Чернобыль в воспоминаниях очевидцев! Часть №2
Городское управление Припятью
Советское руководство, как на местном, так и на государственном уровне, в истории с Чернобылем принято ругать: за медленную реакцию, неподготовленность, сокрытие информации. «Летопись мертвого города»— свидетельство с той стороны. Александр Эсаулов на момент аварии был зампредседателем Припятского горисполкома — иначе говоря, мэром Припяти — и рассказывает о ступоре, напряженной работе и специфике управления эвакуированным городом.
«Проблем возникло такое множество, они были такие нетипичные, что просто руки опускались. Мы работали в уникальных, исключительных условиях, в каких не работала ни одна мэрия мира: мы работали в городе, которого нет, городе, который существовал только как административная единица,
как определенное количество ставших враз нежилыми жилых домов, магазинов, спортивных сооружений, из которых очень скоро выветрился терпкий запах человеческого пота, и навсегда вошел мертвящий запах заброшенности и пустоты. В исключительных условиях и вопросы были исключительные: как обеспечить охрану оставленных квартир, магазинов и других объектов, если находиться в зоне опасно? Как предотвратить пожары, если отключать электричество нельзя, — ведь сразу не знали, что город покинут навсегда, а в холодильниках оставалось очень много продуктов, дело-то ведь было перед праздниками. Кроме того, очень много продуктов было в магазинах и на торговых складах, и что с ними делать, тоже было неизвестно. Как быть, если человеку стало плохо, и он потерял сознание, как было с телефонисткой Мискевич, работавшей на узле связи, если обнаружена оставленная парализованная бабушка, а медсанчасть уже полностью эвакуирована? Куда девать выручку из магазинов, которые еще с утра работали, если банк деньги не принимает, потому что они “грязные”, и, между прочим, совершенно правильно делает. Чем кормить людей, если последнее работавшее кафе “Олимпия” брошено, так как поваров не меняли более суток, а они тоже люди, и у них дети, а само кафе разгромлено и разграблено дочиста. Людей в Припяти оставалось порядочно: еще работал завод “Юпитер”, выполняя месячный план, потом там проводился демонтаж уникального оборудования, которое оставлять было нельзя. Оставались многие работники станции и строительных организаций, которые принимают активное участие в ликвидации аварии — им пока просто негде жить.
Вид на город Припять в первые дни после аварии на Чернобыльской АЭС
Как заправить машины, если талоны и путевки остались в зоне с такими высокими уровнями, что туда и на минуту заходить небезопасно, а автозаправщик приехал то ли из Полесского, то ли из Бородянки, и у него за отпущенный бензин, естественно, потребуют отчет по всей форме — там же пока не знают, что у нас самая настоящая война!»
Журналисты «Правды» в 1987 году
Репортажи журналиста «Правды» 1987 года, примечательные в качестве незамутненного образца кондового советского газетного стиля и безграничной веры в Политбюро — что называется, «так плохо, что уже хорошо». Сейчас такого уже не делают.
«Вскоре мы, специальные корреспонденты «Правды» – М. Одинец, Л. Назаренко и автор, – решили и сами организовать рыбалку на Днепре, учитывая сложившуюся обстановку, на сугубо научной основе. Без ученых и специалистов теперь не обойтись, не поверят, а потому на борту «Финвала» собрались кандидат технических наук В. Пыжов, старший ихтиолог из НИИ рыбного хозяйства О. Топоровский, инспектора С. Миропольский, В. Заворотний и корреспонденты. Возглавил нашу экспедицию Петр Иванович Юрченко — человек известный в Киеве как гроза браконьеров, которых, к сожалению, еще немало на реке.
Вооружены мы по последнему слову техники. К сожалению, не удочками и спиннингами, а дозиметрами.
Задание у нас все-таки особое — проверить, можно ли рыболовам, у которых открытие сезона в середине июня, спокойно заниматься любимым делом – ловить рыбу, загорать, купаться, короче говоря, отдыхать. А что может быть прекраснее рыбалки на Днепре?!
Слухов, к сожалению, много… Мол, «в воду заходить нельзя», «река отравлена», «рыба теперь радиоактивная», «у нее надо отрезать голову и плавники», и т. д. и т. п.
В 1986 году группа иностранных корреспондентов посетила Макаровский район Киевской области, в населенные пункты которого были эвакуированы жители из района Чернобыльской АЭС. На снимке: иностранные журналисты наблюдают за тем, как ведется дозиметрический контроль на открытых водоемах
С первых дней аварии, бывая в ее зоне, мы могли досконально изучить все, что связано с радиацией, прекрасно поняли, что напрасно не стоит рисковать своим здоровьем. Мы знали, что Минздрав УССР разрешил купаться, а потому, прежде чем заняться рыбалкой, с удовольствием выкупались в Днепре. И поплавали, и повеселились, и сфотографировались на память, правда, публиковать эти снимки не решились: не принято показывать корреспондентов в таком виде на страницах газеты…
И вот рыбы уже разложены на столе, стоящем вблизи кормы теплохода. И Топоровский начинает священнодействовать над ними со своими приборами. Дозиметрические исследования показывают, что ни в жабрах, ни во внутренностях щуки, сома, судака, линя, карася, ни в их плавниках, хвосте никаких следов повышенной радиации нет.
