DmitriySteshin

У меня слишком большой, тяжелый и неудобный крест - по грехам. Если день прошел в злобе, хуле, ругательствах и грехах, ночью он колет меня в ребра так, что еще чуть-чуть - прорвет кожу и с хрустом войдет между костей, как нож. Иногда он отпечатывается на теле красным, иногда - зеленым. Осторожно с ним надо. Я мучительно привыкал к этому кресту и мучительно не люблю его снимать. Когда не достает сил, чтобы рамсить с "авиабезопасностью" в аэропортах, я его снимаю и прячу в рюкзак. В рюкзаке, на экране монитора крест не пугает и не напоминает ничего запретного. А на теле - всегда. "Авиабезопасность" почему-то мой крест нервирует: "что это?", "поверните другой стороной"... На его "другой стороне" - сокращенная "похвала кресту" и год изготовления, написан не цифрами, а еще буквицей - 1796. Дочь, помню, была ошеломлена, пытаясь высчитать и осознать его возраст.

Этот крест я купил у единственного антиквара в Луганске, он пережил войну, не закрывал свою лавку и никуда не уезжал. В дом где жил этот антиквар, прилетел снаряд, обрушил весь соседний подъезд:

-Ты представляешь! С первого по пятый все перекрытия сложились, прямо за стенкой квартиры стала улица, у меня ни трещины на обоях! - антиквар смотрел на меня детскими прозрачными глазами. В детстве они не успевают набрать цвет, а у него - выгорели. Его локти, кисти и пальцы беспрерывно двигались.

-Повезло - я только и смог выдавить.

Но антиквар не согласился, лишь для того, чтобы озадачить меня еще больше:

-Нет, просто дома икон много.

Он еще раз протер крест замурзанной бархоткой,явно отрезанной от какой-то ресторанной портьеры и передал мне через прилавок, из рук в руки. Я крест поцеловал и убрал в карман на сердце. Деньги стыдливо положил на край стеклянной витрины, и антиквар просто смахнул их в выдвижной ящик. Среди коробочек с неведомым содержимым там зеленела бочком и тускнела скобой УЗРГМ притаившаяся "эфка".

И пошел крест со мной по миру, пошел-поехал. Был он в опустевшем христианском монастыре в курдских горах, где до войны была тысяча насельников, а остался лишь настоятель брат Бишоп и три монаха. Не дошли до него Игиловцы пять километров. Может потому и не дошли, что самые крепкие в вере братья-христиане не ушли. Крест спал в маленькой келье с узким проходом в пещеру для моления. В пещере не было ни икон, ни лампад, лишь на полу валялась прострелянная пластина от американского бронежилета.

Летал крест над окраинами Мосула на старом советском вертолете с заклинившей спаренной пушкой. Поднимался на зиккурат богини Иштар, срезанный ваххабитскими бульдозерами. И там, на зиккурате, с каждым шагом вверх, ты спускался вниз, проваливаясь во взбитую пустынную пыль. А вокруг, корчился взорванный ваххабитами древний ассирийский город Нимруд и уцелевший крылатый лев со страницы школьного учебника, кажется, был рад нашей встрече - я его узнал! Крест оттопыривал бронежилет на груди, чтобы я мог дышать и бежать от падающей сверху смерти. И спас, потому что все, кто бежал за мной следом, гуськом, в затылок, по одной тропинке, оказались изрезаны осколками от ВОГов.

Крест дремал на груди, когда плыл по великой реке от самого истока до Астрахани, 3500 километров на утлой лодчонке и встречные люди пучили глаза: "Откуда? Откуда вы плывете?". Пучили глаза и не брали денег за помощь и постой, потому что из туристов мы превратились в блаженных странников. Крест сидел со мной на корточках, под цоколем администрации Зайцево, а рядом, хохотал над прилетами мин трехлетний Артемка. Он слышал эти звуки всю жизнь под них родился и вырос.

Разве расскажешь все это, стоя в носках на искусственном мраморе пола, под рамкой аэропортовского металлоискателя? Да и кто будет слушать?

