Жду новый пост

Серия «Религия»

Ранее уже было говорено, что павликиане, вернее та их часть, что не бежала на Кавказ, была византийскими властями переселена на Балканы, а конкретно - в город Филиппополь, что затем сменит имя на Пловдив. Впрочем, еще с VIII столетия представители учения будут селиться в этом районе, близком к анатолийской вотчине павликианства. Тогда эти места будут полем битвы между Византией и свежеобразованной державой - Болгарским царством. Оно выступало в IX-X столетиях основным противником Константинополя и норовила временами вскрыть толстые стены Второго Рима. Однако, сделать это болгарским войскам не удалось, и одной из ключевых причин того послужила политика Византии, которая культурно и идеологически действовала на Болгарию. Через греков болгары примут православие, и случится это еще в года конкуренции с Восточным Римом. В конце концов, в XI уже столетии, император Василий II с прекрасно говорящим за себя прозвищем Болгаробойца сможет одолеть врага, уже ассимилированного к тому времени в православную культуру.

Но именно путь Болгарии как таковой сейчас не важен, упомянуть же его необходимо было для одного момента - к началу X столетия Болгария уже будет христианизирована, переймет византийскую церковную структуру и соответственно связанные с этим пороки. Клерикалы здесь тоже получат огромную власть и начнут вести столь же роскошный образ жизни, что и их византийские коллеги.

По этим причинам оказавшиеся здесь павликиане окажут немалое влияние на сознание низовых слоёв общества, возмущенных собственным бесправием перед клерикальным беспределом и показной пышностью Церкви. Где-то между 920-ми и 950-ми годами в царстве действовал проповедник Богомил, видимо, оказавшийся под большим впечатлением от павликианских идей. Согласно средневековым источникам, именно он разработал комплекс идеи и концепций, которые дадут начало учению, названному по его имени - богомильством. Вероятно, не он один проповедовал их, так как богомильство в эти года довольно широко распространилось в Болгарии, найдя благодарную аудиторию в лице бедных слоёв населения.

Богомильство еще более укрепилось в 970-ые годы, когда в Филиппополе, тогда уже отвоеванном Византией у Болгарии, появилась огромная община павликиан. Их влияние явно прослеживалось в новом движении, хотя эти два направления позиционировали себя отдельно и имели важные отличия.

Общим у них было отрицание большей части церковных атрибутов - иерархии священнослужителей, почитания мощей святых и креста, литургии, почитания икон, мозаик, скульптур и прочих предметов изобразительного искусства, культа Богородицы и святых, а также призыв жить по аскетичным правилам ранних христиан, в равенстве не только номинальном, существующем в церковной доктрине как "равенство перед Богом", но и фактическом - чтобы не было расслоения между простыми верующими и церковными чинами. Строительство роскошных (и вообще любых) церквей тоже отвергалось.

Помимо этого, богомилы не придавали значения Ветхому Завету, признавая лишь Новый. Но наиболее, на мой взгляд, интересное в богомильской версии христианства кроется в её понимании упоминаемой в прошлой части павликианской идеи о двойственности творения мира (мир духовный - плод деятельности идеального Бога, а мир материальный - демиурга). Богомилы разовьют это в иную плоскость - их версия заключалась в том, что старший сын Господа - Сатанаил (Сатана, если проще) сотворил земной мир, полный зла и страданий, в то время как сам Бог имеет отношение только к чистому духовному миру. Богомильство, в некотором роде, развило до логического конца убеждение павликиан про "неважность" и "боль" земного существования. Подобное отношение к материальному, конечно, характерно для христианства в целом, но именно богомильство наиболее радикально подает "бренность тела" через объявление этого условного тела буквальным плодом творчества Сатаны.

