Директор музыкальной школы⁠⁠

Прочитала несколько историй о том, как некоторые пикабушники сталкивались с педофилией. Хотелось бы рассказать и свою историю.

Я пошла в школу в 2000 году, тогда же параллельно поступила и в музыкальную школу. В садике учительница пения первая заметила мой слух и талант, и в последний год в садике,в мае, повела меня и еще несколько детей в ближайшую районную музыкальную школу. Выбор инструментов у меня стоял между гитарой и скрипкой. Но, сидя в коридоре в ожидании прослушивания, я увидела, как женщина катила по коридору ее - АРФУ. Большая,величественная, изгибы и струны переливаются в солнечном свете... естественно, на меня,впечатлительную девочку 6ти лет это произвело нужный эффект))) Я стояла с открытым ртом и приняла решение, что это - тот самый, мой инструмент.

Прослушивание прошло замечательно, комиссия была в восторге. В тот день в комиссии сидел и директор школы - А. С. Мужчина пожилого возраста, примерно 60 лет. По дальнейшим отзывам моей учительницы по арфе - добрейшей души человек, болеет за свою школу, помогает всем и каждому ученику в частности, в общем, за светлое будущее для детей. Так думала и я.

После 3х месяцев обучения в школе и пары школьных концертов многие учителя,в том числе и моя, заметили мой талант, и быстрый прогресс. Так началась череда городских и международных конкурсов, концертов,на которых я, по требованию нашего директора,была гвоздем программы и выступала исключительно сольно.

Небольшое отступление: арфа - большой и невероятно дорогой инструмент. В то время, даже очень поддержанная арфа стоила от 5000$. Понятно,что о таких деньгах в нашей семье и речи не шло. Как, в прочем, и у других учеников нашего класса. Поэтому, школа составляла расписание самостоятельных занятий в классе, два-три раза в неделю минимум по часу на ученика. То есть, понимаете, да? Ученики находились в классе без присмотра минимум по часу в день. Нас никто не проверял. Все были заняты своими делами и уроками.

Кроме директора. Не знаю,смотрел ли он на занятия других девочек, но на мои самостоятельные занятия он ходил с завидной частотой. Первые два года он просто приходил и слушал,закрыв глаза. Хвалил за победы на конкурсах,предрекал мне будущее знаменитой арфистки. Потом,он садился на место слева,где обычно сидит учительница,и тоже слушал. Но потом,он как бы невначай клал руку мне на колено,поглаживал. Я не придавала этому большого значения,ведь и раньше после концертов как-то по-отечески добро обнимал меня,и благодарил за очередную гордость для школы. Я честно,не видела в этом ничего ужасного,ведь дальше он не заходил никогда. Да и как я могла подумать плохо о директоре,о таком заботливом,лучшем в своем деле?

Но потом все поменялось. В 2003 году нашей школе какая-то консерватория подарила три арфы в плачевном состоянии. Но их отремонтировала школа своими силами, подлатала, и начала сдавать в аренду ученикам за 120р. в месяц. Арфу взяли и мы.

На самостоятельные занятия я,естественно,больше не ходила. Занималась дома. Тем временем я росла, был уже 5 вроде класс. Сильно вымахала,началось развитие вторичных половых признаков. А.С. все так же хвалил и улыбался мне.

И вот,однажды,он пригласил меня в кабинет после занятия сольфеджио. Я зашла. Он предложил мне чаю,угостил конфетами. Рассказывал что-то про других арфисток. Потом,как я засобиралась домой, он снова обнял меня. Но в этот раз он очень сильно пыхтел мне в ухо. Погладил по попе. Это длилось вечность. Я чувствовала его стояк, хотя в том возрасте не придала этому значения. В растроенных чувствах я пошла домой.

После этого он в течение месяца,когда видел меня,улыбался и махал рукой. Я сдавленно улыбалась в ответ.

