Farf4lla

Клэй Уоллес любил свою работу в отличие от большинства коллег.

Возможно, этому способствовало то, что он убирался в приличном районе, а не выметал всякую дрянь с задворок закусочных, темных переулков и черных ходов ночных клубов. Или все дело вовсе было в его позитивном отношении ко всему, что случалось с ним в жизни. И не важно, глупое решение ли это, из-за которого теперь ему приходится трудиться дворником, или судьба, приведшая к этому моменту без его ведома.

Он остановился, подперев руки черенком граблей с пластиковыми зубьями, на которые налипла жухлая осенняя листва. Желтого цвета в ней осталось очень мало. Преобладали оттенки коричневого, бордового и черного, плавно перетекая в маленькие зловонные лужицы.

Для борьбы с ними в его арсенале можно было найти специальный спрей, совок, ведро, установленное в небольшой тележке и даже мини сушилку, которую ему выделили муниципалитет, но Клэй ей никогда не пользовался, предпочитая работать тряпкой, если это было необходимо.

Жители небольшого спального кармана в конце тупиковой улицы, знали его в лицо и многие здоровались с ним каждое утро. В основном те, кому не нужно было вставать в половину шестого утра и бежать на поезд. Такие всегда не замечали его, слишком занятые собственными проблемами. Зато люди, выходящие из своих домов в начале восьмого или даже девятого, усаживающие в машины своих детей и целующие супругов, всегда махали ему рукой, часто с жатой в ней портфелем для бумаг, а иногда даже спрашивали его о самочувствии или интересовались мнением по поводу возможного дождя.

Сейчас вокруг никого не было.

Ранее октябрьское утро выдалось прохладным. От ветра не спасали ни теплый свитер, надетый под форменную куртку, ни вязаная шапочка с помпоном на макушке. Показания термометра опустились намного меньше нормы для этого времени года.

Клэй задумчиво пожевал губами, сделала несколько махов граблями и снова замер, глядя на образовавшийся ручеек, медленно скользнувший вниз по улице от той кучи листьев, что он сгребал все утро.

Как будто змея, подумал мужчина, наблюдая за извилистым неторопливым движением воды.

Он зевнул, вытащил из крепления спрей в баллончике и встряхнул его. Реагент внутри забулькал, размешиваемый специальным шариком. Согласно рекомендациям муниципалитета, любая гниющая органика на улицах должна была обрабатываться специальным составом, предотвращающим размножение микробов и…

Все это он читал, даже разговаривал со специалистами из какого-то там управления, но никто толком не мог сказать, что делает содержимое этого баллона с безликой белой этикеткой и парой логотипов поверх множества строк мельчайшего текста, разобрать который было проблематично даже под увеличительным стеклом. Но так или иначе, каждый день Клэй вытаскивал баллончик и распылял его содержимое по краям тротуаров, возле подъездных дорожек и ливневок без единого следа ржавчины. Решетки, наверное, периодически меняют, думал он, не находя никакого другого объяснения. Но видеть своими глазами, как совершают эту замену ему не доводилось.

Перед глазами яркими вспышками замелькали детские воспоминания.

Он родился на севере и больше всего на свете обожал кататься на коньках. Скользить, как говорили все, кого он знал и как говорил сам долгое время. Это приезжие из городов, которые тянулись за новыми ощущениями подальше от мегаполисов, использовали слово «кататься». Для них это было развлечением, приятным, ни к чему не обязывающим времяпрепровождением, наполнением дня. А еще повод для бесконечных фотографий. На камеры, на телефоны и планшеты.

Эти штуки раздражали его больше всего. Клэй никак не мог понять, почему люди не хотят насладиться моментом, полностью отдавшись ему и запечатлевая его в своей памяти, а не сохраняя на пленку фотоаппарата или цифровую память многочисленных гаджетов.

Снова и снова он видел себя молодым и полным сил, кружащим по глади замерзшего озера. Коньки были самодельными, плохо держащими ноги, но ему все равно удавалось исполнять сложные технические элементы о названии которых он даже не догадывался. Просто делал что-то снова и снова день за днем и у него многое получалось.