Такая совершенно упадническая с первого взгляда идея на самом деле идеально накладывается на сознание средневекового человека, и в особенности на сознание простолюдина того времени - жизнь тяжела и безрадостна оттого, что мир создан злом и изначально, "по умолчанию", так сказать, настроен на причинение страданий человеку. Крестьяне, бедные горожане и прочие низовые слои населения, составлявшие большинство подданных во всех государствах в ту эпоху, легко проникались проповедям богомилов, так как для них они представляли огромную актуальность ввиду наличия логичного объяснения тяжелой жизни и несправедливого социального устройства и вместе с тем понятный путь попадания в Рай - отказ от "ненужной" обрядовой мишуры в вере и как можно более аскетичный образ жизни по образцу первых христиан.

Добрые христиане и злые рыцари

Богомильство будет неоднократно осуждено и греческим, и болгарским духовенством, против него будут проводиться репрессии. Но оно окажется весьма живучим ввиду привлекательности для широких социальных слоёв и не просто распространится в Болгарии и Византии, а в буквальном смысле пойдет дальше - богомильские идеи в X-XII столетиях проникнут в остальные части Балканского полуострова, оттуда - на Север Италии, в Германию, Арагон (ныне это восток Испании) и в южную Францию. Там богомилы примут другие названия (патарены, катары, альбигойцы и прочие), но суть останется та же. Неизменно будет и отношение к ним официальной церкви - католицизм тоже осудит их и будет преследовать как еретиков.

Особенную популярность богомильская проповедь получила на юге Франции, в регионе Лангедок. Местные последователи учения, называемые католическим авторами альбигойцами( по одному из крупнейших городов на территории распространения, самоназвание же их было "Добрые христиане") пополняли свои ряды не только беднотой, но и дворянскими кругами. Многие аристократы региона примкнут к учению, что резко отличит Лангедок от других частей Европы.

К началу XIII столетия сочувствовать "Добрым христианам" станет даже граф Тулузы Раймунд VI. Все попытки Папского престола без силового вмешательства вернуть регион в лоно официальной Церкви потерпят крах, и тогда понтифик Иннокентий III объявит против еретиков Крестовый поход - один из немногих, которые будут отправлены на христианские земли. Разумеется, всем участвующим в сём действе будут обещаны территории Лангедока в качестве новых владений, что привлечет к восстановлению католицизма в регионе немалые силы.

Этот поход, называемый Альбигойским, перерастет в серию военных кампаний, как успешных, так не очень. С 1209 по 1225 годы войска крестоносцев успеют одержать немало побед, но в ходе восстаний местного населения отступят. Взять верх удастся только с вторжением в регион французского монарха Людовика VIII и сменившего его на престоле Людовика IX. В 1229 году основные силы еретиков потерпят поражение, но боевые действия с остатками альбигойцев, а также репрессии против них продолжаться до 1250-х годов.

Этот пример отлично показывает отношение властей, как церковных, так и светских, к богомильству и его западным версиям. Нигде оно не стало официальной религией, всюду было гонимо и осуждаемо. Тем не менее, привлекательность учения для тогдашнего человека позволила ему дожить в массовом виде вплоть до XV столетия, а окончательно оно заглохнет только в столетии XVII, так и не достигнув своих целей по очищению и улучшению Церкви согласно собственным представлениям.

Вотчина православных

Условная территория, которую я в дальнейшем буду называть «Грецией» (она, очевидно, не совпадает с современной Греческой республикой и включает в себя побережье Малой Азии, Кипр, юг Албании и юг Италии) приняла христианство весьма быстро. Тут красиво наложились друг на друга два фактора – во-первых, греки жили в портовых регионах Средиземноморья и были очень восприимчивы к нововведениям ввиду легкого доступа к ним и отсутствия географической изоляции, а во-вторых на момент IV столетия греческое язычество (эллинизм) переживало глубокий кризис, ровно как и его брат-близнец – язычество римское. Оно сформировалось до нашей эры в сельских общинах земледельцев и в небольших полисах-городках, где поклонение богу грома Зевсу и богу виноделия Дионису имело смысл ясный и зримый – от погоды зависел урожай того самого винограда и прочих традиционных для региона культур вроде оливок, следовательно, божества, посвященные сельскому труду и всему, от чего зависит плодородие – были основой пантеона.

