Semapi

2029 год. 23:15. Иван Владимирович шёл по улице на окраине города. Улица была загажена чуть больше, чем полностью, а полиция сюда заезжала только на убийства, семейные ссоры или если кто-то выкидывал диван с балкона. Ни один его друг не догадался бы, зачем он зашёл в этот богом забытый район. Иван пришёл сюда, чтобы (тс-с, никому ни слова!) купить компьютер.

После принятия в 2014 году ужесточённого антипиратского закона все устройства, обладающие хотя бы подобием центрального процессора, были признаны рассадниками пиратства, и власти приказали изъять все электронные устройства у населения, для чего создали «антипиратскую организацию», пользующуюся поддержкой полиции, армии, ФСБ, ЦРУ, КГБ, Ми-8, Волдеморта и графа Калиостро. Населению, конечно, это не понравилось, начались митинги и забастовки, однако власти быстро прекратили это дело, и началось раскулачивание. Всех провайдеру обязали предоставить списки клиентов. Создали службу, куда можно было настучать, кто это там комп имеет. Сотрудники антипиратской службы могли запросто вышибить дверь и вынести всю оргтехнику из хаты. Забирали диски, флешки, дискеты, даже распечатанные картинки из интернета. Кто отказывался отдать компьютер или пытался спрятать его, того судили и давали сроки, обязательно конфискуя всё имущество.

С тех пор иметь компьютер могли только избранные — те, у кого было специальное разрешение. Разумеется, любой желающий такое получить не мог. Их выдавали учёным, руководителям крупных отделов не менее крупных фирм, архитекторам — и, разумеется, высокопоставленным чиновникам и их родственникам. Все, кроме последних, ждали этого разрешения годами, иногда более десятка лет, по сотни раз проходя все круги бюрократического ада. Даже получив на руки долгожданную справку, выдачи самого компьютера ждали годами. Впрочем, радоваться особо было нечему. Пользователь должен был оплатить не только стоимость ПК и софта, но и работу антипиратской службы, устанавливающей на ПК софт для безопасности, и сам этот софт. Безопасность, как вы понимаете, он обеспечивал не пользователю. Установка любой программы требовала спецразрешения, про круги бюрократичиского ада я скромно умолчу. Права пользователя были урезаны донельзя, на BIOS/UEFI и учётку админа стояли километровые пароли, специальный софт посылал службе данные обо всех действиях пользователя. Многие программисты и сисадмины вообще не видели компьютера с тех пор, как закон вошёл в силу. Большинству из них пришлось полностью отойти от айтишных дел. Всех айтишников занесли в специальный реестр «неблагонадёжных», к ним постоянно приходили сотрудники службы с ордерами на обыск, переворачивали всю хату вверх дном, тыря всё, что под руку попадётся, и требуя взятку. Всех, кто имел без разрешения компьютер или любое «пиратоопасное» устройство, судили и давали сроки, сравнимые со сроками профессиональных «домушников».

Иван прошёл мимо беседки во дворе, в которой, мирно и тихо выпивая, сидели какие-то ребята, вошёл в подъезд, тихо закрыв за собой дверь, поднялся на второй этаж, и стал наблюдать в окно: нет ли «хвоста»?

«Как же теперь слушать музыку, смотреть фильмы?» — спросите вы. В крупных городах создали «центры лицензионного просмотра». Память там не стирают только потому, что таких технологий ещё не существует. Человек, отправившийся туда, должен оплатить вход, выход (это не шутка), процедуру обыска, дабы не пронёс микрофон. Количество и качество материала зависит от того, сколько ты заплатил. Самый дешёвый пакет (25–50 $) включает в себя только речи президента, УК, документальные фильмы о том, как в стране всё хорошо, рекламу, выступления самодеятельных кружков и никому не известных попсовых певичек.

Иван выкурил сигарету, поднялся на пятый этаж и позвонил в дверь условным звонком. Дверь приоткрылась. «А, это ты. Давай, заходи быстрей, не светись», — прошептал голос из квартиры. Иван зашёл в коридор, притворив за собой дверь.

Люди из беседки поднялись и зашли в подъезд. Дверь за ними громко захлопнулась.