Русское искусство, которого нет
О национальном искусстве и его отсутствии
Русского актуального искусства, современного не только в смысле contemporary, но и в смысле закономерного ответа на вопросы и запросы общества, не существует. Явление русского национального искусства как будто испарилось, и последние его выплески были, возможно, в девяностые годы, на излёте советской эпохи, как своеобразный переход от пламенеющей готики к Проторенессансу. Однако ни раннего, ни позднего, ни самого что ни на есть простенького Возрождения в России не случилось.
Почему.
Почему? В принципе, ответ на этот вопрос довольно сложен: здесь сыграли сразу несколько простых, но весомых факторов, каждый из которых серьёзен и в отдельности, и вместе они создают разрушительный для национальной культуры эффект, а по отдельности — вполне решаемы и могут стать очень мощным и упругим трамплином для дальнейшего развития русской культуры.
Пожалуй, первым фактором является кризис мирового искусства и культуры вообще, вызванный как неомарксистскими философскими заблуждениями середины XX века, так и завершившимся в развитых странах переходом к постмодерну (да, это произошло относительно недавно). Однако, несмотря на общий упадок культуры и постепенный переход к цифровому искусству, а также освоение принципиально новых форм визуальных, выразительных и зрелищных искусств (таких, как видеоигры, мемы и новые формы литературы), и на Западе, и на Востоке существуют национальные искусства. В США, например, всё, что создаётся художниками и артистами относится к американскому национальному искусству, в Японии существует японское современное искусство, в Китае и Индии существуют свои, в Европе также есть свои национальные школы и искусства. Выставки, произведения искусства и продукт, которые производятся национальными школами, во-первых, вызывают резонанс как в отечественном культурном пространстве, так и у зарубежной публики — достаточно вспомнить не только выставки зарубежных современных художников в России, которые в силу специфики больших толп не привлекают, но вызывают отклик, но и выставки американцев в Европе и наоборот. Разумеется, я не говорю о выставках маргинальных художников, которые производят узконаправленный эффект как раз в силу специфики целевой аудитории, поглощённой исключительно своими внутренними субкультурными проблемами.
Почему же так происходит? В принципе, ничего нового и удивительного не случилось. Западные и восточные школы искусств вращаются вокруг своих национальных идей и самосознания, находясь при этом в общемировом дискурсе. То есть, художник может делать всё, что угодно, но это всё равно будет связано с национальной идеей и самосознанием его народа. Американские художники могут делать абсолютно всё, что им заблагорассудится, но они, тем не менее, будут находиться в русле национальной культуры США (с реверансами в сторону глобализации, но это свойственно сейчас для любого развитого общества и культуры).
Но, подождите, скажете Вы, а как же музеи и галереи современного искусства? Ведь их не то, что в Москве и Санкт-Петербурге — их есть везде у нас! Да, действительно, в Российской Федерации очень много музеев и галерей современного искусства. Которые, однако, не демонстрируют публике ничего нового и ничего русского. То есть — да, там регулярно проводятся выставки и биеннале, но там экспонируются либо работы зарубежных художников, либо работы русских и советских авангардистов начала XX века, которые, надо сказать, пользуются большим успехом, либо же работы современных «российских художников», треть из которых себя к русскому искусству относит нехотя, с невероятным скрипом и треском, треть просто копирует зарубежные идеи и находится в позиции никому не нужного арьергарда западного дискурса, оставшееся же творческое общество просто безыдейно, банально и действует в эфемерных рамках такого чудного зверя, как «глобальный дискурс», закономерно, опять же, не вызывая ни малейшего интереса ни у российской, ни у зарубежной публики.
Проблема современного русского искусства, самая глубинная и простая — это отсутствие внятной и логичной национальной идеи, которая была бы адекватна современному ей времени. Это, в свою очередь, проистекает из того факта, что Российская Федерация упорно и бессмысленно продолжает отказываться от формирования политической и синтетической русской нации и ничего, кроме навязанных сверху идеологических штампов, в культурном плане создать не может. Соответственно, у искусственно ещё даже не созданной российской нации не может быть внятной национальной идеи, что и было продемонстрировано несколько дней назад нашим президентом. Следовательно, искусство не может быть национальным и просто не может быть без одной чёткой или нескольких чётких национальных идей, вокруг которых будет строиться культурная идентичность, которая, в свою очередь, будет питать эти самые идеи.
