Несколько слов о том, кто воевал в штрафных подразделениях.⁠⁠

Добрый день.
Вчера переписывался с одним своим товарищем, обсуждали войну.  Мой друг рассказал мне об одном своем родственнике, скинул фото. Вот.

Тарасенко Иван Андреевич.
Друг рассказал, что родственник родился в 1924 году, жил в оккупированной немцами Могилевской области, а потому сразу после освобождения был, якобы, направлен в штрафную роту, без подготовки.  Причиной таких мер было именно то, что человек проживал в оккупированной территории. Но разве считалось  это преступлением?
Мне стало интересно, кто и как попадал в штрафные подразделения.
Этот пост не претендует на полноту освящения вопроса, просто хочется поделиться некоторыми найденными мною данными. 
Итак, начнем с краткой истории такого факта, как штрафные подразделения.  
Издавна тех, кто проявил в бою трусость или некомпетентность, но мог еще себя проявить как достойный воин, наказывали тем, что отправляли в самую гущу сражения.
Первые штрафные части были сформированы в русской армии в сентябре 1917 года. Однако поскольку к тому времени фронт, со стороны России, уже практически был развален, штрафные части участия в боях не принимали и буквально через несколько месяцев были расформированы.  
Однако уже в годы Гражданской войны такие подразделения вновь появились по личному приказанию Троцкого, предназначались они для дезертиров.  

Ещё в 1936 году в Германии были созданы дисциплинарные части — так называемые «Особые подразделения» (Sonderabteilungen). Туда посылались солдаты, отбывшие срок лишения свободы, а также те, кому воинскую обязанность по тем или иным причинам меняли на «место службы, заменяющее военную службу».

После начала Второй мировой войны, в 1940 году, были созданы «Полевые особые подразделения», которые должны были размещаться в «зонах непосредственной опасности». Помимо сухопутных войск, аналогичные структуры были сформированы в авиации и на флоте[. В штрафные подразделения вермахта переводили на срок от трёх до пяти лет. То есть, в отличие от РККА, в вермахте осуждённый не мог рассчитывать на перевод из штрафного подразделения в обычное — ни на основании ранения, ни за совершение героического поступка

В годы Великой Отечественной войны штрафные подразделения Красной Армии появились только на втором годе войны.  
Самой первой штрафной ротой во время Великой Отечественной войны была сформирована Отдельная штрафная рота 42-й армии Ленинградского фронта — 25 июля 1942 года, за 3 дня до знаменитого Приказа № 227, официально вводившего штрафные батальоны, которые, как известно, предназначались для осуждённые за воинские или общеуголовные преступления командиров.
Итак, кто же попадал в эти подразделения. Посмотрим один документ:
Приказ о направлении в штрафные части военнослужащих, осуждённых военными трибуналами с применением отсрочки исполнения приговора до окончания войны № 323, 16 октября 1942 г.
Он четко и ясно говорит о тех категориях  военных преступников, которые попадали служить в эти части. Что интересно, своим острием он направлен против командиров.
" В запасных частях, в учебных центрах, учебных бригадах и полках, в местных стрелковых частях, новых формированиях и в военных училищах воспитание и дисциплина всё ещё находятся на низком уровне. Это происходит в значительной степени потому, что командный и начальствующий состав в ряде случаев не служит примером дисциплинированности и требовательности, сам не использует всей полноты предоставленной ему власти и не требует этого от подчинённых. В результате на фронт приносится неорганизованность, расхлябанность, и, как следствие этого, малодушие и трусость перед лицом врага, дезертирство и другие преступления."  
"Многие дезертиры, а также расхитители военного имущества, пьяницы, злостные нарушители воинской дисциплины и прочие неустойчивые элементы, осуждённые военными трибуналами с применением отсрочки исполнения приговора до окончания войны, фактически избегают наказания."
Таким образом, мы можем увидеть, что среди этих категорий морально-бытовых разложенцев не упоминаются те, кто прожил какой-то период жизни в оккупации.
Напротив, в приказе Ставки верховного главнокомандования от 9 февраля 1942 года было сказано: «Поскольку действующая армия должна своевременно получать пополнения живой силой, а подготовленный военный контингент тыла из-за транспортных трудностей задерживается в дороге и прибывает в действующие части несвоевременно, военные советы армий получают разрешение на самостоятельное пополнение своих частей живой силой в ходе наступления». 
В 1943 году, те, кто проживал на оккупированной территории, но был освобожден направлялись в отдельные штурмовые стрелковые батальоны. 
Формировались из военнослужащих рядового и командно-начальствующего состава, находившихся длительное время на территории оккупированной противником (в плену, в окружении, в партизанах) и тем самым потенциально находящихся под подозрением в возможном сотрудничестве с врагом. Срок пребывания — 2 месяца участия в боях, либо до награждения орденом за проявленную доблесть в бою или до первого ранения, после чего личный состав при наличии хороших аттестаций мог быть назначен в полевые войска на соответствующие должности. Переменный состав не лишался воинских званий, так как не был осуждён трибуналом, но при этом все бойцы переменного состава были рядовыми солдатами-«штурмовиками». Чаще всего туда попадали бойцы освобождённые из плена после соответствующих фильтрационных мероприятий и службы в запасных подразделениях.