Единственный раз кресту отнеслись с пониманием - в Махачкалинском аэропорту, когда я возвращался из Кизляра, почти сразу после расстрела верующих на пороге церкви. Девушка из службы безопасности была в ладной, как бы летной форме и белых перчатках престидижитатора.

Рамка хрюкнула и девушка спросила: что у вас на шее? Я показал самый краешек креста и она сама подсказала ответ:

- Не снимается?

-Нет. Кевларовый шнурок.

-Проходите.

Девушка была мусульманкой - 110%. Зато братья-христиане такого вольнодумства и религиозного мракобесия не допускают. В их глазах я встречаю смятение и основную мысль - "Ахтунг. Ебанутые пытаются проникнуть на борт воздушного судна с железным предметом неизвестного назначения". Чтобы избежать малодушно этих качелей, я загодя снимаю крест и убираю в маленький квадратный кармашек рюкзака. Надеваю его сразу за рамкой, в таких суетливых торопях, отвернувшись. Будто это не крест, а кружевные трусы. За это крест всегда бьет меня в момент возвращения на место точно по переносице малым перекрестьем с серафимами и ангелами с убрусами-полотенцами. Бьет так, что носовая кость звонко резонирует. Крест как бы говорит мне:

-Стыдишься меня, пес? А? Тяжело носить?

Я смиренно помалкиваю, застегиваю ремень, надеваю часы...И обязательно, все как-то светлеет вокруг. Произошедшее необходимо, а зачем - я пока так и не постиг.

ПС

это была вечерняя, во всех смыслах доморощенная проповедь, написанная в далекой чужбине, поздно ночью, в заснувшей гостинице.
На фото кафе "Мелроуз", одно из немногих, работавших в Луганске в 2015 году. Три кафе тогда работали на весь не маленький город: "Плакучая ива" посвященное давнему приезду Юрия Никулина к фронтовому другу из Луганска, пиццерия "Венеция" и вот это логово Дяди Сэма.

В 2003 году я был первым, кто написал в бумажной, федеральной прессе  про так называемый "падонковский изык" и субкультуру "падонкоф". Креатифф назывался "Мы гадим в падъездах, но искрине" - он вызвал настоящую панику в бюро проверки "Комсомольской правды", шутки и смех. Я не случайно взялся за эту тему: пара моих рассказиков уже висели на сайте Удафф.ком в разделе "Лутшее", причем они были написаны о.уительным и чистым русским языком, как только я и умею. Ну, .ули тут поделать, талантливый человек - талантлив во всем, и я в этом не виноват. Продолжаю филологические и социокультурные изыскания спустя 15 лет. Вот вам прекрасный образчик живого, современного русского языка, с заимствованиями, варваризмами, "брайтоновским аглицким" и инет-фольклором. Не мое. +18

"Проснувшись утром, капитан дальнего хождения высунулся в окно, посмотрел на пейзаж, пошел на кухню, включил комфорку, поставил копшик и стал сваривать яйца. Потом проснулась жена и спросила:

- Это твой крайний поход?

- Да, я иду крайний раз в море, буду плавать на корабле.

- Ты будешь скучать за мной?

- Конечно, возьми с собой грибфрукт, он тебе пригодиться в плавание.

Позавтракав, капитан наделся, набул ботинки, повязал шарф, одел шапку и вышел на улицу. Мимо пронеслась машина и чуть не сбила его, "ну такое, кринжово, флексит челик" подумал капитан. Идя по улице, он вспомнил, что жена не положила ему с собой судочки с пуре и каклетами, возвращаться плохая примета, да и не хотелось от слова совсем. Внезапно перед ним появились два человека, которые подворачивали штаны и парили, "вот куколды", подумал он и поезжал на ахтомобиле в порт.

Внезапно позвонила жена:

- Алло, ты покушал? Я тебе приготовила нямку полакомиться, а ты и забыл

- Я тебе услышал, на созвоне, берега не путай, малая.

Выйдя из авто, он подумал "ебушки-воробушки, бомбически сасное судно, евошный объем полюбому до талого". Рядом подметывал дворник:

- Эй, капитан, дай сижку!

