Жду новый пост

Серия «Как я ехал в армию»

Предыдущая часть тут: https://dzen.ru/a/ZcyvsBR9D0Ne6BJm

Совершив уже традиционный обряд "прокуривания" атмосферы перед входом, мы поднялись на свой этаж. В казарме происходило стихийное передвижение большого количества рядовых и сержантов. Непонятным было всё и везде.

Мы толпились у входа и не понимали куда идти. Следом за нами зашел Гулин и выстроив нас у входа сказал ждать. Он прошел несколько метров, остановился напротив телевизора и заговорил с кем-то из участников этого хаоса:

- Саня, ну что, ты рад?

- Ну конечно я рад Серёжа! Я уже год как рад. Вот как заехал в Пакино, только и занимаюсь каждый день тем, что хожу и радуюсь! А чему кстати? - спросил Саня.

- Тому-у! Вон «отцы» стоят у тумбочки, Кержаев сказал твои. Забирай пополнение. Москали или из Подмосковья, хрен знает.

- Так Гулин, чё за....? Москвичи?

- Сань, забирай, я шоль команды такие раздаю? Давай. Эй солдаты, напра-а-а-во-о!  Ко мне "шагамарш".

Мы подошли и нам открылся вид на человека, с которым мне предстояло прослужить год.

Сержант Алькин, он же "Алый", он же "Алыч" был среднего роста, худой и немного сутулый. Форма его была какого-то особенного, более яркого цвета. Высота сапог, ремень, кепка на затылке и китель на распашку, намекали о количестве дней проведенных им в армии. Аккуратная чёлка его черных волос, выглядывала из под кепки и придавала ему характер скромной причастности к казачеству. Он был сосредоточен и внимательно нас разглядывал. Гулин принес ему какие-то бумаги и скрылся по своим делам. Алькин проверил нас по списку и сказал:

- И так солдаты! Меня зовут сержант Александр Алькин. С этого момента мы неразлучны на ближайшие пол года, а кому не повезет, останется тут со мной и ещё на пол года и будет произносить такие же слова перед другими новобранцами, но уже без меня. Потому что что? Всё правильно. Потому что "дядя" Саша к этому моменту уже укатит на поезде домой! Расположение нашего взвода будет там! - и указал в нужном направлении рукой.

- Теперь вы в третьем взводе.

- Нале-ево-о, шагом марш!

До ужина нас распределили по трём отделениям во взводе. Теперь у каждого была своя кровать, табуретка и тумбочка, в которой можно хранить мыло, бритвенный станок и дожившую до этой тумбочки зубную щётку. Нас научили заправлять кровати, пришивать подворотничок из белой хлопчато-бумажной полоски на внутреннюю часть воротника кителя, распределили поочередность дежурства и поддержания порядка в каждом отделении, выдали вещмешки, индивидуальные фляги на пояс и нитки с иголками.

В роте было четыре взвода. В каждом взводе состоящем из трёх отделений, в среднем тридцать человек. Получалось, что в роте около ста двадцати военнослужащих и из них примерно двадцать сержантов и такое количество людей в одном пространстве трудно было представить, но....., прозвучала команда:

- Рота-а, на вечернюю поверку становить!

Все начали суетливо завершать свои скромные дела и заботы по приведению себя в порядок. Всюду послышался мат и ругань разных людей подающих команды. Атмосфера всей казармы была наполнена угрозами и оскорблениями. Все строились вдоль центрального прохода на деревянной части пола, не заступая на линолеум и используя его край как ровную линию строя. Лампы в люстрах казармы, светили тусклым желтым светом как в фильмах про тюрьму или концентрационный лагерь и этого хватало осветить только центральный проход. Весь этот мрак, дополняли стены бежевого цвета, оранжевый линолеум и все мы, стоящие на проходе во всём бесформенном и зелёном.

Вдоль каждого взвода, бродили сержанты и ровняли строй:

- Шустрее становимся в строй солдаты!

- Ну кому там особое приглашение требуется?

- Сюда иди солдат! Ты совсем что ли расслабился? Что с ремнём?