Впрочем, из жителей оккупации могли попасть в штрафные подразделения определенные категории.

Согласно приказу начальника Головуправформа Красной армии Ефима Щаденко от 10 марта 1943 года, «всех военнослужащих, которые в свое время без сопротивления сдались противнику в плен или дезертировали из рядов Красной армии и оставались по месту жительства на территории, временно оккупированной немцами, или оказались окруженными в местах своего проживания, остались дома и не стремились к выходу к частям Красной армии, после быстрой проверки срочно направлять в штрафные части.

Если бывший советский военнослужащий, находясь на оккупированной территории, не сотрудничал с немецкими властями, его направляли в штрафную роту на один месяц. Тем, кто былы при немцах старостами, полицаями или прибегли к коллаборационизму иным способом, давали по два месяца штрафной службы."

Но это правило не всегда соблюдалось. Часто, даже те, кто до проживании на оккупированных территориях был служащим РККА обходили эти подразделения.
Примером может служить Герой Советского Союза Владимир Кириллович Щербинин.

Он служил в 5-ой Московской дивизии народного ополчения, попал в плен в печально известном Вяземском котле.
Во время движения колонны пленных сумел бежать, а потом, до 1942 скрывался под Смоленском в Новой Деревне.  
В декабре 1942 ушел в Смоленск после неудачной попытки найти партизан. Там работал слесарем в немецком окружном управлении. В 1943-1944  работал в городской пожарной охране города Борисов, в Белоруссии.  
В июне 1944 перешел линию фронта и явился в расположение частей РККА. После прохождения проверки, служил в 183-ем  армейском запасном стрелковом полку.
Под Каунасом был  ранен в левую лопатку, до декабря 1944 находился в полевом госпитале.  
А затем снова фронт. Героем он стал 31 мая 1945 года.  Вообще, планирую сделать об этом интересном человеке отдельный пост.
Еще одним интересным моментом является служба в штрафных подразделениях  бывших заключенных.  

В качестве альтернативной меры наказания допускалось направление в штрафные роты гражданских лиц, осуждённых судом и по приговору суда за совершение нетяжких и средней тяжести общеуголовных преступлений. Лица, осуждённые за тяжкие и государственные преступления, отбывали наказания в местах лишения свободы.

В соответствии с действующими на тот момент нормативно-правовыми актами, регулирующими порядок направления в штрафные части, комплектование указанных частей лицами, отбывающими наказание за тяжкие уголовные преступления, а также за государственные преступления (т. н. «политические») не разрешалось. Лица, уже отбывающие наказание в местах лишения свободы, согласно действовавшим на тот момент Уголовно-процессуальному и Исправительно-трудовому кодексам, обязаны были отбыть весь положенный срок только в учреждениях исполнения наказания. По этой же причине не могли быть направлены в штрафные роты отбывающие наказание «воры в законе».
Чтобы заключенный попал на фронт, его должны были освободить, и только после этого он призывался в действующую армию в регулярные части на общих основаниях.  Примером может послужить судьба известного  советского ученого Льва Николаевича Гумилева.

Гумилёв обвинялся по статьям 58-10 (контрреволюционная пропаганда и агитация) и 58-11 (организационная контрреволюционная деятельность) УК РСФСР.  Он был приговорён к 10 годам лишения свободы с пребыванием в ИТЛ с поражением в правах на 4 года с отбыванием срока с 10 марта 1938 года.
26 июля 1939 Особое совещание при НКВД приговорило Гумилёва к пяти годам лагерей.
Льву Николаевичу предстояло отправляться в Норильлаг. Условия пребывания в лагере были сносными. В геологических экспедициях Норильлага паёк был ещё лучше: масло, шоколад, сухое молоко. Вольнонаёмные сотрудники имели большие северные надбавки, полугодичный оплачиваемый отпуск и путёвки в санатории. 10 марта 1943 года истёк пятилетний срок заключения. Гумилёв вспоминал, что сразу после освобождения подписал обязательство работать в Норильском комбинате до конца войны. Он был немедленно включён в состав геофизической экспедиции и отправлен в окрестности Хантайского озера искать железную руду.  Причины, по которым ссыльный Гумилёв сменил место геофизика на солдатскую службу, достаточно очевидны. Судя по письму Н. Я. Мандельштам от 18 апреля 1944 года, Гумилёв тогда вернулся к прежней цели — стать дипломированным историком и заняться научной работой. Те же мотивы повторяются и в письме к Э. Герштейн, отправленном в конце лета 1944 года. Видимо, он не надеялся уехать из Сибири даже после окончания войны, и потому призыв в армию был единственным шансом получить снятие судимости и вернуться в Ленинград. Из того же письма следует, что он уже несколько раз просился на фронт, но работникам Норильского комбината неизменно отказывали — в том числе вольнонаёмным. Много лет спустя Лев Николаевич говорил: «По сравнению с Восточной Сибирью передовая — это курорт. Северная тайга — это зелёная пустыня, по сравнению с которой Сахара — населённое, богатое и культурное место».  

