BlackHQ

Ответ на коммент.

Кто-нибудь может объяснить, почему монархисты дрочат на правителя, который просрал их любимую страну? Почему не на Петра I, при котором страна совершила колоссальный скачок? Почему не на Екатерину II, при которой "ни одна пушка в Европе без нашего позволения выпалить не смела"? Почему не Александра I, который нагнул Наполеона и вошел в Париж?

Иронично, что оценка строится на основании войн. При этом 20-летняя Северная война Петра чуть не обанкротила страну, а русско-турецкую (1710—1713) мы и вовсе проиграли. Петр вестернизировал государство и спасибо ему за это, но всякая модернизация штука интересная только в ретроспективе, жить в этой модернизации мало кто хочет. Вспомните рыночные реформы 90-х или индустриализацию 30-х.

Однако речь о другом. Николай II — последний русский царь и первый советский триггер. Он всегда будет полем для ругани. Для одних он последний легитимный правитель России, для других причина оправдать существование СССР. Это пустой разговор, на самом деле, в идеале позиции обеих сторон необходимо как-то примирить, найдя консенсус. Мы ностальгическая нация, дергающаяся от болей столетней давности. Нам бы семейного психолога.

Есть две причины любить Николая — миротворчество и экономика. Россия к тому времени достигла пика своего естественного развития, наши территориальные претензии касались славянских и православных стран, контроля Босфора, проникновения на территорию Ирана, китайский проект. Но не все претензии были оформлены концептуально, война как решение вопроса почти не рассматривалась. Речь была о Галиции, о восстановлении Царства Польского в расширенных за счет Германии границах и живущей на правах широкой автономии, наподобие Финляндской. Аналогичный проект был для Армении, за счет исторически армянских земель в составе тогдашней Османской империи. Была кампания в Иране, но больше напоминала полицейскую операцию, по типу проведенной в Казахстане в прошлом году. Тогда Иран был разделен на сферы влияния между Россией и Великобританией, войска ввели вполне законно. Азиатский вопрос сложный, там Россия участвовала в общей гонке по разделению китайского пирога. Предполагалась колонизация, миссионерская работа, ползучее экономическое подчинение, но не все были за, тот же Витте опасался огромное китайское население, мол, непонятно еще кто кого ассимилирует.

Кроме того Россия несколько раз улаживала возникающие конфликты в Европе, тот же Марокканский кризис и многочисленные вспышки на Балканах. Также Николай стал инициатором создания и созыва Гаагских конференций, где обсуждалось разоружение и устанавливались правила ведения войн. Впрочем, наведением порядка в военном праве занимался еще его дед (Брюссельская конференция).

По экономике все проще, хотя и не для всех однозначно. Приведу заезженные и не очень цифры. За время царствования Николая произошло следующее:

• В период 1885-1913 гг. промышленный рост составляет от 6% до 8%. Исключая период русско-японской и революции 1905 года. Это лучший результат в мире в те годы, примерно на уровне Китая наших лет или Путина в нулевые. Взято из Gerschenkron A. 1947 The Rate of Growth in Russia: The Rate of Industrial Growth in Russia, отдельные части можно прочесть здесь.

• В период 1885-1913 гг. ВВП рос на 3,72% в год. Это больше совместно немецкого и французского. Взято из Monitoring the world economy, 1820-1992 Ангуса Мэддисона.

• Машиностроение росло по 20% в год с 1908 по 1913. Ссылка.

• Железные дороги строились в среднем по 1 тысяче км в год, схожие цифры были и у СССР, но до пика (3200 тыс) в 1896-1900 гг советы никогда не добрались. Да, на момент революции Россия обладала второй в мире железнодорожной сетью, уступая в протяженности только США.

• Образовательный бюджет вырос на 600% за последние 18 лет перед началом ПМВ.

• Половина студентов была из крестьян и мещан, дворянские и чиновничьи отпрыски составляли только треть. Ссылка.

• О том что население выросло на 60 миллионов человек думаю говорить нет смысла.

Цифр можно привести больше. Можно и о неочевидном поговорить — та же безграмотность, РИ действительно испытывала чудовищные проблемы с грамотностью, но застоя в этом вопросе не было. Грамотность в среднем колебалась от 17% до 21%, в зависимости от места жительства, но вот среди новобранцев до 19 лет она уже составляла 41%. Динамика вполне здоровая.

Другими словами, иррационального в симпатиях к Николаю мало. Их можно оцифровать. Как и позицию противников Николая, причем без особого труда. Choose your fighter.

Адольф фон Менцель. "В пивном саду". 1883.

Сидящий за барной стойкой человек ничем не отличался от завсегдатаев этого заведения. Ухоженные, но видавшие время туфли, тройка, пальто, опять же, недорогого покроя и не самой лучшей ткани. Внешность его выдавала типичного рабочего одного из множества заводов поблизости, отдыхавшего от тяжелого дня за кружкой пива. Всем своим видом он давал понять, что полностью поглощен процессом, и ничто в мире кроме этой кружки его не интересует. На самом же деле он слушал и размышлял.

- Нет более уязвимого места в Германской империи, чем маленькие пивнушки, раскиданные вокруг промышленных объектов, - пронеслось в его голове.

Воздух вокруг был плотно заполнен голосами посетителей. Не то чтобы зал трясся от крика, разговоры двух десятков, а точнее двадцати трех людей, создают определенный шумовой фон. Частые гости пивных первым делом учатся абстрагироваться от шума и, просидев весь вечер рядом со столиком ревущей компании, ни в жизнь не вспомнят, какое событие те так громко отмечали. Но человек был особым гостем. Человек хотел знать всё.

Например, столик около двери почти принадлежит детине по имени Якоб. Он работает докером, портовым грузчиком, разгружая многочисленные суда идущие по Руру. С полупьяну треплется о женщинах, с пьяну грозится уйти в добровольцы, чтобы «…ломать хребты проклятым французам». На работе, по большей части клюет носом, и от того совершенно бесполезен.

Или Йохан, бармен родом из Гладенбаха, прибывший в Эссен для исполнения давней мечты. Мечтою Йохана была шагающая тогда по Германии магия кино: он хотел стать актером и последние два года готовился к переезду в Берлин, чем вызывал громкий смех у здешней публики. Будь человеку интересен немецкий кинематограф, он бы выведал у Йохана все секреты передовых разработок кинотехнической промышленности Германии.

Но кино интересовало его в последнюю очередь. За две недели проведенных в баре он завел лишь пару интересных знакомств, и начинало казаться, что пользы они не принесут. Может место было дурное, может в бар не захаживали действительно полезные люди. В любом случае, он планировал провести здесь еще несколько дней и если поиски останутся бесплодными, двинутся в северную часть города.

- Отто, Отто, - окликнул его вошедший в заведение парень. Парнем был Хюнтер Шив, один из тех интересных знакомств, что ему довелось завести. Хюнтер был помощником механика на одном из заводов Круппа. Третьего дня, Хюнтер надрался больше обычного и не нашел ничего интересней, чем завязать драку, в ходе которой досталось посетителям, мебели и самолюбию Йохана. Человек вежливо попросил за своего «друга», заплатил за нанесенный ущерб и довел Хюнтера до дома. Этот поступок вызвал бурю эмоций в душе механика и с тех пор он называл человека своим лучшим другом, не забывая торжественно представлять друзьям. Знаток механизмов не бог весть что, но всё же лучше чем ничего.