- А ты с какой целью интересуешься?

- Согреться да уважиться

- Держи, кстати, как дела в местном барбершопе, я гляжу гироскутеров сегодня не по фасту в обрез?

- Ты не выкупаешь, капитан, они на спортике в летней кафешке с другом.

- Возьму на вооружение, пойду запускать двигатель, у меня сегодня крайний поход по морю.

- Я с Мухочесова, а ты?

- А я с Залуповки, ихние продавцы в магазинах ложут дюже мизер, капитан, пошлите в трюм, там теплее.

- Нет, нам покамест ненужое дворник, а вообщем от души душевно в душе браток, кочемай успешно.

- О, займи денег?

- На нулях, братан, сам побираюсь.

Так слово за слово, хуем по столу, они и зачекинились в вк на фоне моря. С корабля доносилось МАЙНА! ВИРА! ЛОЖИ ЗА ПОДЛИЦО!, моряки носились по калидорам, искали ризетки с тубаретками, кладили вещи в шкапы и обтресоли, а кто-то уже в столовой сербал ложками гречу с маспом и мопоком. На стене в мультифоре висела бумага с надписью "ешь с хлебом, так сытнее".

Через неделю на большую землю пришло сообщение Морзей:

- Мы тонем, кажись походу, помогите!

Радист включил смекал очку:

- Тонет говно в ведре, а вы погружаетесь на дно, испытывая гравитацию.

И только дома, стоя у окна, была жена капитана, попивая пивасик и думая, как её кун там на полисе в соло за пекой, потом отвернулась и произнесла:

- Опять на работку, пиздос."

Вот с такими часами теперь гоняю. Называются Восток-Европа "Анчар". Циферблат покрыт "Суперлюминовой" и есть 16 тритиевых меток, они сами светят до 25 лет. В трубочки из боросиликатного стекла закачан газ тритий, в мизерных количествах, и он излучает на люминофор - трубочки им покрыты изнутри. Метки светятся круглые сутки непрерывно.

Всего два года носил часы с тритиевыми метками Traser. И заценил, как это удобно - глаза скосил, время узнал.

Сами Traser погибли просто геройски - ценой своей жизни спасли хозяину запястье от сложнейшего перелома. 18 февраля 2014 года, я стоял на Майдане, с "беркутовской" стороны, супротив угла уже сгоревшего "Будинка профсоюзов". "Надо будет, разгоним" - сказал нам толстый, прокопченный "беркутовец". И я тоже так думал - Майдан в тот день являл собой жалкое зрелище (фото 3-4-5-6) его сдвинули к сцене и нещадно поливали водой, которая страшно парила на морозе. Ночью пламя и дым от горящей резины, днем пар - просто филиала адЪка. "Беркутовец" заметил:

- Вы осторожнее тут, у них есть катапульта, и они угол пристреляли.

Я, себе под нос, что-то буркнул неразборчиво, потому что в этот момент снимал панораму полу-майдана с рук. А занятие это требует небывалой собранности и сосредоточенности. Пьющие операторы утром не могут, например. Я смотрел в экранчик камеры, сердце билось через раз, я почти не дышал, и вот, в этом полуастральном состоянии, я вдруг увидел пропущенную через электронные потрошки видеокамеры, жуткую и удивительную картину. Мне прямо в голову летела половина серой тротуарной плитки, и мерзко кувыркалась при этом. Летела по очень пологой нисходящей траектории, паясничала и дразнила. Я только успел подумать "саечку за испуг", потом отклонил голову на 10 см, в тот момент, когда плитка врезалась в видеокамеру. Но основной удар пришелся в Traser - замяло титановую капсулу и раскололо карбоновый корпус. Секундную стрелку загнуло от чудовищного удара. Как на приборах самолета, который в пике врезался в землю. Видел такое. Ремешок лопнул, аккумулятор раскололся. Отрихтовав часы, плитка сменила вектор движения, и заскользила по согнутой и поднятой вверх моей левой руке. Заскользила, оставляя безобразный шрам. Камера упала на стоптанный снег, равномерно смешанный с копотью от резины. Аккумулятор камеры отлетел. На фото №6 мы греемся в кафе гостиницы "Днепр", я сижу спиной, часы справа на столе. Починить их нельзя, но я все равно храню этот Traser - чисто из уважения к его геройской, мистической гибели.