Но в эпоху римского владычества Греция стала куда более урбанизированным регионом, города насчитывали уже не десять или менее тысяч жителей, как в полисный период, а много десятков,  некоторые – даже 100- 200 тысяч. Для них, не связанных напрямую с землей, Зевс, Дионис и прочие боги не были интуитивно понятны, и поклонение им стало не более чем пустым ритуалом без живого значения. А вот христианство, куда более абстрактное и сложное в своем корне, оказалось гораздо более трогающим сознание новых поколений. Добавьте к этому то, что загробная жизнь в унылом царстве мертвых у Аида под крылом, в Эллинизме предлагаемая  без  альтернатив, явно была менее притягательна, чем христианское обещание попасть в вечное блаженство рядом с Господом в случае ведения праведной жизни.

При таком раскладе совершенно неудивительно, что греки легко отбросили  отжившую свое классическую веру и перешли в лагерь фанатов Иисуса Христа. Уже к концу IV столетия все они, кроме небольшого числа сообществ в горах Пелопоннеса, стали христианами. Это, очевидно, имело последствия для античной культуры, которая стала восприниматься как «языческая» и «вредная».  В V-VI столетиях были закрыты все академии и школы философов, подобные занятия в целом были запрещены, а древние храмы либо сносились, либо (справедливости ради, данный вариант был более распространен) реорганизовывались в церкви. Так, церковью стал знаменитый афинский Парфенон, который благодаря этому был обслуживаемым памятником вплоть до османского завоевания в XV столетии. Фактически, старая античная культура умерла, а на смену ей пришла уже совершенно иная, христианская.

Греческая церковь складывалась под влиянием более раннего ближневосточного христианства, и так как Греция была близка к Палестине, Сирии и Египту, сохранила множество общих черт именно с древневосточными учениями. В прошлых работах я уже упоминал, что для русского или грека египетский храм по своему убранству будет до боли знаком, ровно как и местный иконописный стиль. Это сходство настолько велико, что эфиопы, являющиеся африканскими дохалкидонскими христианами, в Российской империи будут считаться единоверцами (про деда нашего всё Пушкина, надо полагать, историю все слышали) Это, однако, строго говоря, не так, и в Средние века Константинополь твердо и четко обозначил ранние учения  как еретические, несмотря на их большую внешнюю схожесть с собственной доктриной.

На Западе же, более дальнем от посконных очагов христианства, оно эволюционировало в другие формы, из-за чего в итоге и случился разрыв Рима с Константинополем  - когда в 1050-ые годы количество разногласий достигло критической массы, Папа и Патриарх предали друг друга Анафеме и сердито разошлись, хотя фактически они постоянно были в разладе еще после коронации Карла Великого Папой в 800 году.

Греки, разумеется, считали свою церковь самой верной, самой ортодоксально следующей заветам Христа, оттого и название – Православная (вольный русский перевод слова «ортодоксальная») церковь. Я думаю, понятно, что такими же «православными» себя считают и дохалкидонцы, и католики, но почему-то это гордое наименование стало ассоциироваться именно с греческой верой. Может, пропаганда Константинополя так хорошо сработала? Сложно сказать.

Борьба и тревоги

Византия, официально на уровне государства поддерживавшая Православную церковь, изо всех сил старалась распространить ее влияние за пределы империи. Папский престол делал ровно то же – из итальянского сапога он руководил крещением по католическому обряду огромных пространств языческой, кельтской, германской или славянской, в зависимости от региона, Европы. У него это получилось, к несчастью для ромеев (самоназвание византийцев) лучше, чем у них – весь центр, север и запад континента оказался под влияние Рима Первого, а не Второго. Греки, однако, все же смогли кое-что совершить – соседние с ними балканские народы, пришедшие на Балканы славяне, а также Грузинское царство на Кавказе были христианизированы православным обрядом. В этих местах будут созданы собственные церкви, как зависимые от Константинополя, так и автокефальные (независимые, но точно такие же по доктрине и канонам). Ну и конечно, из Константинополя свет христова учения был посажен на почву восточнославянских территорий, составлявших тогда пусть рыхлую, но культурно более-менее единую Киевскую Русь. В целом, недурно для империи, не успевавшей передохнуть между вторжениями желающих проломить стены Константинополя на протяжении сотен лет.