- Тоскливый у тебя вид, - сказал он. - Идем, познакомлю со своими друзьями

В жидком освещении бара непросто ориентироваться, однотипные столики без особых отличий так же не способствовали этому. Человек не сразу понял, куда указывает пальцем Хюнтер, а потому молча поплелся за ним. Вслушиваться в разговоры сидящих было не обязательно: почти все разговоры велись о войне. Да и о чем же еще говорить, когда на дворе 1915 год?

За столиком сидели два изрядно поддавших человека. Можно сказать, что и три, поскольку тяжело представить, что габариты сидящего слева принадлежат только одному человеку. Ему что-то горячо доказывал человек в полицейской форме, делая акцент на отдельных словах ударом полупустой кружки о стол. Завидев Хюнтера, полицейский заулыбался в усы и привстал.

- Друг мой, – произнес он, приветливо расставив руки. – Еще полчаса и мы бы не смогли говорить.

- Не поверишь, уснул, София не стала будить.

- Еще бы, зная, что если проснешься, то домой тебя опять принесут на руках, - сказал сквозь смех полицейский.

- Мне временами кажется, что я женился на монахине.

- София хорошая женщина, не надо так. Не представишь другу?

- О, да, да, конечно,- затараторил Хюнтер, вешая пальто на спинку. - Отто, это мои хорошие друзья, Ганс и Ганс. Можешь не утруждаться порядком произношения, - заулыбался тот

- Значит, это тот самый Отто?

- Именно! – перебил Хюнтер. - Бывает ведь такое. В минуты трудности помощь приходит, откуда ее совершенно не ждешь! А ведь, кинозвезда, - продолжил он, махнув головой в сторону бармена, - мог бы и заявить вашим.

Полицейский некоторое время пристально смотрел на Хюнтера.

- В другое время я бы обиделся, но сегодня, когда такой день! - торжественно сказал Ганс, поставив точку привычным ударом кружки о стол.

- Что за день? Среда?

- Великий день! День торжества немецкого оружия. Последний час я пытаюсь втолковать это нашему другу Гансу, - отрапортовал полицейский, подтолкнув в плечо полуспящее тело. - Но собеседник из него так себе. Ну, ты знаешь.

Человек при упоминании оружия резко оживился. Хюнтер поморщился, оружие его мало интересовали, разве что технические характеристики, но они держаться под семью замками. Ганс был в почти бессознательном состоянии.

- Так вот, раз мы, наконец, собрались и здесь все свои, а друзья Хюнтера мои друзья, - сказал полицейский, подмигнув человеку. – То я начну этот вечер тостом.

Ганс привстал, заботливо поправил китель, отряхнул брюки: было видно, как этот маленький ритуал отдает торжеством в каждом движении. Его голова формировала мысль, о чем говорили сложившееся гармошкой складки лба и суровый взгляд в пустоту.

- Знаете ли вы, дорогие друзья, почему Германия сильнее Франции? - говорил он торжественно и размеренно. - Все потому, что мы, немцы, умеем проводить грань между работой и празднеством. Сегодня вечером мы будем пьяны, пьяны так, как никогда не были. Но завтра, завтра, - произнес Ганс полушепотом. - Завтра мы будем работать как проклятые! Как немцы! – громогласно разнеслось в воздухе.- В этом и заключается наше превосходство, все сидящие в этом зале завтра будут полностью отдаваться работе на наше общее благо. Но французы так не могут. Они пьянствуют на работах, даже очень важных, мысли их далеки от дела, они без остановки думают о женщинах и выпивке. Во французских окопах спиртного больше чем снарядов, мне брат рассказывал, а он лгать точно не будет.

Уставший держать кружку Хюнтер смотрел на оратора с ожиданием.

- Да, к чему это я, - сказал полицейский, заметив взгляд друга. - Мы умеем проводить грань и потому победим. Сегодня я стал свидетелем испытаний нового оружия, которое поможет размазать этих свиней, - и, не закончив мысль, полицейский стал жадно поглощать пиво, под удивленные глаза сидящих.

Все молчали. Человек спокойно пил. Хюнтер, уже привыкший к подобным речам, скучно созерцал обстановку бара.

- И что же это за оружие? – человек прервал тишину. - Какая-нибудь большая бомба?

- Бомба? Нет, это лучше бомбы. Снаряды крошат пехоту в капусту, но французы сидят по окопам, что полевые мыши. Одними бомбами дела не сделаешь. Но что если внутри снарядов будет газ? Много газа, что будет выкуривать трусливого врага из нор?

- Газ внутри снарядов? Это невозможно, - с легкой усмешкой отвечал человек

Полицейский сгустил брови и, оскорбившись, спросил:

- Невозможно? Ты что же, думаешь, я трепло? Нет, Хюнтер, смотри, он называет меня лжецом! Меня! Лжецом!

- Нет, нет, не посчитай за оскорбление. Я просто не думаю, что газ можно засунуть в снаряд. Ты ведь не специалист и мог ошибиться.

- Мог, мог, кто же спорит, - выдавил из себя полицейский, задумчиво поглаживая усы. - И ладно, если бы мне кто-нибудь рассказал, а я как мальчишка поверил. Однако я видел это собственными глазами. Вот этими, - сказал Ганс, наклонившись к человеку через стол и выпучив глаза точно рыба.

- На работе? - включился Хюнтер.

- Ну а где же еще? Я ведь людской покой охраняю, хожу туда-сюда, за порядком слежу. Тут глаз да глаз нужен. Нам рассказывали, что французов по Руру на разведку бросают, с оборудованием хитрым. Секреты охраняю, ответственная работа. Но и поглядываю, любознательный я.

- И что же ты мог видеть, гуляя туда-сюда? – человек был по-прежнему недоверчив

- А видел я, как на полигоне, что заводской, газом из орудия стреляли. Снаряд приземляется, хлопок и облако. Белое облако. Испытывали на стаде овечек, бедняги. Но что не сделаешь на пользу государства.

- Это странно, - почесал голову человек. - Не могу понять, как можно газ засунуть в снаряд. Он же…улетучивается, - сказал он, показав характерный жест рукой.

На некоторое время наступило молчание, разбавляемое только сопением Ганса во сне.

- Как, значит, получается, - задумчиво произнес человек. – Снаряд заполнен газом, так?

- Так.

- Почему же тогда, если он, по сути, полый, снаряд не взрывается под давлением еще в стволе?

Над столом вновь повисло минутное молчание.

- Вопрос не по адресу, - с легкой обидой сказал полицейский. – Но я уверен в своем зрении, понимаешь? Уверенность моя так крепка, что я готов поставить на свою правоту все карманные деньги.

- Не имею ничего против хорошего пари. Двадцать марок устроит?

- От чего же не устроит, устроит. Обещаю, твои деньги будут потрачены с умом, - полицейский улыбался, уверенный в собственной правоте. – Значит, завтра утром подходи к главным воротам.

Человек на секунду задумался, выдавив после:

- Зачем?

- А как я тебе доказывать буду? Сходим завтра на полигон, покажу тебе издалека. У нас там, если честно, проходной двор, никто на тебя внимания рядом со мной не обратит. Особенно женщины, – засмеялся полицейский, выпивая вторую кружку пива за последние пол часа.

- Договорились. Во сколько?