Клэй скользил в своих воспоминаниях также легко, как в былые дни по толстому льду.

Иногда в сильные морозы, когда был не сезон для туристов, он встречал на озере девушку. Имени которой не знал. Она всегда выглядела одинаково и не говорила ни слова. Но они все равно понимали друг друга. Взявшись за руки долго расчерчивали открытый простор затейливыми пируэтами да тех пор, по в изнеможении не выбирались на берег, на трясущихся ногах делая еще несколько шагов подальше от льда и меняя коньки на обычную обувь.

Больше всего на свете он жалел, что так и не заговорил с ней. Просто не смог. И теперь сквозь года вынужден был спрашивать себя снова и снова, а была ли она когда-нибудь там на самом деле? Или это всего лишь его фантазия, желание одинокого молодого человека, на какое-то время обретавшее плоть и становящееся таким реальным.

Улыбка тронула его губы. Клэй глубоко вдохнул прохладный воздух, обработал спреем асфальт на несколько футов вперед, снов взял в руки грабли и, пританцовывая, закружился с ними вдоль бордюра, делая движения ногами, будто отталкивается острым лезвием коньков.

Будто скользит.

Совсем юная девушка в шелковой накидке с жемчужной вышивкой, со скучающим видом сидела перед игорным столом и смотрела на человека перед собой. Ему было за пятьдесят. Волосы давно начали седеть и только некоторые пряди еще сохраняли свою природную темноту. Глубоко посаженые зеленые глаза под густыми бровями, все еще искрились жизнью, хоть и не так ярко, как раньше. Его пальцы украшали несколько колец из драгоценных металлов с крупными камнями. На правой стороне у него был длинный шрам, странной завитушкой обрывающийся на скуле.

- Многие звали меня, но никто не решился идти до конца. Ты первый.

Голос девушки звучал размеренно, твердо, но совершенно без эмоций. Создавалось впечатление, что она репетировала эту фразу много-много раз, но до этого момента так и не произносила ее.

- А знаешь почему?

Мужчина заговорщицки подмигнул и подался вперед.

- Почему?

- Они не были настоящими игроками.

Он довольно усмехнулся в пышные усы и откинулся на спинку стула.

В мерцающем слабом свете множества свечей его лицо казалось старше. Выделялись морщины, синяки под глазами, да и цвет кожи, неестественно желтый, не делал его моложе. Но все движения оставались таким же легкими и непринужденными, как много лет назад.

- Может быть, - девушка пожала плечами, - но болтали они тоже очень уверенно.

- Да брось, глядя на тебя они должны были сбежать, в ужасе вопя и зовя свою мамочку.

- А мне казалось это красивый облик.

Она попыталась изобразить озабоченность, тыкая пальцами в нос и щеки, при этом надув губы, как ребенок. Но резкие черты лица и освещение все равно превращали ее милую внешность во что-то хищное и далекое. Нечеловеческое.

- Красивый. И я рад, что ты пришла именно такой. Мне приятно.

- Тогда не заставляй даму ждать, кажется, это не вежливо.

Ее слова заставили его засмеяться.

- Последнюю кружку все-таки я себе позволю, уж не обессудь.

- На здоровье.

Она слабо улыбнулась, оценив шутку и наблюдая, как мужчина неторопливо осушает высокую кружку с элем.

- И все же, - девушка покачала головой, - почему ты говоришь, что они не были игроками? Да, может быть не такими удачливыми, как ты, но все же…

- Они хотели выиграть, - кружка с грохотом бухнулась на стол, - хотели стать знаменитыми, получить власть, деньги, женщину, да что угодно, и ради этого совершали все свои ритуалы, молили богов о победе, рисковали, делали все, кроме одного.

- Чего же?

Теперь уже она подалась вперед, будто и правда заинтересовавшись этим разговором.

