Не сообразил⁠⁠

9 ноября 1896 года лейб-гвардии Егерский полк отмечал столетний юбилей своей истории. Накануне в Зимнем дворце состоялась прибивка нового знамени, а вечером в полковой церкви св. Мирона отслужили панихиду по всем бывшим егерям, павшим в боях и умершим.

Прибивка знамени были старой традицией и состояла в том, что все офицеры полка должны были ударить молотком по одному из золочёных гвоздей, которым знамя крепилось к древку. А первый гвоздь вбивал шеф полка – Государь, потом Императрица и лица императорской фамилии, затем все офицеры, начиная с командира полка.

На другой день был парад в Михайловском манеже, молебен и церемония пожалования полку нового знамени. Знамя командиру полка вручал Государь; командир, принимая святыню, как было принято, становился на одно колено. Старое знамя, от которого к этому времени, как правило, оставались одни лохмотья, после этого занимало почётное место в полковой церкви, на амвоне против алтаря.

Новое знамя, сделанное по новому образцу, было великолепно: на одной стороне образ святителя Мирона, написанный масляными красками (кстати, работы своего офицера - Н. Н. Бунина), на другой – шитый золотом вензель Императора Николая II. Края знамени тоже шиты золотом, древко увенчано массивным золотым орлом, под которым подвязаны ленты – голубая андреевская, юбилейная и георгиевская – награда полку за Бородино. Само полотнище шёлковое, тёмно-зеленого цвета (цвет четвёртого полка в дивизии) и очень тяжёлое; носить его было намного труднее, чем знамена старого образца, оттого в знаменщики выбирались из очень сильных и ловких людей.

После парада полк вернулся в казармы, где солдат ждало праздничное угощение, а офицеры и все старые егеря получили приглашение на завтрак в Зимнем дворце. Завтрак проходил по заведенному порядку: тосты, музыка, крики «ура», а после в соседнем небольшом зале Государь и Государыня обходили офицеров, с некоторыми разговаривали, как того требовал этикет.

Как известно, в подобных случаях Николай II немного смущался: играл кольцом, поглаживал усы, смотрел немного в сторону, думал что спросить, из-за чего возникали паузы между вопросами. Правда, современники, близко видевшие Государя в такие минуты, отмечали, что при этом Николай II отнюдь не был рассеянным человеком; не обладая должным искусством поддерживать светскую беседу, он всё же в такие минуты, будучи очень наблюдательным, всё замечал, хотя на людях этого не показывал.

Вообще же, искусство поддерживать светскую беседу прививается монархам с раннего детства, и большим трудом, и при этом подразумевает наличие должного собеседника, обладающего подобными навыками и воспитанием. В частности, собеседник должен уметь так строить свои ответы, что они сами должны задавать венценосной особе тему для следующего вопроса. Но в этот раз Государю не повезло. Его собеседником оказался командир полка Чекмарёв. Это был достойный представитель егерей, но отличался товарищами как натура тяжеловесная, медвежья. Не удивительно - беседа не клеилась. За короткими ответами командира следовали особенно долгие паузы неловкого молчания.

Наконец, Государь спросил:

- А я слышал, что у вас сегодня вечером состоится в полковом собрании ужин со старыми егерями?

Государь, конечно, знал, что такой ужин намечался на вечер, и на него были приглашены, кроме полковых офицеров и старых егерей, всё гвардейское начальство и командиры всех других гвардейских полков.

Чекмарев не нашёл ничего лучшего, как дать так называемый унтер-офицерский ответ:

- Так точно, Ваше Императорское Величество!

Ещё, пауза и, чуть-чуть улыбнувшись, Государь сказал:

- Ну, желаю вам весело провести время, - и отошёл к группе следующих офицеров.

Как потом в полку возмущались несветскостью Чекмарёва! Упустить возможность пригласить на ужин в честь столетнего юбилея полка собственного августейшего шефа надо было суметь.

Правда, отметим, что вообще же посещения Николаем II вечерних трапез гвардейских полков, особеннно после революции 1905-1907 годов, были если не частыми, то достаточно регулярными. При этом, принимая приглашение полка, Государь высказывал пожелание, чтобы на ужине не присутствовали никакие посторонние офицеры или вышестоящее начальство. Даже офицеры Генерального штаба, прикомандированные к полку для цензового командования ротой или батальоном, на такие ужины не приглашались. Характер таких вечеров был строго семейным – Государь в стане своего полка. Недаром до сих пор противники монархии, желая укорить Николая II, ставят ему в вину, что он по сути своей был гвардейский офицер. Хотя, что в этом плохого?