Кровавое воскресенье Багдада.⁠⁠

16 сентября 2007 года, Багдад, площадь Нисур, время — приблизительно 12 часов 8 минут. День был жаркий и влажный, температура достигала 40 градусов в тени. Вооруженная до зубов колонна наемников Blackwater въехала на забитый перекресток в районе Мансур иракской столицы.

В некогда престижном районе Багдада вдоль улиц еще тянулись ряды магазинов, кафе и художественных галерей, оставшихся от лучших времен. Зловеще выглядевший караван состоял из четырех больших бронированных грузовиков Mamba, выпущенных в Южной Африке.

На крыше каждой машины была установлена турель с 7,62-миллиметровым пулеметом. Иракская полиция уже привыкла, что в течение рабочего дня на оккупированных территориях им приходилось освобождать дорогу для американских ВИПов, проносившихся по улицам в сопровождении обвешанных оружием частных охранников.

Спросите у американцев, для чего это делалось, и они объяснят, что причиной этого было стремление предотвратить удары повстанцев по американским колоннам. Однако иракская полиция часто поступала таким образом для защиты своих граждан, которых могли просто пристрелить за то, что они оказались слишком близко к самым значимым людям в их стране — к иностранным оккупационным чиновникам.

Площадь Нисур

Когда в этот день колонна Blackwater въехала на площадь, молодой иракский студент-медик Ахмед Хашем аль-Рубайе вез свою мать Махашин в белом седане Opel, принадлежавшем их семье.

Они только что высадили отца Ахмеда, Джавада, преуспевающего патологоанатома, у клиники, где он работал. Затем они поехали по делам, собираясь купить кое-какие канцтовары для сестры Ахмеда, учившейся в колледже. Сделав покупки, они собирались на обратном пути забрать Джавада. Судьбе было угодно, чтобы около площади Нисур они попали в пробку.

Все члены семьи Рубайе были правоверными мусульманами и соблюдали пост, как и положено в священный месяц Рамадан. Ахмед знал несколько иностранных языков, был футбольным болельщиком и учился на третьем курсе медицинского института, собираясь стать хирургом. Медицина была у него в крови. Как и отец Ахмеда, его мать, сидевшая на пассажирском сиденье, была медиком — врачом-аллергологом.

Джавад говорил, что его семья могла бы уехать из Ирака, но им казалось, что они нужнее в своей стране. «Мне было больно видеть врачей, покидавших Ирак», — признавался он.

Регулировщик Али Халаф Салман, дежуривший в этот день на площади Нисур, отчетливо помнит ту минуту, когда колонна Blackwater въехала на перекресток, что заставило его вместе с другими полицейскими поспешно перекрыть движение.

Но после того как Mamba въехали на площадь, они внезапно резко развернулись на 180 градусов и поехали навстречу потоку по улице с односторонним движением. Халаф увидел, как колонна резко затормозила. Затем, вспоминал он, большой усатый белый мужчина, сидевший на крыше третьего грузовика начал «беспорядочно» стрелять. Халаф посмотрел в направлении выстрелов, на Ярмук Роуд, и услышал женские крики: «Мой сын! Мой сын!».

Полицейский ринулся на крик и увидел сидящую в машине женщину средних лет. Она держала молодого двадцатилетнего мужчину. Пуля попала ему в лоб, и он был весь залит кровью. «Я пытался помочь молодому человеку, но мать держала его очень крепко», — рассказывал Халаф. Еще один иракский полицейский, Шархан Тиаб, тоже подбежал к машине. «Мы пытались помочь ему, — рассказывал Тиаб. — Я видел, что левая часть его головы разбита, а мать продолжала кричать «Мой сын, мой сын! Помогите, помогите!».

Иракский полицейский осматривает место столкновения на площади Нисур

Халаф вспоминал, что смотрел на стрелявших людей из Blackwater. «Я высоко поднял левую руку и попытался дать колонне знак, чтобы они прекратили огонь». По его словам, он думал, что увидев сигналящего им сотрудника полиции, они перестанут стрелять.

Тело молодого человека все еще лежало на сиденье водителя, и пока Халаф и Тиаб стояли рядом, машина покатилась вперед. Вероятно, это произошло потому, что у нее была автоматическая коробка передач, а нога убитого все еще давила на газ.

Позже охранники из Blackwater утверждали, что изначально открыли огонь по машине, которая ехала с большой скоростью и не собиралась останавливаться, однако это утверждение опровергается множеством свидетелей.

Сделанные позже с воздуха снимки места происшествия показали, что когда люди из Blackwater стали стрелять по машине, она даже еще не въехала на площадь, а газета New York Times сообщала: «Автомобиль, в котором находились первые погибшие, не приближался к колонне, пока иракский водитель не получил пулю в голову и не потерял управление машиной». «Я пытался руками показать людям из Blackwater, что машина едет сама по себе и мы пытаемся ее остановить. Мы хотели вытащить женщину, но нам самим пришлось спасаться от пуль», — объяснял Тиаб.