Про "Анчар" пока могу лишь сказать, что первое совпадение - часы появились у меня в день 55 летия закладки этой подлодки. На глубине 40 метров она разгонялась до 80 километров в час и любила травить американский флот идущих ордером на всех парах - обгоняя, описывая круги. К сожалению, одна такая лодка стоила как 3% всего советского ВВП и даже СССР не мог себе такое позволить. Корпус у нее был титановый... Но, судя по "Авангарду" и прочим кунштюкам, которые Россия любит "внезапна!" показывать всему миру, есть надежда, что проект "Анчар" могли давно уже творчески переработать, только не говорят про это. Пусть будет сюрприз "мировому сообществу"! В общем, часы мне нравятся. В камменты привлекаются часы читателей для хвастовства и демонстрации честной публике своих измерителей времени.

Оказался я вчера с драгоценной супругой Юлией Петровной на премьере "Красного колеса" по мотивам произведений А.И.Солженицына. Давали спектакль в каменной пентаграмме - театре Советско-Российской Армии. Помпезном, величественном, аутентичном. Поразило, что в фойе театра торговали открыто поддельными часами "Панераи Радиомир" - по 15 тысяч рублей штука, причем в потрясающем по качеству исполнении. Был и "Ролекс" за 20, но я его смотреть не стал. А пошел в жалкий пластмассовый буфет, я в Гуляй-Поле на автовокзале в таком кофе пил. По другим, правда, ценам. Смысловой ряд долго складывался в голове, подумалось, что в торговле фальшивыми часами в храме Мельпомены в хаки, есть такой вызов западному миру, который хочет и придумывает себе бренды, потом втыкает в них мануфактурные калибры ETA и продает по каким-то совершенно несусветным, конским ценам. И китайцы все делают правильно - покупают сапфировые стекла по 10 долларов за штуку, те же самые мануфактурные калибры по 30-50 баксов, точат корпуса на станках с ЧПУ и наживаются на орально-анальных импульсах людей с заниженной самооценкой. Итальянцы лишь жалко лепечут: "подделка наших часов - признак люксовости бренда". Правда, эту подделку уже можно отличить от оригинала только по ремешку, что лишь подчеркивает ничтожность вот этих европейских артефактов.

Но при чем тут Советско-Российская армия? А не при чем, но стоит подумать – зачем мы живем по законам Западного мира, даже несмотря на его недружелюбие. От чего так?

Публики постепенно прибавлялось, все как не кормленные кидались на специальные "театральные" бутерброды с колбасой нарезанной запредельными эллипсами - один эллипс накрывает эллипсоидный ломоть "социального" батона. Знаете, такие, крошатся сильно, их даже голуби не едят? Бутерброды отдавали отчетливо советским детством. И люди вокруг меня это детство слаженно поминали в тихих разговорах. Я чувствовал некую ментальную однородность собравшихся. Это были не театралы, а то, что Василий Аксенов называл "диссида". Люди, к которым из-за океана взывал ПророкЪ похожий своей бородкой без усов на проповедника-салафита твердо идущего тропой чистого ислама. Прозвенел уже третий звонок - Пора!

На лестнице ведущей в зал нас остановила девушка с фотоаппаратом: "Пожалуйста, один снимок, мы всех гостей снимаем!". Мы немного покривлялись. Я сделал грудь с напружкой и лицо "грусть с налетом цинизма", а Юлия Петровна приняла какую-то пластичную позу из последней фигуры танца "краковяк".

Спектакль ставился в глубине большой сцены, и мы долго крались какими-то узкими и темными коридорами. Часто спотыкались.

- Зачем нас снимали? - спросила вдруг меня супруга.