- Моя работа начитается полседьмого, испытания обычно рано проводят. Но завтра ожидаются большие гости, и бьюсь об заклад, никто из них раньше десяти не прибудет. Полдесятого у ворот будь. И не забудь мои денежки.

Выразив согласие, человек более не принимал активного участия в разговорах. Постепенно к столику стали подтягиваться люди и, посчитав, что его персона теперь не имеет прежнего веса, гость откланялся. Прогулка на свежем воздухе должна была помочь привести мысли в порядок. Его терзали вопросы, и каждый из них звучно отдавал эхом в голове. Удача ли это? Совпадение? А что если некто роет по его душу? Утренний вариант выглядел одновременно соблазнительно и крайне опасно. И эта смесь чувств подогревала врожденный авантюризм человека. Так или иначе, внутренние рассуждения шли лишь фоном к уже принятому решению. Никто не отказывается от подобного предложения.

- Опаздываешь, - протянул Ганс, взглянув на часы. - Но не страшно, все только собираются. Пойдем, держись только рядом. И готовь мои деньги.

- Как далеко идти?

- Прилично. Но не беспокойся, моя компания еще никому не давала заскучать.

Пространство за воротами было куда большим, чем могло показаться извне. Снующие туда-сюда люди, автомобили, шум, пыль: все это создавало ощущение, что будь у человека необходимость проникнуть внутрь, затеряться в толпе, он бы сделал это без малейшей трудности. Однако охраны было много и не все из них походили на стражей промышленных тайн Германии.

- Что, обратил внимание? – улыбнулся полицейский. - Сегодня нагнали солдат из тыловых частей, на всех объектах повышенная безопасность. И не поверишь, меня это оскорбляет. Будто мы сами не в состоянии справится со своей работой. С другой стороны, по слухам, приедет сам император с целым эскортом важных лиц, брать на себя такую ответственность мне совсем не хочется.

Известие о приезде императора заставило человека надолго замолчать, раздумывая над новой информацией. Если он действительно решил почтить своей персоной скромный завод, то значит, что здесь затевается нечто действительно стоящее. Ради рядовых испытаний такие люди не приезжают. Эти размышления изредка прерывали рассказы Ганса о местном устройстве, плавно переходящие на сплетни о войне, службе и женщинах.

Оноре Домье. "Криспен и Скапен (Скапен и Сильвестр)" 1863-1865.

Спустя полчаса спутники достигла края полигона. Слева просматривались смотровые позиции, рядом с которыми расположился оркестр, с десяток солдат, многочисленная обслуга, скучающие зрители. Трибуны не отдавали пышностью: было заметно, что возведены они в спешке и видно для единственного мероприятия. В целом же, местность не располагала к торжествам, трибуны по соседству с голым полем выглядели весьма нелепо.

- Дальше не пойдем, не положено. Видишь холм с красным флажком? Туда вчера стреляли. Нет бы за городом такое оружие проверять. Потравят же когда-нибудь всех.

- Как долго ждать начала?

- Мы как раз вовремя, - довольно произнес полицейский, завидевший вереницу автомобилей двигавшихся к трибунам. – Скоро все начнется.

К смотровым площадкам подъехало не менее десятка автомобилей. Выходившие люди спешили рассаживаться и дирижер, ошеломленный такой поспешностью, не сразу дал команду музыкантам. Однако внезапно взорвавшая тишину музыка пришлась как нельзя вовремя: одним из последних вышел гость, внимание которого сразу попытались украсть несколько десятков человек. Вышедший из автомобиля под гром Стражи на Рейне был не кто иной, как Вильгельм II.

Спутники в строжайшей тишине наблюдали за приготовлениями. Никаких торжеств и пустой траты времени, солдаты вмиг подготовили миномет и нетерпеливо дожидались прекращения мелодии. С последним звуком, к трибунам вышел военный и через несколько секунд был загружен драгоценный снаряд.

Пауза.

Огонь.

Спустя мгновение выстрел достиг холма.

Хлопок.

Белое облако.

Гром аплодисментов.

Вид человека выражал лишь одно состояние: шок. Завидевший его глаза Ганс громко засмеялся:

- Богом клянусь, я уверен, в тебе бурлят радость и горе. Радость по обладанию таким оружием и горе за потерянные двадцать марок.

- Теперь мы точно выиграем войну, - полушепотом произнес тот, протягивая деньги. – Это неописуемо.

- А то, красота.

Завороженные стояли еще несколько минут, наблюдая за рассеиванием облака и двигающимися в сторону холма людьми.

- Послушай, я бы хотел попросить об услуге, - человек говорил тихо, и каждое слово было пропитано величием момента. - Мы стали свидетелями, возможно, исторического события. Кто знает, может об этом в будущем будут писать как об оружие приведшем к победе. Я хочу оставить что-нибудь на память. Например, маленькую часть снаряда, если таковая найдется. Он ведь взорвался, а значит, осколки разбросало. Давай сходим?

- Не думаю, что это хорошая идея. У военных появятся вопросы, а лишнее внимание мне ни к чему. Но если для тебя это так важно, я могу сходить один.

- Я был бы очень благодарен.

Ганс выдвинулся, не забывая по дороге завязывать разговоры со встречными людьми. Человек курил и смотрел вдаль, не в силах поверить, что ситуация так круто изменилась за последние сутки. Полицейский вернулся в совершенно другом расположении духа и раздраженно протянул ему осколок. Небольшой кусок металла, легко помещавшийся на ладони.

- Что случилось? – поинтересовался человек, заметив перемену настроения.

- Вопросов избежать не удалось. Пойдем уже.

Путь назад проходил в кромешной тишине, и никто не посмел прервать ее вплоть до самых ворот. Перед ними, увидев подчиненных, Ганс заметно ожил и продолжил прерванный по пути на полигон разговор о своих любовных похождениях.

- После того случая Клара не разговаривала со мной несколько месяцев, - заканчивал рассказ полицейский. – Первое время мне пришлось спать у Хюнтера, так неудобно. Но все, слава Богу, возвратилось в норму. Пусть даже она не забывает напоминать о той интрижке. Нехорошо получилось. В баре будешь вечером?

- А как же. Надо же найти болвана для нового пари и вернуть мои деньги, - заулыбался человек

- Знаешь, наверно не стоит об этом распространятся. По дороге к холму я наткнулся на военного чиновника, впервые его вижу, а он мне выговор! Мол, гражданского привел. Но я выкрутился, назвав тебя своим братом. Пусть произошедшее здесь останется в тайне.

- Извини за неудобства. Вечером отблагодарю за свой счет.

Ганс выразил согласие хлопком по плечу друга и ушел выполнять свою работу. Но человек не собирался вечером посещать пивную. В его голове маршрут был выстроен совершенно иначе.

Не заворачивая в мотель за вещами он двинулся на главный вокзал Эссена, где купил ближайший билет до Женевы, через которую планировал добраться до Франции. Сорок минут томления на вокзале казались несколькими часами. Наконец поезд прибыл и, поднимаясь в вагон, он застыл на несколько секунд, окидывая последним взглядом вокзал. Кто знает, прощался ли он с проклятым местом, таившем в себе смертельную опасность или успел привыкнуть к городу и сожалел о необходимости уезжать. Так или иначе, после секундного промедления человек скрылся в вагоне.