Халаф помнит, что кричал: «Не стреляйте, пожалуйста!». Но пока он стоял с поднятыми руками, стрелок из четвертого грузовика колонны открыл огонь по матери, державшей своего сына, и убил ее прямо на глазах у Халафа и Тиаба. «Я увидел, как голову женщины разорвало на куски, которые разлетелись прямо передо мной, — рассказал Тиаб. — После этого они немедленно открыли плотный огонь по нам». По словам Халафа, буквально через несколько секунд в машину попало столько пуль из «больших пулеметов», что она взорвалась.

Тела внутри были охвачены пламенем и их останки смешались в единое целое. «С каждого из четырех грузовиков был открыт ураганный огонь во всех направлениях. Они стреляли и убивали всех в машинах, повернутых в их сторону, и людей, которые просто стояли на улице, — вспоминал Тиаб. — Когда стрельба прекратилась и мы смогли оглядеться, то увидели около пятнадцати разбитых машин. Тела погибших были разбросаны по тротуарам и мостовой».

Когда позднее американские следователи задали Халафу вопрос, почему он не начал стрелять в ответ по людям из Blackwater, он ответил: «Мне стрелять не положено, я только дорожный регулировщик».

Жертвы были позднее опознаны как Ахмед Хашем аль-Рубайе и его мать, Махашин. У отца Ахмеда, Джавада, был брат по имени Раад, работавший в близлежащем госпитале, куда и доставили погибших при стрельбе. «Он слышал выстрелы, — вспоминал Джавад. — Это был бой, стычка, война. Естественно, ему и в голову не пришло, что жертвами среди других оказались мои жена и сын».

Раад «пошел в морг, где дежурный врач сказал ему, что за сегодня к ним поступило шестнадцать погибших в результате инцидента. Всех их удалось сравнительно легко опознать, за исключением двоих. Два тела полностью сгорели… Их убрали в черные пластиковые мешки». Раад подозревал, что это могут быть Ахмед и Махашин, но, по его словам, «его сердце не хотело этому верить». Вместе с женой он поехал на площадь Нисур, где и увидел сильно обгоревший белый седан. На машине не было номера, но жена Раада нашла его отпечаток на песке. Раад позвонил Джаваду, продиктовал ему номер и подтвердил свои самые страшные опасения.

Джавад примчался в морг, где увидел обгоревшие трупы. Он опознал жену по зубному протезу и сына по остаткам одного из ботинок. Всего в их машине, по словам Джавада, было примерно сорок пулевых пробоин. Он даже не пытался забрать машину обратно, объясняя: «Я хотел, чтобы она стала памятником трагическому событию, случившемуся по вине людей, которые пришли к нам якобы для того, чтобы нас защищать». Атака на машину Ахмеда и Махашин увенчалась разгулом беспорядочной стрельбы, от которой семнадцать иракцев погибли и свыше двадцати были ранены.

После того как машина Ахмеда и Махашин взорвалась, над площадью Нисур продолжали греметь выстрелы, а люди разбегались оттуда, спасая свои жизни. В дополнение к стрелкам Blackwater из четырех Mamba, огонь, как утверждают свидетели, велся еще и из легких вертолетов огневой поддержки Little Bird, также принадлежавших Blackwater. «Вертолеты начали стрелять по машинам, — вспоминал Халаф. — Они убили водителя одного «фольксвагена» и ранили его пассажира, который спасся, выкатившись из машины прямо на улицу». Свидетели вспоминали об ужасных минутах беспорядочной стрельбы охранников Blackwater. «Это был какой-то фильм ужасов», — заметил Халаф. «Настоящая катастрофа, — добавил Зина Фадхил, двадцатиоднолетний фармацевт, переживший нападение. — Погибло так много невинных людей».

«Little Bird» с сотрудниками «Blackwater»

Еще один иракский офицер, оказавшийся на месте происшествия, Хуссам Абдул Рахман, отметил, что целенаправленная стрельба велась по людям, пытавшимся покинуть свои машины.

«По любому, выбравшемуся из своей машины, немедленно начинали стрелять», — утверждал он.

«Я видел, как женщины и дети выпрыгивали из машин и ползли по дороге, чтобы укрыться от выстрелов, — рассказывал иракский юрист Хассан Джабар Салман, четырежды раненный в спину в ходе инцидента. — Но по ним все равно продолжали стрелять, убивая многих. Я видел, как парнишка лет десяти в страхе выпрыгнул из микроавтобуса и тут же получил пулю в голову. Его мать сначала кричала, чтобы он вернулся, а потом выпрыгнула за ним. Ее тоже убили».