Сержант подошел к одному из солдат своего взвода и просунув свой кулак за его пояс сказал:

- Внимание всем, у кого замечу такое, весь взвод будет отжиматься 50 раз. Всем снять ремни и подтянуть по самый "небалуйсь".

После этого он ходил и проверял у каждого солдата, пространство между кителем и ремнем, что всё равно привело к отжиманиям и он скомандовал:

- Взво-од, упор лёжа принять!  Делай раз, два-а!

Хозяином этих команд был младший сержант Механошин, он же "Механик", в дальнейшем, как оказалось - вполне нормальный парень, но сейчас, он был заложником неуставных отношений и понятий неписанного армейского закона. Он был новоиспеченным "молодым", да еще командиром отделения, а на это двойное повышение требовалось много сил в союзе с хроническим недосыпанием, что и приводило в свою очередь к истерии, срывам и крикам. Его худоба, рост и веснушки на носу, говорили о его принадлежности к какой-то дремучей деревни в лесу и его причастности к пастушьей плётке. Он командовал, ругался, что-то ворчал, постоянно оглядывался и беспокойно смотрел куда-то в сторону дальней, малоосвещенной части казармы, куда мы еще ни разу не ходили.

Параллельно командам со спортивным уклоном в исполнении Механошина, в другой части роты разворачивались более драматичные события и это шло в ногу с подзатыльниками и подсечками по ногам, в ответ на отсутствие одного из солдат подчиняться. Не смотря на то, что это происходило в одном взводе, совершенно из другого, который уже стоял в строю, внезапно вышел один из солдат. Разбежавшись по кроватям и не останавливаясь, он всем своим телом разбил два стекла в первом попавшемся окне и не теряя инерции прыгнул вниз. Вся казарма замерла и уже через секунду, Гулин с матом и кто-то из сержантов бежали на улицу.

Это был второй день моего отсутствия дома и первый день в роте, где я прослужу все два года. Спустя год, я поеду в город Владимир, забирать этого отчаянного "десантника" из военного госпиталя. В пути до нашей части, он расскажет мне про страх перед службой, который так и не смог в себе побороть. И если бы не тот прыжок, то использовал бы другой способ и сделал бы это наверняка. Ещё он расскажет, что осознает весь груз ответственности, но не почувствует себя виноватым, не смотря на изуродованные при падении кисти рук, которые он инстинктивно выставил вперёд перед"приземлением". Через неделю, после прибытия в роту его комиссуют, это означало, что служба в армии для него закончится на год раньше. За ним приедут родители и в слезах будут собирать его вещи. Перед выходом из казармы он махнёт на прощание в мою честь и скроется за дверью, а я пойду принимать свой первый взвод в качестве заместителя командира взвода, в звании сержант.

А сейчас, после произошедшего, в казарме было неспокойно. В дверь до глубокой ночи заходили разные офицеры и с кем-то обсуждали эту ситуацию. Долго "мусолили" вслух и никак не могли об этом договориться какие-то сержанты  и в связи с этим я никак не мог заснуть. На соседней кровати лежал парень и я решил заговорить с ним:

- Как зовут?

- Игорь, - ответил он.

- Я Андрей. Ты откуда родом?

- Да ты всё равно не знаешь, - ответил он.

- И всё же?

- Ну из Подмосковья я.

- А откуда именно?

- Тут ты вообще не знаешь. Руза, Тучково, от туда.

Услышав последние слова, я вспомнил где и когда я слышал этот голос. Вчера, в электричке, между Москвой и Владимиром, он сидел ко мне спиной на другом кресле и именно с ним у меня произошел диалог на тему нашего с ним здоровья, после того как он чихнул:

- Будь здоров, - сказал я не оглядываясь.

- Сам не сдохни, - не оглядываясь ответил он.

А сейчас, я понимал, что все два дня он был рядом и мы не знали о существовании друг друга в качестве земляков. Я с любопытством продолжил диалог, не смотря на его желание поспать и раздраженный взгляд в потолок:

- Ну знаю я Тучково, я вообще-то сам Тучковский.