«НО ЭТО ТОЛЬКО ЧАСТЬ ОПЕРАЦИИ, — ВЕСЕЛО УТОЧНЯЕТ РАЙОННЫЙ РЫБИНСПЕКТОР С. МИРОПОЛЬСКИЙ, ПРИНИМАВШИЙ АКТИВНОЕ УЧАСТИЕ В ДОЗИМЕТРИИ РЫБ. — ТЕПЕРЬ ИХ НАДО СВАРИТЬ, ПОДЖАРИТЬ И СКУШАТЬ»
«Но это только часть операции, — весело уточняет районный рыбинспектор С. Миропольский, принимавший активное участие в дозиметрии рыб. — Теперь их надо сварить, поджарить и скушать».
И вот уже из камбуза доносится аппетитный аромат юшки. Едим по две, по три миски, а остановиться не можем. Хороши и жареные судак, караси, лини…
Уезжать с острова не хочется, но надо — вечером договорились о встрече в Чернобыле. Возвращаемся в Киев… А через несколько дней разговариваем с Ю. А. Израэлем, председателем Госкомитета СССР по гидрометеорологии и контролю природной среды.
«Нас тоже замучили вопросами: можно ли купаться? Ловить рыбу? Можно и нужно!.. И очень жаль, что вы сообщаете о своей рыбалке уже после нее, а не заранее – обязательно поехал бы с вами!»
Суд над руководством ЧАЭС\
В июле 1987 года состоялся суд — к ответственности привлекли шестерых членов руководства атомной электростанции (слушания шли в полузакрытом режиме, материалы отчасти выложены на pripyat-city.ru). Анатолий Дятлов — заместитель главного инженера ЧАЭС, с одной стороны, пострадавший при аварии — из-за облучения у него развилась лучевая болезнь, а с другой — признанный виновным и осужденный на десять лет колонии. В своих воспоминаниях он рассказывает, как выглядела чернобыльская трагедия для него.
«Суд как суд. Обычный, советский. Все было предрешено заранее. После двух заседаний в июне 1986 года Межведомственного научно-технического совета под председательством академика А.П. Александрова, где доминировали работники Министерства среднего машиностроения, — авторы проекта реактора — была объявлена однозначная версия о виновности оперативного персонала. Другие соображения, а они были и тогда, отбросили за ненадобностью.
Здесь кстати упомянуть о статье. Осудили меня по статье 220 Уголовного кодекса УССР за неправильную эксплуатацию взрывоопасных предприятий. В перечне взрывоопасных предприятий в СССР атомные электростанции не значатся. Судебно-техническая экспертная комиссия задним числом отнесла атомную электростанцию к потенциально взрывоопасным предприятиям. Для суда этого оказалось достаточно, чтобы применить статью. Здесь не место разбирать взрывоопасные или нет атомные электростанции,— устанавливать задним числом и применять статью Уголовного кодекса явно незаконно. Да кто укажет Верховному Суду? Было кому, он и действовал по их указке. Что угодно будет взрывоопасным, если не соблюдать правила проектирования.
И потом, что значит потенциально взрывоопасный? Вот советские телевизоры исправно взрываются, ежегодно гибнет несколько десятков человек. Их куда отнести? Кто виноват?
Подсудимые по делу об аварии на Чернобыльской атомной электростанции (слева направо): директор ЧАЭС Виктор Брюханов, заместитель главного инженера Анатолий Дятлов, главный инженер Николай Фомин во время судебного процесса
Камнем преткновения для советского суда стал бы иск за гибель телезрителей. Ведь при всем желании не обвинишь телезрителей, что сидели перед телевизором без касок и бронежилетов. Обвинить предприятие? Государственное? Это значит — государство виновато? Советское-то? Суд такого извращения принципов никак не перенесет. Человек виновен перед государством — это да. А если нет, то никто. Семь десятков лет наши суды только в одну сторону гайку крутили. Сколько последних лет идет разговор о самостоятельности, независимости судов, служении закону и только закону.
Я все жду прецедента, когда в суде не человек будет виновным, а государство. Только едва ли это случится в ближайшие годы. Пока не вымрут мастодонты, выращенные на закваске Вышинского и ему подобных, изменений не будет.
Когда сидел в лагере, жена ходила по всем должностным лицам и организациям. Где только она ни была! Добралась с мытарствами и до Председателя Верховного Суда СССР Смоленцева. Вот такой у них разговор вышел:
– Вы, что же, хотите – другие судили, а я чтобы освобождал Вашего мужа? Чтобы я был добреньким?
– Да нет. Я на доброту ни в коем случае не рассчитываю. Рассчитываю только на справедливость. Ведь теперь известно, что реактор был не годен к эксплуатации. И мой муж в этом невиновен.
– Так Вы что же, хотите, чтобы я посадил Александрова? Такого старого?
Естественным продолжением было бы: «Дятлов помоложе, вот пускай и сидит”».