Таким образом,  в Высокое Средневековье (XI-XIII столетия) Православная церковь была распространена на обширные регионы, притом весьма разнородные. Тут начинается темная сторона этой повести – как раз с указанной эпохи на Православие пойдет серьезный нажим, который частично его уничтожит и поставит в грустное положении. И если Католичество с открытием Америки и проникновение Запада в Азию будет только увеличивать ареал распространения, ровно как и выделившиеся из него Протестантские церкви, то про их восточных конкурентов так сказать…По-хорошему можно, но при этом и не можно. Но об этом по порядку.

Византийская империя, родина Православия, в XI столетии потеряет горные области Анатолии (Турция это сейчас), исламизированные сельджуками, а затем будет жестоко растерзана в 1204 году итальянскими католиками после взятия по их приказанию Константинополя. И хотя в 1261 году империя восстановится, она будет подорвана, а ряд территорий, например Афины, итальянские и французские феодалы захватят себе во владение и будут пытаться окатоличить.

В конце концов, будучи в безысходности от угрозы, исходящей от турок-османов, Второй Рим примет условия унии от Папского престола. В 1439 году император Иоанн VIII во Флоренции согласится подчиняться католикам, дабы те послали армии на защиту того, что осталось от некогда великой империи. Так появится греко-католическая церковь, по сути своей – инструмент ассимиляции православных территорий со стороны католических властей. Она, правда, будет отвергнута и греками в своем большинстве, и другими Православными церквями, и в итоге ничего это не даст – османы все равно завоюют всю Грецию и вообще все православные Балканы, что не станет великим облегчением  - теперь вместо попыток обратить в католицизм пришло жесткое угнетение от мусульманских захватчиков. Греки, сербы, болгары и румыны будут нести тяжкое бремя пораженных в правах неверных на протяжении сотен лет. В XIX – начале XX столетий все же им удастся освободиться и организовать национальные государства, но не всем – греки, жившие в Малой Азии и причерноморском Понте, подвергнутся геноциду со стороны турецкого правительства, и, подобно армянам из прошлой повести, исчезнут как таковые. Разумеется, наследие христианской культуры в этих краях  будет уничтожено.

Грузия же, ввиду своего положения как горной страны, сможет долгое время отбиваться от иноземных вторжений. И даже распавшись на несколько царств в XV столетии, никогда так и не окажется под прямым мусульманским управлением. Тем не менее, Османская империя и Иран будут постоянно бороться за влияние на Кавказе, делая грузинские царства своими вассалами и разрушая их постоянными войнами. Только приход Российской империи в регион в конце XVIII столетия спас грузин от этих ужасов, и с тех пор в целом Грузинская Православная церковь не знает серьезных потрясений. Остается только порадоваться этому.

Самое же интересное тут, это, разумеется, Русское православие. Под ним я также предполагаю церковь на Украине и в Беларуси, так как все три страны представляют из себя в этом плане абсолютно единое пространство. С ним связано два важных момента.

Первый – это повторение фокуса с унией. Когда южные и Западные территории Киевской Руси в XVIстолетии оказались в безраздельном владении у Польши, Варшава (до 1596 года – еще Краков) начала усиленно чесать репу, думая, как бы ассимилировать попавшие к ней в руки огромные массы православных. И ничего лучше не придумали, чем заключить в Бресте, том самом, где позже построят героическую крепость, унию по подобию той, на которую уже согласилась на своем смертном одре Византия. Была образована вторая Греко-католическая, или Униатская, церковь (1596 год). Она, правда, получила распространение лишь в Галиции, на Волыни и в западных белорусских землях, в то время как более восточные территории, почуяв, к чему идет дело, начали копить недовольство.  Кончилось все известными событиями – восстание запорожских казаков в Малороссии (сейчас это центральная Украина) и переход Киева с окружающим территориями во владение России. В XVIII же столетии Российская империя сможет отбить все православные регионы, кроме разве что все тех же Галиции, Волыни и Закарпатья. С тех пор гонения на северную ветвь Православия можно связать разве что с большевиками и их воинствующим атеизмом, а поскольку эти репрессии касались в равной степени всех религий СССР, то делать акцент на этих событиях не буду.