- Перепись диссидентов. Я вон, заходил в офис ЕР, где у меня товарищ трудился пресс-секретарем, кофе попить. На входе мой паспорт - рррраз в сканер! И прокатали. Я говорю: "зачем"? А Андрей Андреевич, спустился ко мне по мраморным ступеням и лучезарно улыбаясь молвил:

- Не волнуйтесь, Дмитрий Анатольевич, мы все паспорта сканируем. На выходе получите партийный билет.

- А ты?

- А я ему рассказал анекдот, который по слухам придумал Геббельс после Сталинграда: "Если кто-то приведет в партию нового кандидата, он может выйти из НСДАП, а кто приведет двух, получит справку, что никогда не состоял в НСДАП".

Впереди нас брела в темноте группа "винишек", барышни тихо переговаривались: "Мы будем сами актеры в этом спектакле, сидеть будем прямо на сцене". Я, услышав это, чрезвычайно обеспокоился и не напрасно. Вместо нормального зрительного зала я узрел пять десятков садовых скамеек составленных "Покоем".

- Мать моя женщина, - сказал я с чувством сквозь зубы. - Новаторы театральные! Валим, Юльчик, вскипаем в парадняки!

И сам же устыдился своего малодушия.

Сам спектакль я не особо отслеживал, лишь выхватывал знакомые фразы. Я знал – что будет дальше наперед. Потому что на беду свою, читал и "Красное колесо" Александра Исаевича и "Нечистую силу" Валентина Саввича. А так же я по странной случайности, был знаком и с источниками, которые использовали авторы. И мемуары Коковцева, и репринт воспоминаний Матрены Распутиной и Феликса Юсупова, и "Похождения Рокамболя" и подшивку петербургского "Нашего времени" за бог знает сколько дореволюционных лет...Чего-то еще читал, то ли Милюкова, то ли Родзянко. Шульгина, опять же. Из прочитанного мне было понятно, что случившееся с Империей – эволюционный процесс, а не «эксцесс исполнителей» или странное и прихотливое сложение звезд на небе.

Безумны те, кто топит сейчас отчаянно за царя-батюшку, надувает его словами через соломинку. А образ с соломинки все соскальзывает, как намыленный. Не в царе дело было. Не в большевиках в запломбированном вагоне, а в нутряной, очень застарелой русской обиде на существующий порядок вещей. Генетически эта обида передавалась, может с тех времен, как отменили Юрьев день для безземельных пахарей. Потом раскол много кто не забыл. Бунты крестьянские. Ленский расстрел - взяли и просто так сотню людей расстреляли в интересах концессионной компании со смешанным капиталом. Которая золото добывала, не навоз, но рабочим платила как скотам. Вы там совсем охренели в царской России? Извести старые обиды полностью не удалось - подоспели новые.

Дождались - отомстили. А большевики, придурошные эсеры, безумно-инфантильные анархисты, были лишь лаврушкой в этом супе. Кладешь три листика на 7-литровую кастрюлю, но лавровый листик-падла все равно будет соваться в каждую тарелку. Без большевиков могли бы отбиться земским самоуправлением, парламентской республикой, нормально бы зажили. А может и нет. Невозможно проверить. И русские люди достаточно привычно начали истреблять русских людей. Казалось, рубили так, что даже пеньки не выживали, однако же я в 21-ом веке смотрю трагический спектакль о царской семье. И с большевиками так же будет. Уцелеют корни и воспоминания, о том как люди пытались вырваться из своего нутряного, природного скотства и ... не получилось. Корни-то остались, да никакие уроки не усвоились.

И к этому обороту "Красного колеса" стоило бы отнестись с уважением, потому что те, кто его толкал, ничего после себя не оставили и не стяжали. Ленин что оставил кроме 50 томов? Кислородную подушку? А Сталин? Сапоги-шинель-сберкнижку. А как могли бы пановать! Но не стали, значит искренне были в своем зверском истреблении старого и в своем зверском чувстве справедливости. Стоит отнестись к этому с уважением. А гражданин Романов с семьей, смерть принял очень достойную и мученическую, я бы посмотрел на кукарекающих про "трусливого царя Николашку" в том подвале, да на его месте.