Голова Игоря повернулась в мою сторону и он приподнялся, уперевшись локтем в кровать:

- Ты из Тучково? - растянул он в любопытстве.

- Да, из Тучково, с Бетонного.

- Ну конечно я знаю Бетонный, мы в спортзал туда ездили с другом в качалку, - оживился он.

- Ну вот. А ты из самого Тучково?

- Я да. Недалеко от станции живу.

- А твоя фамилия? - спросил я.

- Минаков.

- Не слышал, точно не слышал.

Мы долго ещё не могли уснуть в поисках общих знакомых и плюсах, которые шли бонусом к нашему знакомству. После выявления всех связей между нами, Игорь изменился. Он стал своим на долгое время службы и другом по сей день.

Именно с ним, через пол года, мы будем бежать по танкодрому с двухметровыми брёвнами на плече в тридцатиградусный мороз, по маршруту "первого подготовительного упражнения", которое на самом деле выполняется на танке, с преодолением препятствий в виде холмов и рвов. За всем этим, находясь на командной вышке, будет наблюдать в бинокль капитан Кержаев, который и устроит нам этот энергичный выходной день за наши достижения в распитии алкогольных напитков.

Подписаться, чтобы не пропустить момент, когда появится "Муха": https://dzen.ru/magnitus

Вторая часть тут:https://dzen.ru/a/ZcoY_TvE_CHfw85r

Где-то внутри, удобно обосновавшись, основательно поселилось чувство неволи и безысходности. Всё это подпитывало наличие забора, противотанковых ежей и заградительных железобетонных блоков лежащих перед воротами.

Построив, нас неспешно повели в сторону комплекса зданий из бледного серого кирпича. Первым зданием оказался штаб, о чем гордо доложил наш сопровождающий,  указав на трехэтажное здание из белого кирпича слева. В глаза бросалась важность этого здания и людей, которые там находились. Около него росли голубые ели, вокруг него был почти идеальный асфальт и ровно уложенный дорожный борт. Козырек входа, лестница к нему и красные полосы выложенные из красного кирпича между окнами - всё это только подчеркивало ту самую важность и незаменимость этого здания.

После мимолётного ознакомления со штабом, прозвучала команда «левое плечо вперед». Это означало что самое время повернуть направо, с чем собственно все мы были согласны, потому что заметили возможность покурить.

Мы шли вдоль четырехэтажного кирпичного здания, и пройдя первый подъезд, нас остановили у второго и как оказалось последнего. Как и ожидалось, нам разрешили перекурить. Затягивая дым сигареты «Тройка» и оглядывая видимое пространство, в глаза бросалось только одно. Весь комплекс из зданий и пространство между ними, напоминало одну большую коробку. Здания были расположены так, что с плаца были видны лицевые стороны зданий с подъездами.

Везде было чисто, всё что можно было покрасить - было покрашено, всё, что я мог разглядеть пока мы стояли у подъезда было исправно, выполняло свою функцию и было аккуратным. Даже заплатки из асфальта на плацу, были идеальной геометрической формы.

После перекура нас построили и по команде «справа по одному» отправили в казарму, предупредив о важности третьего этажа и построения справа после проникновения в дверь. Когда первый из нас перешагнул порог казармы, кто-то прокричал:

- Дежурный по роте на выход!

В дальнейшем, на протяжении всего времени службы, более "палевного" оповещения мне встречать не приходилось. Оно всегда было вестником перемен и непредвиденных забот. Подающим эту команду, был рядовой солдат, стоящий рядом с тумбой, напоминающей комод, на которой покоился черный телефон, аккуратные папки и несколько книг. Всё это хозяйство называлось тумбочкой дневального и было первым, что входящий в роту, видел перед собой.