Второй важный момент – Русское православие не только единственное в своей «семье» церквей, но и единственная из восточно-христианских организаций, которая в Новое время распространилась благодаря колонизации. Россия, завладевая землями по Волге, Уралу, а затем и пространствами за Уралом вплоть до берега Тихого океана, будет распространять православную церковь через заселение этих территорий русскими и крещение местных народов там, где они легко поддавались этому (чаще всего такой трюк не проходил с мусульманами). Это качество делает Русскую церковь уникальной в своем роде. Из-за этого сейчас область распространения православия намного шире, чем могла бы быть, окажись  Московское княжество в XV-XVI столетиях подверженным  униям с католиками и завоеванию со стороны сильных исламских держав. Но оно, как и Эфиопия среди древневосточных государств, осталось единственной православной страной, спасшейся от этого и расширившей свое влияние, правда в куда больше масштабе, чем африканские христиане.

Но видимо, к Востоку все же больше армяне тянулись, так как в конце концов их царство оказалось под прямым персидским управлением. Римское влияние к началу V столетия сильно упало, и потому решения, принятые высшим духовенство империи в Халкидоне, прошли мимо Армении, бывшей тогда вне сферы влияния Константинополя. Сасаниды же, хоть и сами исповедовали совсем иную веру – зороастризм, не стремились как-то повлиять на выбор Армении и довольствовались просто лояльностью территории.

С тех пор Армянская церковь встала особняком – она получила  ту же базу, что и прочие древневосточные церкви, но сформировала свой собственный архитектурный стиль храмов и уникальную иерархию, в которой главой был Католикос – для армян то же, что Патриарх или Папа Римский.

Персидское правление сменилось в VII  столетии на арабское, затем в IX – XI веках Армения вновь стала независимой, с 1080 года также существовало другое Армянское царство в неожиданном месте – на берегу Средиземного моря в Киликии (сейчас это регион Турции на западной границе с Сирией). Армянская апостольская церковь, как она полностью называется, смогла получить немалое распространение и влияние на определенном этапе своего существования. Этому способствовало то, что армяне жили в горных регионах Кавказа и Восточной Анатолии, которые служили преградой для установления прочной власти постоянно сменявших друг друга исламских империй. Армяне были в известной степени изолированы, подобно жившим неподалеку народам Северного Кавказа. Киликийское же царство помогало крестоносцам, было их ценным союзником, и пока те обладали силой, тоже могло давать отпор мусульманам.

Впрочем, даже установление постоянной власти Османской империи в XVI столетии не подорвало Армянскую церковь. Султанская администрация не была заинтересована в подавлении каждого очага христианствам в своих владениях, так как этих очагов было слишком много. Османы старались  действовать не кнутом, а пряником – перешедшим в ислам гарантировалась отмена ограничений для неверных, которые стройной системой действовали  в империи, но это сработало в массовом порядке лишь в некоторых частях Западных Балкан. Армяне же остались при своем в абсолютном большинстве. Более детально об этом и в целом о взаимоотношениях армянского народа и Турции я уже рассказывал в другой своей работе.

Тем же армянам, что жили в Киликийском царстве, пришлось несладко – в конце  XIII столетия последние оплоты крестоносцев пали, и прибрежные армяне остались без союзников. В одиночку  же они бороться против всех соседей попросту не могли, и во второй половине XIV столетия вторжение Мамлюков из Египта положило конец их независимости. С тех пор здесь, на побережье, армянское присутствие начало таять и ныне от него мало что осталось.