Спустя два долгих дня он попал во Францию. Химики тщательно исследовали полученный осколок, оказалось, что он содержал частицы новой химической смеси (трихлорметиловый эфир хлоругольной кислоты), имевшей название дифосген. В новинку она являлась для военных действий, и новинка была дьявольски эффективна. Дифосген слабо влиял на металлическую обшивку снаряда, что позволяло упрощать конструкцию последних. В несколько раз тяжелее воздуха, он не обладал ярко выраженным цветом и запахом, почти не вызывал раздражения, потому его было крайне тяжело обнаружить. В дополнении со взрывчатым веществом он ничем не отличался от обычного снаряда и только спустя некоторое время наносился непоправимый урон всем несчастным, попавшим под его действие. Находка позволила разработать адекватные защитные средства. Впервые немцы его применят через семь месяцев под Верденом.

***

В тридцатых годах прошлого века в Париже существовал издательский дом "Берже-Левро". Специализировался он в основном на легкой литературе, читаемой при долгих переездах, перед сном или за завтраком. Издавались книги самых разных сортов, от детективов до эзотерики, выпуски серий о тайных знаниях, заговорах планетарного масштаба пользовались немалой популярностью. Хоть и послужили причинам считать издательский дом средоточием маргинальных литературных течений. Именно здесь начали издаваться труды некоего Шарля Люсьето, рассказывающего о своем выдающемся разведывательном прошлом (ранее он публиковал свои рассказы в журналах и газетах, в сериях под заголовком «Война умов»). За годы работы на французскую разведку он не был ни разу разоблачен, но выведал такое количество тайн, что ему бы позавидовал сам старина Бонд. Людей покупали точности в описании событий, технические данные и даже зарисовки. Однако описанные подвиги были настолько фантастичны, что вера в их действительность граничила с легким помешательством. Литературный персонаж, позволивший его создателю прославится и заработать хорошие деньги. При всем при этом, язык рассказов был живой и интересный и немудрено, если и сегодня он пользовался бы успехом. Личность настолько легендарная в те годы, что им мог быть кто угодно, даже знаменитый поручик Тетерин.

***

Текст написан по мотивам короткого пересказа одного из его подвигов в глубоком тылу врага. Мне не удалось найти оригинал, но показалось, что описание событий своими словами будет стоящим делом. И к своему удивлению, будучи уже готовым отправить написанное, я совершенно случайно нашел оригинал. Найди его раньше и писать бы не пришлось, ведь это было сделано лишь по причине отсутствия оригинального текста. Потому долго думал, отправлять или нет, но затраченное на написание время не хотелось пускать на ветер. К тому же, прочтя рассказ, он оказался куда лучше написанным, особенно по части диалогов. И что еще более интересно, не зная деталей, мне удалось с большой точностью передать события и даже характеры. Что еще более убеждает в фантастичности написанного.

1829 год. После убийства Грибоедова и еще сорока человек в русском посольстве в Тегеране, Персы ползали на коленях умоляя не начинать войну и сохранить добрые отношения. Шах клялся казнить всех заговорщиков и божился, что холопский бунт был внезапен и предотвратить его не было никаких сил. И чтобы Россия поумерила свои контрибуционные аппетиты, вручил Николаю I алмаз "Шах", который был огромной, почти религиозной ценностью. Нечто вроде Аркенстона из "Хоббита". Царь был удовлетворен, семье Грибоедова организовали пожизненную пенсию, а дипломатический скандал спустили на тормоза.

2016 год. Посла России расстреливает сотрудник МВД Турции в прямом эфире. После чего размахивал конечностями и выплевывал популярное ныне "Аллах-акбар" и что-то там еще на тарабарщине. Реакция такова:

Дип. отношения рвут и за меньшее. Возможно, еще после уничтожения нашего самолета стоило намотать на ус, что у современной России особое видение мира, как говорят, знаете "у нас особый ребенок", "необычное дитя". На детей чей синдром не вызывает вопросов, для политкорректности, самоуспокоения. Возможно стоило и тут особо не реагировать, ну многоходовочка, путь особый, Обама негодяй нашептал ему на ушко. Но, бл*дь, не получается.

Не ходите детки в МИД работать. Плевали они на вас.

III

Отступление. Хлор.

Уверен, люди будущего будут иронизировать над двадцатым веком. Возможно, для них он будет неким темным веком истории Европы и Мира. Ведь только с грустной иронией можно принять тот факт, что отцами-основателями газовой атаки над Ипром были будущие лауреаты Нобеля. Будто бы именно с этих светлейших умов писались злодеи для фильмов Фрица Ланга, образованнейшие люди в одной из культурнейших стран мира занимались созданием оружия, которое гарантированно приведет к гибели тысяч людей. Не просто гибели, гибели мучительной, продолжительные муки и мысли о смерти станут попутчиками многих молодых людей, неудачно оказавшихся не в то время, не в том месте.

Первое ощущение – резкий запах, непроизвольное слезоотделение. После нескольких вдохов горло немело, и мышцы отказывались отвечать командам. Попавший в легкие хлор жег нестерпимой болью, давил изнутри, хотелось выплюнуть легкие, только бы не ощущать этого. Паническая атака, включались рефлексы, люди разбегались кто куда. Человек забывал о самом необходимом, бросал оружие и мчался в тыл что есть сил. Ноги несли прочь от ядовито-зеленого облака. Люди падали один за другим и павшие более не поднимались.

Применялся не только хлор и не всегда чистый. Варианты с фосгеном, дифосгеном, арсином, дихлорметилом, горчичный газ в разных пропорциях и тактических уловках. Мучительная смерть следовала за попавшими под воздействие иприта, газ воздействовал на нервную систему, выжившие теряли рассудок и дальнейшая нормальная жизнь была под большим вопросом. Легочные болезни, рак легких, расстройства психики. Выжившие менялись характерами, после войны многие оказались закрыты в себе, психологи были бессильны.

Разрушенные семьи, судьбы, все это стало следствием научного прогресса помноженного на мировую войну. Государства превращались в детей и под предлогом «вы начали первые» вслед за немцами стали применять отравляющие газы. Справедливо будет отметить, что первыми газ применили французы, но то был не отравляющий, а слезоточивый газ. Его закидывали на вражеские позиции в попытке внести сумятицу и снизить боеспособность личного состава. Сегодня его охотно применяют для разгона недовольных.

IV

Гилберт Роджерс «Мертвый санитар» 1919 год.

Хлор тяжелее воздуха и особо сильный урон наносил по войскам в окопах и людях в носилках.

Не зря немцы рыли ходы и окопы: подготовка к газовой атаке не была замечена. Замаскированные газобалонные батареи из хлора и брома (по другим данным хлор-фосген) ждали своего часа две недели, пока, наконец, ветер не подул в нужном направлении. 6 августа 1915 года, в 4 часа, несколько тысяч установок были приведены в действие и к позициям русских войск поползла грязно-зеленая смерть. Под облаком химикатов теряла цвет трава, падали замертво пролетающие птицы. Остались упоминания об отравленных людях и животных за 10-15 километров от Осовца.

Увы, совершенно невозможно найти данных о скорости ветра тем днем, а потому высчитать точное время покрытия облаком крепости не выйдет. Если брать среднее время (ветер 3 м.с, скорость хлора 1000 кг\км\с, почти четыре километра до позиций), то облако должно было достигнуть крепости за 12-16 минут.