Пока заходили в казарму и строились в две шеренги, мы заметили стремительно передвигающего в нашу сторону младшего сержанта. Это был светловолосый, обладатель неуклюжей походки, одетый в форму песочного цвета и побрякивающий одновременно штык-ножом от автомата Калашникова на поясе и связкой ключей в руках. Кепка его, каким-то невероятным способом висела у него на затылке и не падала, сапоги были подвернуты внутрь голенища, ремень был максимально ослаблен и всё это указывало на его усталость от службы и дозволенность выглядеть именно так. Когда он подошел, то сказал следующее:

- Таа-к, это чёйта? Эта чёйта у меня за бардак в роте?  Я ничё не панимаю!  Почему всегда, когда Гулин заступает дежурным по роте, ну вот всегда происходит какая-то х...ня, а?

- Так, вы откель? Кто у вас старший? А ну все шаг вперёд! Где говорю старший ваш?  Так значит, по деревянному полу не ходить, видите какая чистота тут у Гулина? Только по линолеуму. И подошвами своими по линолеуму не чертить. Увижу хоть одну полосу, всей толпой будете отмывать. Ну так кто у вас старший я говорю?

-А, вот, здрайжелаю тащ... - сказал Гулин, увидев нашего сопровождающего, входящего вслед за нами.

-Это наши, нам на совсем? Списки, понял, сделаю, командиру.

После этого наш старший покинул нас и мы никогда его больше не видели.

Линолеум действительно был чистым и покрывал собою всю длину казармы на центральном проходе, и в этом расстоянии было минимум метров сто. Пол из досок, который не был застелен линолеумом, был как будто ошкурен наждачной бумагой, до почти естественного цвета дерева.

- Значит так, "вонатам" табуретки, и "телевизер" там. Пока посидите. Дневальный!! Дневальный свободной смены!! Где ты отец? Почему Гулин тебя весь день должен искать!?

-Так, вещмешки их, положи в Ленинскую комнату, пока меня нет - дверь не открывать. Так, ты и ты, а хотя ладно....

-Соберите все мешки и положите вон за ту дверь справа - и указал на остекленные двери, которые были рядом с дневальным.

Из всего услышанного и происходящего мы поняли следующее: Сейчас в казарме он самый главный, не терпит беспорядка и недоволен внезапностью нашего визита. Его фамилия Гулин и он дежурный по роте, о чём поблескивает значок на его груди.

Дневальный и двое наших, справились с освобождением нас от ноши за спиной, рассадил на табуретки перед выключенным телевизором и куда-то скрылся. Так мы просидели в размышлениях до обеда, пока казарма не начала проявлять себя в виде отдельных визитеров и любопытных персонажей.

В какой-то момент к нам подходил высокий старший сержант в тапочках на босую ногу, в глазах которого проглядывалось безразличие к нам и к происходящему вокруг нас. Он только спросил из каких мы городов, и не услышав родного - ушел куда-то за угол, где заскрипела кровать. Спустя пару минут, из этого источника скрипа, вышел другой сержант ростом существенно поменьше, розовощекий, с испуганным взглядом. Поговорив с нами на очередную тему городов и нашей к ним причастности, он подошел к окну и стоял там минут 20, всё время вглядываясь куда-то вниз, так и не пошевелившись за всё это время.

Это был Старший сержант Ермошкин, дембель, которому оставалось служить всего неделю, и осознание этого, на моем опыте в будущем, было невыносимым. Эти самые последние две-три недели, тянулись очень долго, каждый день как будто стоял на месте и с каждым часом время замедляло ход.

- Ну чё ты там, уснул что ли? - послышался голос из-за стены.  - Пойдём к «мазуту» сходим, потом от туда в столовку через ЧИПОК - майонез надо взять. Да и Горгун сейчас вернётся - голова от него заболит.

Хозяином этих слов являлся старший сержант Суриков. Он тоже был дембелем и его дни тянулись так же, по резиновому, замедляющему время сценарию. Ермошкин бросив сверлить взглядом пространство за окном, неспешно скрылся за стеной и через минуту прозвучал диалог:

- А «Муха» сегодня будет?

- Он сегодня заступает - ответил Суриков.

- Кем?

- Дежурным по столовке. После вечернего развода зайдёт.