Но в анатолийских и кавказских хребтах, на родине армян, ничего не ослабло и за все время османского владычества. Оно было, в своем корне, просто неприятным, но совершенно не смертельным. Горы по-прежнему служили надежной защитой для армянских сообществ, часть их даже переселилась в крупнейшие города империи, где занималось финансами и торговлей.

Поэтому на момент начала XX столетия Армянская церковь имела широкое поле распространения, дозировано она присутствовала во всей Анатолии. Именно тогда настал момент, когда исламоориентированные османы терпели полную неудачу и находились в упадке, и им на смену приходили турецкие националисты. Они видели угрозу в христианах, считали их «ненадежными» подданными. Это не было лишено оснований – очевидно, что не только турецкий национализм поднялся тогда, но и национальные движения прочих народов, в том числе и армян. Они стремились уйти от умирающей Османской империи, и этого новые турецкие власти, сменившие султана, очень боялись. Поэтому и случилось то, что всем известно – геноцид армян во имя новой Турции. Это была огромная катастрофа для всего армянского - для самих людей, их идентичности, их домов и разумеется для их церкви.

После того, как Западная Армения, расположенная в Анатолии, была уничтожена как регион и стала набором турецких провинций, куда заселили турок и курдов, были проведены кампании по стиранию следов присутствия христиан здесь – армянские храмы и поселения были сровнены с землей или просто заброшены. Сейчас от них остались только редкие руины. Часть армян согласилась отречься от своей нации, принять ислам и отуречиться («криптоармяне»). В любом случае, Армянская церковь на большей части своего ареала кончилась.

Но была и Восточная Армения на Кавказе, гораздо меньше Западной, но зато бывшая в составе Российской империи, что гарантировало защиту от турок. Правда, после начала Гражданской войны в России Турция все же атакует регион, но армяне организуют сопротивление у озера Севан и смогут выстоять в осаде до падения Османской империи в конце 1918 года вместе с другими неудачниками Первой мировой войны. Затем Восточная Армения станет Армянской ССР, и соответственно Республикой Армения в 1991 году. На этой небольшой территории, а также в многочисленной диаспоре  армян Франции, России и США уникальная христианская церковь сохранилась до наших дней. Она могла легко погибнуть, имей Турция больше времени и ресурсов, чтобы воспрепятствовать побегам армян от геноцида заграницу и уничтожить и Восточную Армению. Но этого, к огромному счастью, не произошло. Несмотря на это, страдания, пережитые армянским народом, оставили глубокие раны, не исцеленные в полной мере и в эпоху нынешнюю.

Не арабы, не евреи, не мусульмане, не иудеи

Несколько южнее, на Севере Месопотамии, где сейчас расположены Сирия и Ирак, тоже присутствовало немалое христианское население. Оно было представлено семитскими народами, не являющимися ни евреями, ни арабами. Их названия чаще всего можно услышать не в контексте христианских общин, а на курсе школьной истории за 5-6 классы – ассирийцы, халдеи, арамеи. Кажется, что это нечто древнее, давно канувшее в пыльные архивы античных текстов, но это совершенно не так.

Эти народы, по сути, проделали тот же путь, что их относительно близкие родственники – евреи и арабы, но гораздо раньше. С III тысячелетия до нашей эры ряд племен  Аравии отправились из своей родной  пустыни в более богатые и привлекательные для жизни земледельческие регионы, то есть как раз в Месопотамию и Сирию. К Железному веку (условная дата его начала – 1000 год до нашей эры) они пестрым винегретом расселились на этих землях. Им и принадлежат названия – ассирийцы, халдеи и арамеи. Разговаривали на аккадском, а позже – арамейском языках, семитских наречиях, которые находятся по происхождению где-то около иврита и арабского языка, но все же стоят отдельно.

Для обывателя наиболее известен дохристианский период их истории – как минимум про Ассирийскую империю знают точно почти все. Кое-кто вспомнит, что большую часть античности арамейский язык был средством межнационального общения в регионе Плодородного полумесяца, а на основе арамейской письменности будут созданы арабица и персидское письмо.