Сведения о Гумилёве-солдате ещё более скудны и ненадёжны, чем о лагерном периоде в его жизни. Сохранились три военных стихотворения, несколько писем и военный билет. Сохранилось и его личное дело в Центральном архиве Министерства обороны РФ.

13 октября 1944 года Туруханский райвоенкомат призвал Гумилёва в ряды Красной армии. После краткой остановки в Красноярске он попал в учебную часть, а оттуда — на войну. В декабре эшелон добрался до Москвы, с Киевского вокзала он дозвонился до В. Ардова и В. Шкловского, а также встретился с Н. Харджиевым и И. Томашевской. Далее рядового Гумилёва направили в Брест, где обучали на зенитчика и направили на фронт незадолго до начала Висло-Одерской наступательной операции. Он служил в 1386-м зенитно-артиллерийском полку 31-й зенитно-артиллерийской Варшавской Краснознамённой ордена Богдана Хмельницкого дивизии. Дивизия использовалась в качестве фронтового резерва[98].

Во время военной службы с Гумилёвым произошёл казус: в брошенных немцами домах оставались запасы, которыми охотно пользовались наступавшие советские солдаты. Однажды Лев Николаевич увлёкся маринованными вишнями, найденными в каком-то доме, и к своим добрался только через три дня. Достоверность этой истории подтверждается письмом Э. Герштейн от 12 апреля 1945 года. 

Э. Герштейн он описывал свой военный быт следующим образом:

«Воюю я пока удачно: наступал, брал города, пил спирт, ел кур и уток, особенно мне нравилось варенье; немцы, пытаясь задержать меня, стреляли в меня из пушек, но не попали. Воевать мне понравилось, в тылу гораздо скучнее».

В Берлинской операции 31-я дивизия Резерва Главного командования усилила ПВО 3-й общевойсковой армии генерал-полковника Горбатова. 3-я армия, где служил Гумилёв, шла во втором эшелоне советского наступления, должна была обойти Берлин с юга, помогая замкнуть кольцо окружения. Гумилёв упоминал в письмах немецкую контратаку под городом Тойпицем и утверждал, что имел серьёзные боевые заслуги, но оказался обойдённым начальством.

За время службы Гумилёв удостоился двух медалей — «За взятие Берлина» и «За победу над Германией», а также грамоты-благодарности за Штаргард и Берлин. Характерно, что от этого периода вообще не осталось фотографий и свидетельств о его боевых товарищах.

После победы Гумилёв стал тяготиться военной службой. Он жаловался, что ему нечего делать в свободное от боевой и политической подготовки время. С сентября 1945 года он стал читать советским офицерам лекции по истории и литературе; содержание их неизвестно. Наконец, Льву Николаевичу, как самому культурному из солдат в полку, поручили написать историю боевого пути их части, что он и сделал, получив в качестве награды новое обмундирование и освобождение от нарядов до самой демобилизации.

В то же время имелись отдельные случаи направления в штрафные подразделения «политических» заключённых (в частности, в 1942 году в 45-ю штрафную роту был направлен осуждённый в 1941 году на 5 лет лагерей по 58-й статье Владимир Карпов, ставший впоследствии Героем Советского Союза и известным писателем).В феврале 1941 года, будучи курсантом, был арестован и осуждён военным трибуналом Средне-Азиатского военного округа за антисоветскую агитацию на 5 лет лишения свободы. В октябре 1942 года направлен на Калининский фронт в штрафную роту. С января 1943 года — в разведвзводе 629-го стрелкового полка 134-й стрелковой дивизии.  Но этот случай можно назвать уникальным.

Вот, наверное, и все, что я хотел бы сказать сегодня о штрафных подразделениях.  
Подведем итоги и ответим на вопрос: служил ли  Иван Андреевич в штрафных подразделениях за то, что находился в оккупации.
Вероятнее всего - нет. Не было оснований для того, чтобы наказать этого человека. До 1943 он не служил в армии по причине возраста, а затем оккупации, а значит как бывших окруженец или дезертир он не проходил.  
Дополнительным аргументом, который говорит о том, что наш герой не проходил службу в таком подразделении является заметка о нем в Книге Памяти.

Данных о том, что этот человек был штрафником нет.
Спасибо за внимание.
С уважением.