- Они забыли об игре. О том, ради чего все это существует. Нет никакого финала, есть лишь кочки в огромном болоте, и ты перескакивает с одной на другую. Если тебе повезет, делаешь это долго, если нет – просто тонешь в вонючей трясине. Я всегда хотел только увидеть следующую кочку.

Мужчина довольно улыбнулся, громко выдохнул и, глядя в холодные бесцветные глаза девушки, бросил кости на игровой стол.

Пальцы быстро бегали по клавишам, отстукивая рваную урбанистическую мелодию. Чем-то этот звук напоминал капли дождя, бьющиеся в жестяные трубы и оконные стекла с меняющимся интервалом и интенсивностью.

В полутемном кабинете ярко светились только широкоэкранный монитор, лазерный сенсор беспроводной мыши в прозрачном корпусе и фигурка популярного героя комиксов: красный костюм с молнией были окружены пластиковыми ореолами, которые создавали иллюзию размытости в невероятно быстром движении.

Джеф на мгновение перестал печатать и перечитал несколько только что написанных строк кода. Его губы беззвучно шевелились, толи проговаривая символы и знаки, толи подпевая рок-балладе тихо звучащей из лежащих рядом полноразмерных наушников.

Что-то было неправильно.

Пальцы вновь принялись терзать клавиатуру, то выбивая морзянку, то настукивая самый медленный барабанный темп.

Он работал с самого утра. Или с прошлого вечера? В мусорном ведре слева от стола валялись картонные коробки с остатками еды из доставки и пустые банки из-под газировки. Джеф обожал апельсиновый коктейль с мятой и брусникой: в меру сладкий, в меру кислый, дразнящий и вкусовые рецепторы и обоняние. Ему нравилось иногда наливать лимонад в стеклянный бокал и смотреть за пузырьками. Это его успокаивало.

Окна в кабинете не было. Помещение скорее походило на ультрасовременную каморку, в которой уместились серверный шкаф, большой рабочий стол и кресло для человека. Ни картин, ни фотографий на стенах. Сбоку от монитора примостилась светодиодная лампа, похожая на крабовую клешню, но сейчас она не горела.

Дверь, ведущая в коридор приоткрылась, впустив внутрь длинную полоску света и множество звуков, тут же заглушивших бархатистый вокал, звучащий в наушниках.

- Джеф, скажи мне, какого черта я все ещё жду твои правки?

В кабинет вошёл коренастый мужчина в черной водолазке с рукавами, поднятыми до локтей. Его волосатые руки пошарили рукой по стене, не нашли выключатель и просто приоткрыли дверь пошире, впуская ещё больше света.

Звонили телефоны, стационарные и мобильные, стучали каблуки, гудели кондиционеры и голоса, голоса, голоса.

Лоб Джефа прорезали глубокие морщины. Он попытался спрятать лицо в ладонях, но это совершенно не помогало. Ни от чего.

- Ты должен был подготовить патч к обеду. Тестеры проверяют его и завтра релиз. А сейчас, - мужчина посмотрел на часы на правом запястье, - половина третьего.

Он нетерпеливо сложил руки на груди и вопросительно изогнул бровь. Это было плохо заметно в полутьме, да и свет из-за его спины был ярче, чем подсветка монитора, так что создавалось впечатление, будто это здоровенная тень научилась разговаривать и возомнила себя большим начальником.

Не дождавшись ответа, мужчина недовольно засопел, снова посмотрел на часы, шумно выдохнул.

- Даю тебе ещё пол часа. Сделай все, как надо или премии тебе не видать.

Он кивнул и ушел с громким хлопком закрыв за собой дверь.

Джеф посидел ещё немного, закрываясь ладонями, потом опустил руки на клавиши и уставился в экран. Но не на открытую консоль со строчками сложного кода, а на свое отражение, бледное, размытое и едва заметное, но все же проступающие под определенным углом.