Но это все история слишком древняя, и христианство здесь, по существу, ни при чем. Это так, но изложенное ценно тем, что позволяет увидеть указанные близкородственные этносы со стороны их идентичности, начавшей формироваться еще в Бронзовую эру. Христианство, принятое довольно быстрыми темпами с I столетия, лишь дополнило её, дало новый импульс в самосознании. В отличие от своих еврейских и арабских родственников, эти люди стали христианами, что решительно обособило их. Поэтому неудивительно, что ассирийцы (хотя это название лишь одного из изначальных народов, со временем все они слились воедино под этим наименованием) воспротивились указаниям императоров и епископов из далекой Греции о том, как им верить. Вместо этого была образована Сиро-яковитская (или просто Сирийская) православная церковь (надо понимать, что в дохалкидонской доктрине именно их учение ортодоксально, или по-русски, «православно», хоть исторически так называют обычно Греческую церковь).

Кроме того, тут присутствует поразительный факт – точно такая же церковь была создана на юге Индостана, где оказалось много ассирийцев, мигрировавших сюда через Вавилон, Аравию и Иран еще с ранней Античности. Здесь из ассирийцев и местного дравидийского народа малая́ли  организовалась Маланкарская православная церковь, которой и сегодня принадлежат более двух миллионов человек. Впрочем, эта экзотичная ветвь древневосточного христианства не пережила серьезных потрясений, разве что португальцы в XVI-XVIIстолетиях пытались робко и безуспешно окатоличить ее,  поэтому много про данное явление сказано не будет. Просто отмечу сам факт того, в каких неожиданных местах можно найти христианские общины, существующие с такой старины.

Но вернемся в Месопотамию. Поскольку и про Египетскую, и про Армянскую церковь уже было ранее рассказано, можно кратко описать общие моменты судьбы у всех троих вкупе с сирийскими единоверцами – равнодушие византийских властей сразу после раскола с поддерживаемой империей доктриной, невосприимчивость к исламизации и арабизации после  смены имперского начальства, и в целом даже процветание на протяжении Средних веков с выходом епархий за пределы Месопотамии.

Но как приход в Египет мамлюков кратно ухудшил положение коптов, так и один хромой деятель станет палачом для сирийских христиан. Речь о Тимуре, или же Тамерлане, невероятно амбициозном завоевателе из Средней Азии, оставившем о себе в основном дурную память. Он дошел до краев, населенных ассирийцами, в 1393 году и устроил им кровавую баню в своем стиле – огромное число людей было убито или захвачено в рабство, исчезли филиалы Сирийской церкви в Иране, уничтоженные подчистую. Это сократило число верующих и оставило их лишь конкретно на родине ассирийцев, на севере нынешних Ирака и Сирии и приграничных с ним частей Турции. Тут можно подумать, что Тамерлан просто был ревностным мусульманином и ненавидел неверных, но это на самом деле не так – к покоренным исламским странам и народам он проявлял ничуть не меньше жестокости, хоть и в самом деле считал себя благочестивым последователем Пророка, нарушая при этом большинство заветов этого самого Пророка регулярно и грубо ради своих чаяний по завоеванию мира.

Сирийская же церковь, одинокая среди моря мусульман, вероятно, просто оказалась самой хрупкой из жертв Тимура, и потому сильнее всех пострадала.

Затем будет османское правление, которое завершится тем же, что и у армян – геноцидом в начале 1900-ых годов и стиранием культурного наследия турецкими националистами. Ассирийцам, однако, еще даже повезло – основная масса населенных ими территорий, и соответственно территорий распространения Сирийской церкви, вошла в состав Ирака и собственно Сирии, а не Турецкой республики, что позволило спастись от той же участи, что ждала Западную Армению. Сейчас Сирийская церковь с центром в Дамаске насчитывает почти полтора миллиона прихожан и продолжает существовать на землях, где давно правит и решает все вопросы исламское большинство. Что ж, пожелаем ей удачи в этом нелегком деле.