- Фишка! Что там? У столовой движения есть? - спросил Суриков.

Из противоположной стороны лежбища дембелей, послышался положительный ответ. Они вышли в центр казармы, оправились, дошли до выхода и скрылись в тёмном подъезде.

Через минуту, появился тот, который отозвался на позывной «фишка» и стало понятно - он отвечал за визуальную безопасность казармы, и значимые изменения, методом наблюдения за всем, что происходило на улице.

Такие наблюдатели назначались на должность «фишки» из числа дневальных по роте или из любого смышлёного рядового солдата. Ключевой была задача, выявить приближение человека в военной форме к подъезду казармы, на погонах которого, было любое количество и размер звёзд. Как только такое было замечено, ответственный кричал как можно громче  - «Фишка»! и все понимали уровень опасности и количество секунд, которых хватит для того, чтобы подготовиться к вероятному визиту гостя. А вероятному потому, что через наш подъезд можно было попасть как в нашу роту, так и в четвёртую, которая находилась над нами. И конечно, всё это при условии, что выявленный гость не имел прямого отношения к нашим казармам. Своих, и офицеров из четвёртой, "фишка" знал в лицо и добавлял к своим позывным фамилию нарушителя тишины.

Послышался голос дежурного по роте:

-Дневальный! Строй роту!

-Рота строиться! - скомандовал дневальный, стоящий напротив входной двери.

Появился Гулин:

- Три минуты на туалет. Кому нужно почистить сапоги, при входе слева лавка, банка с ваксой и щётки. Сапоги у всех должны быть чёрными. Только не надо мазать так, чтобы битум стекал по сапогам. Щетки не разбрасывать, стены не пачкать, руки вытирать хоть штанами, но не о входную дверь. Очко после вас чистое. - Разойдись.

Помещение, в котором находились щетки с ваксой, раковины и туалет, было просторным и светлым. Вакса была в трехлитровой металлической банке, рядом с которой, на крючках висели две щётки. Щетки, благодаря частому использованию утратили щетину благодаря которой она и считалась щёткой, теперь это был просто кусок черной доски, с помощью которой можно было только нанести ваксу на сапоги кусками.

Мы вернулись в строй и дежурный скомандовал нам спуститься на улицу и построиться. Спустя пару минут, мы уже шагали в сторону столовой. В процессе передвижения, мы встретили у небольшого здания с табличкой «БУБВиТ», Сурикова и Ермошкина, которые дымили сигаретами и весело общались с какими-то сержантами. Судя по всему, это и были представители того самого загадочного «мазута».

Повернув налево, мы заметили офицеров выходящих из двухэтажного здания, в руках которых были новые пачки сигарет. Это наблюдение позволяло предположить, что это и есть тот самый «ЧИПОК» в котором можно приобрести майонез.

И вот она, столовая, одноэтажное здание, с окнами до пола и кучей бетонных стоек внутри, перед входом в которую, Гулин произнёс:

-Значит! Сегодня, я захожу с вами и выхожу последним. В следующий раз, я захожу первым и выхожу последним.

-Это означает, что на раздаче не тормозить. Едим быстро и когда я выхожу, вы все до одного уже стоите в строю. Справа по одному шагамарш.

Он завел нас и указал на место, которое являлось началом раздачи, где нужно взять поднос и действовать так же, как и в обыкновенной столовой. Сначала два куска хлеба, и за этим количеством в одни руки, наблюдал круглолицый, упитанный и судя по взгляду, о-очень старослужащий представитель срочной службы.

Далее первое - суп, второе гречка и жаркое, компот и за стол. Все рассаживались вместе и с аппетитом начинали есть.

Через 10 минут мы уже стояли в строю и ожидали Гулина, изучая окружающую нас атмосферу. Светило солнце и многие сняли кепки. Вокруг нас строились и уходили в разные стороны взвода из других рот, приходили и пропадали в столовой следующие и все эти перемещения, шли в ногу с туманом сигаретного дыма, поднимающегося облаком над столовой.