После пуска баллонов, включения артиллерии, на защитников двинулась немецкая пехота. Самонадеянность, это слово будет часто встречаться в описании немецких действий. Немец не стал ждать рассеивания облака и решил ступать вслед за ним, по стопам развед. рот. За что поплатился один из полков попавший под свои же газы из-за перемены направления ветра. Атакующие вообще действовали вяло и не спешили с активными действиями, полагая, что надышавшееся русские в скорости будут не готовы к сопротивлению.

Сосненская позиция, передовая, пострадала особенно сильно. Выжило менее половины личного состава, но атакующие встретили такое активное сопротивление из пулеметного и ружейного огня, что невольно попятились назад. Умирающие несколько десятков человек некоторое время сдерживали многократно превосходящие силы наступающих. Люди захлебываясь кровью давили на гашетку Максима. Хлор жег глаза, и стрельба под конец велась скорее интуитивная, нежели прицельная. Позиции неспособные к каким либо адекватным действиям, когда не хватало сил даже на стрельбу, разбирали пулеметы, закапывали отдельные части в землю вокруг себя и ложились в ожидании смерти. Из защитников Сосненской и близлежащих позиций не выжил никто.

Со стойкостью переносили ужасные лишения защитники Белогрондской позиции. От газов выжили не боле 20 человек, но они сумели каким-то чудом отогнать наступавшие немецкие силы (две роты) огнем пулеметов. Это ненадолго затормозило продвижение, и дало время.

Потеря передовых позиций грозила потерей всей крепости. Видя ситуацию, оборона с трудом задействовала артиллерию, отравленный личный состав которой передвигался с большим трудом. Стрельба велась умирающими людьми, практически все были отравлены в той или иной степени. Заградительный огонь сработал, но долго так продолжаться не могло: у немцев было подавляющее преимущество в людях и они расползались по долине точно муравьи. Необходимо было снова занять потерянные позиции. Жизненно необходимо. И командование крепости приняло решение.

Умирающие русские решили пойти в контратаку.

***

Особенность этого поступка состоит не столько в факте атаке, сколько в причинах ее. Это не было классическим героизмом, что представляет собой скорее акт образцово-показательный, нежели акт диктуемый текущими событиями. Сложно проводить границы и разделять такие поступки, но геройство от безрассудства, нетленное «помереть так с песней», есть деяние куда менее ценное, чем поступок защитников крепости. В более узком смысле это даже не героизм, а рутинное выполнение своей работы. Шедшие на неминуемую смерть не видели в этом прыжка выше головы, (а героизм всегда прыжок выше головы), не видели жертвы. Для них это было необходимостью и только необходимостью, без каких либо высоких мотивов. Мужчины выполняли мужскую работу, что, без сомнения, куда сильнее и ценнее героизма. Без колебаний и лишних мыслей: они были подчинены фатуму точно античные герои и шли вперед ведомые одним лишь прагматизмом. Согласитесь, нет ничего более ценного, чем высокий поступок после тщательных раздумий.

***

8, 13 и 14 роты, потерявшие от газов до половины личного состава, выдвинулись для контратаки. Обмотанные окровавленной тканью, дышавшие с глубоким сухим хрипом, они двигались на позиции немцев. 13-ю роту возглавлял вышеназванный подпоручик-картограф Котлицкий, глубоко отравленный, ведший роту по причине смерти командира.

В атаку бросились рассредоточено, с 500 шагов (слишком далеко, их рано обнаружили). Удивленные немцы открыли огонь из пулеметов и ружей, 13-я рота понесла значительный ущерб, но руководствуясь какими-то внутренними инстинктами люди продолжали двигаться вперед, невзирая на гарантированную смерть. Неспособные дальше идти падали и задыхаясь умирали: то была нестерпимая боль и, уверен, многие погибшие от пулеметного огня считали пулю милосердием. Под этим же огнем погиб и Владимир Котлицкий.

Перед смертью Котлицкий передал управление ротой Владиславу Максимилиановичу Стржеминскому, которому на тот момент так же шел двадцать первый год. В 1916 был тяжело ранен в Беларуси, ему пришлось ампутировать правую ногу и левую руку по локоть, под Осовцом же чуть не умер от отравления газом. Тяжелая инвалидность в 22 года не сломила дух молодого человека, впоследствии ставшего художником, стоявшим на острие развития авангардизма. Умер в Польше в 59 лет, в 300 километрах от Осовца. На фотографии ему 39 лет.

После обмена огнем, русские двинулись в штыковую атаку. Завязался тяжелый бой, но шокированные происходящим немцы не были готовы к такому напору. Штыковой бой в окопах происходит в непосредственной близости сторон друг от друга. Германцы видели пыльных, окровавленных людей, каждый выдох которых изрыгал кровь, и это зрелище произвело на них огромное впечатление. Настолько огромное, что им не удалось сдержать натиск и враг поспешил ретироваться, оставив исправные пулеметы и боеприпасы. Ко всему прочему умирающие защитники захватили в плен несколько десятков человек.

Передовые позиции были снова заняты, немцы безрезультатно пытались их вернуть, но несколько атак захлебнулось в пулеметном огне.

Но крепость выстояла и осаждавшие, уверившись в ее неприступность, более не применяли активных действий по захвату. За 6.5 месяцев немцы выпустили более 400 тысяч снарядов, включая минометный огонь. Более полутора тысяч защитников погибли напрямую от газов, многие сотни сложили голову во время столкновений с пехотой и от ударов артиллерии. Отравлены были практически все, от хлора не скрыться, защитные меры помогали слабо. Марлевые маски, пропитанные специальным раствором или водой (которая тоже работала), были неудобны в обращении и плохо прилегали к лицу, от чего смертельный газ просачивался и наносил урон. Есть интересный момент связанный с этими масками.

«В русском тылу германская агентура осуществляла акты саботажа, увеличивавшие потери русских войск от ОВ (отравляющих веществ, прим. ред.) на фронте. В первых числах июня 1915 г. в русскую армию стали поступать влажные маски, предназначенные для защиты от хлора. Но уже на фронте выяснилось, что хлор через них свободно проходит. Русская контрразведка задержала в пути поезд с масками, шедший на фронт, и исследовала состав противогазовой жидкости, предназначенной для пропитки масок. Было установлено, что эта жидкость поставляется в войска разбавленная водой не менее чем в два раза. Расследование привело контрразведчиков на химический завод в Харькове. Его директором оказался немец. В своих показаниях он написал, что является офицером ландштурма, и что «русские свиньи должны были дойти до совершенного идиотизма, думая, что немецкий офицер мог поступить иначе»».

Ханс Ларвин «Солдат и Смерть», 1917 год.

Но успех крепости был омрачен стратегической ситуацией. Армия отступала по всему Польскому выступу, крепости бросались, все ценное вывозилось и Осовец должен был последовать вслед за всеми. С 8 по 9 августа вывозились припасы, оружие (за исключением некоторой артиллерии для прикрытия), большая часть снарядов, станки. Наконец отступавшие произвели взрывные работы, взорвав все, что можно взорвать. Деревянные постройки подожгли, бетонные убежища сравняли с землей. Добавляли и разгневанные происходящим немцы: во время отхода грозно звучала артиллерия, нанеся некоторый урон войскам. Крепость осталась непобежденной и врагу достались лишь руины.

Всё что сегодня осталось от форта «Заречный»

Заключение.