Так как число претерпевших от царского и большевистского режима стремительно скатывается к математическому нулю, единственная умная позиция сегодня - чтить ВСЕХ своих оголтелых и безжалостных предков. Потому что совсем уже скоро, эмоциональная составляющая вопроса: "ты за красных или за белых?" будет равна "ты за Годунова или за бояр Шуйских?". Качать эти бессмысленные споры, от чего-то обострившиеся в последние годы - вредить своей же стране, оживлять призраков смуты, лепить Големов.

Лучше уж думать на тему "был ли у России третий путь"? И в 17-ом году и в 91-ом, кстати.

В гардеробе я культурно подал номерок матерой, мудрой гардеробщице и заметил:

- В театре надо в кресле сидеть, в зрительном зале, а не на садовых скамейках на сцене.

Сказанное сработало, бабушку проняло :

- Молодой человек! Вы не представляете... я с вами тысячу раз согласна! - бабушка мило засуетилась, освобождая наши армяки и салопы от вешалок. Мы раскланялись. Театр закончился.

Текст порвал ночной фейсбук, простая и грубая логика жизни столкнулась с инфантилизмом и эгоизмом москвичей и понаехавших москвичей.

Когда в 2007 году я покупал машину, сначала я снял для нее гараж. Снимал его почти семь лет. Что мне говорили москвичи: "Ты что, дурак? Зачем? Во дворе приткнешь!". Ну притыкайте, чо.

Когда я стал близким замкадышем, я сразу же влез в долги и купил два машиноместа для двух семейных машин. Мне говорили: "Ты что дурак? Лучше бы свою 20 летнюю "Тойоту" сменил". Но, финансовые затраты стоят морального удовлетворения. В эти секунды, будучи почтенным парковобоярином, я с циничной улыбкой наблюдаю, как скотостояночники пытаются пристроить свои кредитные ведра в сугробе и не понимают причин своих мучений. 
Но властям гигантского города нет дела до инфантильных хотелок столичных граждан. Им нужно чтобы город жил, а не бился в вечном транспортном коллапсе. Да, этот текст мне заказал Собянин, в два часа ночи позвонил. В итоге получилось привычное: "все вранье, статья заказная, журналист подкуплен".

Я вам объясню, попробую, почему появились платные парковки по 380 рублей в час и "за що?".

К 2005 году, вместе с уровнем благосостояния московских граждан, увеличилось число автомобилей. Рост был взрывной. Даже средняя московская семья имела ( и имеет) два, а то и три автомобиля. Хорошим тоном и по средствам было купить недорогую машину ребенку-студенту. Если бы была такая возможность - брали бы и по шесть автомобилей на семью. Человек, как и собака, не имеет "центра сытости", ест, пока, пардон муа, не начинает идти с другого конца. В середине первого десятилетия 21-го века асфальт в Москве закончился - запомните эти простые, но честные слова.

Тогда почистили дворы от "ракушек" и стремных самоварных советских гаражей. Но, за ростом благосостояния горожан городские власти не успевали. Проблема эта как бы перешла по наследству от Лужкова к Собянину. Собянин, кстати, сразу же стал ее решать. Начал огораживать газоны желто-зелеными сварными заборчиками, поджав парковочное пространство во дворах. Горожанам, рассосаным жизнью при демократии начали постепенно объяснять, что нельзя парковать свои ведра, где вздумается, так же, как нельзя ходить в туалет на пол на кухне. Вот - заборчик, это газон. Вот асфальт - это парковка.
Но автосалоны выдавали кредиты быстрее, чем руководство города разгружало Москву от машин. Автобизнес получает два укола адреналина в сердце своего спрута - заработал гнусный капиталистический "Трейд-ин", ноги которого увязли в "запланированном износе" и госпрограмма по утилизации машин. Салоны и дилеры сплелись хоботками и щупальцами с банками и начали штамповать "автокредиты" выдавая их всем: и офисным охранникам и самым низкоразрядным клеркам. По словам классика, машины разбирали "как сэндвичи с ветчиной на благотворительном вегетарианском обеде".