За всем этим производством табачного дыма, вглядываясь вдаль, периодически здороваясь за руку или воинским приветствием с сержантами или офицерами, наблюдал прапорщик в форме песчаного цвета. На его груди был значок дежурного по столовой. Видимо именно этого важного усача и должен был сменить сегодня вечером на его посту, какой-то "Муха".

Подписаться, чтобы ничего не пропустить: https://dzen.ru/magnitus

Следующая часть тут: https://dzen.ru/a/Zc8lytHxawyWwjRM

Сдали последние экзамены и нам вручили дипломы.

Теперь я каменщик, монтажник, сварщик 4-го разряда, выпускник знатного ПТУ-113. После вручения дипломов, кореш Арсений, многозначительно вглядываясь в даль и выдыхая сигаретный дым, сказал - "Ну теперь точно можно в Лос Анджелес, с таким дипломом я там точняк "ракручусь"! Задумавшись на пару секунд и выбрасывая окурок он добавил:

- Лос Анджелес - по любому.

На этой многозначительной, закреплённой на всю жизнь фразе, мы выдвинулись каждый в сторону своего дома.

На следующий день в 06:00 утра, я уже был на территории районного военкомата города Руза. В небольшом проёме между плитами из которых сделан забор, я заметил отца. Встретившись взглядами мы помахали друг другу на последок, после чего я провалился в беспокойство, понимая желание отца взглянуть на меня вслед ещё раз. А ведь мне почти удалось, шагнув на территорию военкомата, переключиться на происходящее.

Военкомат, заведение конкретное и сбоя не даёт. По своей сути, это временная остановка, где выбритые до синевы мужчины в фуражках, принимают непосредственное участие в твоей судьбе на твои как минимум ближайшие пол года. И помогают им в этом представители разных дивизий, которые приезжают в такие военкоматы по всей стране за такими как я. Уже к обеду, кучкуясь сидя на асфальте, все, кого ещё не вызвали по судьбоносному громкоговорителю, доедали свою провизию. На улице стояла жара и завернутая в фольгу курица с картошкой требовала тотального употребления. Все жевали, матерились на жару, на очередь в туалет, на отсутствие возможности помыться и на попрошайку, который всё ходил и спрашивал у всех сигареты.

По громкоговорителю объявили несколько фамилий и в эти несколько попала и моя. Из всего ковра, образуемого сидячими и лежащими призывниками на асфальте, встали несколько человек. Переглянувшись и найдя друг в друге надежду на знакомство, мы побрели в сторону двери, из которой за время моего наблюдения за ней, редко кто возвращался.

Перешагнув порог двери, в нос ударил запах хлорки и резины. Через пару метров была ещё одна дверь, за которой был большой кабинет с одним столом, стулом и стоящим в углу металлическим шкафом. За столом сидел серьёзный, упитанный и усатый подполковник, и вглядываясь в такие же серьёзные документы сказал....

- Проходим, не тушуемся-ёп. Вдоль лавочки становись, сколько вас, восемь? Давай, кто там у нас?

Перекличка по фамилиям в исполнении полковника, подтвердила нашу причастность к папкам, лежащим на столе и позывным "Володя", в кабинет был приглашен офицер в звании майора. Окинув нас взглядом и присев рядом с подполковником, Володя приступил к магическому действию.

Открывая по очереди папки, он называл фамилию и приглашал хозяина оной к столу. Потом он спрашивал про школу, родственников, образование и зачем-то про симпатию к тому или иному роду войск. По какой-то причине, почти все предпочитали войска дяди Васи, то есть ВДВ и все верили, что именно туда его и возьмут. Меня привлекала парашютно-зубодробильная романтика и когда очередь отвечать на вопросы дошла и до меняя, ответ был однозначным - ВДВ. На мой ответ, майор перевернул одну из страниц папки и спросил:

- Чё там у тя за профессия-то? Каменщик, монтажник, сварщик....., сварщик-сварщик-сварщик...., та-а-а-ак! Будешь танкистом.

Так была решена моя судьба на следующие два года.

