меня водит, запутывает. Что за чертовщина? Останавливаюсь на небольшой полянке, прислушиваюсь. Хохот летит отовсюду. Запоздало понимаю, не человек это. Леший морок наводит. Знаю о его хитростях из бабушкиных рассказов, только думала, вранье все это.

Теперь ясно - не вранье. Существует леший. Увел меня в глухомань и потешается. Перепутал тропы, чтобы я никогда из леса не выбралась. Начинаю вспоминать, как от лешего отделаться можно. Народные сказки советуют отделываться от лешего крестным знамением и молитвой, если не помогло — сесть на первую колоду, снять с себя платье, выворотить наизнанку и снова надеть. Обувь, какая есть, надо переобуть шиворот-навыворот, то есть правый туфель на левую ногу, левый на правую.

Молиться и раздеваться посреди леса мне не очень-то хотелось, потому я выбрала более простой путь. Отвадить лешего любимой его присказкой, у него же удачливыми людьми и прослушанной. Запоминайте. Сперва нужно сказать: «Шел, нашел, потерял», а потом что есть силы выкрикнуть: «Овечья морда, овечья шерсть!». Тогда леший крикнет: «А, догадался!» - и исчезнет. Понимаю, звучит как бред, но когда ты часами поблуждаешь по лесу и отчаешься найти выход, схватишься за самый маленький шанс на спасение.

Вот эти слова я и выкрикнула. Леший ничего в ответ не прокричал, но удалой хохот стих моментально. В ближайших ко мне зарослях, до того неподвижных, кто-то шумно завозился. Я подумала, это он. В сказках леший может какой угодно облик принять: захочет, станет выше самого высокого в лесу дерева, захочет, под самым маленьким листочком спрячется. Не просто так он кустами шумел, подношение у меня выпрашивал. Хозяин леса, все-таки. Все, что тут растет, бегает, летает и ползает, — его. Добыл в лесу поживы — будь добр поделиться с хозяином.

А чем я могла поделиться? У меня с собой только полная корзина грибов была. Ну я половину грибов в те заросли и вытряхнула. Леший в момент прекратил возню, словно только этого и ждал. Сизо-лиловый сумрак развеялся, лес наполнился заливистым пением вечерних птиц. Деревья расступились, выпуская меня из коварного леса. Или мне просто так показалось. Как сошел морок, оказалось, я находилась на краю лесной опушке, а до лагеря было рукой подать. Вернувшись, я получила серьезный нагоняй от мегеры-комендантши, и до конца уборочной кампании с меня не спускали глаз.

Друзьям и подругам я о случившемся в лесу ничего не рассказала. Никто бы мне все равно не поверил.