Салман вспоминал, что в этот день въехал на площадь сразу за колонной Blackwater, которая вдруг остановилась. По словам свидетелей, вдали раздалось нечто похожее на взрыв, но это произошло слишком далеко, чтобы представляться опасным. Затем охранники из Blackwater приказали Салману развернуть машину и убираться прочь.

Вскоре после этого началась стрельба. «Почему они начали стрелять? — задает вопрос Салман. — Не знаю. Никто, я повторяю, никто по ним не стрелял. Иностранцы попросили нас повернуть обратно, и я уже ехал обратно на своей машине, так что никаких поводов для стрельбы не было». По его словам, в его машину попало двенадцать пуль, четыре из которых поразили его в спину.

Мохаммед Абдул Раззак и его девятилетний сын Али ехали на машине сразу за Ахмедом и Махашин, первыми жертвами этого дня. «В машине нас было шестеро — я, мой сын, моя сестра и три ее сына. Четверо детей сидели на заднем сиденье, — рассказывал Раззак. — Люди из Blackwater махнули рукой, чтобы мы остановились, и все встали… Это безопасная зона, так что мы думали, что все будет как всегда: переждем колонну и поедем дальше. Вскоре после этого они неожиданно начали стрелять по всем машинам без исключения». «В мою машину попали раз тридцать, — продолжает он. — Разбили все: мотор, переднее и заднее стекла, прострелили шины. Когда началась стрельба, я велел всем пригнуться. Я слышал, как дети кричали от страха. Когда стрельба стихла, я поднял голову и услышал, как мой племянник кричит мне: «Али убили, Али убили!».

«Мой сын сидел у меня за спиной, — продолжал он. — Пуля попала ему в голову, . Когда я взял его на руки, его сердце все еще билось, несмотря на тяжелое ранение в голову. Мне показалось, что его удастся спасти, и мы помчались в госпиталь. Доктор сказал, что он в состоянии клинической смерти и шансы выжить крайне малы. Через час Али умер». Раззак, переживший стрельбу, позже вернулся на место трагедии и руками собрал осколки черепа и кусочки мозга своего сына, завернул их в полотно и отвез похоронить в священный для шиитов город Ан-Наджаф. 17 «Я все еще чувствую, как мои пальцы пахнут кровью, кровью моего сына», — вспоминал Раззак две недели спустя после гибели Али.

Вся стычка, как утверждается, заняла не более 15 минут. Доказывая, как быстро ситуация вышла из-под контроля, официальные представители США сообщали, что «один или несколько» охранников Blackwater призывали остальных прекратить огонь. Один из высокопоставленных чиновников заявил в интервью газете New York Times, что «команда «прекратить огонь» отдавалась несколько раз, однако на месте они разошлись во мнениях». В какой-то момент один из охранников Blackwater направил оружие на своего товарища.

«Это была какая-то мексиканская дуэль», — вспоминал один из охранников. По словам Салмана, иракского юриста, оказавшегося в этот день на площади, один из бойцов Blackwater кричал своему товарищу: «Нет! Нет! Нет!» При попытке убежать с площади юрист был ранен в спину.

Как утверждают свидетели, после того как интенсивная стрельба стихла, на площади взорвали что-то вроде дымовой шашки, возможно для того, чтобы поставить завесу, прикрывающую отход Mamba, — это обычная практика для подобных колонн. Иракцы также заявляли, что, покидая площадь, наемники Blackwater продолжали стрелять.

«Даже когда они уезжали, они продолжали время от времени стрелять, чтобы расчистить себе дорогу», — вспоминал оказавшийся свидетелем происшествия иракский офицер.

Бронированный автомобиль «Mamba»

Через несколько часов, по мере того как стали распространяться новости о бойне, имя Blackwater превратилось в нарицательное во всем мире. Сама компания утверждала, что на ее сотрудников было совершено «яростное нападение» и они, «исходя из сложившейся ситуации, действовали законно», «героически защищая жизни американцев в зоне боевых действий».

«Гражданские лица, по которым якобы вели огонь профессионалы из Blackwater, на самом деле были вооруженными врагами».

Не прошло и двадцати четырех часов, как расстрел на площади Нисур стал предметом самого серьезного на тот момент дипломатического кризиса в отношениях между Вашингтоном и режимом, который американцы привели к власти в Багдаде. Хотя силы Blackwater и принимали участие в некоторых наиболее кровавых эпизодах войны, они обычно действовали негласно. Через четыре года после того, как сапоги ее солдат вступили на землю Ирака, эта компания была наконец извлечена из тьмы. Площадь Нисур стала первым международным позором для Эрика Принса.

Эрик Принс

Источник: Книга Джереми Скейхилла — Blackwater: самая могущественная наемная армия в мире.

Группа ВК — PMC Operator