Привычный шум электрички убаюкивал. Все сидели и рассказывали друг другу истории про то, что когда наше путешествие достигнет нужной точки и нам предложат избавиться от гражданской одежды в замен на военную, скорее всего у нас отберут деньги, сигареты и всё самое ценное включая зубную щетку. Эта информация была пугающей и воображение никак не могло справиться с тем, чтобы визуализировать этого персонажа, который где-то там куда мы едем, ходит и отбирает у всех зубные щетки.

Кто-то доедал последнее яблоко, кто-то курил в окно, кто-то спал положив голову на свой старенький рюкзак, а кто-то распрашивал сопровождающего нас лейтенанта о будущем и как в этом будущем выжить тому, кто не хочет выживать как все. Не самому увлекательному диалогу в исполнении лейтенанта и любопытного призывника пришлось прерваться следствием сквозняка в вагоне, благодаря которому кто-то за моей спиной чихнул. Не оглядываясь, я отреагировал фразой "Будь здоров", на что моментально получил ответ "Сам не сдохни". Голос ответивший мне, был немного хриплым но спокойным, он был уверенным и нагловатым. Я обернулся чтобы посмотреть на хозяина ответа и он мне максимально не понравился. Я вернулся в исходное положение и решил, что скорее всего мне с ним не по пути и что вероятность того, что мы будем служить вместе равна нулю, так как ехали мы в сторону города Владимир, а это значит, что раскидают нас по разным местам.

В городе Владимире произошла пересадка на поезд до города Коврова и к позднему вечеру мы приехали на Ковровский вокзал. Построение, перекличка, несколько минут пешком и за нами закрылись ворота, второго в моей жизни КПП, имеющего отношение к людям в военной форме.

С первых минут после движения засова на воротах КПП стало понятно, что рассказы про зубные щетки все таки имели правдивый оттенок и это подтвердилось криком одного из солдат, несущих службу на том самом КПП. А кричал он следующее:

- Духи!!! Вешайтесь!!! Бабки можете не прятать, всё равно найду.

Да, всё сходилось. Стало понятно, что у людей действительно нет зубных щеток. Да и откуда им быть, если и денег у них тоже нет. Этот факт настраивал на осторожность в поведении с незнакомцами, живущими за этим забором и на грустные мысли о судьбе моего скромного имущества. Напрасно я переживал, спустя час я стоял полностью голый и мое имущество помещалось в моей левой руке. Это был военный билет, мыло, зубная паста и зубная щетка. Пока я наблюдал как мои брюки становятся частью огромной кучи гражданского тряпья, в моей правой руке оказался кусок коричневого казенного мыла размером как кубик сахара. Все мы стояли в очереди в баню. В этот вечер я узнал, что в армии, баней называется помещение, с невероятным количеством душевых леек, под которыми, за три минуты нужно помыться всем и не имеет значения, тридцать вас или двести человек.

После бани нам выдали портянки, трусы,сапоги, камуфлированную форму, кепку, подшивной белый материал, нитки с иголкой и кокарду. Комплект был собран, и образ уже скоро был найден. Сапоги конечно же мне выдали по размеру, спросив:

- Какой у тебя размер?

- Сорок третий!

И на мой 43-й мне выдали какой?....., правильно - 45-й. О-о-очень удобно. Ну-у, хорошо хоть спросили. Так бы могли и 40-й вручить. С формой произошла такая же магия, собственно как и с кепкой. Форма мне досталась знатного размера и позволяла мне при случае, пронести незаметно через любую границу мешок картошки. Так же она обладала завидной парусностью, что при чрезвычайном случае в момент падения с небоскрёба, коих в Коврове один единственный и тот гостиница - в теории работала как парашют. И все эти бонусы венчал мой новый головной убор, который конечно же был 60-го размера при моём 56-м. И вот в таком виде, нас всех решили поснимать на местный фотоаппарат, дабы отправит нашим родителям фотографии, в подтверждение того, что мы достигли конечной точки и вполне себе счастливы. Но как оказалось, она была не конечной и впереди была ночь, единственная ночь в этом полку и в этой роте.