А потом произошло то,что,можно сказать,поставило точку в моей даже не начавшейся карьере арфистки. Однажды вечером,он снова позвал меня к себе в кабинет. Снова налил чаю и угощал конфетами. Слово за слово, и он спросил меня,общаюсь ли я с мальчиком,целовалась ли я когда-нибудь. Я стушевалась,сказала,что такие вопросы смущают меня. Он извинился, и снова защебетал всякую чушь о музыке. Я слушала в пол-уха.

Я хотела пойти домой. Он встал передо мной, и попросил в благодарность за все победы чмокнуть меня в щеку. Я ничего не ответила,и он чмокнул. Не один раз. А потом перешел на губы. Я никогда не забуду это мерзкое чувство стыда и отвращения, от него пахло коньком и табаком,рот был невероятно слюнявым. Это был даже не французский поцелуй. Мне казалось,что языком он хочет достать до моего горла. Потом он запустил руку мне под свитер,щупал грудь. Я онемела от страха,не знала,что мне делать. Я стояла неподвижно, ждала,когда это закончится. Он щупал меня везде: за грудь,за попу. Когда он попытался пощупать в районе трусов, я начала отпихивать его. Он отступил, как-то злобно зыркнул на меня. Вот тогда я струхнула по-настоящему,боясь,что разозлила его, и он пойдет дальше. Но нет. Он сказал,что этому лучше остаться между нами. И в его глазах я увидела СТРАХ. Не знаю,было ли для него это впервой, но он испугался. Не знаю,чего: своих желаний,или того,что я расскажу об этом кому-нибудь.

Он буркнул что-то на прощание, и я побежала домой. Я шла пешком, вечером, была зима. И я рыдала. От страха,от отвращения,от стыда. Тогда я подумала,что все эти похвалы были как раз для этого,и никакого таланта во мне нет. Тогда я и приняла решение, что ни в какие консерватории, ни в какие училища я поступать не буду. От арфы меня затошнило, с тех пор я занималась из-под палки, и это заметили все. А.С. на мои концерты больше не приходил, да и в школе мы с ним больше не пересекались. Все были в шоке от того, что я не собиралась связывать свою жизнь с музыкой, крутили пальцем у виска, говорили,что я совершаю огромную ошибку, и все это лишь переходный возраст. Но я была непреклонна.

Со временем ситуация забылась, я закончила музыкальную школу, и налегла на английский, чтобы поступить на переводчика.

А потом, два года назад, умерла моя учительница по арфе. У меня шок, о ее раке я не имела ни малейшего понятия,она почти никому не рассказывала. С ее мамой и дочкой мы были в хороших отношениях,естественно,я поехала на похороны. И там был и А.С. Будучи взрослой,я,конечно,вспомнила и поняла,что моей вины в том,что он со мной делал,не было абсолютно, поэтому на похоронах он заметил мой взгляд, полный ненависти. Он избегал меня всюду, и на поминках, что ввело в недоумение всех остальных. Мой дирижер из хора спросила,почему я не поговорила с А.С. Я не стала поднимать эту тему в день похорон, поэтому сказала,что разговаривать нам не о чем. После этой фразы все отстали.

Я не знаю,работает ли он сейчас, и жив ли он. Не знаю, была ли одна такая, и насколько далеко он заходил в своих извращениях. Я просто хочу,чтобы когда-нибудь,он все же взглянул правде в глаза, и понял,что на самом деле он обычный старый педофил,извращенец и ублюдок.

Что я хотела этим сказать? У многих,кто читает это, уже есть дети. Родители, пожалуйста, убедите своих детей, что всем подряд, даже учителям, абсолютно и безоговорочно доверять не стоит. Монстры, они среди нас. Даже среди близких, в школах, и в кружках. Я не знаю,почему я тогда не рассказала маме, но я рассказала ей как раз после похорон моей учительницы. Она была в шоке, но тоже понимала,что поезд ушел, некого и не за что привлекать к ответственности. Главное, меня не изнасиловали, и особых последствий для психики не было. Считай, повезло.

Пожалуйста,будьте бдительны.

Спасибо!