Крепость приобретала еще большее значение, обеспечивая фланги двум русским армиям. Гарнизон не всегда находился внутри и на подступах: для помощи войскам ведшим бои севернее выделялись отдельные части, что спасли немало жизней и упростило отступление. Захват крепости мог привести к овладению железной дорогой и свободным доступом в тыл 10-й армии, окружение которой стало бы естественным развитием событий. На плечах защитников лежала задача не допустить окружение и уничтожение наших армий. И именно подобные действия на всей линии фронта позволили отступить не понеся критических потерь.

Россия в гражданской и мировой войне потеряла своих лучших людей. Образованные, молодые, с большим будущим юноши вроде Котлицкого, обязанные стать светом нации, погибли, защищая собственные идеалы и традиции. А пришедшие после «люди» наплевали на их жертву в Бресте. Мог ли предположить умирающий картограф, что крепость им защищаемая, через 2 года будет передана врагу с улыбками и тостами. Хотя, возможно, такой конец и к лучшему. Он не увидел, как пришлые люди столетие втаптывали в грязь его страну и сравнивали с землей великое европейское государство во славу утопических идей русофобов.

My Chemical Romance - The Ghost Of You

Хорошая песня и отличный клип на тему высадки в Нормандии (в стиле «Спасти рядового Райана»). Особенно хорош момент со сменой паркета на прибрежные волны.

Здравствуйте. Думаю, стоит извиниться за долгое отсутствие. В оправдание могу предупредить вас никогда не проводить свой отпуск на планете Миллер, во избежание потери времени. Если серьезно, то в мое стабильное пребывание здесь вмешались личные обстоятельства. Отсутствие растянулось почти на год, но для меня время проскочило куда быстрее и дату последнего поста я встретил с немалым удивлением. Что еще более удивительно, вроде бы никто не отписался, а потому решаю продолжить начатое ранее дело.

Первая мировая не пользуется особой популярностью у пропаганды современной России. Это можно объяснить и объяснить легко, но причины эти относятся в другой теме, а потому не пользуется и Бог с ним. Почти у всех на слуху лишь два момента: Луцкий прорыв (оставленный коммунистами в памяти лишь благодаря лояльности Брусилова) и оборона Осовца, названная позже «Атакой мертвецов». Причем второе событие краше первого – оно появилось само собой, никто старательно не поддерживал о нем память все эти годы. 47-ми хромосомные не били в грудь копытом доказывая важность оного для государства. Оборона крепости есть почти былинная история, ее легко передавать из уст в уста, обходя стороной сложные вопросы военной тематики. Истинно русская история, без прикрас вызывающая живой интерес у собеседника. Да и что же здесь украшать, если даже от перечисления сухих фактов стынет кровь и пробирает гордость?

С другой стороны и написано на эту тему немало. Даже, наверно, много. Тема достаточно популярна и заезжена, но я попытаюсь дополнить уже известное, фактами малоизвестными.

P.S. Пост задумывался только о конкретном эпизоде осады. Но постепенно он оброс небольшим контекстом, отступлениями и получилось слишком много слов. Даже несмотря на некоторое сокращение, итог оказался длиннопостным. Не удаются мне короткие посты.

I

К концу 1914-началу 1915 г. Германия, наконец, сознала всю самонадеянность собственных планов. Разбить Францию за считанные недели не вышло, от Парижа их отделяли ничтожные 50 километров, но силы и средства были на исходе. За спиной же находилась Россия, готовая наступать в новом году, что делало положение Германии совсем незавидным. Франция хоть и устояла, но далось ей это громадными, титаническими усилиями и ни о каком полномасштабном наступлении речи и быть не могло. Бои на западе велись локальные (хоть и немалыми силами), что развязывало руки высшему командованию Рейха. Руководствуясь этими простыми истинами, Германия решилась повернуть свой взор на восток и сделать с Россией то, что не удалось сделать с Францией – уничтожить как можно больше живой силы вынудив сесть за стол переговоров. Но снова все пошло не по плану. Ох уж эти немецкие планы и педанты их составляющие – любое несоответствие и все катится к черту.

Топографическая карта прилегающей к Осовцу местности. Крепость в самом центре. Штрихами обозначены болота. В некоторых местах болота отмечены как проходимые, но это очень оптимистичная маркировка. «Проходимые» места становились таковыми только в периоды особо жестоких морозов. Да и то не везде.

Осовец представлял собой типичную пограничную крепость второго класса. Возводился он поэтапно, в зависимости от нужды и стратегической необходимости. Наличие железной дороги (железнодорожный узел Белосток) и единственного адекватного пути из восточной Пруссии вглубь Польши, делал ранее бесперспективный с военной точки зрения участок, одним из самых важных и уязвимых. Сильная крепость посреди такой местности могла стать важнейшим участком на севере Польского выступа, ключом к региону.

Крепость и ее фортификации постоянно достраивались и перестраивались. Это было обусловлено временем – наука шагала вперед семимильными шагами: Крупп изобретал чудовищ, Австрия делала мощные мортиры и старые крепостные укрепления были уже не в состоянии им противостоять. Новые боеприпасы, начиненные тринитрофенолом, обладали ужасным поражающим эффектом, и строения старого типа были бессильны пред ними. На маневрах обнаруживались уязвимости и крепость обрастала фортами: так, для предотвращения форсирования реки неприятелем, был построен форты «Заречный», «Шведский», «Новый».

Форт «Заречный» из Google maps.

Три форта из четырех лежали слева от реки Бобр и вели тесное взаимодействие меж собой.

Для создания полной картины стоит посмотреть на некоторые технические данные сооружений. На карте отмечены Северный и Южный гласисы, высота которых во время мобилизации была увеличена до двух метров.

Гласис: насыпь перед водяным рвом.

Ширина рвов: 20-25 метров

Глубина рвов 2-2.5 метров

Ширина тактических сетей: 20-25 метров

Длинна рвов (на всех участках) 12 километров

Окопные траншеи соединяющие собой форты

Капониры, казармы, внутренние конструкции имели толщину от 1 и до 2 метров. 2 метра бетона с песочной прослойкой (для смягчения удара по конструкции в случае попадания). Несущие стены под два метра, капониры были сверху присыпаны полуметровым слоем песка для маскировки и амортизации.

Убежища (в которых располагался гарнизон) имели бетонный свод толщиной в три метра, двухметровые стены плюс метровую песочную прослойку.

План убежища

На снимке один из сохранившихся ДОТов. Толщина 2-2.5 метров, внутри помещения для личного состава и боеприпасов. 2.5 метра сплошного бетона с асфальтовой прослойкой.

Конструкция имела ряд недостатков (не была, например, продумана защита убежищ от проникающих газов) но главную задачу она выполняла на все 100%. Два с половиной метра стен, сводов, вдумайтесь в эту цифру. Строения могли выстоять под напором любой артиллерии своего времени, они строились для противостояния ей и успешно выполняли свою задачу.

«Не останавливаясь на описании форта, которое было сделано выше, напомним, что форт оказался настолько солидным сооружением, что 1 500 снарядов противника, среди которых были и 42-см, попавшие в него во время бомбардировки, мало повлияли на его обороноспособность. Все жизненные органы форта — фланкирующие рвы постройки, важнейшие казармы и убежища — остались целы, пострадали лишь кирпичные и деревянные здания необоронительного характера и слабые бетонные постройки с толщиной сводов 1 — 1,5 м.»