Параллельно, власти пытались новыми развязками и дорогами ликвидировать проблемные места с заторами. Рубили новые магистрали и тоннели, пытаясь построить сквозные проходы сквозь город. Допилили общественный транспорт, он лучше чем во всех городах, где я был. А был я в очень многих городах. Построили МЦК, частично интегрировав кольцо в метро. И само метро лихорадочно строили и строят. В автобусах вай-фай, электронное расписание, перехватывающие парковки. Долбанные велодорожки. Власти как бы говорили городскому плебсу, ласково так - "успокойся, дурашка, не лезь ты за МКАД и за ТТК на своей кредитоповозке, подумай над вариантами передвижения - ласково просим!". Но, "крики жертвы еще больше распаляли насильников".

Машин от всего этого только становилось больше, приближалось неизбежное - площадь автомобилей должна была превысить площадь всей городской проезжей части. Мы очень близко к этому фатальному значению, до сих пор.

И тогда у сити-менеджеров остался единственный метод - "ограничение доступа". На выбор было только три стула, три варианта.

1.Ограничение доступа в определенные районы города.

2."Пекинский вариант" - въезд по четным и нечетным номерным знакам, по очереди.

Эти два инструмента породили бы просто небывалую коррупцию. У меня в сознание не вмещаются все способы, которыми бы начали доить самую жирненькую, "центровую" часть москвичей. Прописывали бы на Пятницкой или Мясницкой или в офисные здания толпы многодетных и инвалидов - получая бы на них пропуска. Мухлевали бы с номерами - воровали бы их, заводили по два комплекта на машину, или бы покупали второй автомобиль (это самое грустно-смешное), лепили бы липовые пропуска, ломали шлагбаумы на въездных КПП. Ну был бы натуральный чад коррупционного кутежа и калейдоскоп криминала.

Поэтому остановились на третьем варианте - платных, дорогих парковках. Номера считывает "безликий автомат", как в пьесах-однодневках начала прошлого века. "Лечение по фотографии - гонорары по почте". Платишь картой или телефоном, есть "резидентские парковки", инвалидов и многодетных уважили.Жаловаться особо некуда.

Такая технология "мягкой силы", трепанация черепа руками медицинского робота. Рано или поздно, но понимание должно прийти - либо ты живешь в центре города, либо ездишь на машине. Хочешь жить в центре города и иметь машину, но нет парковки - организуйте кооператив, поставьте во главе толкового юриста и управляющего, найдите место где можно построить подземный гараж - и стройте. Арматуру можно укладывать в бетон золотую - на общей смете это не сильно скажется. Нет на это денег? Значит финансово недееспособен и не можешь содержать машину в месте своего проживания. Я хочу дачу в Швеции, например, на островах, но по факту, имею дачу в Конаковском районе. И слава богу, потому что дача в Швеции меня бы разорила. Поэтому я принимаю свой земельный надел в СНТ "Аутист", как должное. Не митингую по этому поводу. Почему же сокращающаяся доступность такой роскоши, как жизнь в мегаполисе с железным корытом под окнами, вызывает нервную реакцию, обиды? Это неправильно, несправедливо по отношению ко всем остальным гражданам России. Москва - общая, и мне не нравится, что треть ее жителей превратили город в какой-то автомобильный адЪ для всех.

"Ограничение доступа" с помощью супердорогих парковочных тарифов даст эффект, временный, отложит коллапс на годы. Возможно прорежется и мультипликационный эффект - появится слой внутримкадных москвичей без машин,в первом, потом во втором поколении. Но, полностью транспортная проблема решится только в одном случае: если Москву перестанут уплотнять и начнут разгружать. Но, пока, попробуют разгрузить от машин город.

Дорогие москвичи! Вы пережили Батыя и Наполеона, Грозного и Отрепьева, Гитлера и Ельцина. Переживете и деавтомобилизацию. Примите это со скорбью в сердце и мужеством в душе.

ПС моя скромная машинка в Дебальцево во время штурма.