Я и есть патч, подумал он, заплатка, чтобы все работало, чтобы держалось на плаву. И нас много. Потому что для такой системы количество заплат практически должно равняться количеству исходного материала, который был вдобавок далеко не самого лучшего качества. Заплатки, сами себя оберегающие, живущие своей жизнью, как будто написанной вот в такой же комнате существом, которое понятия не имеет, что делает и почему.

Джеф улыбнулся, надул губы и издал звуку, похожий на кваканье лягушки.

Ему нравилось быть тем, кто может что-то создать и от кого многое зависит. Его пальцы изогнулись, стёрли часть кода с ошибкой и принялись писать исправленную версию.

- Ну что, новенький, говорят ты крутой. Сейчас посмотрим так ли это.

Баки Уэст, высокий плечистый задира в джинсовой безрукавке с кучей значков и нашивок, потрясал в воздухе кулаком, снова и снова постукивая им в раскрутую ладонь. Тройка его приятелей, куда более скромных по комплекции и внешнему виду, скалились у него за спиной. Вряд ли им по душе была затея избить голубоглазого парнишку с добродушной улыбкой в первый же его день в новой школе, но никто не пытался даже заикнуться об этом, чтобы не рассердить вожака.

- Знаешь, как меня называют? - горделиво продолжал Баки, сжав оба кулака, - Коллекционер. Потому что я обожаю драки и за каждую новую, покупаю себе значок или крутые патчи. Это все мои победы, смекаешь?

Он выпятил вперёд грудь и потыкал пальцем в свои украшения, которые явно должны были внушать страх любому, кто понимал их смысл. Там были и значки с черепами, и логотипами известных рок-групп, и много непонятных символов, прицепленных на одежду без какой-либо системы. Нашивки тоже не особо отличались цветовой гаммой и содержанием, разве что одна, на которой розово-черными буквами было написано "Тедди Б. Полный кретин", и пускай никто не знал, кто это такой, шрифт выглядел броским и запоминающимся.

Голубоглазый паренёк, на полторы головы ниже Баки, отлепился от стены, к которой прижимался лопатками и чуть подался вперёд, будто желая получше рассмотреть какой-то значок. Это резкое движение заставило задиру вздрогнуть и шагнуть назад, на миг утратив контроль над собой.

- Ты совсем что ли не понимаешь, что происходит? - рыкнул Баки, снова заводя себя, разве что не стуча по груди, как большая обезьяна.

Он схватил парня за грудки и сразу же оттолкнул обратно на стену. Что-то лязгнуло и бухнуло. Наверное, какая-нибудь плошка для обеда или термос в рюкзаке, подумал Баки, не обратив внимания на то, что небольшой кожаный рюкзак парнишки давно лежит на земле в паре шагов от них, в том месте, где они столкнулись несколько минут назад.

- Так и будешь молчать? Может ты отсталый и тебе нужно помочь открыть рот?

Баки заржал над своими слова и на выдохе без замаха ткнул голубоглазого в живот.

Его вой, полный боли и непонимания взвился в воздух над переулком, напугав двух ворон, сидевших неподалеку. Птицы выудили из помойки пакет с куриными потрохами и до этого момента счастливо молча пировали. Сейчас же черные хлопающие крылья замельтешили над землёй, а противное скрипучее карканье вторило человеческим стонам.

- Что за черт? - шипя от боли и глядя на собственную неестественно вывернутую кисть, хрипел Баки.

Кожа на костяшках была содрана. Тонкие струйки крови текли по пальцам уже начавшим понемногу синеть и отекать.

Кое-как сжав зубы, отрывисто дыша и кряхтя, Баки посмотрел на стоящего перед ним паренька, лицо которого ничего не выражало, заорал что-то нечленораздельное и на этот раз хорошенько крутанув корпус ударил ногой.

Он готов был поклясться, что видел, как его голень точно влетела в челюсть голубоглазого. Много раз этот прием Баки отрабатывал на занятиях по карате, и тренер всегда хвалил его. Но сейчас ощущение было таким, будто он ударил не человека, а металлический столб.