II

Генеральный план Рейха на востоке предполагал организовать для русских войск классические Канны. Вообще, немцы питают особую страсть к сражению двухтысячелетней давности. Романтики от войны видели в той победе способ закончить любую кампанию одним махом, молниеносная операция, рассказы о которой сумеют будить интерес в дамских глазах и восторженные нотки на страницах биографов. Военная мысль Германии была теснейшим образом связана с Каннами. Альфред фон Шлиффен, автор стратегического плана своего имени, месяцами изучал обстоятельства битвы. Причем изучать там было нечего, за столетия тема оказалась исследована со всех возможных сторон и найти что-либо новое было затруднительно. Да, в ней до сих пор остаются неясные моменты (например, управление Ганнибалом 50 тысячной армией, на местности нет возвышенностей, а для командования необходимо видеть происходящее) но Шлиффен искал не их. Он пытался проникнуть в ход мыслей Ганнибала, понять, что его побудило действовать именно так, именно в этом месте, какая мысль являлась стартом для рождения идеи охвата. Возможно, он хотел проснуться однажды утром, охнуть от посетившей его идеи и сознать нечто подобное, революционное, гениальное.

Создаваемые немцами ужасно большие котлы Второй мировой, это тоже некое продолжение той бесноватой любви к Ганнибалу. Немецкий педантизм видел в операциях по окружению высший военный рационализм, ведь уничтожение сил противника (не вытеснение, нанесение ущерба, а тотальный крах) означают полную победу без альтернатив. Немецкая военная машина питалась людьми в самом прямом смысле этого слова. Военные видели в таком рационе эффективнейший инструмент победы, экономисты более рациональное расходование средств, политики громкие заголовки. Потому это можно считать некой частью немецкого характера: лучше разгром врага сегодня, чем встреча с ранее побежденным, но пополненным и отдохнувшим противником. Это может стать темой для исследования, ведь если подобный ход мысли проистекает из немецкой истории, народ которой имел скудные ресурсы и жил в окружении превосходящих сил, то тема интересная. Но вернемся к событиям в Польше.

Германский летний план предполагал окружить и уничтожить русские силы в Польше, срезать этот ненавистный выступ, укоротить растянувшийся фронт и ждать звонка примирения из Петербурга. Канны, как они есть.

Августовская операция Германии. Американские стратегические карты зачастую более минимизированы и проще в обращении. За это им можно выразить благодарность.

Польский выступ, сам по себе, очень неудобен для оборонительных действий. Вытянутая часть упиралась в Германию с двух сторон и еще одной в Австрию. Выступ примыкал к Восточной Пруссии, что относительно него была так же вытянута. С началом войны у обеих сторон возникла потребность в сокращении фронта: Россия стремилась срезать Восточную Пруссию, вплоть до линии Данциг-Бромберг (Гданьск-Быгдощ сегодня), провести черту по Висле и готовится к броску на Берлин. Немецкая же сторона хотела срезать уже Польский выступ, так же сократить фронт, уничтожить имеющиеся войска противника и попытаться вывести Государя на сепаратные переговоры. Идея сепаратных переговоров была наверно главнейшей, и все последующие действия диктовались именно ими. Мало ли, человечек путешествующий в вагончике, первый делом после захвата власти пошел на сепаратный мир. Государство, побеждавшее в войне, приползло на коленях к проигравшей стороне и слезно молила одеть на себя кандалы. Впрочем, это было уже другое государство.

Одним из главных направлений на пути к котлу было Мазурское. Оно было важным для обеих сторон, русские войска летом так же готовились наступать и усиленно готовились. Германское командование знало о готовящемся наступлении (большие проблемы с доставкой донесений, отсутствие технических средств, приводило к необходимости писать открытым текстом). Потому, немецкий удар по располагавшейся здесь 10-й армии имел цель не только прорваться вглубь Польши, сковать резервы, но и предупредить наступление России. Мазурское направление, окруженное непроходимыми болотами, лесами, крепостями, было тяжелой ношей на пути наступающих войск. 2700 озер разного калибра пролегало на этой территории, движение по ней не приносит удовольствия, вода злейший враг солдата и головная боль штабистов.

Но война требовала. Была создана новая 10-я армия, из корпусов, прибывших с запада, усилена одним корпусом 8-я армия. Две армии, общей численностью в 250 тысяч человек начали движение 7 февраля. Заострять внимание на событиях предшествующих борьбе за Осовец не будем, стоит лишь сказать, что русские войска сражались хорошо и организованно отступали, как и было предписано командованием.

***

Дабы донести мысль ясней, следует рассказать о самой кампании и действиях России. Отступление '15 года было организованным, продуманным и только газеты да левые видели в этом катастрофу планетарного масштаба. Стратегическое отступление, как необходимость, не самое плохое развитие событий. А вот заверши свою задумку Германия, задумку по окружению и уничтожению, тогда все было бы действительно катастрофично. Германия не выполнила главную из целей кампании, Россия же избежала полного краха на уязвимой территории, отошла назад, линии снабжения стали короче, немцы углубились, растянув собственные линии. Это было не «Великим отступление», но «Стратегическим отступлением». Само название события даёт ему неверную окраску, без знания общей картины оно читается как «Великий побег, поджав хвосты».

Мало того, что Германии не удалось создать котел и сократить фронт, она его еще больше растянула. Еще более безбожно он растянулся со вступлением Румынии (привет всем тем, кто заявляет о бесполезности Румынов). Немцам пришлось бросать свои войска на помощь союзникам, что в условиях и так ограниченных возможностей сужало круг действий на основных театрах. Базы снабжения дальше, подвозить из глубин Германии на новую линию фронта дольше и обременительней в экономическом плане. Все это создавало проблемы. Да, потеря Польши, безусловно, тяжелое событие, но событие не смертельное. Вынужденная продажа территории врагу ценой его организации применялась и ранее, хоть и не в таких масштабах.

***

Основные силы 10-й армии наступали на участок с наименьшей концентрацией войск. В свою очередь, 8-я наступала западней. Причем сильнейшая, 10-я, начала наступление спустя два дня после 8-й. Это было необходимо для сковывания резервов на западном участке, чтобы после обрушится всеми силами на восточный. Хорошо видна линия железной дороги Летцен-Лык-Граево-Осовец. Перед отступлением из Летцена (крепость), оттуда была вывезена вся артиллерия в Осовец.

Отто фон Белов, ему была подчинена 8-я армия, части которой наступали на Осовец.

Спустя 12 дней боев противник достиг Балашево, что в 10 километрах от Осовца. Отступали хорошо, организованно, с умом. К 20 февраля Осовец стал похож на пункт сбора добра со всех покинутых позиций. Удачное отступление заслуга не только ее организации: немцы были удивительно пассивны и поначалу не стремились молниеносно двигаться вперед. Попав в зону досягаемости артиллерии и встретившись с передовыми отрядами (выдвинутыми дабы остановить продвижение и прикрыть отступающих) немцы попятились назад. В промежутке между 20 и 22 числами велись ожесточенные бои ради занятия удобных позиций для последующих действий. Линия фронта более-менее стабилизировалась.

Близ крепости собрались серьезные артиллерийские силы. 66-68 тяжелых орудия разделенных на 17 батарей, сильнейшими из которых были три 420 мм. орудия. Так же имелись несколько батарей и тяжелый артиллерийский полк. Все это добро сопровождали 40 батальонов ландвера, а охранял 33-й полк фузилеров.