Однако всё не так-то и просто. На одной лишь национальной идее, какой бы супер-пуперской, высоко духовной и прагматичной она бы ни была, искусству и культуре не выехать. Русская идея и русская нация сейчас в каком-никаком виде, но есть, они вполне живы и здоровы, но национальной культуры всё равно не видно. Существует андерграунд, который естественно возник просто как ответ на востребованность и имеет полное право стать национальной культурой через некоторое время, существует лубок, вроде картин Павла Рыженко или ансамблей песни и пляски, который, разумеется, национальной культурой быть не может никак — как минимум потому, что с технической точки зрения это всё безнадёжно устарело ещё сильно до 1917 года. В общем, ничего нету.
Нету и потому, что в России отсутствует как национально ориентированная интеллигенция, так и столь же национальная массовая элита, которая действительно бы чувствовала связь с народом, который она призвана вести. Соответственно, вместо искусства у нас есть пропаганда, которая успешно пользуется художественными приёмами, но говорит об идеях, ныне уже неактуальных. С отсутствием национальных элит связано и отсутствие денег в культурной среде, например — институтов меценатства или культурных фондов. Отсутствие же денег провоцирует и отсутствие интереса у художников, которые хотят, чтобы за их работу платили, и платили хорошо.
Для примера обратимся к двум ушедшим эпохам, имперской и советской, и сравним их. В обоих случаях национальное искусство существовало, и весьма успешно, и — более того — было значимым в мировом культурном пространстве. В Российской Империи артисты действовали в рамках национальной культуры и так или иначе вращались вокруг русских национальных идей, выступая либо в положительном, либо в отрицательном ключе. Художники, писатели, поэты и все-все-все занимались ответами на вопросы, которые интересовали публику, то есть те, которые были актуальны в условиях русской классической культуры. В Советском Союзе искусство также вращалось вокруг советских национальных идей, революционных и левых. Люди по-разному относятся к советским идеям, но то, что советские искусство и культура вращались вокруг советских же идей, приветствуя, или же, как соц-арт, отрицая их — это факт. Другое дело, что в контексте мировой культуры советское социалистическое искусство (как официальное, так и диссидентское) было востребовано слабо (за исключением ранних, авангардистских работ, которые были созданы в условиях общемирового дискурса и волновали людей по всему миру; кстати сказать, всё то, что было создано до торжества соцреализма, закладывалось ещё до октябрьского переворота). Таким образом, мы видим, что в обоих случаях национальное искусство — русское и советское — по крайней мере было, и в лучших случаях, порой становившихся практикой, волновало весь мир, не говоря уже о России.
Наконец, нельзя забывать и о том, что искусство — это вечный поиск новых форм и идей, которые просто физически не могут возникнуть из ничего. Увы, но сейчас в поле российского искусства мы видим именно ничего.
Узнав о таком чудовищном кризисе, общество непременно захочет что-нибудь предпринять. То, что русская культура является великой мировой культурой, откровением ни для кого быть не должно. Более того, русская культура, будучи культурой европейской, в силу географического и политического фактора, всегда была отличной от культуры западноевропейской, и при этом очень часто становилась в авангарде мирового искусства, создавая невероятные, уникальные, странные и бередящие сознание объекты, что удавалось (и удаётся) очень немногим культурам. Более того, русская культура, находясь в европейском культурном поле, умудрялась удивить своей интенсивностью, а не экзотикой. Сейчас, в двадцать первом веке, это по-прежнему удаётся (за счёт массовой культуры) делать Соединённым Штатам, в в двадцатом веке это удавалось делать России, Франции, Британии, Италии, Испании и США (опять же, за счёт массового искусства; впрочем, в этом нет ничего плохого и это совершенно другой разговор).
Так что России повезло, во-первых, с русской античностью. Во-вторых, не менее интересным фактором, который, впрочем, необходимо грамотно (sic!) использовать, является советское наследие, которое обладает мощнейшей тоталитарной эстетикой и оставило после себя не менее эстетически весомое постсоветское наследие, которое необходимо эксплуатировать, впрочем, не забывая отделять зёрна от плевел. Советская культура и искусство (по крайней мере, официальное, революционное, и эстетика упадка тоталитарной системы) являются русским Средневековьем. Так что, при условии эстетического и этического сочетания идей и объектов, у русских есть феерический, гаргантюазный шанс создать новую культуру, которая, безусловно, произведёт эффект, подобный взрыву водородной бомбы в пространстве культуры мировой.
Однако, государству российскому необходимо всё же, наверное, поменять свою культурную политику, вспомнив, что из ничего не будет ничего, и что культуры и искусства на пустом месте не возникнет.
И пусто место свято не бывает.