Удержаться на ногах не получилось. По инерции ему пришлось продолжить движение, а когда нога коснулась асфальта, волна боли поглотила его тело снизу вверх, до самой макушки.

Баки упал и жалобно завыл, здоровой рукой пытаясь как-то выправить лодыжку.

Под не замолкающее воронье карканье, трое ребят улепетывали из переулка, бросив своего предводителя наедине с новеньким, который опустился на корточки и улыбнулся.

- Коллекционер говоришь, - спокойно заговорил он, - а меня хрустящим называют. Но это между нами, ты ведь теперь понимаешь смысл этого прозвища. Сенсорная невропатия и гиперфибробластоз. Ничего не чувствую и кости у меня, как железные. Ногой ты здорово заехал, наверное, синяк на пол лица будет.

Голубоглазый хлопнул Баки по разодранной руке и снова улыбнулся, услышав, как тот завопил от боли. А потом провел окровавленными пальцами по значкам, оставляя на них алые разводы.

- Мне нравится. Классная коллекция, но теперь она тебе больше не нужна, правда?

- Эй сюда!

Голос шерифа, подумал Джейк, такой ни с кем не спутаешь. Он вздохнул, выпрямился, но продолжал стоять на месте, глядя себе под ноги, где отчетливо проступал следы маленьких ботинок. Они терялись чуть дальше, под густым кустарником, словно где-то там у его корней была пресловутая кроличья нора.

На поясе затрещала рация. Ничего больше, только помехи. На этом участке леса электроника всегда сбоила, поэтому приходилось по старинке громко переговариваться, чтобы не потеряться. Не смотря на то, что все они шли плотной цепью, легко было отделиться от группы обходя овраг, а дальше лес сделает свое дело, оставив тебя наедине с самим собой.

Странно, думал Джейк, следы направлены в другую сторону, не туда, откуда звал шериф. Он посмотрел себе за спину, но с трудом мог увидеть на сырой земле отпечатки своих собственных сапог, не говоря про то, чтобы заметить сломанные молодые ветки или оборванную листву.

Отец с детства учил его ремеслу следопыта, но сейчас все его знания будто куда-то пропали. Да и стоило признаться, что никто из местных еще не забирался так далеко в девственный лес, высящийся на холмах вокруг небольшого города, раскинувшегося в тенистой долине.

Птиц почти не было слышно. Белка в последний раз попалась ему на глаза минут двадцать назад, когда еще не выросла сплошная стена хвои, толстых стволов и густых колючих кустарников.

- Мастерсон! Сюда!

Джейк поморщился, толи от упоминания своей фамилии, привыкнув, что так звали отца, толи от ситуации, которая ему совсем не нравилась. Его внутренний компас не совпадал с тем, что сжимали пальцы. Стрелка четко указывала на север, но следопыт был уверен, что в той стороне должен находиться восток. Ветер нес речную прохладу, кажется даже швыряя на кожу крошечные капельки влаги. В паре миль там должно было находиться русло реки, питающей электростанцию.

Сунув руку в карман, а второй поправив лямку рюкзака на плече, Джейк поспешил на звук вновь раздавшегося голоса. При каждом шаге кобура с пистолетом на бедре упиралась ему в левую ногу. Можно было поправить ее подняв немного выше, но он не делал этого, ощущая какое-то внутреннее спокойствие от ежесекундного понимая, что у него есть оружие и есть шанс защититься. Впрочем, разъяренного медведя не остановишь и выстрелом из карабина, не говоря о пистолете, но в любом случае это лучше, чем ничего.

Быстро одолев несколько десятков футов, Джейк выбрался на небольшую полянку, которую даже пересекала узкая тропинка. Правда с одной стороны она упиралась в два толстенных сосновых ствола, а с другой обрывалась перед травянистым ковром у черной чащобы. Посредине, рядом с небольшим замшелым пнем, примостился школьный рюкзачок и один ботинок с вытянутым из всех отверстий шнурком, который будто желтый червяк пытался как можно дальше уползти отсюда.