Силы защитников были куда скуднее.

«27 батальонов пехоты, 1 саперная рота, 1 воздухоплавательная рота, 1 телеграфная рота, 13 сотен кавалерии, 26 полевых орудий, 72 тяжелых крепостных орудия калибром до 15 см включительно.»

Нужно понимать, что эти силы (как и силы противника) не были сосредоточены в одном месте. Зона действия была растянута на 30-40 километров, потому здесь посчитаны все части находящиеся поблизости и подчиненные командованию обеих сторон. Тем более, силы защитников были неоднородны и уступали немцам не только в количественном, но и в качественном отношении. Если исключить практически бессильную на рельефе кавалерию и 8 батальонов ополчения, то картина становится куда более грустной.

Проблема была не только в качестве войск, но и в качестве артиллерии. 150 мм. орудие «Канэ», изобретенное в конце 19 века, было верхней границей артиллерийских сил защитников. Но и они, с дальностью в 13 километров и весом снаряда в 40 кг. не могли соперничать с 420 мм. пушками немцев, снаряды которых весили под тысячу.

Орудие «Канэ». Подобные ему стояли на защите крепости.

После нескольких пробных вылазок, кончаемых раз за разом отступлением под огнем крепостной артиллерии, противник решил достать свое самое серьезное оружие. Между сторонами находился крупный лесной массив, в котором немцы разместили 66 тяжелых орудий, включая самые страшные 420 миллиметров. Лес давал дополнительную маскировку, орудия были рассредоточены и работали на максимальную дальность. Ад начался 25 февраля.

Пик пришелся на период с 26 февраля по 3 марта. За неделю было выпущено не менее 200 тысяч снарядов, часть которых легла в окружавшие крепость болота и водяные рвы. Но и оставшихся хватило сполна. Снаряды оставляли воронки диаметром в 10-12 метров, буквально исчезали покрытия дорог, маленькие постройки (в особенности деревянные, гражданского толка) испарялись от взрывных волн, менее везучие горели.

Среди этого ужаса сказали свое слово и тяжелые мортиры. Выпущено было 30 снарядов калибра 420 мм. Взрывы их образовали воронки глубиной в 3 метра и шириной в 10-15. Единственной разрушенной ими постройкой стал кирпичный сарай, особой ценности не представлявший. Главный немецкий калибр пал виной типичной немецкой самонадеянности. Монстров развернули без должной маскировки, будучи уверенными, что крепостная артиллерия не достанет. А она достала. Сразу после обнаружения с воздуха и подтверждения с земли, артиллеристы навелись и удивительно удачно отстрелялись. Были подбиты два орудия и уничтожен склад боеприпасов. Русские традиционно великолепно стреляли из артиллерии, осаждавшие Порт-Артур не дадут соврать. Военных противника столь удачный отстрел поверг в уныние. Вершина немецкой промышленности, о которой говорили с такой страстью, пострадала под вражеским огнем. Разгневанные и злые германцы решились убрать орудия с позиций для ремонта.

«Большая Берта», хотя дословный перевод с немецкого значит как «Крупная Берта». Немецкое «Dicke» означает нечто внушительное и не имеет отношения к «жирности» Берты.

Но и выпущенные снаряды сумели подействовать. Звук выстрелов слышался за километр, попаданий за несколько и этот промежуток солдат переживал в молитвах о попадании снаряда в молоко. Ему было о чем переживать, неизвестно, выдержала бы казарма прямое попадание нескольких тысячекилограммовых боеприпасов. Если же нет, трехметровый бетонный купол мог стать крышкой гроба для защитников крепости.

«Рёв таких снарядов был ужасен и при падении даже вблизи бетонных казарм, последние содрогались и моментально гасли огни»

Взрывы поднимали клубы дыма, дышать было тяжко. Ночами бомбардировки прекращались и защитники приводили в порядок то, что еще можно привести в порядок. Обмотанные в ткань спасаясь от пыли, местами дезориентированные и оглушенные, они разбирали завалы с минимальными источниками света. Люди находились в тесных помещениях со спертым воздухом часами, какофония взрывов не позволяла расслышать слова от сидящих рядом, потому на поверхность шли охотно, несмотря на тяжелую работу и опасности.

Один из сохранившихся сегодня капониров

Для командования неделя бомбежек была встречена с таким страхом, что в телеграмме они умоляли продержаться хотя бы 48 часов. Но неделя бомбежек, обязанная стереть с лица земли всё и вся, закончилась безрезультатно. Нанесенный ущерб был немалым, но далеко не смертельным, что есть большая странность и немалое везение.

После прекращения канонады и расчистки завалов, были подсчитаны разрушения:

1. Около 50 различных построек было уничтожено, в основном гражданского назначения. Сгорел лесопильный завод и инженерная мастерская.

2. Уничтожена вся телефонная сеть

3. Уничтожено 4 кв. км. тактических сетей (решетки-барьеры, проволочные сети), козырьки, пулеметные гнезда, множество фортовых брустверов

4. Выведено из строя 14 орудий различного калибра и т.д.

Потери указанных построек не были критическими, хоть и упрощали штурм атакующим войскам. Притом среди личного состава почти не было потерь, что было большим достижениям. Несмотря на кромешный ад взрывов и небо скрытое пылью, солдат быстро привык к происходящему и многие шутили

«Пусть немец поработает, а мы хоть выспимся»

Владимир Карпович Котлицкий, офицер-картограф, проведший долгие недели под обстрелами. В свои двадцать один с юмором переносил лишения, долю которых сегодня выдержит редкий человек.

После прекращения огня (частично он всё же велся) на некоторое время наступило затишье и обе стороны не преминули воспользоваться этой возможностью. Защитники восстанавливали разрушенное, усилили некоторые позиции, отстроили новые убежища, привели в порядок дорогу, восстановили разрушенные тактические сети. Немцы же планомерно окапывались, дабы их передовые позиции прекратили беспокоить набегами, и открыто готовились к штурму. Меж тем весна полноценно вступала в свои права: река (Бобр) разлилась, рвы наполнились до максимальных отметок, болота задышали полной грудью: крепость стала действительно неприступна.

Когда немцы израсходовали многие вагоны артиллерийских снарядов, в ход пошли минометы. Минометный огонь принимал форму прикрытия во время усиления позиций. За последующие месяцы произошло несколько местных столкновений, в особенности с развед. ротами. Обе стороны готовились к последующему штурму и его отражению. Русские охотились на языков (причем очень успешно, немало информации выведали у пленных), немцы прощупывали территорию на предмет слабых мест. Защитники видели качественное превосходство немецкого солдата в выучке, относительно части ополченцев в крепости и перерывом воспользовались сполна. За крепость выводили мало обученные части для совершенствования боевой подготовки. Качество этих частей характеризует то, что их в основном обучали базовым вещам типа маневров, работе на складках местности и т.д.

А немцы тем временем двигались вперед по всем правилам окопной войны начала века. Рылись окопы, соединялись друг с другом, они подбирались все ближе и ближе к тактическим сетям (до 100-150 метров). И все время велись какие-то работы, передовые позиции защитников видели копошащихся фрицев, но особого значения этому не придавали, временами одаривая особо наглых огнем легкой артиллерии. Но то была подготовка к применению нового оружия, доселе неизвестному и своей неизвестностью пугающему.

Лимит в 30 тысяч знаков не позволяет продолжить. Продолжение следует.