Шериф стоял уперев руки в бока. Свою форму он сменил на типичное для лесного похода снаряжение, но шляпа со звездой украшал его лысую голову. На лбу блестел пот, щеки раздувались, глаза раскраснелись и шарили по полянке.

- Его тут нет?

Еще один мужчина, с ремингтоном наперевес, появился рядом и задал глупый вопрос, который обязательно бы прозвучал.

- Нет, - ответил ему шериф, - только это. В рюкзаке школьные принадлежности, пустая бутылка из-под газировки и футболка.

Они молча смотрели на эти вещи. Дальше говорить никто не хотел, но и это было обязательным.

- Давайте соберем остальных и пойдем назад, - почесав переносицу, сказала шериф, - уже вечереет, а забрались мы вообще черт знает куда…

Его голос оборвал высокочастотный звук резанувший по ушам, словно бич, хлестнувший непослушное животное. Каждый из них пытался зажать уши, кривясь от боли, но это не помогало.

Сквозь слезящиеся глаза и звон в голове, Джейк смог разобрать, что его рация трещит словно счетчик Гейгера, а индикатор частоты скачет туда-сюда.

Кончилось все также внезапно, как и началось.

Мужчина сидели на земле, постанывая и пытаясь понять, что произошло.

- Какого черта? Эй, ребята вы как?

Никто ему не ответил.

Джейк пошлепал себя по щека, помотал головой, а потом новый звук раздался совсем рядом. Жизнерадостный женский голос, вещающий из сумки шерифа.

- Соединение со спутниками установлено!

Шериф подобрал с земли упавшую шляпу, нахлобучил ее обратно на макушку и принялся доставать навигатор.

- Разве это возможно? - спросил мужчина, чей ремингтон теперь валялся рядом с детским рюкзаком, - Здесь такая глушь, ничего не работает.

- Сам знаю, - хрипло отозвался шериф, - сейчас.

Он, наконец, достал прибор на свет и недоуменно уставился на экран. Потом молча протянул навигатор Джейку.

На экране светилась большая зеленая точка, указывающая текущее положение. Вот только находилась она где-то между Аляской и полярным кругом, а не в Орегоне.

- Что за ерунда? - ни к кому не обращаясь пробормотал Джейк, снова достав свой компас.

Стрелка быстро вращалась. Сначала в одну сторону, потом немного замедлялась, делала еще несколько оборотов и все повторялось в обратном направлении.

Кусты затрещали, заставив мужчин обернуться. Листва и ветки будто сами собой раздвинулись и вперед вышел мальчик с русыми волосами. Его футболка с логотипом местной бейсбольной команды была запачкана грязью. Немного следов земли было и на лице. Но глаза были совершенно пустыми и равнодушными.

- Ларри? Ларри Хиггинс? Мы тебе искали. Где ты был? Что за чертовщина тут творится?

Шериф встал и сделал шаг вперед, но голос мальчика заставил его замереть.

- Простите, но он очень хотел есть.

Джейк решил, что это медведь. Да, пусть будет медведь. Даже гризли. Черт, только бы это был гризли, думал он, со всех ног убегая прочь. Он не вытащил пистолет, не обращал внимания на хлестающие по щекам ветки, раздирающие кожу в кровь. Его тошнило от увиденного. От длинных лап, кажется с семью когтями каждая, которые вцепились в тело шерифа. От клыков, торчащих из раскрытой, как у аллигатора пасти, под разными углами. С них текло что-то желто-зеленое, отвратительно вязкое. От торчащих из спины толи костяных наростов, толи плавников, как у акулы.

Он бежал и не оглядывался. Ни на человеческие крики, ни на звук ружейного выстрела.

Он бежал, едва ли замечая, что ноги вязнут в снегу, а тело сковывает лютый холод. Облачка из его рта вырывались словно дым из трубы тепловоза.

Но он бежал, стараясь не думать о том, что оставляет за собой длинную цепочку следов и запах, который учует даже самый плохой охотник в целом мире.